***
Айзек и Бойд очнулись в темной клетке. Причём настоящей клетке. Тесной и холодной. Разогнуться и встать в полный рост возможности не было. Кроме того, из стенок клетки выступали шипы, которые больно впивались в кожу, если попытаться на них опереться. Лейхи было немного проще из-за того, что он меньше по комплекции. Ему удавалось хоть немного менять положение и двигаться. Бойд неподвижно сидел несколько дней. Или всего день, или уже неделю. Время в целом потеряло значение. В комнате всегда был легкий полумрак. — Как дела волчатки? — Дамиан периодически спускался к ним, пытаясь расспросить о планах Хейлов, о том сколько их всего, где они прячутся. Для того, кто готовился к битве у него было слишком мало информации. Он следил за стаей всё лето, но летом они жили каждый у себя. О старом доме Хейлов мужчина не знал, либо не докопался. То же самое с количеством людей в стае. Наличие банши и бывшей канимы для него стало неприятным сюрпризом. Джексон редко общался с остальной стаей, поэтому мужчина решил, что он просто дружит с кем-то из стаи. — Тебе удобно Айзек? Эти клетки идея Аарона, он упоминал, что отец запирал тебя, — смеётся Дамиан. — Я решил, что тебе будет комфортно в привычной обстановке. Прости, холодильника не нашлось. — Я вырву тебе глотку, — прошептал Айзек. — А потом разорву настолько частей, что ни одна магия не соберет это месиво воедино. — Какой амбициозный малыш, — рассмеялся мужчина. — Не скучайте, скоро будет ужин. И так изо дня в день. Пока однажды не объявился Стайлз. Подросток оглядел помещение, обнаружив камеры шикнул им. — Ни слова, не двигайтесь. Здесь камеры, меня они не увидят и не услышат, но, если вы начнёте говорить и как-то реагировать, могут заподозрить неладное. Сожмите кулак, если поняли, — Стилински говорил коротко, по делу, как будто отдавал приказы. — Положение так себе. Вы на базе Дамиана. Идти сюда — самоубийство. Мы будем ждать требований, если вас не убили, значит будут шантажировать. Последнее. Доверяйте Аарону. Лейхи взорвался. Доверять Аарону? После того, что он сделал? Воспользовался им, чтобы узнать его страхи и обратить против него? Внушил, что они заодно, а потом не явился на встречу, которую Айзек с таким трудом устроил ему? Подросток стукнул по полу клетки, вызывая тупую боль в руке. Ожидая, хоть какой-то реакции и пояснений от Стилински, но их не последовало. Они снова остались одни.***
Ребекке с Питером было легко. Они отправились пополнять запасы крови в соседние города. Хейл старший не был сильно обременен моральными принципами, поэтому воспринял всё как очередное приключение. Ребекка сама запуталась в том, что чувствует к этому оборотню. Ей не привыкать связываться с неподходящими мужчинами. — Боишься влюбиться? — усмехнулся Хейл, когда они остановились в кафе. Питеру было необходимо питаться. Как и Ребекке. Мужчина даже закрыл глаза на то, что вампирша пропала куда-то на полчаса. В конце концов договор действовал только на территории Бейкона. — Обычно возлюбленные Майклсонов, а в особенности мои, долго не живут. Очень трудно понравиться моим братьям, абы кому меня не доверяют. Пусть у нас и сложные отношения, но семья для нас — всё, — Ребекка выглядела довольной и расслабленной. — Это не просто красивые слова, Питер, я могу влюбиться, могу полюбить тебя, до тех пор, пока ты не угроза для моей семьи. — Я думал ты вправе сама выбирать с кем быть, твои братьям не всё равно? — Хейл склонил голову. — Ты забываешь, что мы выросли в другое время. Я всегда буду для них младшей сестрой, которую нужно защищать. Даже если некоторые из них младше меня. — Я иногда забываю, что тебе больше тысячи. — Легко адаптируюсь, но современный мир до сих пор отвратителен. Я скучаю по балам, живой музыке… — Ребекка