Чужой

— Он причинил тебе какой — нибудь вред? Заторможенно качаю своей темноволосой головой, тем самым давая отрицательный ответ на заданный вопрос, а после рвано выдыхаю и обессиленно роняю лицо на прохладные ладони. Прошло почти три часа с того отвратительного момента, когда я ввязалась в так называемый разговор с молчаливым психопатом, который теперь неизвестно где находится. Скажу честно, мне просто невыносимо хочется спать, но на данный момент меня допрашивают как преступника, который ограбил ювелирку за левым поворотом и за одно пристрелил из револьвера прохожего, забавы ради. Совсем неподалеку от меня расположился Каллен, в довольно — таки уютном кресле напротив, одетый в простую серую футболку и свободные синие брюки, сама же я сижу на собственной кровати в этой комнате, точнее пытаюсь не свалиться на ледяное покрытие своим немного перетомившимся телом, и со стальными нотками в голосе допрашивал меня как настоящий профессионал, что неимоверно меня раздражает, заставляет глубоко в душе кричать от безвыходности и продолжать слушать поднадоевший монолог. — Что ему нужно было от тебя? — Понятия не имею, — раздраженно процедив сквозь зубы, закатываю карие глаза и вновь опускаю голову на прохладные ладони, пытаясь всеми последними силами сдержать от глаз возлюбленного неизвестно откуда взявшуюся злость с примесью горьковатой агрессии, но он кажется нарочно продолжает допрашивать меня. Каллен начинает еле слышно стучать своей правой худощавой ногой, а у меня чуть ли не взрывается голова от такого напряжения и боли, потому что мой мозг уже не может нормально справляться со своей работой, для него новый звук становиться катастрофической проблемой. Наверное, именно поэтому разъяренно вскакиваю с пленящей и манящей кровати, начинаю ходить из угла в угол, из стороны в сторону, при этом устало потирая прохладными пальцами виски, и хрипло произношу, чтобы он незамедлительно прекратил издеваться надо мной, чуть ли не умоляя, чуть ли не падая на колени. Если честно, то я никогда не испытывала такой дискомфорт. Чувствую холодное прикосновение к своему плечу, мне тут же хочется разрыдаться в голос, побить ледяной стан парня, пока костяшки пальцев на моих руках не разобьются или же стерутся до теплой темно — бордовой крови, но вместо всего этого лишь резко останавливаюсь и высоко подняв подбородок, принимаюсь прожигать взглядом его лицо. Золотистые глаза серьезны как никогда, губы сжаты в плоскую линии, а скулы напряжены. Знаю, что ему тоже нелегко, но ничего не могу с собой поделать. Прикрываю на некоторое время глаза, глубоко вздыхаю, тем самым вгоняя в свои легкие как можно больше кислорода, потом вновь сажусь на мягкую кровать, в которой беспрерывно мечтаю оказаться и заснуть сладким сном, но чует моя пятая точка, жаждующая почти всегда новые и новые приключения с разными разворотами событий, что не видать мне сегодня ни ее, ни сладостный сон, возможен вариант дальнейших событий только с крепким кофе без сахара в руках и настроением под ноль весь предстоящий новый день. Все прямо как и люблю, о таком можно только мечтать у себя в голове… конечно же — нет. — Что будем делать дальше? — Дальше? Ничего. — так сильно хотел услышать мое мнение насчет всего этого происходящего дерьма? Получай и не забудь расписаться в нижней графе. — Предлагаю забыть данную ситуацию, словно она кошмар всей жизни, а после просто продолжать жить, заниматься своими любимыми делами. Эдвард недовольно покачал своей бронзоволосой головой, искривил губы в кривоватой улыбке, которая, скорее всего, несла в себе далеко не положительные чувства и почти не задумываясь, присел совсем рядом со мной, а затем неуверенно прикоснулся к моей щеке и заправил выбившийся темный локон за ухо. — Так нельзя, Белла. Представь, что будет, если он вернется обратно и попытается нанести тебе моральный и физический ущерб? Никому неизвестно, что у него происходит в голове, кроме него самого. Но я знаю только одно — ты слишком хрупка, чтобы справиться с ним… Слишком хрупка? Хмм… разве во мне так мало силы, чтобы справиться с обыкновенным мужчиной, ну хотя бы, чтобы просто оттолкнуть его на небольшое расстояние и дать деру? Если он судит только по одному случаю, произошедшему еще тогда, когда я только приехала в Форкс, начала привыкать к дождливому климату, где спешила найти