По велению её злобного сенсея

Осень наступила рано, впрочем и лето было ранним. Всем нам порядком поднадоело жариться в лучах солнца, а сезон дождей обещал быть пасмурным и щедрым на грязевые ванны. Я наслаждалась спокойными деньками, а порой скучала по бандитской жизни, коей у меня, в принципе, никогда и не было. Мой кошелёк заметно полнился за счёт заданий от организации, и я, что называется, вошла во вкус. Одно успешное задание за другим, мне удалось выйти в первые ряды класса В. И в огласке я уже не нуждалась, так как моё имя долгое время было на слуху. Старые поклонники уже и не знали как ко мне относиться, у многих появились новые кумиры, тот же Генос, к примеру. Подросшее поколение скорее защищали меня. А я защищала всех без разбору, полностью оправдывая своё геройское прозвище. Я возвращалась из магазина, раздумывая, зачем Генос послал меня за китайской редиской. Казалось бы, простое поручение, но мне суждено было не оправдать надежд шеф-повара, потому что меня уже поджидали за углом подозрительные личности. Ну и перепугалась же я, когда чья-то рука прикрыла мне рот, а вторая затащила в узкий проход между заброшенными домами. Редиска так и вывалилась из пакета, тоже прифигев от происходящего. Как только меня отпустили, я рассмотрела этих людей: банда из пяти человек, один страннее другого. Если бы меня попросили их описать, то вышло бы так: усатый, очкастый, в шляпе, с огромным носом и в плаще по самые щиколотки. Они напоминали мне паззлы: собрать их в одного человека и получится Михаил Боярский. Как и всякие недозлодеи, они попытались объяснить мне, что они, видите ли, похищают меня не просто так, а с высокой целью. И по их сомнительной цели я сделала вывод, что это ненавистники Сайтамы. — Мы видели, как ты выходила из дома вместе с Сайтамой. Мы не можем подобраться к нему, но вы явно очень близки. Поэтому мы решили похитить тебя, чтобы добраться до него. — И как вы собираетесь ему насолить? — заинтересованно спросила я, как будто уже состояла с ними с сговоре. — Мы снимем видео, где ты будешь молить его о помощи, а потом подкинем диск в его почту. — Хм… но Генос чаще забирает почту. Что вы будете делать, если его увидит не Сайтама, а Генос? — Даже если они придут вместе, пока у нас будет заложник, они ничего нам не сделают. — Да нет, именно поэтому вы и покойнички… хотя… Я всегда хотела попробовать себя в роли жертвы. Это было бы забавно, поэтому я поддержала идею похитителей, и мы пошли в их секретное убежище — обычную заброшенную станцию. — А разве мы не должны её связать? Это нормально, что она сама идёт с нами? — Да она, походу, сама недолюбливает Сайтаму, — переговаривались они, а когда мы пришли, ради приличия, привязали меня к железной балке. Впрочем, очень слабо привязали, видимо, потому что я даже не пыталась сопротивляться. Усатый достал камеру и стойку для неё. Он же собирался режиссировать. — Ну, попробуем. Первый дубль. На камере загорелся красный диод, но он тут же потух, когда режиссер крикнул: — Стоп! А ты че лыбишься? Тебя похитили, может быть, даже убьют! Опусти голову, прикрой глаза, отведи в сторону, будто тебе это всё не нравится. Когда мы закончим угрожать, попроси Сайтаму прийти и спасти тебя. И… начали! Я сделала всё как он и сказал, но снимать видео-угрозу — это, оказывается, очень сложно. Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, но мысленно говорила себе “тебя похитили, в этом нет ничего смеш… ахах”. — Стоп! — крикнул усатый. — Ещё раз! Посерьёзнее, пожалуйста. На четвертый дубль мне уже надоело смеяться, и я прониклась атмосферой. Мужчина в чудной шляпе подошёл ко мне и приподнял мой подбородок. Испуганными глазами я посмотрела прямо в камеру. — Ну что, Сайтама? Не ожидал такого?! Что бы нам с ней сделать? Может, изобьём до полусмерти? Или подвесим ногами к потолку, пока из ушей не начнёт сочиться кровь?! “Ничего себе, — подумала я, — как проникновенно играет, теперь я чувствую себя совсем как Лируичи.” Усатый жестом показал, что теперь по тексту идут мои слова. — Ох, бедная я, спаси меня, Сайтама, пожалста. — Стоп… — в его голосе звучало раздражение. — Это что такое? Да кто так играет? — Простите, я просто ещё