На два мира

Они проспали до позднего утра, и Брок ощущал себя вполне прилично, но Баки все равно влил в него златин антипохмелин, чтобы тот чувствовал себя еще лучше. Они еще валялись в кровати и лениво целовались, когда к ним постучали. — Эй, завтрак в постель, — услышали они из-за двери голос Златы. — Жду пять минут. Поднос тяжелый. — Ты невыносима, — ответил ей Брок, проводя по груди Баки рукой и вставая. — Сейчас. Натянули они только штаны, решив, что заставлять ждать даму, которая принесла им завтрак, как-то нехорошо. Поднос действительно был большой, явно неудобный и тяжелый, поэтому открывший дверь Баки тут же подхватил его у Златы, приглашая войти. — С чего такая честь? — Брок убирал оружие со стола, чтобы было куда поставить поднос. — Вчера вы кормили меня ужином. Это, скажем так, ответная любезность. Я тоже проспала завтрак, и Василич материл нас на чем свет стоит, но еды выдал. Они расселись и принялись уплетать блины с мясом и рыбой, а Баки налег на сладкие, с шоколадом и клубничным вареньем. — Помню, мой учитель сказал, что магию можно применять на кухне, — заговорила Злата, разливая воду в кружки, и превращая ее в ароматные горячие напитки по выбору. — И я такого натворила, что пришлось готовить заново все. Думала, на меня та еда сейчас кинется и чего-нибудь откусит. Кстати, Ив приехал утром. Так что, если ты готов, Барнс, то сегодня вечером и начнем. Брок посмотрел на Баки, который самозабвенно ел залитые шоколадным сиропом блины, и, кажется, даже не придал значения словам Златы. — Брок же сказал тебе, что мы согласны, если ты обещаешь, что это не больно, то почему бы не попробовать. — Баки сам удивился своему спокойствию. Он предполагал, что это просто от незнания того, что с ним будут делать. Но спрашивать почему-то не хотелось. Что бы изменилось от того, что он узнал тонкости процесса? — Я буду присутствовать, — безапелляционно заявил Брок, тяжело глянув на Злату, уже приготовившись вступить в словесный бой, если ему откажут. — Хорошо, — легко ответила Злата, даже не задумавшись. — Только ничему не удивляйся и не комментируй процесс, иначе получишь по своей шикарной заднице. — А ты, Барнс, будешь просто спать. Потом я тебя разбужу, но это не значит, что к тебе хлынут воспоминания. Может быть, да, а может, и нет. Все равно останутся такие, которые придется вытаскивать Иву. Он хороший телепат, так что, думаю, у него получится. — Он сможет сломать мои триггеры? — внезапно спросил Баки, хотя даже не думал об этом. — Может, и обязательно это сделает. Из любви к искусству, так сказать. Ладно, вечером познакомитесь, — Злата собиралась их покинуть. Сегодня, отметил Баки, она была как обычно весела и без кругов под глазами. — А есть какие-то правила общения с ним? — спросил он. — Вежливость, — пожала она плечами. — Все любят вежливость. А он еще вампирский правитель целой страны, так что да. Вежливость. Ладно, мальчики, я пойду. Отдыхайте. Посуду сами отнесете? Баки кивнул, и Злата ушла, снова оставляя их вдвоем. Делать было решительно нечего, и они, отнеся посуду на камбуз, где хмурый мужик в белоснежном фартуке что-то шинковал, снова удалились к себе. Почистили оружие, а потом до вечера просто наслаждались обществом друг друга, валяясь на кровати, целуясь и разговаривая. Они давно столько не говорили друг с другом, потому что дома были телевизор, компьютер и интернет. И не так много времени. А тут они оказались даже без какой-нибудь завалящей книжки, и это было так здорово. Глаза Баки просто светились счастьем, а Брок улыбался и улыбался, глядя на него, заправляя за уши выпавшие пряди, поглаживал по шее, щекам. Баки обнимал его, прижимая к себе. Их разговоры все больше прерывались поцелуями, и ласки из невинных все больше распаляли их, становясь страстными. В итоге они снова самозабвенно занялись любовью, ухнув друг в друга, как в бездну, переплетаясь не только телами, но и душами. В странном мире, невозможно далеко от дома, они были счастливы, дарили друг другу себя, насыщаясь на многие дни вперед. Баки не сомневался, что они вернутся домой, и снова им придется окунуться в водоворот рабочих будней, где опасность подстерегает на каждом шагу. — Люблю тебя, — Баки поцеловал лежащего на нем Брока в макушку, поглаживая живой рукой по влажной спине. — И я тебя, малыш, — отозвался тот, касаясь губами