в библиотеке какую — то мифическую книгу и в итоге наткнулась на довольно — таки большую подвыпившую компанию молодых ребят, то он очень сильно ошибается. — Давай договоримся: ты еще раз мне рассказываешь все то, что произошло во дворе, не упускаешь ни одной детали, я все это внимательно слушаю, а после можешь спокойно ложиться спать, не волнуясь о том, что кто — либо может побеспокоить твой сон, хорошо? Протяжно вздохнув и выдохнув, начинаю пересказывать историю, от которой меня начинает уже прилично потрясывать, еще немножко и я чуть ли не начну выть от нее волком, омерзительно скребсти своими ногтями по стеклу окна, с самого примитивного начала, она звучит со стороны примерно так: однажды маленькую девочку обидели ее друзья, они написали ей на парте то, что она большая неудачница и начали громко смеятся, а один смелец начал высказывать плохие словечки, потом же вдруг в разговор влезла девчонка — блондинка, имеющая смазливое личико, так сильно похожая на детскую куклу «Barbie», говорит еще более обидные фразы, заставляя пришедшую и униженную просто безмолвно смотреть на нее, дальше все почти как в замедленной съемке, за нее заступается лучшая подруга, больно выстреливая своими колкими, пропитанными ядом словами в ту самую куклу, которая сначала еле сдерживает горячие слезы, а после обещает отомстить и уходит из кабинета… Мои усталые глаза на середине рассказа начинают самостоятельно закрываться, речь же с каждой минутой замедляться. Когда из моего рта стали вырываться неразборчивые буквы, а тело медленно переставало функционировать, я думала, что нахожусь на грани смерти и вот — вот покину этот жалкий мир, но ничего подобного, что я себе напридумывала в голове — не произошло. Каллен, скорее всего, увидел, что очень скоро провалюсь в долгожданный сон или по крайней мере, что со мной что — то не так, и покинул пределы моей комнаты, неизвестно зачем, возможно, ему надоело со мной возиться как с маленьким ребенком, но спустя парочку минут понимаю, зачем бронзоволосый выходил из комнаты, так как ощущаю как какая — то холодная жидкость начинает течь на мою голову, она невыносимо обжигает, заставляет по телу пробежать маленькие заряды тока, а потом стекать с моей шеи и впитываться в одежду, тем самым понижая температуру моего тела где — то на градус. Могу сейчас сказать только одно — этот метод действует не хуже обыкновенного кофе, можете испытать как — нибудь на себе, не пожалеете. Пораженно проморгавшись, поднимаю лицо, обрамленное мокрыми темными волосами, и без всякого стыда пялюсь на бронзоволосого парня, пытаясь понять только одно — какого черта он себе позволяет? Он лишь на все усмехается и с небрежной элегантностью протягивает мне стакан с оставшейся на дне прозрачной жидкостью, который я хочу принять, а после осушить, потому что в горле невыносимо сухо, словно там самая настоящая пустыня, но потом понимаю, что это был отвлекающий, мать его, маневр. Эдвард резко приподнял стакан вверх, тем самым заставляя остатки воды выплеснуться из него на мое разгоряченное лицо. — Еще раз прости, но сейчас не время спать. — спокойно произносит Каллен, словно ничего такого не произошло, наблюдая как я инстинктивно поджимаю нижнюю губу и небрежным движением руки стираю крупные капли воды. — Как насчет того, чтобы прогуляться со мной по безлюдному парку? — Ты сейчас серьезно? — вскидываю голову вверх, тут же ощущая неприятные ощущения, тесно связанные с головной болью, пытаюсь хоть как — то окончательно проснуться и думаю, что недолгая прогулка действительно сможет пробудить или же отрезвить мое сознание. — Согласна. Бронзоволосый парень растягивает свои уголки губ в легкой улыбке, мне даже начинает казаться, что его золотистые глаза слегка посветлели, словно нависавшая над ними темная туча испарилась вместе с холодным отблеском, тогда вернулось тепло и спокойствие в необычном зеркале души, а после аккуратно протягивает ко мне левую ледяную руку, за которую незамедлительно хватаюсь усталыми пальцами, довольно — таки медленно поднимаюсь на ноги, замечаю, что меня не на шутку пошатывает, как будто я употребила несколько бутылок крепкого вина «Madeira». На мое лицо падает мокрая темная прядь, тем самым закрывая мне доступ к половине безупречного лица Эдварда, которое так манит меня, словно говорит, чтобы мои губы нежно