Моя маска на твоем лице

Ки ощущал себя очень утомленным. Едва он продирал глаза, как непереносимая усталость обрушивалась на его тело многотонным грузом, вновь клоня голову к подушке. Сон его был наполнен ощущениями — приятными и не очень, но весьма таинственными. Он не понимал, что происходит, однако проснуться окончательно у него не получалось. Иногда слышался шепот, но что именно он нес с собой разобрать было сложно. Только «осталось немного» осело на подкорке. Его раскачивало на качелях, будто он дремал в гамаке. Периодически дул приятный ветер, немного соленый и влажный. Чьи-то руки бережно касались лица, трогали ладони, мягко гладили по плечам, но каждый раз взгляд не мог сфокусироваться на чем-либо и лишь плыл по размытым пятнам, после чего вновь скрывался под тяжелеющими веками. Было то невыносимо холодно, то непередаваемо жарко. Ему снился недовольный Чжинки, узнавший, что он опять кого-то обворовал. Снились брат и сёстры. Приемная мать укоряюще смотрела на него, когда узнала, что его снова поймали за раскуриванием самокруток. Участок, в котором он так часто ночевал, что порой воспринимал чуть ли не домом. Ему снилось место, в котором он учился и где постоянно дрался. Или рос. Или… Во сне всплывали горы сладкого, о которых он с детства мечтал, а потом ел при каждом удобном случае, когда дорвался до свободы. Когда это было? Или театр, в постановке которого он участвовал. Интересное и печальное было время. Было ли? Кто был рядом? Недотепа Чжинки? Или раззява Тэмин? Или?.. Он хотел бы снова покататься на коне, почему он так их боится? Или не боится? А как же машины? И в горы бы сходить, как раз туда, где высится старое разваленное здание, полное жуков-пауков, какая мерзость. И рядом фонарным столбом стоит длинный и худой человек. Сонм фотографий кружится перед глазами. Что такое фотографии? Что-то из слишком богатого… Он чувствовал себя очень измученным. Слишком много мыслей, слишком много образов — он не справлялся с усталостью. А потом стали появляться и вовсе странные изображения. Тэмин с чудаковатой улыбкой на губах и жуткой решимостью в глазах. Чжинки, над головой которого занесена рука, словно для удара. Такая же рука, но с ножом, зависла и над Тэмином, две тени в черных плащах приближались к брату с разных сторон. Земля, летящая на крышку большой коробки. Жуки, внезапно хлынувшие из-под крышки, а длинный человек уже стоит на той стороне ямы — прямо напротив него, Ки. И лицо незнакомца скрыто в тени, только улыбка зловеще расцветает на бескровных губах и зубы, острые и блестящие, скалятся на него. Чья-то горячая рука накрывает его глаза, горячий шепот вновь уводит в сторону от мыслей. А в стороне Тэмин, поддерживаемый ангелом, падает в небо, и от белых крыльев летят перья, когда арканом кто-то тянет Тэмина прочь от небес. Лица в облаках недовольно ропщут. На земле в окружении толпы жуков человек обливается потом, но тянет Тэмина за веревку к себе. У ног его лежит… Тэмин. Кто-то стоит позади человека и нашептывает что-то в ухо. Кто-то очень маленький стрелой летит в толпу жуков и визгом разгоняет тех, кого не успевает сожрать. И вот вдруг вместо жуков вырастает толпа балахонов и кто-то маленький стремительно бежит прочь. Зажженная спичка падает на неудавшийся холст, и тот загорается, пожирая гомонящую компанию, белые перья и облака. Дымятся иголки. Падают белые цветы, забивая обоняние острым запахом, осыпают Ки с головы до ног, а потом чернеют, словно из них выпивают все соки. Черти пляшут с ангелами смешные танцы, размахивая хвостами и крыльями. Взмывают пышные юбки, мелькают маски. А потом внезапно что-то знакомое, но не имеющее ни цвета, ни запаха, не теплое, не холодное, накрывает его с головой, укутывая в уютный кокон, и стирает все картинки. Ки выдыхает измождено, соглашаясь с шепотом в голове, что нужно отдохнуть. Забытье он встречает с облегчением, однако перевести дух во сне не получается — усталость все еще лежит многопудовыми гирями на конечностях. Поэтому в тот момент, когда шепот в сопровождении ласкового поглаживания по щеке попросил его проснуться, он едва нашел в себе силы сделать это. С трудом сел, вяло покивал на какие-то неясные слова, а потом поднялся, оделся и пошел, все еще ощущая вязкую сонливость. Но рядом была уверенная рука, которая всегда поддерживала, если он терял силы, и направляла, когда забывался. Странный сон, в который он то погружался, то выплывал из, наполнился голосами, шумом, эмоциями. Снова Тэмин с заботой, которая кажется какой-то ненастоящей. Его партнер по путешествиям молчит, но темные глаза выдают понимание. Какое-то белокурое насекомое все жужжит и жужжит над ухом, то вляпываясь во что-то знакомое и пачкая прозрачные крылышки, то взмывая ввысь и падая на Ки. Однако его с успехом отгоняет верная колючая защитница. Надежная рука держит Ки, не дает упасть, хотя и сама едва ли не трясется от усталости. Не дает уйти. Где-то там ждет Чжинки, и в руках у него инструмент для отрывания ушей и сворачивания их в бантик — злится, что Ки все еще спит, намереваясь проигнорировать занятия. Но зачем ему занятия, если все друзья осыпаются жуками. Сотни ярких шаров кружат над головами толпы и едят, едят. Напитываются эмоциями. Снова появляется длинный человек с острыми зубами, ложечкой он выскабливает чьи-то мозги. И в рот сует. Улыбается. Близок конец. Яркий свет слепит глаза. Ему нельзя ступать за грань. Даже без мозгов.