груди и тихо выдыхая, — и я тебя. На ужин спустились, чуть опоздав, и сразу за их столом увидели новое лицо, на которое нельзя было не обратить внимания. За столом сидел мальчишка лет шестнадцати-семнадцати на вид, тонкий, изящный, невероятно красивый, больше похожий на мраморную статуэтку. Длинная блондинистая челка была выверенно небрежно заправлена за ухо, а одет он был в рубашку времен французских Людовиков с пышными кружевными манжетами, которые он небрежно поправлял аристократическими пальцами. Рагнар, сидевший напротив, ожидаемо застыл в трансе. Баки даже стало обидно, что этот викинг сегодня залипает не на него с Броком, поэтому, проходя мимо, хлопнул Рагнара по плечу посильнее, чтобы тот очнулся. — О, Ив, прошу простить меня, ты же понимаешь. — Но на этот раз Рагнар не опустил взгляд в смущении, как было с ними, а лучезарно улыбнулся. — Рагнар, ты же знаешь, что мне приятно. Был бы я Тореадором, тоже не отводил бы от тебя глаз. И от вас, господа. — Ив повернулся к Баки с Броком и, поднявшись, протянул им руку. — Ив, — представился он. — Барнс, — пожал протянутую ладонь Баки. Рукопожатие оказалось крепким, хотя Баки был уверен, что эти холеные ручки должны быть мягкими и слабыми. Но нет, этот невысокого роста красавец явно был не таким, каким казался на первый взгляд. — Рамлоу, — отозвался Брок, тоже пожимая протянутую руку. — Очень приятно, — Ив сел на место, отпивая кровь из большого хрустального бокала, хотя остальные все так же пили из бутылок. — Злата с Косаткой уже успели мне о вас немного рассказать, но я предпочитаю знакомиться лично и составлять собственное мнение. — Поэтому я предлагаю продолжить знакомство у меня в каюте, — тут же предложила Злата. — Колдовать мне уже можно, так что напитки будут на ура. — Пьянь, — беззлобно прокомментировала Косатка. — Без меня. Раз мы стоим, то стоит заняться кое-каким ремонтом. Барнс, сможешь мне помочь? — Эм… Чем? — удивился Баки, совершенно не представляя, чем он может помочь капитану корабля. — Ты на рывок сколько поднимаешь? — ответила вопросом на вопрос она. — Ну, тонну дерну, наверное, — пожал плечами Баки. Он никогда не измерял, сколько точно может поднять, оторвать от земли, или еще что-то в этом роде. Поэтому вопрос Косатки поставил его в тупик. — Отлично. Наговоритесь, Злата скажет, как спуститься в машину. Надо кое-что снять будет, а у меня одной сил не хватает. Я бы мужиков своих пригнала, но чего гулей напрягать, когда ты есть. Она весело оскалилась и поднялась. — Эй, Михалыч, — позвала она по-русски, и на призыв откликнулся полноватый мужчина со старомодными усами. — Пошли крутить твои чертовы гайки. Баки очень удивился, что такого надо поднять Косатке, что сама она не справляется, когда в спарринге она катала его, как ребенка, и ему приходилось прилагать усилия похлеще, чем со Стивом, чтобы противостоять ей. Вампиры, как и команда, разошлись, остались только они, Злата да Ив, который мягко улыбался, разглядывая их. — Понимаю Рагнара, — нарушил он повисшую тишину. — Действительно красивые, будь я Тореадором, тоже бы с удовольствием позалипал на вас. — Ты тоже ничего, — ответил Брок, усмехнувшись, — только мелковат. — У всех свои недостатки, — спокойно ответил Ив. — Мы идем отмечать новое знакомство? — повернулся он к Злате. — Конечно, идем, — воодушевилась та. — У меня такая штука забористая есть. Пошли-пошли, — поторопила она Баки с Броком, поднимаясь. Они уже привычно собрались в каюте Златы, где та тут же выставила на стол бутылки и стаканы. Сегодня это был хороший виски, но снова разноцветный. Ив уселся в кресло, притянув себе на колени Злату, которая с удовольствием устроилась там, как у старого, хорошо знакомого любовника, хотя, может, так и было. Снова задымил кальян, и стало как-то еще уютнее. Баки не мог понять, что, кроме магии, могло наполнять враз таким уютом и теплотой. — Ну, рассказывайте, зачем я вам понадобился в кратчайшие сроки и в таком всеми богами забытом месте? — Ив отпил из своего стакана как истинный аристократ. Он вообще держался очень аристократично, словно был потомком каких-то благородных семей. Баки предполагал, что так и было, что это был старый вампир из какого-нибудь древнего рода, которого обратили на пике юной прелести. И что ожидать от старого вампира, он представления не имел. Хотя выглядел тот