Чужой

Вы когда — нибудь просыпались с невыносимой головной болью, мышечной слабостью и усталостью, даже несмотря на то, что вы только открыли глаза? Ваше дыхание какое — то рваное, замедленное, что не на шутку настораживает. Подымаетесь с кровати, чувствуете головокружение, делаете пару шагов и спустя пару минут замечаете, что у вас произошло замедление психических и двигательных реакций. Ощущаете во рту неприятный горький привкус, который очень схож с послевкусием лекарственных средств. Нет? Что ж, вам тогда очень повезло, потому что на меня выпало все перечисленное выше. Делаю глубокий вдох и подхожу к столу, где до сих пор стоят вчерашние остатки еды. Если правильно понимаю, пока я все это не доем, то ничего нового не получу. Они хоть пригодны для повторного употребления? Неожиданно замечаю затаившийся орешек, который закатился за тарелку и сейчас мирно покоился под ней. Надо же… а я и не помню того, что роняла его. Заторможенно тяну к пропаже руку, обхватываю двумя пальцами и кладу себе в рот, чуть позже разжевываю. Мягкий вкус навеивает на меня воспоминания об Эдварде, об его прекрасных бронзовых волосах, об лучезарной улыбке. Испуганно вздрагиваю, когда что — то мокрое течет по щекам, по шее, а после по груди, но потом понимаю, что это лишь слезы. Не предпринимаю каких — либо попыток вытереть соленые капли, просто потому что не хочу. Вчера я не плакала и почти не вспоминала возлюбленного, наверное, из — за психологического потрясения, но сегодня отошла от него и начинаю понемногу страдать. Всхлипнув, бросаю короткий взгляд на бокал из — под вина и хочу уже отходить от стола, из — за отсутствия аппетита, но меня останавливает маленькая деталь, которая находится как раз на дне стеклянного сосуда. Недоуменно нахмуриваюсь и с осторожностью беру бокал в руки, а потом подношу поближе к глазам. Осадок. Что в этом такого? В том, что это осадок не только вина, но еще и какого — то препарата. Мне подсыпали в вино неизвестную херню, от которой я чувствую себя разбитой, словно зеркало, расколотое на мелкие осколки. Устало прикрываю глаза и неосознанно сжимаю в своих руках бокал, который сначала издает треск, а потом разлетается по прохладному полу крупными и слегка красноватыми осколками. Они мгновенно режут кожу на моих ладонях, правда проникают неглубоко, но все же больновато. Алая кровь просачивается с порезов, пачкает мои руки своими каплями до локтей, пачкает мои пальцы, а потом стекает на пол, окрашивая осколки в более насыщенный оттенок. Перед глазами нарисовывается картина, где Эдвард привозит меня к себе домой и все начинают поздравлять меня с днем рождения, начинают дарить подарки, я открывают чей — то подарок и оберткой режу себе палец. Лицо Джаспера искривляется, как будто его обдало сильным спазмом, и надвигается на меня, я падаю на камин от толчка и подо мной разбиваются вазы, осколки впиваются в руку, а дальше… много крови, сожалений и боли. — Какого черта?! — восклицает мужской голос, тем самым возвращая меня в реальность. Заторможенно поднимаю глаза на дверь и встречаюсь с яростным взглядом Вольтури. Он одетый в другую одежду, стоит в нескольких шагах, поджимает нижнюю губу и чуть ли не испепеляет меня глазами. — И это спрашиваешь у меня ты? — забываю о правилах этикета, обо всем в мире, просто в два шага оказываюсь рядом с ним и хочу залепить сильную пощечину, но он хватает мою руку и крепко сжимает. — Что ты подсыпал в вино? — Ничего, — отчеканивает Кай и приближает мою руку к своему лицу, а после слизывает тонкую, но длинную дорожку крови, от безымянного пальца до самого локтя. На несколько секунд теряю дар речи. Слова мгновенно испаряются, в голове становиться чертовски пусто. Что он себе позволяет? Резко вырываю свою руку из стального захвата и делаю маленькие шажки назад, после убеждаюсь, что такое расстояние вполне допустимо для продолжения разговора, который начался с довольно — таки печальной ноты, и останавливаюсь. Блондин пристально, даже с какой — то дикостью, смотрит на меня и поддается чуть вперед. Его глаза темнеют — вместо обычного оттенка спелой вишни, они теперь чернее самой ночи. — Что было в бокале? — Я же сказал, что ничего! — Вольтури рычит, а в следующее секунду оказывается рядом со мной и швыряет на пол. Больно бьюсь об плоскую поверхность, а потом скольжу к осколкам, которые впиваются в мою спину и левое бедро через одежду. Стараюсь подавить крик, потому что понимаю — этим я всего лишь его раззадорю, но все же позволяю себе еле слышно застонать. Холодная рука зарывается в мои волосы, наматывает их на кулак и грубо дергает назад, тем самым заставляя мою голову откинуться назад и оголить шею, пару волосинок он этим действием выдергивает. — Пусти меня, мразь, — истерично, с противным визгом. Кай рычит намного свирепее и начинает рыться в кармане своих брюк, чуть позже извлекая оттуда пару белоснежных пилюль, которые, скорее всего, предназначаются мне. Начинаю брыкаться, но весь мой пыл остужает сильный удар по затылку. В глазах темнеет, из груди вырывается болезненный полукрик — полустон, появляется легкая тошнота. Блондин нажимает на мои скулы и мой рот открывается, тем самым позволяя ему совершить задуманное. Он с силой впихивает препараты, тут же закрывает мне рот, когда я стараюсь выплюнуть их. Когда начинаю задыхаться от недостатка кислорода, дергаюсь, думая, что Вольтури пощадит меня и позволит выплюнуть горькие пилюли, но я сильно ошибаюсь… он бьет мне под ребра и убирает руку, а я неосознанно вдыхаю воздух и проглатываю лекарство. — Так намного лучше. Кай встает на ноги и направляется к своему любимому креслу, оставляя меня лежать на холодной поверхности. Господи, как же больно! Выдыхаю, протягиваю к бедру руку и резко вытаскиваю длинный осколок, откидывая его в сторону. — Что ты впихнул мне? Отвечай! — с усталостью произношу, глядя на светловолосого вампира. — Успокаивающее, — лениво отвечает, преувеличенно рассматривая свои ногти на руках. — Еще когда я принес тебя в замок, то заранее впихнул тебе препарат. Так что ты принимаешь их против своей воли уже три дня. — Зачем тебе все это? — все еще не теряю надежду узнать ответа на этот вопрос. — Потому что так хочу… Вольтури говорит что — то еще, но мне уже не удается понять о чем он толкует. Я медленно теряю сознание.