мечтательно улыбается. — Так или иначе, Питер Хейл, тебе придётся смириться, что я всегда выберу свою семью. И либо ты становишься её частью и становишься предан ей, либо ты против нас. — А если я хочу нейтралитет? — улыбка Питера не сулит ничего хорошего. Ребекка видела такие улыбки уже не раз. Они всегда приводят к предательству. — Когда поживёшь с моё, — вампирша отпивает из бокала, — поймёшь, что нейтралитет — это уловка, чтобы не связывать себя обязательствами и предать в самый неподходящий момент. Не принадлежать никому — значит принадлежать всем. — А что выбрал Стайлз? — Нам пора в путь, Хейл. Я хочу добраться в Бейкон до комендантского часа, не забудь свои прекрасные усы. Мы в розыске, если помнишь. — Как такое забыть, — мужчина рассмеялся. Они вернулись на следующий день. Въезжающих в город действительно разворачивали и отправляли обратно. К счастью, на посту были всего двое. Но они оба были на вербене. Одного из них Ребекка взяла на себя. Глупый подумал, что сможет догнать первородную вампиршу и потерпел поражение. Хейлу же пришлось прорываться самостоятельно. Он вырубил второго патрульного и протаранил ограждение. — Теперь придётся в ремонт машину отправлять, — посетовал Хейл. — Разберёмся с этим дерьмом, — сказала Ребекка, когда они встретились. — Куплю тебе новую. Так в подвале Хейлов появляется холодильник с кровью. Оборотни, скрипя зубами терпят это и стараются не задавать вопросов. Питер держит всех в узде, пытается образумить, за что Стилински ему до невозможного благодарен. Потому что Стайлза выводит из себя практически всё. Парень становится раздражительным. У него не выходит заклинание связи. Волчат слишком много, Айзека и Бойда нет, а Дамиан не выставляет требования для их выкупа. И его по несколько раз на дню спрашивают: «Готово ли? Как успехи?». — Я просто хочу, чтобы все заткнулись и не трогали меня, — вздыхает подросток. — Иногда я просто думаю, а зачем мне вообще всё это? Мы могли бы просто уехать. — Ты всё ещё такой… подросток, — смеётся Элайджа. — Ты же сам говорил, почему не можешь бросить их. И в глубине души знаешь, что не бросишь. Не сейчас. — А если я отключу чувства и решу, что мне это не нужно? В целом… Какого это? Ничего не чувствовать. Я не понимаю, — подросток усаживается рядом с вампиром. — Никак, — вампир пожимает плечами. — Тебе совершенно всё равно. Какие-то глубинные, очень прочные чувства остаются, но они будто в спячке. Притуплены. Например, ты осознаёшь, что любишь этого человека, но не чувствуешь этого. Поэтому можешь спокойно обидеть его или ранить. Часто эмоции отключают из-за плохих эмоций, но нельзя выключить только плохое. Выключаешь всё, так что никакой радости, эйфории, ничего. — Звучит не так уж и круто. Как ты думаешь, — Стилински пододвигается ближе, — я справлюсь? — Я уверен, что ты справишься. И я помогу тебе вернуться, как бы тяжело это не было, — Элайджа обнимает еретика и нежно целует в плечо. А потом в шею, потом в нежное местечко за ухом, Стилински смеётся. Говорит, что оборотни хоть и не услышат их, но всё равно потом почувствуют. Поэтому он мягко отстраняется от вампира и укладывается спать. Тренировки отнимают огромное количество энергии.***