доброжелательно. — Ив не очень любит кино, поэтому не знаком с вами, — улыбнулась Злата, поглаживая Ива по волосам. Тот подавался на ласку, никого не стесняясь. — Я о вас не знаю ничего, кроме того, что вы пришельцы из другого мира, и странного пророчества Тира. Тут связь, знаете ли, паршивая. Так что я весь во внимании. — Но не успел Баки и рта раскрыть, как в приоткрытую дверь постучали. — Да, — отозвалась Злата. В каюту заглянул чопорного вида мужчина лет пятидесяти в идеальном костюме со спутниковым телефоном в руке. — Прошу прощения, господин, — обратился он к Иву. — Пошли их на хуй, Уильям, у меня отпуск и ничего срочного я не оставил, — отмахнулся Ив, несколько пошатнув в Баки уверенность в его аристократическом происхождении. — Да, мой господин, — и Уильям удалился, прикрыв за собой дверь. — Прошу прощения, — Ив снова перевел все свое внимание на Брока и Баки. — Я, так сказать, большая шишка в некоторых кругах, так что положение обязывает. Он виновато улыбнулся, будто действительно был в чем-то виноват. Баки смотрел на Ива и совершенно не мог его понять. Вообще ничего о нем. Старинная одежда, еле заметный европейский акцент, только Баки не мог понять, французский или испанский, манеры принца — и матерщина. Словно Ив был не цельной личностью, вылепленной когда-то одним скульптором, а его ваяли несколько совершенно разных, независимых авторов. — Я вижу, что у тебя, — обратился он к Баки, глядя на него своими странным глазами, жемчужно-серыми, с чернильной тьмой, расходящейся лучиками от зрачка, — больше вопросов ко мне, чем у меня к тебе. Я, конечно, умею читать мысли, и мы этим займемся, но только тогда, когда по-человечески познакомимся. — Я тебе буду что-то должен? — с места в карьер начал Баки, потому что, он был уверен, ничего не делается просто так. То, что их с Броком хотели вернуть в их мир, еще не значило, что это будет совершенно бескорыстно, особенно от “большой шишки”, как представил себя Ив. — Ты — мне? — Ив очень удивился вопросу, искренне, хотя Баки предположил, что лицо он умел держать в любой ситуации, ведь, “положение обязывало”. А потом рассмеялся. — Ничего ты мне не будешь должен. Это я должен девочкам. Без них не видать бы мне моего положения. Они несколько лет назад помогли мне выиграть войну, по итогам которой я стал правителем целой страны. Ну, сверхъестественной ее части, так что… Долг платежом красен. Теперь Баки начал лучше представлять истинную мощь Златы и Косатки, если они помогли завоевать целую страну, да еще явно воевали не против простых смертных. Ив замолчал на несколько мгновений, а потом продолжил: — Тем более что я люблю чинить сломанное. А ты сломанный. Это видно и по твоей ауре, и по взгляду. А еще ты — интересный вызов для меня, потому что все техники принуждения этого мира я знаю, а вот что творили с тобой, представления не имею, но обязательно разберусь, — он отсалютовал бокалом Баки с Броком. Баки поежился от проницательности этого вампира, ведь он действительно был сломанным, и сколько бы Брок и Стив ни старались, его все равно мучили кошмары, он не помнил очень многое, что было важно, что делало когда-то его им, и помнил то, что делало его Зимним Солдатом. Нет, он не отрицал в себе полувекового убийцу, но и гордиться ему было нечем. Он хотел быть человеком со своими мечтами и чаяниями, а не бешеным киборгом, которого надо держать на поводке. То, что он до сих пор продолжал убивать, было просто его работой. Она не приносила особой радости, но и менять её Баки не хотел, потому что это было то, что он умел, и умел хорошо. Тем более что Брок тоже постоянно рисковал своей жизнью. И если Баки вдруг захочет сажать цветы в палисаднике, а Брока убьют на очередном задании, этого он себе никогда не простит. — Что ты хочешь знать? — спросил Баки, уже не радуясь этому разговору, хотя изначально понимал, что легко не будет. — Я хочу знать все, что ты захочешь мне рассказать. Но играть в одни ворота я не собираюсь, потому что для лучшего контакта будет неплохо, если ты узнаешь и кое-что обо мне. — Ив коротко чмокнул в губы Злату. — Мне кажется, это будет честно. Успокойся, я не полезу к тебе в голову без спросу. Баки казалось, что этот парень уже сейчас читает его мысли, потому что именно этого он и боялся. Но поделать ничего не мог. И сейчас ему стало не по себе, захотелось