расцеловали каждую его клеточку, каждую крупиночку, из — за чего ее бесцеремонно и закидываю куда — то назад, даже не заправляю за ухо, совсем нет, видно мой разум окончательно заснул, раз мне удается так себя вести и не гореть от дикого стыда, но поцелуи все же оставляю при себе, потому что направление мыслей неожиданно изменилось, пошловатые мысли мгновенно растворились в каком — то дыму дешевых сигарет с ментолом, этот самый дым с примесью запаха тянулся из открытого окна. Выхожу из собственной комнаты следом за Калленом, который в свою очередь нацепил на себя высокомерное выражение лица, если честно — ему очень не идет такой облик, потому что он больше подойдет тем мужчинам, которые очень близки к категориям «нарцисс» и «вырожденный аристократ», — он на данный момент идет чуть впереди, очень часто поворачивается ко мне лицом и строит разные смешные рожицы, а я просто улыбаюсь на все происходящее, если быть максимально точным, то лучше всего тогда сказать, что по крайней мере пытаюсь растянуть уголки своих губ в улыбке. Ветер начинает больновато бить по лицу своим холодным потоком и подхватывать мои невысохшие пряди волос, красиво развивая их, заставляя меня немного поежиться от такого непривычного охлаждения, стоит только мне выйти на укутанную мраком улицу. Асфальт до сих пор был мокрым, хотя дождь еще давно закончился, но даже в таком раскладе мне удается увидеть хоть какой — то плюс, даже если он совсем не нужен, совсем бесполезен, но у меня сейчас такое состояние души или же настроение, называйте как пожелаете, только, пожалуйста, не нарушайте это опьяняющее чувство, которое где — то замаскировалось под грудной клеткой и сейчас очень мучительно медленно отравляет меня. Мы проходим мимо не особо высокого зеленого куста с какими — то красными пятнышками, через несколько минут с каким — то странным ощущением осознавая, что эти самые пятнышки являются шикарными цветами во всем белом свете, другими словами — розами. Только вот они оказываются плохо обрезанными (какая — то роза наполовину срезана и теперь висит на самой ниточке, какая — то обрезана по самые бордовые лепестки, а какая — то вовсе вырвана чуть ли не с корнем), в моей душе поселяется немного напрягающая тоска и грусть, словно это не цветы так поршиво раскромсали, а меня. — Давай посидим возле входа, а? Просто я устала, совершенно не осталось сил. — жалобным голосом произношу и не дожидаясь ответа парня, направляюсь к ближайшей лавочке и с довольным выражением лица усаживаюсь на нее. — Мне приходила мысль в голову о том, что что — нибудь такое непременно случится, поэтому еще и прихватил немного еды, так, на всякий случай. — иронично протянул бронзоволосый парень, вытаскивая из — за спины серебристо — матовый бумажный пакет, который был прилично набит неизвестными съедобными вещами. — Держи, приятного аппетита. С легким удивление забираю протянутый неожиданный подарок и заинтересованно заглядываю внутрь, чуть позже громко сглатывая, потому что после увиденного у меня невольно повысилось слюноотделение. Самое первое, что попалось мне на глаза — блюдо из лаваша, которое представляет из себя рубленое мясо с добавлением различных специй, соусов и очень вкусного микса из свежих овощей; потом следовал напиток какого — то красивого темно — карамельного оттенка, пахнущий ванилью со спелой вишней; ну и самый элитный, изысканный, превосходный и вкусный шоколад, на котором еще аккуратно выгрированна длинноволосая красавица с картины Джона Кольера. Можно все это описать намного — намного покороче, в данном приятном на ощупь пакетике находится — обычная шаурма, большой стаканчик, наполненный сладкой газировкой «Dr. Pepper» и плитка белого шоколада «Godiva». Медленно произношу благодарность и аккуратно вытаскиваю блюдо из лаваша, чуть позже слегка надкусывая довольно — таки аппетитный край вместе с миксом из овощей и мяса. Глаза сами собой закрываются, потому что шаурма оказывается действительно вкусной, мой желудок через парочку минут одобрительно бурлит, заставляя меня чуть смутиться и краем глаза проследить за мимо пробегавшим черным котом, который выглядел на первый взгляд очень диким, словно чужим на этой земле, его испуганные желтые глаза что — то выискивали на бегу, как будто что — то важное и значимое в жизни. Он чем — то успевает зацепить мою душу, изменить