— С вами все в порядке? — решаюсь первой начать диалог, потому что мертвая тишина начала невыносимо давить на мозг. Он ничего не ответил, лишь сделал еще парочку шагов ко мне. В голове у меня возникла идея, что это Розали, по просьбе Эдварда укуталась в старомодный плащ и теперь наблюдает за мной, чтобы доложить, что со мной ничего не приключилось. — Вам нужна помощь? — делаю еще одну попытку, но она также проваливается с треском. Между нами остается два с половиной метра, мое сердце начинает стучать в несколько раз быстрее, чем обычно.
— Сколько вам нужно, чтобы вы отпустили ее из психиатрической больницы и не писали в ее медицинской карте, что у нее не все хорошо с психикой? — слегка прищуриваясь, произносит Элис и довольно — таки медленно вытаскивает из кармана своего пиджака банковскую карту. Девушка сначала непонимающе осматривает Калленов, потом же быстро приходит в себя и натягивает на свое смазливое личико сладостную улыбку, от которой меня начинает мутить, появляется невыносимое желание прибить эту девицу к чертовой матери. — Ну вы понимаете, что данные пациентов проверяет министерство… — Сколько? — холодно перебил блондинку Джаспер и крепче сжал руку своей супруги. Видно не меня одну раздражает болтовня доктора, которому от силы где — то, примерно, девятнадцать — двадцать два. Пытаюсь принять более удобную позу, но мне не позволяют этого здесь черные ремни на моих конечностях. Раздраженно шиплю, резко дергаю руками и ногами, но ничего не происходит — своеобразное крепление прочное, словно сделано из стали. Устало закатываю глаза. Мне очень хочется вырвать эти оковы, перебить все блядское отделение и палату, в которой я сейчас нахожусь. — 9,600 $. Сколько? И это только за то, чтобы не написать в моей больничной карте то, что я душевнобольная, и мирно отпустить домой? Господи, похоже мне тут придется гнить до самой смерти… — Мы согласны. Элис, спустись к администратору этого здания и расплатись этой суммой, мы будем тебя ждать в машине. — наконец подает голос Эдвард и переводит какой — то непонятный взгляд, схожий с извиняющийся на меня. — Отстегните Изабеллу, она теперь не пациент вашей психиатрической больницы. — Как скажете, — кокетливо пожимая плечами, прошептала белокурая девушка и направилась ко мне, доставая довольно — таки острый нож, а позже разрезая кожаные шнуры от моих конечностей, которые уже больно впились в мою кожу.— Пожалуйста, не трогай его… он сильно дорог мне. — Ты не смеешь такого просит! — угрожающе прорычал мужской голос. Чужой вампир резко дернул руками и откинул голову Каллена к дереву.
Выходим мы из мрачного здания в тишине, словно забыли все, что можно было и нельзя, просто идем к машине и даже не смотрим на друг друга. В салоне машины прохладно, но мне сейчас не до этого всего — перед глазами воспоминания, которые разрезают душу не хуже любого вострого ножа. — Что чувствуешь? Заторможенно поворачиваю голову к Эдварду и не знаю, что ответить ему. Несколько минут назад у меня было много сил, сейчас же их почти нет. Куда исчезли и надолго ли? — Ничего, одна пустота внутри. — Не нужно врать, мы вытащили тебя из психиатрической больницы, где ты бы не выдержала и года. Расскажи нам, возможно, полегчает, если — нет, то будем разбираться с происходящим в тебе дома, ладно? — сидя за рулем автомобиля, аккуратно произнес Джаспер и взглянул в зеркало, где отображалась я, опустошенная и замученная. — Ты можешь чувствовать мои чувства на данный момент, так почему же спрашиваешь об этом? — вопросительно поднимаю правую бровь, откидываюсь спиной на спинку сидения. — Не легче за пару секунд проанализировать меня с помощью своего дара, чем слушать мою нудную болтовню, которая может оказаться ложной? — Чувства распознать я твои могу, но смысл и более глубокие домыслы — нет, я не могу узнать их причину. Бронзоволосый парень слегка обнимает меня, проводит еле чувствительно пальцами по моим, где еще надето на одном из них кольцо.— Я не просила вас покупать мне вещи, — осторожно отвечаю на такое заявление и стараюсь принять более удобную позу на кровати. — Поэтому благодарить не буду. В его глазах, цвета спелой вишни, что — то блеснуло. Сам Вольтури весь напрягся и возмущенно поджал нижнюю губу, отбивая пальцами неизвестный мне ритм.