сбежать, уйти от Ива, потому что слишком много он видел, слишком много уже понимал, хотя, как сказала Злата, не знал о нем совершенно ничего. — Я сейчас, — скомкано промямлил Баки и стремительно вышел, дав Броку знак дождаться его , даже не слушал, как Брок вызверился на Ива, а тот ему спокойно ответил, что Баки надо подумать и решить, чего же на самом деле он хочет. Баки почти выбежал на нос, даже не прихватив специальную куртку, просто чтобы отдышаться. С ним давно не было такого. Давно никто не забирался так глубоко ему в душу, и он не понимал, почему внезапно стало так тяжело дышать, так не хотелось мыслить, хотелось сбежать, спрятаться, чтобы ничего этого не было, чтобы было все как раньше. Оказывается, он совершенно не желал ничего вспоминать, особенно так тяжело, как это, кажется, будет. Чтобы кто-то ввинчивался в душу, ломая все хорошо выстроенные стены, да просто чтобы он сам кого-то пустил добровольно. Ему вдруг стало бесконечно страшно, что этот парень может сотворить с ним что угодно, а он даже и не поймет, почему очнулся над чьим-нибудь трупом, и все начнется заново. Он стоял, опершись на леер, невидяще глядя в черное небо и дышал, просто дышал соленым холодным воздухом. Ветер трепал его волосы, забирался под скудную одежду, выстужая тепло из тела, но ему было все равно. Он просто хотел прийти в себя. За шумом ветра он не сразу услышал тихую поступь, да и не услышал бы, если бы не модифицированный слух, он успел запомнить, так звучат мягкие шаги Ива. — Я пришел не лезть к тебе в голову, — он подошел почти неслышно, все в той же шелковой рубашке, ветер тут же растрепал его идеальную прическу, но ему, казалось, было совершенно все равно. Так же опершись на леер рядом с Баки, Ив заговорил. — Я пришел рассказать тебе историю. Баки воззрился на него, хотел задать вопрос, а куда делся Брок, уверенный, что это он придет за ним, но Ив только улыбнулся: — Я попросил твоего мужчину дать тебе и мне время поговорить наедине. Так вот. Когда-то давно, — Ив не смотрел на Баки, он немигающе, чего тот не мог себе позволить, глядел вдаль, совершенно не ежась от ветра, — жил счастливый мальчик Иви. Он ходил в лучший лицей, который могли себе позволить его зажиточные родители, играл со сверстниками и ни о чем не думал. Но потом случилось несчастье, его родителей убили, а его отправили в самый замшелый детский дом. В начале двадцатого века тяжело было просто так выжить, если у тебя нет ничего, кроме красоты, когда ты беспомощен. Но все получилось, и Иви сбежал и стал уличным вором. Очень успешным, надо сказать. Баки, сначала хотевший откреститься от этой истории и пойти забрать Брока, чтобы уткнуться в него и уснуть, сейчас внимательно слушал, понимая, что ему открывают что-то, доступное далеко не всем. Прошлое старого вампира, правителя целой страны. — Но однажды ему встретилась женщина много старше его, которая выбрала его, вырвала из нищеты и привела в свой дом. Правда, сначала убила. И мальчика Иви, и человека. А потом увезла в далекую от Уэльса Испанию, в которой мальчик Иви никогда даже не мечтал побывать. Но все оказалось не так радужно, как казалось на первый взгляд. Быть особо приближенным к высокородной особе, тоже вампирской правительнице, стоит дорогого, и Иви стал становиться Ивом. Учил языки, этикет, занимался фехтованием, вообще развивался и поднимался, но только не в глазах тех, кто стоял рядом с той женщиной. Для них он так и оставался безродным найденышем, недостойным не то что уважения, а просто хорошего отношения. Не у всех, конечно, но это не важно. Спустя годы безумная любовь Ива прошла, но магия крови, что связывала его, осталась. Он не мог противиться воле своей повелительницы, потому что только смерть одного из них разбивала узы крови. Несколько десятилетий он исполнял ее прихоти, ожидая, когда же она найдет повод избавиться от него, потому что просто так не убивают своих потомков, тем более тех, кто хоть чего-то достиг. А я достиг, надо сказать. В конце концов я убил ее, — Ив посмотрел на Баки, который завороженно слушал. — Не у тебя одного была тяжелая жизнь, о части которой хотелось бы забыть. Я, может быть, и не знаю, что ты пережил, но хорошо представляю. Я говорил со Златой и Косаткой. Но я хочу поговорить с тобой. Потому что, если ты не сможешь хотя бы приоткрыться мне, достать