не совсем вжилась в роль. — Больше артистичности, грации, эмоций. Ты хочешь, чтобы твой любимый пришёл за тобой, но одновременно с этим не хочешь, потому что боишься за него. — Он не мой любимый. — Да ты только представь! Это всё, что нужно, чтобы хорошо сыграть! — Тогда ударь меня, — обратилась я к тому, что стоял рядом со мной. — Я не могу ударить девушку… — на удивление, похититель оказался джентльменом. — Врежь ей, только не по лицу, — сказал режиссер, а слово режиссера — закон! Он ударил меня в правое плечо, так легонько, будто от этого я могла рассыпаться. Пришлось сделать вид, будто мне нанесли такое тяжелое увечье, что я прям там и откинусь. — Ах, Сайтама… Сайтама, спаси меня… — Стоп! — я испугалась, что я опять что-то не так сделала. — Ну, уже что-то. Но сделаем ещё пару дублей. Постарайся быть убедительнее. И ударь сильнее, что ты как не мужик, — обратился он к своему другу. Следующие дубли не радовали оригинальностью сюжета, но с каждым разом я всё лучше играла свою роль, потому что моё лицо, наконец, было страдальческим. Во-первых, у меня затекли ноги. Во-вторых, на плече мне набили синяк. Нет, чтобы чередовать удары — он бил всегда в одну точку. <…> — Сайтама, спаси меня, я буду ждать… Больше походило на эротическую рекламу. “Спаси меня от одиночества, я буду ждать твоего звонка… 9XX-XXX-XXX” — Сайтама, ты не обязан приходить, но… у меня так затекли ноги… — мы посмеялись вместе со съёмочной командой. — Наш главарь раньше учился на кинорежиссера, — поделился со мной шляпник, — но его выгнали из университета. Когда в его руках появляется камера, он рвётся снимать до потери пульса, изводит и актёров, и работников, не даёт им спать, пока не получит то, что хочет. Он становится одержимым. Я всё ещё была привязана, как вдруг кто-то решил войти прямо через стену. Видимо, этот кто-то пренебрегал пользоваться дверью, и этим кем-то оказался Генос, а рядом с ним стоял офигевший Сайтама. Видимо, лысый тоже рассчитывал войти по-человечески. — Что это здесь происходит? — спросил Сайтама. — Сайтама, ты пришёл спасти меня, я так рада… — я продолжала играть свою роль, и режиссер восторженно развернул камеру в их сторону. — Так, а теперь ты должен развязать её, — скомандовал он, но Сайтаме не нужно было говорить об этом. Когда я смогла свободно перебирать ногами, на моём лице отразилось неподдельное счастье. — Что творится? Кто эти люди? — шепнул он мне. — Не обращай внимания, мы снимаем фильм, — выдавила я. — А теперь по сюжету ты должен расправиться с теми, кто меня похитил. — Ааа, — осознал Сайтама и решил подыграть ненормальным. Когда все четверо были нокаутированы, их главарь заснял это и повернул камеру ко мне. Когда линза уставилась на меня, я автоматически продолжила играть. Ко мне подошёл целехонький Сайтама, и я радостно обняла его, ожидая, когда режиссер скажет “снято”. — Отлично! А теперь целуй её! — Чё? — и я, и Сайтама вытянулись в лице. — Вы что, никогда не смотрели боевиков? Они все заканчиваются поцелуем, так что без возражений! — Вообще-то, — начал Сайтама так, словно хотел возразить, — он прав, все боевики так заканчиваются. Так что ничего не поделаешь… Сайтама сценически обхватил меня и наклонил в сторону, придерживая спину другой рукой. — Сайтама!? — Учитель!? — Целуй её! Крики перемешались, и я с размаху влепила Сайтаме незабываемый апперкот. На этом съёмки закончились, а чтобы режиссер не вякал, Генос забрал отснятый материал, а его вырубил, дабы он меньше возмущался. — Вот блин, а редиска, наверное, так и лежит посреди дороги. Зайдём в магазин по пути? — Я уже купил и сготовил. Тебя только за смертью посылать, — возмутился киборг. — Со всей дури влепила, — жаловался Сайтама, потирая челюсть. — Заслужил, — сказала я в один голос с Геносом. — Посмотрим дома, что получилось отснять? — Ой, там столько неудачных дублей… — вспомнила я. Уже никто не вспоминал, что похищение было вполне реальным, а Сайтама и Генос, похоже, так и не поняли этого. Дома нас ждал суп с редиской и увлекательный просмотр угроз Сайтаме и моих просьб о спасении. Этот инцидент показал, что быть жертвой тоже нелегко. Но мне, определённо, ближе по душе сражаться в первых рядах.