в другое русло ход мыслей, заставить задуматься о собственном будущем — точно также однажды буду бежать за своей судьбой или она сама будет бежать на всех парах за мной? Неожиданно ветер усилился в несколько раз и изменил свое направление, теперь принося новые запахи: запах свежескошенной травы, приятный аромат ванили, свежеиспеченного хлеба, роз и сладких алиссумов, древесины, мокрого асфальта, белого меда, мятных пряников с шоколадом, спелых яблок и… непонятный аромат из смеси каких — то фруктов, цветов, деревьев и многого другого. О боже! Это ведь тот самый запах, который исходил от того самого человека, из — за которого сейчас и происходит весь этот бред. Небрежно кидаю незаконченный перекус обратно в серебристо — матовый бумажный пакет, чуть позже с напряжением вставая с лавочки на до сих пор слабые ноги и оглядывая местность. Высокие и стройные деревья, чьи ветки покачивались в такт, а некоторые молодые зеленоватые листья отрывались и падали вниз, заасфальтированная тропа, намокшая от недавнего дождя, пустующие лавочки, больше ничего. Вроде бы ничего такого не нахожу, вокруг ни одной души, кроме самой меня и золотоглазого Каллена, но на душе все равно царит взволнованность и какой — то страх, даже не смотря на то, что совсем рядом со мной стоит самый опасный хищник всей земли, который может спасти меня от какого — то сумасшедшего хулигана. — Белла, что происходит? — непонимающе нахмурив свое идеальное лицо, спрашивает с осторожностью Эдвард и делает парочку шагов вперед, как можно ближе ко мне, и не перестает пристально смотреть в глаза. — Ты себя плохо чувствуешь? — Это он, — рвано выдыхаю, даже не пытаюсь взглянуть в его сторону, просто продолжаю с широко раскрытыми и испуганными глазами оглядываться по сторонам, пытаясь хоть что — нибудь выследить живое и теплокровное, но вот только меня вновь постигает неудача, которая заставляет меня не на шутку испугаться за собственное психологическое состояние, правда, через парочку секунд я все же натыкаюсь на какое — то темное пятно вдалеке, за огромным деревом монголии. — Он здесь! Следовало мне только выкрикнуть последние слова, сразу же в душе загорается желание отойти как можно дальше, желательно за спину бронзоволосого парня, но у меня как некстати подворачивается левая нога, я больно приземляюсь на твердую поверхность, другими словами — на асфальт, — на ладони и локти, которые тут же начинают ныть. Черт, как же больно! Рвано выдыхаю, вновь делаю вздох, правда, очень короткий, а потом медленно подношу ладонь к лицу и пытаюсь рассмотреть ее, но получается у меня далеко не сразу, потому что после удара я еще вижу мутно и размыто. Когда же мне удается сфокусироваться на них, то поджимаю губу от досады, потому что открывшаяся картина не очень — то и приятная — ладонь вся пыльная, с множеством царапин, из которых тоненькими струйками вытекает бордовая жидкость, слегка потемневшая от грязи. Эдвард с ошарашенным лицом подбегает ко мне, протягивает свою белоснежную ледяную ладонь, тем самым помогать встать, не раздумывая хватаюсь за нее, словно она мой спасательный круг в нескончаемом море, и поднимаюсь вновь на усталые ноги, вновь на грешную землю. Хочу благодарить его за помощь, но сразу же замолкаю, когда взглядом натыкаюсь на знакомый темный силуэт, стоящий неподалеку, уже не за ветками завораживающего дерева, а в жалких десяти метрах от нас. Эдвард ощущает мое внутреннее напряжение, наверное, поэтому с нежностью прижимает спиной к себе, принимаясь тоже смотреть на незванного гостя, которого так сильно хотел уничтожить, стереть в порошок, а после посмотреть на то, как ветер унесет в далекие края его прах. Незнакомец одет все в тот же угольного оттенка плащ с пугающими красными вставками, на светловолосую голову все так же накинут капюшон, совершенно ничего не изменилось с нашей последней встречи, которая была буквально несколько часов назад. Ветер приносит в нашу сторону его непонятный, но приятный запах, который я уловила еще на лавочке, когда планировала вкусно перекусить, и мой возлюбленный почуяв его, бережно прижимает меня к себе еще ближе так, что теперь чувствую своей спиной исходящий от него холод, и начинает приглушенно рычать. Вампир — инкогнито в долгу не остается и рычит намного свирепее, что от такого рыка у меня по телу пробегают мурашки и само