твои воспоминания будет неимоверно сложно. Баки пораженно смотрел на Ива, пытаясь уложить в голове все то, что ему только что рассказали. Да, это была очень краткая биография, скорее всего, безумно краткая, но вот так вот запросто открываться незнакомцу... Для Баки это было странно и ново, потому что что он, что Стив, что Брок никогда не спешили делиться своим прошлым. Ив говорил, что они должны хоть немного довериться друг другу, и сделал для этого первый шаг. Баки стоял под порывами ледяного ветра, почти не чувствуя холода, к которому был привычен, хоть и не любил его, и вспоминал, что пообещал Броку, что вернет их домой. И если ради этого надо было открыться незнакомцу, он это сделает, чего бы ему ни стоило. — Я вряд ли смогу так гладко описать свою жизнь, — криво усмехнулся Баки, — потому что помню ее урывками. Но раз ты говоришь, что это поможет… Я вырос в Бруклине, это эмигрантский район в Нью-Йорке. В детстве я познакомился с мальчиком по имени Стив. Он всю жизнь был болезненным, но очень упертым малым, а я его всегда защищал. Не знаю, почему, просто мне казалось это правильным. Мы росли вместе. Я отслужил в армии, потом вернулся. Потом грянула Вторая мировая, и я ушел на фронт сержантом, а Стиви не брали, потому что он вечно болел, у него был астма. Потом была война, плен. Я это смутно помню. Помню, как Стив пришел за мной, но уже измененный сывороткой. Стив так хотел в армию, что принял участие в эксперименте, совершенно не подумав о последствиях. Мы с ним воевали вместе, а потом я упал с поезда в пропасть. Баки тяжело вздохнул, не очень желая вспоминать то, что было, когда он был собственностью Гидры, но делать было нечего, он уже начал, и останавливаться на полпути было просто глупо. — Потом многое как в тумане, а чего-то я не помню совсем. Были опыты, боль, кровь, грязь. Миссии, где мне приходилось только убивать, и холод. Вечный холод и боль. Мне стирали личность, зомбировали, искореняли любые попытки стать собой, оставляя послушной машиной. Я только недавно начал становиться человеком. — Я помогу тебе вспомнить, только не уверен, что ты будешь этому рад, — ответил Ив после довольно долгого молчания. — Но у тебя есть еще полночи и целый день, чтобы решить, надо ли оно тебе, потому что твоему мужчине нужно только, чтобы с тобой все было хорошо. Ему просто нужен ты. Пойдем, иначе ты совсем замерзнешь. И Ив, безбоязненно взяв его под руку, повел обратно, а Баки и не сопротивлялся, желая снова оказаться рядом с Броком. С теплым, желанным Броком, который любил его и делал все, чтобы Баки было хорошо, иногда даже вопреки самому себе. Когда они вернулись, Брок и Злата разговаривали о двигателях, и так яростно спорили, что Баки даже не решился их прерывать, просто уселся рядом, прижавшись к Броку всем телом, только сейчас понимая, как он замерз. И внутренне поблагодарил Ива за то, что тот увел его, потому что сам Баки еще стоял бы и стоял, окунаясь в смутные тяжелые воспоминания, пока бы Брок, матерясь на чем свет стоит, не пришел бы за ним. — Малыш, ты в порядке? — опаляя ухо дыханием спросил Брок, целуя его в висок. Баки только кивнул, отпивая из стакана обжигающий напиток, почему-то надеясь надраться, хотя помнил о том, что Косатка просила помочь с чем-то в машине. Баки кивнул, нежно целуя Брока, не боясь ничего, понимая, что здесь можно все, хоть разнузданно трахаться на этом самом диване, на котором они сидели обнявшись, им никто не просто не скажет ни слова, а даже поощрит их открытость и доверие. Похоже, тут знали толк в удовольствии и предавались ему, как хотели. Злата заметила грустное, какое-то задумчиво-отрешенное лицо Баки и улыбнулась ему такой материнской улыбкой, что он даже удивился. — Что этот гаденыш успел тебе наговорить, родной? — мягко спросила она, вставая с колен Ива, на которые снова уселась, как только они вернулись, и удалилась куда-то к себе в спальню, вернувшись с большой шоколадкой. — Держи. Это, конечно, не уберет твоих душевных терзаний, но, по крайней мере, должно порадовать. И действительно Баки порадовала если не сама шоколадка, которая оказалась очень вкусной, и Баки предполагал, что Злата ее наколдовала, то ситуация. Злата напомнила ему что-то теплое, домашнее, чего он давно не испытывал и уже успел забыть, хотя, возможно, и помнил даже после обнулений. Баки