На Бейкон надвигается ночь. С приходом темноты на улицах практически нет людей, все напуганы. По городу проезжаются патрульные машины. Шериф оглядывается, его напарник молча ведёт машину. Его напарник ярый фанатик. Ноа думает о том, что слово самое страшное оружие. Дамиан появился из ниоткуда. Но за короткий срок умудрился собрать вокруг соратников и убедить всех в присутствии опасности. Хоть о том, что на самом деле скрывается под этой ложью, знали немногие, но их хватает, чтобы управлять массами. Шериф думает о том, что он сам виноват во всём, что сейчас происходит. Если бы он не повёз Стайлза в Орлеан, если бы не пошёл в бар, если бы сын не полез спасать его, если бы он не дал кровь Стайлзу, то ничего бы из этого не было. Его сын не стал бы чудовищем, город не сидел бы в страхе. Он ведь поклялся защищать это место, а в итоге сам привёз в него проблемы. Стайлз. Шериф часто думает о нём. Осуждать сына за то, что тому нужна кровь, практически тоже самое, что осуждать хищников за то, что тем нужно мясо для пропитания. Ведь мы не осуждаем львов, когда они раздирают лань, чтобы накормить себя и свою семью. Это грустно, но такова природа. И такова природа Стилински-младшего. Он хищник. А их боятся. И шериф боится. Он приходит к тому, что все его действия, все слова, что он сказал сыну, были продиктованы исключительно страхом. Страх вообще сильное чувство. Оно толкает людей на необдуманные поступки. — Шериф, — окликает помощник. — Что такое? — Там девушка. В белом. Странная. Шериф видит между деревьев женский силуэт. Действительно в белом. Мужчина вздыхает и думает, что это кто-то из поклонников сверхъестественного культа. Они останавливают машину и наблюдают ещё немного за девушкой. Та неторопливо идёт, периодически оглядываясь. Выглядит подозрительно. Мужчины выходят. Они несколько раз окликают девушку, но та никак на них не реагирует. Лишь спотыкается и падает, зацепившись за корягу. Шериф и помощник подбегают к ней, но та отползает. Ноа замечает, что волосы у девушки огненно-рыжие. Через минуту он узнаёт в ней Лидию. Лидия же встаёт на ноги и убегает, помощник шерифа бросается за ней вслед, но девушка ловко маневрирует между деревьями, петляет, сбивая его с пути. Шериф едва поспевает за напарником и не успевает остановить его, когда раздаётся выстрел. Помощник делает предупредительный выстрел, и Лидия замирает. Она приходит в себя и испуганно оглядывается. Она снова вышла ночью из дома. Хотя точно знает, что просила Дерека запереть её. Кожа на пальцах содрана и на ней свежие следы от краски. «Окно», — понимает девушка. Колени резко начинают болеть, видимо приземлилась она на них. Время словно замирает, выстрел эхом разносится в голове, она хватается за голову и смотрит на мужчину, направившего на неё оружие. Кругом ни души. Только она и он. Лидия кричит, ей страшно. И она не знает, как ещё защитить себя. Мужчину отбрасывает на несколько шагов, он в ужасе смотрит на девушку. Молится богу, крестится. И стреляет. Несколько раз. Старается подбежать поближе. Первая пуля попадает девушке в плечо, вторая в горло, лишая возможности кричать. Страх помогает собраться в критические моменты и отбросить сомнения. Лидия хватается здоровой рукой за горло и пытается пережать рану. Шериф подбегает, но не успевает ничего сделать. Раздаётся ещё несколько выстрелов, и тело девушки падает на землю. Шериф подбегает к напарнику. — Что ты наделал?! — Ноа смотрит на Лидию, чьё платье стремительно превращается в красное. — Срочно, скорая помощь. Многочисленные пулевые ранения. Молодая девушка. Отправляю геолокацию. — Я… Я… — мужчину трясёт. — Что это было? Она… Закричала и меня отбросило. И стало так страшно. Я не знал, что делать. Она бы… Убила меня? Это была защита. Это была защита. — Тихо, помоги мне, — Шериф опускается к девушке и пытается хоть как-то пережать раны, остановить кровь. Сирена скорой ни капли не радует. Прибывшая бригада может лишь засвидетельствовать время смерти и отвезти тело в морг. Напарника шерифа забирают в больницу, он в шоке. Ему нужен покой. «Я защищал людей, она не человек. Она не человек. Шериф, вы же знаете. Я просто выполнял свою работу», — без остановки повторяет мужчина. Эти же слова повторяет себе шериф каждый день. Он выполняет свою работу. Защищает людей. Они не люди. Даже