***

— Так ты объяснишь, что происходит? — вновь поднял Эван давно мучивший его вопрос. — К чему такая спешка? — У меня нет времени, — произнес Чжонхён, гладя Ки по голове. — Это мы поняли, — решился подать голос Тэмин. — У меня нет времени, — вновь с особым ударением на слове «меня» проговорил демон, не поднимая черного взгляда на собеседников — не потому, что смущался или боялся, скорее не считал их достойными даже столь незначительного действия. — Ты что… того? — осторожно поинтересовался Эван. — В смысле тело твое… — попытался он исправить свою оплошность, наткнувшись на изумленный взгляд Тэмина. — Ну, оно недостаточно крепкое? — Именно, — кивнул Чжонхён, продолжая пропускать волосы Ки через пальцы. — Через пару дней оно развалится. Но сознание бывшего его владельца к нему не вернется. Скорее я уверен, что этот кусок материи соединится со своим настоящим владельцем. — С этими словами он накрыл глаза Ки ладонью и что-то прошептал, после чего продолжил гладить его по голове. — Хм, проблема, — пробормотал Эван. — Я был уверен, что это тело выдержит твою суть, ведь оно сделано из частички тебя же. Если посмотреть в масштабе. — Что значит — из «частички тебя же»? — Тэмин прищурился, вперев острый взгляд в Эвана. — Ой да ладно, а то ты не знаешь, — закатил тот глаза. — Тоже мне неведающая кукушка. Тэмина передернуло — слишком этот жест напоминал прежнего Ки, словно отзвук из прошлого эхом донесся до него. Он предпочел не отвечать на выпад. Они сидели в теплом кафе на краю портового города. Вернее, сидели все, кроме Ки — тот лежал на софе, устроившись головой на коленях Чжонхёна, и продолжал беззастенчиво спать. Минхо, по привычке, изучал газеты. Эван елозил чайной ложкой по тарелке, размазывая остатки недоеденного пирожного. Такая же, но уже пустая, тарелка стояла на стороне Чжонхёна — совсем недавно он мягко растолкал подопечного и с ложечки покормил его. После чего вновь убаюкал. Тэмин сидел во главе стола на удобном стуле и чувствовал, как за спиной в клетке ворошит бумагу ежиха, задобренная своим куском пирожного. По большому окну напротив него текли капли — на улицы города хлынул ливень. Тепло помещения, горячий чай и свежие сладости настраивали на дружественный лад, и чувство уюта осторожно заключало всех в свои объятия. В кафе стоял легкий гомон, оттого быть услышанными кем не подобает можно было не опасаться. Да и заморенные усталостью официанты сновали туда-сюда, казалось, не замечая лишних слов и взглядов, потому бояться чего-то с их стороны не имело смысла. Вот Эван и решился на разговор. — Если у тебя осталось всего пару дней, чего мы ждем? — Котенок хотел покататься на лошадке, — улыбнулся Чжонхён. — О-о-о, — раздраженно выдохнул Эван. — Опять капризы блондинки. Чжонхён с удивительным спокойствием встретил очередное недовольство светловолосого, погрузившись в какие-то свои мысли. — И долго нам ждать, когда он проснется? — в который раз рискнул открыть рот раздраженный Эван. — Он не проснется, — просто ответил Чжонхён. — Что? — встрепенулся Тэмин. — Ты что с ним сделал? — Хватит уже изображать из себя великого защитника, — по-прежнему хмуро прокомментировал его вопрос Эван. — Не стоит всех по себе мерить, — парировал Тэмин. — Лицемер. — Я его разбужу, — меж тем сообщил Чжонхён, словно не услышав перепалки. — Когда? — тут же уцепился за кусочек информации Эван. — Когда у нас будет лошадка. Эван вконец уверился, что у его патрона на фоне разрушения тела начал разрушаться и разум. Однако он не мог не воспользоваться очередным витком разговорчивости Чжонхёна. — Ты знаешь, кто мешает тебе вернуться? — с напором поинтересовался он у демона. Чжонхён молчал какое-то время. — Знаю. — Хм… — кашлянул Тэмин, глядя на изумленное лицо Эвана. — Значит, нам нужно спешить? — Нет. — Почему? Чжонхён поднял на Эвана черные глаза: — Потому что его шпион уже здесь. — Где? — воскликнул Эван, принявшись вертеть головой, высматривая загадочного засланца среди посетителей кафе. Демон не ответил, вернувшись к своему нехитрому занятию. Светловолосый, устав вертеться на месте и поняв, что сколько-нибудь внятного пояснения от патрона не дождется, замолк, глядя, как тот наглаживает его идейного врага. Ненадолго за столиком воцарилась чуть тревожная тишина. Убаюканный мерным стуком капель в окно Тэмин заклевал носом, утомившись из-за открытий последних дней и ожидания скорой развязки. Он устал играть. Минхо, не участвовавший в разговоре, но периодически поглядывавший на всех его участников, переворачивал страницы газеты. Его мысли, как и прежде, оставались окружающим неизвестны. Молчание длилось ровно до тех пор, пока Чжонхён вновь не оторвал усталого взгляда от Ки и не посмотрел на стекло, расчерченное каплями дождя. Рядом с кафе, выдувая серый дым из ноздрей и покачивая головой, стоял черный конь. — Бомми, детка, время покататься, — произнес демон.