подумал, что у каждого на этом корабле свои потери, которые тяжело пережить, и он не единственный, достойный сочувствия и понимания, хотя, ему казалось, что, если б захотел, получил бы их тут сполна. Но он хотел быть сильным, потому что был уверен, что слабость убивает. Слабым он мог быть только с Броком или Стивом, да и то старался скрыть это от них по большей части, считая, что нагружать их своими проблемами непозволительная роскошь. Потому что Броку хватало его кошмаров, когда он просыпался в холодном поту, чтобы грузить еще своими моральными терзаниями, которые, надо сказать, чем дальше, тем реже появлялись, уступая место принятию. Он убивал большую часть своей сознательной жизни, поэтому было глупо оплакивать тех, кто пал от его руки, вольно или невольно. Он никогда не страдал обостренным чувством справедливости, поэтому переживал больше за то, что убивали его руками, а не за выбор целей. Вторая мировая, в которой он участвовал абсолютно добровольно, унесла гораздо больше жизней, в том числе невинных. — Ив? — Злата настойчиво посмотрела на него, требуя ответа, потому что разумно предполагала, что Баки будет молчать об их разговоре, считая его слишком личным. — Рассказал ему о своем детстве, — невинно ответил Ив, улыбаясь и покачивая ногой, которую закинул на другую ногу. — Злата, ты за кого меня принимаешь, чтобы я с порога обижал гостей? — За шабашита и старого развратника, — не моргнув глазом, ответила Злата, засмеявшись. — С твоими играми от тебя можно ожидать чего угодно, но да, гостей ты не обижаешь. Тем более чужих. Барнс, он тебя не обидел? А то я всажу молнию ему в голову. Баки не знал, смеяться ему или плакать, потому что Злата была, с одной стороны, очень серьезна, а с другой, улыбалась. — Нет, — наконец ответил Баки, подумав, что Ив действительно ничем его не обидел, просто с легкостью вытаскивал наружу то, что ему очень хотелось бы скрыть. Но почему-то честно признался, сам себя немного не понимая: — Просто он оказался слишком проницательным. — Слушайте, вы про наш мир знаете, — вдруг вмешался Брок, — а мы про ваш ни хуя. Может, объясните, кто такие Тореадоры, и вообще? Он покрутил рукой с бокалом, как бы очерчивая круг этого “вообще”. — Вы им ничего не рассказывали? — воззрился на Злату Ив, а она лишь покачала головой, скинув его ногу и снова нагло усевшись ему на колени, впрочем, тот совершенно не возражал. — Какие вы злые. Ладно, слушайте. Тореадоры — это вампирский клан. Их несколько, все перечислять не буду, но тут присутствуют уже названный Тореадор, Гангрел, Бруджа и Малкавиан. А я Ласомбра. Каждый клан обладает своими силами, но у всех свои слабости. История вампиров насчитывает тысячелетия, не думаю, что вам это будет особенно интересно. Могу рассказать о своем клане, потому что не в праве выдавать секреты чужих. — А что, рассказывай. — Брок по хозяйски обнял Баки, прижав его к себе. Похоже, он уже примерился к обстановке и теперь совершенно ничего не стеснялся. Может быть, он давно хотел вести себя именно так, а здесь всем было все равно, в каких именно они отношениях. — Ну что ж... Ласомбра — это клан аристократов, ну, по большей части, которые управляют тьмой, но не отражаются в зеркалах. Также мы обладаем нечеловеческой силой и способностью принуждать людей делать то, что они не хотят. После этих слов Баки ощутимо напрягся, потому что его принуждали делать то, что он не особо хотел, долгие годы. Но, с другой стороны, у него не спрашивали, хочет он или нет, он был просто орудием в руках других. Ив испугал его, описав круг своих возможностей. И, похоже, он это заметил, потому что улыбнулся почти ласково. — О нет. — Он погладил Злату по спине, и та прильнула к нему, как кошка. — Я не собираюсь ни к чему принуждать никого из вас. Я это не очень люблю, хотя и использую. Но предпочитаю обаяние, которым от природы не обделен. Брок хмыкнул, не то что бы особо доверяя, но кидаться на Ива не собирался, только теснее прижал к себе Баки, и тот понял, что его мужчина не собирается его никому отдавать. Это грело душу лучше любого огня. Баки подумал, что Ив действительно не обделен обаянием: мягкая улыбка, правильные черты лица, идеальные манеры и какой-то внутренний магнетизм. И сила. В Иве чувствовалась сила, которую невозможно было увидеть невооруженным глазом, только почувствовать внутренним