Спустя пять часов.

— Пора просыпаться, спящая красавица! Именно такими словами сопровождается мое пробуждение. Голова по прежнему разрывается от боли, все та же усталость и сонливость. Мне даже начинает казаться, что я переместилась в прошлое на несколько часов назад, и сейчас я подойду к столу, возьму орех… ну, а дальше вы знаете историю. Открываю глаза и осматриваюсь по сторонам. Нахожусь все в той же комнате, только кто — то оттер мою кровь и подобрал все осколки, а также заменил испортившиеся блюда на свежие. — Хватит смотреть на порядок, лучше скорее вставай и присоединяйся к трапезе. Если себя хорошо будешь вести, то, возможно, я свожу тебя за пределы комнаты или же за пределы замка, я еще не решил… Сегодня у меня просто хорошее настроение. — Вольтури вальяжно развалился в кресле и потягивал человеческую кровь из привычного бокала. Я хотела послать его на все четыре стороны, но услышав последние слова, решила закрыть свой рот на замок и мирно пообедать. Правда чуть не срываюсь, когда он ехидно произносит, что я становлюсь более покладистой, словно на отлично выдрессированная собака, когда принимаю препараты. Когда доедаю все со своей тарелки, Кай одним глотком опустошает добрую половину бокала и говорит, чтобы я ни на шаг от него не уходила, иначе буду наказана и больше не увижу ночные улицы (про дневные и говорить нечего, потому что Вольтури тогда засветиться на солнце). Мне остается лишь согласиться и следовать за ним, когда мы покидаем комнату и начинаем идти по бесконечным коридорам, которые полны мрака, лишь иногда появлялись факелы, да и они горели не очень ярко. По пути мы столкнулись с подручной Аро, Джейн. Она держа в руках несколько толстых томов, поклонилась светловолосому правителю и странно покосилась на меня, а позже скрылась за поворотом, которых здесь, наверное, несчитаемые числа. Наконец — то мы доходим до больших дверей и Вольтури с легкостью отворяет их одной рукой, убирая преграду, которая мешала мне узнать, что же находиться за ними. Оказывается он привел меня в оранжерею огромных размеров, где было так много разных видов цветов и растений, что на некоторое время я забываю как дышать. Но больше всех мое внимание привлекает цветок, имеющий богатый темно — коричневый цвет и диаметр примерно до 3 — 4 см. Он источает довольно — таки соблазнительный и вкусный аромат ванили с примесью какао. Медленно подхожу к нему и наклоняюсь, чтобы понюхать получше. — Шоколадный космос, уже более века не встречается в дикой природе. Тот который ты нюхаешь — выращен искусственно. — Блондин оперся спиной об стену и внимательно наблюдал за мной. — Решил сумничать? — отпрянывают от цветка и с весельем смотрю как меняется выражение его лица. — Похоже я погорячился с прогулкой… может мне тебя запереть обратно в комнате и поморить голодом, чтобы ты научилась держать свой язык за зубами?