— Доктор сказал заехать в аптеку и купить этот препарат, чтобы состояние не ухудшалось, — вампирша, так сильно похожая на эльфа улыбается и махает нам белоснежной бумажкой, где что — то написано черной пастой. Эдвард согласно кивнул и продолжая меня обнимать, принялся рассматривать происходящее за окном автомобиля, я же закрыла потяжелевшие веки и принялась раздумывать о будущем — каким будет и насколько все будет хорошо? На мгновение мои губы обдает, нет, не так, обжигает холодом, словно меня поцеловал кто — то очень холодный. Взволнованно раскрываю глаза, осматриваюсь, но ничего такого не нахожу — Эдвард как и сидел, смотря в окно, так и сидит, Элис и Джаспер тихо болтают между собой о чем — то. Но ведь кто — то поцеловал меня, верно же? Замечаю, как на меня кидает настороженный взгляд Джаспер и еле заметно качает головой. Фыркнув, медленно отворачиваюсь и начинаю наблюдать за происходящим в окне.— Какого черта?! — восклицает мужской голос, тем самым возвращая меня в реальность. Заторможенно поднимаю глаза на дверь и встречаюсь с яростным взглядом Вольтури. Он одетый в другую одежду, стоит в нескольких шагах, поджимает нижнюю губу и чуть ли не испепеляет меня глазами. — И это спрашиваешь у меня ты? — забываю о правилах этикета, обо всем в мире, просто в два шага оказываюсь рядом с ним и хочу залепить сильную пощечину, но он хватает мою руку и крепко сжимает. — Что ты подсыпал в вино? — Ничего, — отчеканивает Кай и приближает мою руку к своему лицу, а после слизывает тонкую, но длинную дорожку крови, от безымянного пальца до самого локтя.
Заехав в лучшую аптеку Форкса, Элис исчезла, примерно, на полчаса, а может и больше, словно это был дорогой бутик, где продается любимая коллекция ее платьев, а потом с счастливым выражением лица выбежала из маленького здания и забралась в машину, чуть позже поворачиваясь ко мне и протягивая белоснежную пилюлю. — Воды у меня с собой нет, поэтому придется просто проглотить. — Кто вообще вам сказал, что я буду принимать антидепрессанты? — с раздражением задаю вопрос и скрещиваю ослабевшие руки на груди. Бронзоволосый парень поворачивается ко мне лицом и хмурясь, произносит: — А кто сказал, что ты их не будешь принимать? — Я сказала, да и вообще, какого черта, вы начинаете указывать мне и решать все за меня, совсем как и он?! — вот тут моя нервная система дает сбой, мне очень херово, хочется разбить костяшки пальцев в кровь об стену, кричать от собственного бессилия. Наступает долгожданная тишина в салоне автомобиля, наверное, каждый задумался о своем, а может и о том, какая я же дура, да к тому же еще и неблагодарная.— Почитай, пока меня здесь не будет. Не очень хочется видеть умственно отсталую в своем окружении. — Я не умственно отсталая! Недовольно восклицаю, но все же беру в руки книги, которые мне любезно предложили. — Докажешь мне это, когда вернусь.
— Белла, просто проглоти препарат, поверь мне на слово, ты сейчас не понимаешь, что творишь — твоя психика немного дала сбой, после того, как ты повидалась с Вольтури. — Хочешь сказать, что я — душевнобольная? — медленно открываю глаза и тяжелым взглядом прожигаю в ней дыру, надеясь, что она добродушно промолчит, иначе я просто напросто расцарапаю ей все лицо. Девушка молчит, не знает как объяснить помягче мне то, что я попала сейчас в точку, а во мне начинает бурлить какая — то обида с примесью ненависти. Секунда, я резко наклоняюсь к ней и протягиваю руки к ее безупречному лицу, еще секунда, вцепляюсь пальцами в ее короткие волосы и пытаюсь их вырвать с корнем, еще одна секунда, меня грубо отталкивают мужские руки, я больно ударяюсь головой об что — то твердое и перед глазами становится все размыто. — Джаспер, нет! Не трогай ее, она не хотела, все, что сейчас произошло — не ее рук дело. — взволнованно кричит женский голос, а потом продолжает: — Когда я была в психиатрической больнице, то ощущала себя почти как она, и чувства были далеко не из лучших. Представьте, что она сейчас ощущает — ее состояние в сотню раз тяжелее, мне ее очень жаль.— Я ненавижу тебя. — хрипло, как можно тише. — А я и не добиваюсь твоей любви, — отпускает мой подбородок и медленно встает, отводя взгляд куда — то в сторону, а после продолжает путь.
