Fatum.

Лави не любил зимний Орден — холодное и промерзшее насквозь место, где сложно было встретить хоть одну живую душу. Ночь была не только холодной, но и одинокой, приносящей тоску в небольшую комнату. Лишь не так давно она резко стала иметь другое значение для рыжего. Необходимо было соблюдать тишину. К нему приходил Канда. Каждую ночь, без единого пропуска. В первый раз, когда дверь комнаты раскрылась, явив сонному Историку силуэт мечника, который бесшумно пришел к нему, Лави действительно думал, что это излишне реалистичный сон. Сном он считал и горячие прикосновения губ к шее и обнаженным ключицам, мягкий шорох одежды, падавшей на пол. Сном была грубая и неумелая ласка, горячие пальцы, пробирающиеся под ремень и без труда вытаскивающие его из брюк. Лави считал наваждением укусы на нежной светлой коже, алые и кровоточащие, но приносящие удовлетворение и заставляющие течь кровь быстрее. Они были похожи на поцелуи огня, оставлявшего свои отметины на теле Лави. Он думал, что ему лишь снится, что его прижимает к кровати горячее тело Канды. Он еще тогда понял простую истину — нельзя шуметь. Даже когда длинные пальцы проникали в его тело, касались чувствительной точки и заставляли выгибаться и раздвигать ноги перед Кандой, который целовал его спину и выступающие лопатки, Лави невольно старался нарушить этот молчаливый запрет. Рыжий не смог сдержать протяжного стона, когда мечник вошел в него. Рот оказался закрыт горячей ладонью, а на плече появился еще один укус, послуживший наказанием. Парень глухо стонал в руку, выгибаясь и чувствуя горячие волны, расходящиеся по телу, кусал пальцы мечника. Тот прижимал его к смятой простыни, резко двигаясь и сжимая правое запястье. Лави выгибался и чувствовал спиной грудь Юу, а его прерывистое жаркое дыхание обжигало и заставляло слегка сжиматься и извиваться. Лави хотел услышать его стон. Конечно, последующая вспышка удовольствия была его скрытым желанием, а тепло, разлившееся внутри, ему только приснилось. Рыжий упал на кровать, и только тогда влажная рука мечника исчезла, позволив издать еле слышный стон. Тяжелый жар никуда не исчез, а на предплечье Лави упала длинная черная прядь. Холод отступил. Сон рассеялся с рассветом, когда Историк проснулся, удовлетворенный и удивленный своим ночным видением. Кровать была нагретой за ночь и такой же одинокой. Единственным напоминанием остались укусы и сильная боль в нижней части тела. Лави боялся и одновременно хотел еще. «Видения» стали повторяться каждую ночь, и Лави уже с нетерпением ждал, когда придет Юу. Он полностью отдавал себя во власть грубого мечника, позволяя делать со своим телом все, что тому захочется. У них было всего лишь одно правило. Их не должны услышать.