по себе затаивается дыхание, а хрупкое сердце с каждой секундой ускоряется, разгоняя кровь по венам намного быстрее, тем самым заставляя аромат моей крови делаться намного ощутимым. Незнакомец начинает медленными шагами надвигаться на нас, продолжая ужасающе издавать животный звук, золотоглазый Каллен же как можно аккуратнее оттолкивает меня за свою спину и величественно двигается на встречу врагу. Проходит несколько мгновений, а он уже лежит на мокром асфальте, придавленный тушей чужого вампира, который начинает далеко не с нежностью сжимать его шею руками, облаченными в черные перчатки. Хотите узнать, как догадалась, что это хладнокровный? Все очень просто, ведь победить бессмертное существо, кроме вервольфов, могут и сами же вампиры, они могут уничтожать свой же вид. Рычание светловолосого становиться более громким, но все таким же наводящим неподдельный ужас на меня, который чуть ли не буквально пожирает каждую клеточку моего собственного тела. Раздается противный скрежет металла, который заставляет меня немного поморщиться, а еще и заодно понять, что следует незнакомцу немного дёрнуть своей такой же белоснежной рукой, то Каллен просто напросто лишиться головы. Из моих усталых глаз начинают течь горячие слезы, а в душе становиться намного тяжелее, чем прежде, и именно поэтому решаюсь вступить в диалог с совершенно чужим человеком, чтобы хоть как — то предотвратить это: — Пожалуйста, не трогай его… он сильно дорог мне. Он вздрагивает, а после замирает, словно хочет показать этим, что готов выслушать меня еще, даже если дальше буду нести полную ересь, но потом крепче сжимает свои сильные руки, облаченные черными перчатками, на белоснежной шее бронзоволосого парня и угрожающе произносит, хотя я сказала бы немного иначе, потому что это, скорее всего, похоже на какой — то рык разъяренного хищника: — Ты не смеешь такого просить у меня! Светловолосый резко дернул руками, тем самым безжалостно отрывая голову Каллена, а после с каким — то отвращением откинул ее к дереву, за которым прятался недавно сам, чтобы проследить за нами, что мы собрались делать. У меня же где — то в районе глотки застревает душераздирающий крик с примесью визга, заодно и с удушающим комом, который заставляет меня жадно глотать ртом воздух. Голова мгновенно потяжелела и мне пришлось упасть на колени, чтобы потом склонить голову к асфальту, а после и вовсе положить, из — за соленых и горячих слез, которые стекают крупными каплями из моих уставших глаз, а после быстро текут по щекам к подбородку, изображение улицы и самого вампира сильно размылось, теперь же я могла только определять все по мрачноватым цвета. — Привет, — произнес грудной голос, заставляющий меня оторваться от ленивого вождения карандашом по обложке блокнота, а после невозмутимо продолжил: — На прошлой неделе я не успел представиться, поэтому сейчас, наверное, идеальное время для этого. Меня зовут Эдвард Каллен. А ты, наверное, Белла Свон? — Откуда ты знаешь мое имя? — Профаза, — соглашается со мной Каллен, аккуратно вписывая слово в первую колонку таблицы, а затем вставляет второй препарат и рассматривает его, чуть позже гордо провозглашая следующее слово и заполняя вторую колонку. — Анафаза. — Серьезно? Дай мне взглянуть. — надменно произношу я и кидаю быстрый взгляд на бронзоволосого парня, который ухмыльнувшись, немного придвинул микроскоп ко мне. — Препарат номер три? — с досадой прошу, потому что заглянув в окуляр, понимаю, что он, черт побери, прав, и протягиваю руку. — Осторожно! — предупредил меня Эдвард, когда я начала вырываться, а после произнес то, что заставило меня тут же почувствовать пульсирующую боль над левым ухом. — Кажется, Белла, у тебя разбит висок. — Ой! — удивленно восклицаю и пытаюсь рукой потрогать ушибленное место, но мою руку в следующее мгновение перехватывают. — В принципе, я так и думал. — стоило ему только начать говорить, как я мгновенно улавливаю сдавленный смех в его голосе. — Чего ты хочешь? — раздраженно спрашивает он, довольно — таки резко оборачиваясь ко мне, стоило нам только покинуть процедурную. — Ты обещал объяснить мне, как все случилось, — напоминаю, но не так уверенно, как собиралась, потому что его внезапная враждебность меня не на шутку испугала, мне даже пришлось отступить несколько шагов назад. — Я спас тебе жизнь, а ты еще