Прихожу в себя только тогда, когда становится очень темно на улицах, которые становятся с каждой минутой все безлюднее, ведь люди предпочитают остаться дома в такое время суток, побыть в тепле и выпить с родными чашечку горячего чая, я же провожу свою ночь за безвкусным круассаном с вишневым джемом, по крайней мере, так написано на упаковке и в напечатанном составе, а еще и за чашечкой капучино. Никто не решается зайти в комнату, они занимаются своими делами на нижних этажах, хотя я слышала краем уха какой — то недовольный возглас Розали насчет меня, но не придала ему особого значения, просто продолжила понемногу отламывать кусочки от лакомства и медленно их разжевывать, запивая все это дело горячим напитком. Почему все то, что происходит со мной, не происходит с кем — нибудь другим? Почему именно я встретила хладнокровных и вервольфов, начала с ними общаться, после была в плену у королевского клана вампиров, а потом безответно влюбилась в одного из их старейшин, м? Ответьте мне, хоть кто — нибудь, прошу…— Дальше идти сможешь? — не оборачивается, просто сухо задает вопрос. Хрипло что — то шепчу ему и прижимаюсь спиной к ближайшему дереву, прикрывая на парочку минут глаза, хоть это ни капли не помогает, так как все равно перед моими глазами стоит омерзительная картина, которую я видела недавно. Сильно хочется вернуться домой, забраться в теплую кровать под одеяло и забыться в сладком сне, где нет никаких ужасов, где нет абсолютно мистики. — Видимо не сможешь… ладно, держи сумку и никуда не уходи. Твоя задача — оставаться на месте, а точнее возле этого дерева, я скоро вернусь. — Кай небрежным жестом снимает ремешок сумки с плеча и кидает ее мне в ноги. Хочет развернуться, но останавливается и продолжает: — и да, кстати, в маленьком кармане лежат две конфеты, можешь попробовать, гарантирую, что полегчает. Он слегка улыбается краешками губ, а вскоре исчезает за деревьями. Я же просто скатываюсь на землю, притягиваю к себе вещицу и протягиваю руку в самый маленький карман, где и правда находиться парочка шоколадно — мятных конфет.
А воспоминания продолжают мелькать перед глазами, вот только с другими уже оттенками — мрачными, размытыми. Лежу и не двигаюсь на неудобной кровати, надеясь, что небеса меня услышат и вернут обратно в Италию, в красивый город, который известен как Вольтерра, потом кинусь на шею светловолосому мужчине, крепко обниму его шею руками, а после расскажу ему, как сильно его люблю. Сердце громко бьется, стоит мне только представить его лицо в своей голове, по щекам же текут горячие слезы, выдающие меня с потрохами, как и мою грусть с печалью. Губами медленно что — то произношу, хотя и не понимаю, что именно я прошу, чего хочу этими действиями добиться. Наверное, за моей грудной клеткой находится душа, потому что именно там у меня все разрывается от разлуки с Вольтури, нарывает и садит, словно я получила сотню ножевых ранений, иначе просто напросто не могу обьяснить происходящее. Заторможенно открываю глаза, перевожу взгляд на небольшой столик, где лежит пустая упаковка от круассанов и половина осколков керамической чашки. Да, именно осколки, потому что мои нервы снова дали сбой и я не сумев остановиться, разбила ее об край стола, сейчас другая половина мирно покоится на прохладном полу.— Твоя девушка не против такого развития событий? — Джоанна чуть ли не ложится на прилавок, тянется за еще одним поцелуем. Надо же, у нее даже под майкой бюстгальтера нет, потому и видно возбужденные соски. — Нет, она у меня ручная, — с усмешкой произносит блондин и впивается в ее губы уже грубым поцелуем, от чего она пошловато стонет и тянет свои шаловливые руки к его волосам.
Как же мне было тогда поршиво наблюдать, как он заигрывал с ней, наверное, он и сейчас имеет с ней какие отношения, а может и нет, ведь есть и другие девушки, которые готовы лечь с ним в постель, получить удовольствие на максимум. Стараюсь сдержать новую волну слез, до крови закусываю нижнюю губу и разглядываю потолок. — Белла, Белла, — раздается звонкий женский голос, а потом кто — то забирается ко мне в кровать и поддерживающе берет за руку. — Ну зачем же плакать, все же хорошо, правда? — Нет, не правда, — истерически кричу куда — то в подушку, задыхаюсь от собственных слез, пальцами со всех сил мну простынь. — Все просто отвратительно!