если к ним относится его собственный сын. Сын. Стайлз. Он возненавидит его ещё больше. Но шериф должен, обязан сообщить ему сам. С родственниками пусть разбираются другие. Ноа возвращается в машину и даёт себе побыть человеком. Человеком, таким же как все, кого он должен защищать. Но кто подумает о нём самом? Раньше это был Стайлз. Он кричит, его горло сводит судорогой. Слёзы катятся по лицу. Он помнит Лидию маленькой девчонкой, помнит, как Стайлз с восхищением рассказывал ему про неё. А сейчас она мертва. — Шериф? — раздается голос из рации. — Нужен ваш отчёт. Мужчина приводит себя в порядок и отвечает, что скоро будет.***
Стилински не привыкать вставать посреди ночи. Но он давно не видел на своём телефоне номер отца. Он недоумевающе смотрит на высветившуюся фотографию. Шериф улыбается, он не в форме. Редкий случай, когда Стайлз подловил его. Улыбается. Элайджа отрывается от чтения книги и смотрит на любовника. Элайдже нравится наблюдать за Стилински. Его реакции никогда не получается предугадать. Возможно, это ещё одина из сотни мелочей, что зацепили древнего вампира в этом мальчишке. Стайлз откидывается на подушку. Звонок прерывается. — Почему не ответил? — спрашивает Элайджа. — Дурное предчувствие, — вздыхает Стайлз. — И договорённость. Если что-то срочное, то два звонка. Раздаётся второй звонок. Резко пропадает. И сразу же третий. — А это что значит? — хмурится первородный. — Совершенно ничего хорошего. Стилински снимает трубку. Элайджа старается не подслушивать, концентрируется на сердцебиении в соседней комнате и полностью пропадает в этом звуке, но лицо Стайлза с каждой секундой этого разговора становится чернее тучи. Комната будто начинает вибрировать. А это значит лишь то, что парень перестаёт контролировать себя и свою магию. — Скажи мне, что ты, чёрт побери, выжил из ума! Скажи, что это просто ложь, уловка, — Стайлз в трубку. — Где она? Где ты? Будь там, когда я приеду. Тебе жаль? Скажи мне это глядя в глаза! Телефон летит в стену, а Стайлз оседает на пол. Элайджа пытается обнять его, дотронуться, но подросток шугается и в момент оказывается у противоположной стены. «Ничего личного, я боюсь тебе навредить», — бросает он. Элайджа следит за тем, как парень экстренно одевается, но также видит его трясущиеся руки. Всплеск энергии отнимает много сил. Кроме того, утренняя тренировка. А Стилински не питался достаточно долго. — Стайлз, нужно поесть. — Да, мне бы не помешала чья-то шея, — Стилински сжимает зубы. Он в ярости, его одолевает горе. Просто разрывает от противоречивых чувств. Он не может поверить в то, что услышал от отца. В доме начинают просыпаться из-за шума. Стилински спускается в подвал и достаёт пакет с кровью. Он не осторожничает, просто вгрызается в него зубами и опустошает. Кровь течёт по подбородку и пальцам. Глаза краснеют, но насыщения не приходит. Никакого удовольствия от холодной крови. Тем не менее силы возвращаются. Вниз спускается Дерек и на секунду замирает. Стая уже видела, как Стайлз едва не растерзал девушку в классе, но он никогда вживую не видел, как меняется Стилински в такие моменты. Ему по-настоящему страшно. — Уйди прочь, Хейл. Я не сдержусь, — говорит подросток. — Мне нужна кровь, а ты куда притягательнее пакета. — Дерек, тебе лучше уйти, — кивает Элайджа. — Что произошло? — Дерек не уходит. — Твою же мать, Хейл, ты можешь хоть что-то сделать, когда тебя просят? — Стилински отбрасывает Дерека и выбегает из дома. Ему нужно убедиться, что отец не врёт. Он плюёт на комендантский час, плюёт на то, что его могут поджидать. Просто бежит в больницу. Человеку его не догнать. Кровь на лице неприятно застывает от ветра. Покрывает лицо и руки неприятной липкой корочкой. Стилински сворачивает на заправку и