У твоей невесты изъеденные волосы И совсем чёрные зубы? У твоей невесты кривая рожа И порочная душа? Задуши её, Чтобы она больше не мучилась!
Фурио взвыл от боли, ощущая жжение. Криворукий Мерос обрабатывал ему раны и, похоже, наслаждался тем, что он делает. — Я хотел как лучше, а она кидается, – скулил рыцарь. Жена у него была не из лучших, но он в юности был дураком и выбрал красавицу, коя сейчас стала каргой. Что по внешности, что по характеру. — Именно поэтому я до сих пор холостяк, – смачивая тряпицу в воде, произнёс апотекарий и продолжил своё дело. — Но всё же, – фыркнул раненый. – Баба она хорошая. — То-то я вижу, хорошая, ага, – ухмыльнулся лекарь. – Долбанула мотыгой по башке из любви, значит? — Да пошёл ты, – надулся пострадавший служитель Императора. – Скажи спасибо, что не косой. — Коса у другой женщины в обиходе, – Мерос заканчивал со своим пациентом. Осталось лишь нанести целебную мазь. Вонять будет неимоверно, но раны затянутся в максимально короткие сроки. — И ты только что прогнал её, – он ощутил липкий холод на висках.***
Твоя невеста – жирная баба, И у неё короткие ноги? Наполни её карманы свинцом, Чтобы она утонула! У твоей невесты кожа, как у коровы, И челюсть, как у лошади? Наточи быстро свой топор, Чтобы она отмучилась!
Удары топора по дереву слышны издалека. Юноша, облачённый в золотые одежды, срубает древо за древом и не чувствует усталости. Покалеченное растение после смерти тут же вырастает и приобретает первозданный вид. Вот только теперь его не возьмёт обычный топор. Лишь орудие Сангвиния, если тот пожелает, убьёт его, но уже навсегда. Он останавливается, переводя дыхание. Защита леса – муторное и долгое занятие. Мужчина отбрасывает волшебный предмет и садится под такое же колдовское деревце. Его дыхание учащается, а глаза закатываются от удовольствия. Издав стон, дровосек даёт волю своим ангельским крыльям, что вырываются наружу. Несколько перьев падает, покачиваясь, и в ту же секунду Ангел слышит крики, доносящиеся издали. Словно бешеные псы, к нему несутся наперегонки Азкаэллон и Ралдорон. Подобно животным они, издавая дикие звуки, падают рядом с ним и ищут перья, выпавшие из крыльев. Вскрик боли. Ралдорон нашёл в траве одно из перьев, но на него накинулся второй воин. Кувыркаясь и визжа, мужчины катаются по земле и сходятся в подобии поединка. Сангвиний улыбается, смотря на своих питомцев. Такое – не редкость. Особенно, когда он линяет, парни чуть не убивают друг друга, стараясь заполучить как можно больше перьев, но всегда дело доходит до первой крови, а иногда и до переломов. — Прекратите, – резко произнесло дитя Ваала. Азкаэллон, в это время находившийся у него в ногах, получил пинок от Ангела. С удовольствием ли это сделал последний? С превеликим! Он просто обожал делать так. — Иди сюда, – улыбнулся Сангвиний, подманивая покалеченного Ралдорона. У него отобрали пёрышко и промочили в его же крови. — Мастер... – слуга подполз на четвереньках к тому, кого любил до одурения. Служить. Служить и всегда жертвовать собой ради удовольствия Владыки. — Боишься? – усмехнулся крылатый. – Неужели у меня такой отталкивающий вид? — Нет-нет! – начали перебивать друг друга два голоса. – Вы прекрасны! Великолепны! Никто не сравнится с вами! — Тогда, – Ангел вновь улыбнулся. Он хотел поиграть ещё немного. – Ты ведь хочешь пёрышко, Ралдорон? Хочешь... Я знаю. Вижу вас обоих насквозь и лишь тебе оказываю такую честь... — Что вы имеете ввиду? – севший в позу лотоса, Азкаэллон с интересом наблюдал за господином и своим братом, что замер в столь нелепой позе и теперь, словно собака, ожидал реакции со стороны хозяина. «Открой рот и высуни язык, подлиза. Думаю, это будет прелестное зрелище!».***
Задуши её! Наточи быстро свой топор! Разбей ей череп! Толкни её в ванну с кислотой, Чтобы она отмучилась!
Псина не высунула языка, но всё равно вылизала сапоги, до блеска. Ангел позволил выдрать перья из своих прекрасных белых крыльев! Он позволил коснуться себя! Ещё большая ревность вскипела в Азкаэллоне. Как же он хотел убить сучку, но ему не позволено. Сангвиний будет очень недоволен. Осознав, что он осквернил свою речь, воин помолился, прося прощения и обещая, что больше никогда не скажет подобного. Ралдорон млел, касаясь перьев своего владыки. Мягкие и аккуратные. Они – божественные... — Поди прочь, – мягко оттолкнул увлёкшегося вырыванием перьев юношу. Тот шлёпнулся наземь и крепко сжал с десяток белых драгоценностей. Лицо Азкаэллона было перекошено от ярости. Он хотел убивать. Заметив этот взгляд, сын Ваала обратился ко второму обделённому воителю: — Это будет тебе уроком. Ты всегда начинаешь драку. — Господин, вы помните, какой сегодня день? – проигнорировав "урок" хмыкнул зачинщик. — И какой же? – он склонил голову набок и подметил, что ученик ликует. «Думаешь, я настолько глуп? Думаешь, обладаю только крыльями?». — Свадьба, мастер. Осмелюсь напомнить, вы хотели её посетить, – прислужник следил взглядом за Ралдороном, старающимся вплести перья себе в волосы. — Не утруждайся. Я всё помню, – он рассмеялся, а затем обратился к парню, играющему с пёрышками. – Ole tyttö, ystäväni.* В момент некогда обделённого окутал дым. Сангвиний встал, беря в руки топор и отдавая его женщине, что появилась из дымки. В её волосы были вплетены перья, а длинное платье явно не было предназначено для походов по лесу. — Я видел невесту. Думаю, для её суженого эта свадьба станет роковой. — Милый букетик, – фыркнул Азкаэллон, смотря на иллюзию оружия, что держала дева. – Если бы я не знал, что ты мужчина, то, наверняка, женился бы на тебе. — Без любви, – сплюнула невеста.