***
Проснувшись следующим утром, Эмма просто смотрела на спящую Реджину в течение нескольких минут, любуясь, какой спокойной и счастливой она выглядела. Боль, которую женщина испытывала от потери Генри, сейчас потонула где-то глубоко. Блондинка даже ощутила легкое головокружение, мечтая валяться весь день в постели в обнимку со своей королевой. Однако нельзя было забывать о том, что произошло с их сыном, поэтому шериф решила сделать следующее в своем списке полезное дело и приготовить для мэра завтрак. Натягивая футболку, она вдруг придумала план. — Розы. Мне нужны розы, — пробормотала она, оценив содержание безукоризненно организованной кухни бывшего мэра. Игра Престолов отдыхает. И прежде, чем зерно рациональности успело взыграть в белокурой голове, женщина выудила старые кроссовки, что стояли на нижней полке обувного шкафа Реджины. В ее влюбленной голове постоянно проигрывались моменты их умопомрачительного секса, когда она в спешке натягивала обувь и собиралась выйти. Это было так глупо, потому что она даже не заметила надвигающейся на нее тени, пока не стало слишком поздно.***
Когда мешок с ее головы был снят, Эмма обнаружила себя находящейся в маленькой комнатке, что освещалась тусклой лампочкой, а прямо перед ее лицом стояла Злая Ведьма. — Что тебе нужно? — собрав все свое мужество, выплюнула спасительница. Но как только собиралась пошевелиться, была обездвижена на удивление сильными летучими обезьянами. — Всего лишь то же, что ты дала моей сестренке. Твое сердце, — ответила ведьма, погрузив руку в грудь шерифа. — Кора уже пыталась, — напряженным голосом произнесла Эмма, ощущая острую боль. Даже если ведьма и не сможет забрать ее сердце, то это не значит, что в груди спасительницы появилось свободное место для руки рыжей. И действительно, Ведьма потерпела такую же неудачу, как и Королева Червей в свое время. Она несколько раз попыталась выдрать сердце несчастного спасителя, дергая его в течение нескольких минут, однако Эмма стиснула зубы, не собираясь награждать эту женщину криками боли. — Проклятье! — прорычала ведьма, наконец, вынимая руку из грудины спасителя. — Это еще не конец. Я попробую еще, моя красавица. Привязать ее, — приказала она своим стражникам, и Эмма моментально оказалась подвешена на цепях, едва касаясь ногами земли. Как только свет погас, Свон принялась прислушиваться, определяя шаги ведьмы по деревянным половицам — должно быть, та поднималась по каким-то ступенькам. А затем она осталась наедине. Неужели эта женщина и в самом деле сестра Реджины?***
Спасительница не имела ни малейшего понятия о том, как долго находилась в наполовину подвешенном состоянии в буквальном смысле этого выражения, когда вдруг небольшой световой шарик вновь осветил помещение, ослепляя ее непривыкшие глаза. — Румпель, принеси мне ее сердце, — почти кокетливым тоном приказала ведьма, отчего в животе Эммы все перевернулось от отвращения. Когда глаза блондинки неохотно распахнулись, позволяя ей сосредоточиться, женщина могла видеть безумие в глазах Румпельштильцхена, что пугало ее даже больше, чем встреча с самым безжалостным человеком в мире. Она попыталась достучаться до разума мужчины. — Мистер Голд, она сотворила с вами что-то ужасное, но это не значит, что вы должны это делать. — Да, но он сделает это, дорогуша, — хихикнула ведьма, разрушая надежды Свон. Рука мужчины с легкостью проникла в ее грудь, так же, как и те руки, что побывали там до него, а затем пальцы сомкнулись вокруг сердца и отчаянно потянули. Но также как и все остальные, он не смог его вырвать. Эмма улыбнулась про себя, когда они оставили ее в темноте, а издалека слышались яростные возмущения и крики ведьмы о том, что она достанет это сердце любой ценой. И это будет еще ужаснее, чем она может себе представить.***
— Может быть, если мы ослабим твою внутреннюю силу, — разглагольствовала ведьма. Эмма закрыла глаза, прежде чем яркий свет снова вспыхнул перед ее глазами. С закрытыми глазами это было менее болезненно. — Уолш! Глаза Свон невольно распахнулись и, хотя она все еще не привыкла к освещению, видеть могла вполне ясно, чтобы разглядеть крылатую обезьяну, стоящую за световым шаром. Она сглотнула. — Человеческий облик, Уолш! — скомандовала рыжая. Наблюдая за тем, как он принимает облик человека, которого она знала в течение восьми месяцев, женщина ощутила тошноту. Она на самом деле любила его, не смотря на то, что чувства были перемешаны с фантазиями о Реджине. И то, что он оказался не тем, кем представился, причинило шерифу боль. — Привет, Эмма, — слишком интимным тоном произнес он. — Ты скучала по мне? — Не могу сказать, что очень, — прорычала Свон. — Я оставлю вас наедине, Уолш, — произнесла ведьма, прежде чем выйти за пределы освещенной территории. — И помни, что ты должен мне. — Ты слышала эту леди. Так что, у меня есть работенка, — подметил человек-обезьяна, а затем со всех сил ударил блондинку в живот, выбивая воздух из легких. — Ты омерзителен, — выдохнула спасительница, ощущая, как нарастает внутри праведный гнев. — Ты не думала, что я отвратителен, когда трахалась со мной, — поддразнил он. — Но даже тогда я не хотела, чтобы ты трахал меня, Уолш. Я всегда чувствовала, что это неправильно. Нужно было прислушаться к ощущениям, — прорычала блондинка. На самом деле, это не совсем правда, но ее гордость была задета, ко всему еще Свон была ошарашена тем, что узнала о нем. — Ты не жаловалась, когда я входил в тебя, — Уолш снова ударил ее. — Зато сейчас жалуюсь. С меня достаточно вашей чертовой одержимости побывать внутри меня. Рука ведьмы, рука Румпеля, твои больные сексуальные фантазии. Однако позволь мне кое-что сказать. Единственный человек, которого я хочу чувствовать внутри себя — Реджина. Когда лицо человека-обезьяны исказилось яростью, Эмма поняла, что переборщила. Ее мир разорвало болью.