чутьем убийцы. — Кстати, так что там с предсказанием Тира? — решил обсудить проблемы насущные Ив. Злата тут же повторила заковыристый текст, а Ив серьезно задумался, стуча пальцами по подлокотнику кресла. — А что за звезда у тебя на плече? — поинтересовался Ив, заглядевшись на игру света на руке Баки, который смеху ради посылала Злата, явно развлекаясь. На это самому Баки было совершенно плевать, и даже забавляло, потому что для игры с солнечными зайчиками его руку еще никто не использовал. — Олицетворяла Советы, а в Америке, видимо, просто не стали стирать, — пожал плечами Баки, не улавливая связи его нарисованной звезды с чем-то из пророчества. — Просто предсказания Малкавиан всегда очень туманны и на самом деле могут быть непоследовательны. То есть я хочу сказать, возможно, часть про звезды и новую встречу стоит понимать несколько иначе, чем буквально и последовательно, — словно размышлял и одновременно объяснял Ив, — особенно соотнося это с тропой памяти, по которой, видимо, тебя проведу я. Если исходить из этого, то сначала ты что-то вспомнишь, а потом все закрутится или сложится. Обычно Малкавиан выдают сиюминутные пророчества. Их глючит в диапазоне того, что есть рядом или должно произойти рядом с тем, на кого они гадают. Так что можно предположить, что все, что нам нужно, есть здесь, рядом. Я, правда, был не рядом, но это не так важно, потому что контакт и возможность были. Поэтому предлагаю вернуться к этому разговору после того, как мы со Златой поможем тебе вспомнить если не все, то хотя бы что-то. — Есть проблема, как пройти на пятый этаж, Ив. — Злата налила всем еще, и Баки почувствовал, как хмелеет, но это было, как и всегда с напитками Златы, приятно, легкое ощущение, которое скорее окрыляло, чем создавало помехи в мыслях и движениях. — Какая? — тут же воодушевился Ив. Баки внезапно понял, что он выглядит очень живым, особенно рядом со Златой. Живой подвижный мальчишка, которому было за сотню, сидел, обнимая женщину совершенно недвусмысленно, и спокойно говорил о делах, словно они вели обычную, ничего не значащую беседу. — Технократы все-таки оставили там ловушек. Или понаставили позже, я не знаю. Я запустила генератор, и оно полезло. Хотя сейчас я думаю, что от запуска генератора ничего не зависело, но я его разнесла, как могла, со страху. Баки с удивлением узнал, что Злате тогда было страшно. Они с Броком, Баки был уверен, просто не успели испугаться, потому что ничего не поняли. Да и некогда особо было бояться. А вот как, оказывается, обстояли дела. Злата испугалась, и, похоже, было чего. Иногда незнание — благо, решил Баки и, наверное, чего-то не хотел бы знать и дальше, просто ради собственной незамутненности. — Все так серьезно? — Ив нахмурился, что-то прикидывая. — Не люблю технократов. Я у них в первой пятерке на уничтожение. Хотя была заваруха, я даже их подтянул. Вот теперь Баки действительно удивился, потому что еще столетнего юнца он себе представил, даже смог принять то, что Ив вампирский правитель целой страны, но то, что он еще и с такими врагами смог договориться... Баки даже не хотелось спрашивать, против кого он тогда воевал, если злейшие враги вступили в союз. И почему-то подумал, что Стив бы так не смог, не переломил бы себя ради союза с Гидрой против какого-то более страшного врага. — Не знаю. Там, смотри, — и Злата, снова поиграв светом, россыпью отражающемся от руки Баки, повесив уже знакомый им иллюзорный план. — Вот этот коридор опоясывает этаж. Что из него вылезет, я боюсь даже представить, потому что этаж сугубо закрытый, там привратник стоял. Правда, Барнс быстро оторвал ему голову, за что тебе, — она перевела взгляд на Баки, — огромное спасибо. — Ничего хорошего. Половина моих сил просто бесполезна, а коридоры узки для свободного орудования мечом, — Ив задумался, а потом, похоже, отбросил все тяжелые мысли. — Ладно, разберемся. Вдруг нам вообще туда не надо? Баки задумался, потому что этой мысли не возникло ни у кого из них, ведь действительно, он не помнил, как они приходили сюда, просто все предположили, что это где-то в бункере, о котором он помнил. Но все могло обстоять совершенно не так, да и портал могли открывать где угодно. — Ладно, оставим дела на завтра. А сегодня давайте развлекаться, — Ив отсалютовал бокалом, весело улыбнувшись. Никто не возражал, тем