претензии предъявляешь?! — Ты снова со мной разговариваешь? Неужели? Я уже начала думать, что ты просто напросто язык себе откусил! — с легкой раздражительностью произношу, хотя стараюсь держать себя в руках. — Ну, не совсем… — пытается сдержать улыбку Каллен, это я поняла по четко очерченным губам, которые на данный момент дрожали. — Тогда чего же ты хочешь? — чтобы немного успокоиться, зажмуриваюсь, делаю глубокий вздох и понимаю, что так мне намного проще контролировать свои мысли. — Зачем ты вчера устроил пробку? — непонимающе произношу и не свожу пристального взгляда с золотистых глаз парня. — Ты вроде решил меня игнорировать, а не выводить из себя. — Все ради Тайлера, ведь нужно же было дать ему шанс. — с насмешкой отвечает мне Эдвард. — Ты… — задыхалась от невыносимого гнева, пытаюсь у себя в голове подобрать ругательство похуже. — О чем ты думаешь? — с любопытством спрашивает бронзоволосый парень, а я растерянно смотрю на свои бледноватые руки, лихорадочно сжимающие лимонадную бутылку. Заглянув в волшебные с золотыми крапинками глаза, я, словно на исповеди, говорю лишь чертову правду: — Пытаюсь понять, кто ты такой. — Что сделать? — с недоумением переспрашиваю я. — Просто болтай о чем — нибудь веселом, пока я не успокоюсь, — поясняет мне Эдвард, словно маленькой девочке с неутешительным диагнозом, а после закрывает глаза и аккуратно чешет переносицу. — Ну, — начинаю ломать свою бедную голову в поисках какой — нибудь забавной чепухи и через парочку минут у меня выходит кое — что придумать. — Я завтра утром бодну новый «ниссан» Тайлера Кроули. — Себя ты тоже считаешь опасным? — Разумеется. — с прохладой отвечает на мой вопрос бронзоволосый парень и выражение его лица становится совершенно бесстрастным. — Спасибо, что спас меня уже во второй раз, Эдвард. — с осторожностью протягиваюсь через стол, не обращая внимания на реакцию Каллена, просто прикасаюсь кончиками пальцев его белоснежной руки, котооая оказывается на ощупь холодной и твердой, словно камень. — Откуда ты взяла эту теорию? Из какой — нибудь книги или фильма, верно? — Нет, все произошло в субботу на пляже, где я встретила старого друга — Джейкоба Блэка. Мой отец дружит с его отцом с незапамятных времен. Билли Блэк — является одним из квилетских старейшин. Мы пошли к озеру и Джейкоб рассказывал мне старые индейские легенды, наверное, старался как следует напугать… — делаю короткую паузу, чтобы привести свои мысли в порядок. — Продолжай. — Что она хочет узнать? — достаточно тихо произношу и наблюдаю за тем, как выражение мужского лица становится задумчивым. — Ее, скорее всего, интересует, не встречаемся ли мы и как ты ко мне относишься, — наконец — то ответил на мой вопрос Эдвард. — Да уж… И что мне ответить? — нарочито равнодушно спрашиваю и замечаю, как мимо проходящие студенты оборачиваются, а после с удивлением смотрят на нас. От нахлынувших воспоминаний мне не удается сдержать в грудной клетке всхлипы, которые чуть позже превратятся в горькие рыдания, после которых будет невыносимое послевкусие с горечью, а она так сильно болит, словно на нее упала большая каменная глыба. Создается ощущение, что мне не хватает кислорода, даже несмотря на то, что вздохи и выдохи у меня частые до такой степени, что горят легкие, словно их облили керосином и небрежно подожгли спичкой. Ободранные ладони да локти слегка покалывают, по сравнению с духовной травмой такая боль — сущий рай, словно мягкая перина, — даже не смотря на то, что в царапины попала грязь или пыль, мне совершенно все равно, и она теперь смешивается с моей горячей молодой кровью, добавляя еще немного неприятных ощущений, но повторюсь вновь, что это даже назвать болью сложно, ведь она почти ничтожна. Чувствую как к моему телу прикасаются ледяные пальцы, скорее всего, проверяют — не сдохла ли здесь еще, — а после с приувеличенной заботой слегка припускают вниз мою когда — то белоснежную футболку, которая несколько секунд назад неприлично задралась, показывая чужим глазам то, что совершенно не нужно. Меня, полностью измученную и обессиленную, с легкостью поднимают на руки, словно я вешу как обыкновенное перышко, а не пятьдесят килограмм, бережно прижимают к груди и начинают уносить в неизвестное направление, мне же остается не раскрывать свои карие глаза и постараться сдержать в себе рвотные порывы.