надеется, что там никого нет в такое время. Он врывается в туалет и начинает тереть лицо до тех пор, пока оно не станет чистым. В самый неподходящий момент кто-то выходит из кабинки и испуганно смотрит на него. Мужчина подходит к умывальникам, чтобы помыть руки. И спешно ретируется. Почти. Стилински слышит, как тот называет его наркоманом, и срывается. Он преграждает мужчине путь и смотрит прямо в глаза. — Заткнись, кивни, если понял. Мужчина кивает. Стайлз не знает, подействовало внушение или запугивание, но остановиться не может. В договоре было про то, что нельзя убивать людей. Никто не говорил про то, что нельзя немного поразвлекаться с ними. Стилински делает первый удар. Приходится контролировать силу, ему не нужен труп. Элайджа находит его, когда он закончил. — Полегчало? — спрашивает первородный. — Нет, — качает головой. — Я не хочу сдерживаться. Я не понимаю, что чувствую. Словно ко мне вернулся СДВГ. Всего слишком много. Я не могу. Стоит на минуту остановиться — я начинаю думать. — Я не слушал. Когда ты говорил с отцом. Я не знаю, что произошло, — признаётся Элайджа. — Лидия… — на выдохе произносит Стилински. — Мертва. Они приходят в больницу вместе. Шериф проводит их в морг. Стилински крепко сжимает руку Элайджи. Он не может его отпустить. Он упадёт, если отпустит. Телефон Майклсона разрывается, он игнорирует. Сейчас ничего не важно. Только Стайлз. Шериф не знает, что ему делать. Он бесконечно хочет обнять сына, но боится. Боится даже подойти к нему. Стайлза разрывает от эмоций и чувств. Он идёт к отцу, уверенный, что свернёт ему шею, что уложит его на соседний стол в морге, но вместо этого крепко обнимает и позволяет себе выплакаться. — Это неправильно, — шепчет Стилински. — Теперь это стало слишком личным. Я не остановлюсь, пока не убью Дамиана. Просто знай это. — Стайлз, я… Мне жаль. Я обо всём. Я… облажался, — Стилински-старший тоже не может сдержать слёз. — Я отключу чувства, не попадайся мне на глаза ближайшее время, я не хочу тебе навредить, — шепчет подросток. — Уходи. Мы выйдем сами. Шериф кивает и молча уходит. Элайджа возвращается. Стилински накрывает подругу обратно простынёй. Он запомнит её другой. Живой. А не в свете синих ламп с дырами от пуль. Стайлз закрывает глаза и пытается найти тот самый переключатель внутри себя. Но нажать его оказывается труднее, чем он ожидал. Приходится жать из всех сил, будто затыкая пробоину. Но потом приходит… Нет, не спокойствие. Безразличие. — Ты в порядке? — спрашивает Элайджа. — Да, убери тело, — просит подросток. — Нам нужно возвращаться. Есть новости? — Есть, — кивает вампир. — Их вернули. К дому они подъезжают с рассветом. Элайджа просит Дерека забрать их из больницы на машине. Хейл чернее тучи. Стилински только кивает на то, что он ему рассказывает.***
Той же ночью. Айзек и Бойд вздрагивают, когда слышат шаги по лестнице. В этот раз их двое. Дамиан и Аарон. Аарон смотрит на оборотней отстранённо. Лейхи же пытается найти хоть какой-то намёк на то, что ему можно доверять. И не находит. — Мой сын последнее время… — начинает Дамиан. — Расстраивает меня. Один промах за другим. — Наверное отец из тебя так себе, — выплёвывает Айзек. — Заткни пасть, щенок, — мужчина стучит по клетке. И передаёт сыну револьвер. — Я решил, что мне стоит дать ему шанс на реабилитацию. Надеюсь, с такого расстояния ты не промахнёшься. Хейлы исчерпали лимит моего терпения, пора переходить к действиям. Жду наверху. Мужчина уходит, оставляя сына наедине с оборотнями. Ему нужно удостовериться, что Аарон на его стороне. И проучить его заодно. Пусть посидит с ними. Если не сможет убить, придётся выкидывать три трупа, а не два. Раздаётся два выстрела. Тела оборотней выбрасывают прямо перед домом Хейлов. Это объявление войны.