более, что сейчас ничего сделать было нельзя, и они действительно просто веселились, снова рассказывая какие-то истории, пили и смеялись. Баки не предполагал, что со столетним вампиром, да еще и таким важным, будет так легко. Он много спрашивал про Америку, потому что бывал там всего один раз, да и то по срочным делам. Выяснили, что он чуть меньше чем на тридцать лет старше Баки, что привело к вопросам, а в вашем мире было так, как в нашем? Оказалось, что этот период своей жизни Баки помнит плохо, но что-то из него удалось вытащить. Он помнил Стива, как тот постоянно нарывался, но больше по рассказам самого Стива, чем своей памятью. — У меня есть подозрение, что ты сам блокируешь свои воспоминания, — сказал Ив, когда Баки опять покачал головой, сказав, что не помнит. — И мне интересно, почему? — Обнуления, — просто ответил Баки, а Ив вопросительно изогнул бровь, показывая, что не понимает, о чем тот говорит. — Когда я что-то вспоминал, мне стирали память электрошоком. Это было больно. — Варварство, — Ив скривился. — Есть масса более гуманных способов заставить человека делать то, что он не хочет. И совершенно безболезненно. — Где ты и где гуманизм, Ив? — засмеялась Злата, погладив его по голове. — Я никогда никого не мучил, — тут же отозвался Ив. — Хотя Злата права, я много убивал. Но потом я пересмотрел приоритеты, и сейчас предпочитаю наслаждаться жизнью без убийств без необходимости. Баки не понимал, как можно так легко и беззаботно говорить об убийствах, но потом он вспомнил, как убивал на войне без зазрения совести, и его не мучали кошмары, потому что он знал, что это враги. Это война, а на войне убивают. Хотя он предполагал, что что-то упускает, потому что память подкидывала ему не целостные картины, а обрывки воспоминаний, из которых он и строил свои умозаключения. Да и сейчас его работа была не цветочки сажать. — Я умею и стирать память, и подчинять людей, да и нелюдей, своей воле, — честно сказал Ив, а Баки стало от этого не по себе. От это прямоты, честности, от того, как просто он говорил об это. — Но всегда легче убедить, заставить полюбить себя, чтобы мне служили добровольно. Не люблю принуждения. Особенно в постели. Ив улыбнулся Злате и поцеловал ее в шею, та подалась навстречу поцелую совершенно безбоязненно и охотно, и Баки понял, что они действительно старые любовники, которые ничего не стеснялись. Баки тоже хотел так с Броком: ничего и никого не стесняться, свободно демонстрировать свои отношения как в обычной жизни, так и на работе. Но Броку не нравились прилюдные обнимашки, хотя он, Баки был уверен, совершенно не стеснялся их отношений. Баки понимал, что Брок вообще не хочет выставлять личное напоказ, потому что по личному бить больнее. Баки думал, что признание Ива должно его напугать, но почему-то не напугало. Наверное, он просто устал бояться, тем более что собирался довериться ему, открыться более полно, чем мог открыться Броку. Но он пообещал себе, что самое важное, даже если оно будет страшным, он обязательно расскажет. Он не хотел ничего скрывать от любимого человека. Далеко заполночь Баки вспомнил, что его просила помочь Косатка — Что, покидаете нас? — спросила Злата, изрядно захмелевшая. — Если ты в машину, то спускаешься по центральному трапу до упора, потом по коридору налево, там трап вниз. Тебе туда. — А я спать, — ответил Брок, поднимаясь вместе с Баки, и чуть пошатнулся, похоже, ему изрядно дало в голову. Баки же чувствовал себя на удивление приподнято. — Пойдем, я тебя доведу, — улыбнулся он. — До завтра. — До завтра, — махнула им рукой Злата. — До вечера, — улыбнулся Ив. Когда они выходили из каюты, Брока снова немного качнуло, но от рук Баки он отпихнулся. — Ты меня еще на руках понеси, — беззлобно огрызнулся он. — И понесу, — угрожающе заявил Баки, пытаясь подхватить Брока на руки, но в довольно узких коридорах сделать это было невозможно, не долбанув того головой. — Иди уже, приноси пользу местному обществу, — слегка толкнул его Брок, когда Баки полез к нему целоваться у двери их каюты. — Иначе ты сейчас никуда не пойдешь. Баки нехотя отпустил его, потому что понимал, что действительно не пойдет никуда, а он вроде как обещал помочь. Тем более их тут задарма поили, кормили да еще решали их проблемы, которые они с Броком явно не смогли бы решить самостоятельно.