Османская Империя. Стамбул. Топ Капы, 1569 год
Довольно просторные покои в самом сердце женской половины дворца Топ Капы принадлежали Амине Махфирузе Султан. Девушка сидела на софе, густо расшитой серебряными нитями, переплетающимися в замысловатые узоры. На небольшом столике неподалеку расположилась хрустальная ваза с большим букетом цветов, собранном служаками утром в саду. Сразу возле нее стояла серебряная чашка со свежим малиновым щербетом, который всегда так любила Султанша. Сама Махфирузе отстранено смотрела в окно, подперев подбородок изящной рукой. Ее золотистые глаза бегали, не останавливаясь ни на одной конкретной детали. Девушка размышляла над чем-то, что определенно тревожило ее юную душу. — Госпожа, — Джайлан Калфа появилась на пороге в своем привычном наряде кофейного оттенка, — Девушка здесь. Позвать ее? Амина взглянула на Калфу слегка обеспокоенно. После секундных раздумий, Султанша все же кивнула, но как-то робко и отрывисто, будто вовсе не была уверенна в том, что делает. Пока Джайлан покорно скрылась за дверью, Махфирузе постаралась выглядеть как можно более строго и гордо. Выпрямив спину и сложив руки в замочек на коленях, девушка вздернула подбородок, слегка наклоняя голову в сторону. Хатун, которую сейчас должна была завести в покои Джайлан, должна сразу понять, что с Аминой не стоит шутить. Но правильно ли то, что собралась делать Махфирузе? Да и поможет ли ей это? За столько лет жизни во дворце Амина привыкла к мысли о том, что доверять можно лишь себе. Тем более если даже собственная мать отдает тебя трижды замуж за мужчин, которых ты едва знаешь. Двери тихо скрипнули. На пороге появилась девушка небольшого роста с копной светлых волос, туго собранных сзади. Джайлан шла прямо за ней, не переставая что-то нашептывать. Хатун вела себя тихо, иногда кивала и не смела даже взглянуть на Махфирузе. Когда она вместе с Калфой остановилась на середине покоев, Амина легко улыбнулась, пытаясь показать, что Хатун боятся нечего, но та, кажется, вовсе не заметила этого доброжелательного жеста со стороны Султанши. Пока между рабыней и Госпожей повисло абсолютное молчание, Джайлан успела подбежать к Амине и что-то нашептать ей на ухо. Невооруженным глазом было заметно, что Калфа волнуется не меньше Махфирузе. Ее выдавали руки, которые она отчаянно потирала между собой, находясь на грани паники. — Значит ты Джейн Хатун? — начала разговор Султанша, немного расслабившись. Джайлан так и осталась стоять возле софы, наблюдая со стороны за наложницей. Светловолосая рабыня наконец-то подняла свои карие глаза на Госпожу, слегка прикусывая пухлую нижнюю губу. — Джейн Ламонт, Госпожа. — пролепетала она тихим голосом, наблюдая за реакцией сначала Джайлан Калфы, а затем и Махфирузе. — Здесь это не имеет значения. — сразу же отрезала Амина, — В гареме ты Джейн Хатун. Джейн покорно опустила голову, не решаясь вновь сказать что-то наперекор. Махфирузе неуверенно поджала губы. Хатун, стоящая перед ней, выглядела действительно мило: слегка завитые светлые волосы, невысокий рост, правильные черты лица, большие карие глаза, довольно пышные формы. А ее светлое платье вовсе придавало Джейн амплуа некого ангела, спустившегося с небес. Она выглядела слишком мягкой, и в какой-то момент Амина вновь засомневалась в своем решении. Подозвав Джайлан легким взмахом руки, Султанша наклонилась к женщине, тихо прошептав: — Она точно справится? Джайлан бросила быстрый взгляд на Хатун и после пары секунд раздумий уверенно кивнула. Все таки Калфа всегда относилась к своей работе с должной серьезностью, не допуская возможных провалов и разочарований. Это и вызывало у Махфирузе Султан доверие к этой необычной женщине. — Госпожа, Джейн очень кроткая, довольно смышленая и спокойная. — начала Джайлан уже во весь голос, вовсе не стесняясь того, что Хатун может ее услышать, — Она в гареме уже около года. За все это время Джейн ни разу не была замешана в каких-то скандалах, ссорах или сплетнях. Я уверяю Вас, что ее репутация кристально чиста. Махфирузе окинула еще раз взглядом Ламонт. Красоты было слишком мало, чтобы удержать ту власть, что намерена была доверить ей Амина. Но был ли у Султанши другой выбор? Махфирузе в последнее время все чаще замечала, что Султан что-то скрывает от нее, недоговаривает какие-то детали, а в ответ на опасения сестры по этому поводу лишь пытается шутить или вовсе отсылает Амину назад в покои. Да и видеться они стали реже. И, может, Махфирузе попыталась бы узнать причины у Али Джихангира, который, непременно, был посвящен во все самые тайные помыслы Мехмета, но и он вел себя довольно странно. Постоянно был каким-то задумчивым, рассеянным. Частенько не спал по ночам, замыкаясь в своем кабинете, не отвечал на вопросы и менял темы для разговоров. Именно поэтому Амина решила действовать другими путями. Рас уж Султан не хочет доверять ей, то она найдет ту девушку, которая сможет проникнуть не только в его душу, но и разум. — А что говорит лекарь? — не сводя взгляд с белокурой Хатун, тихо произнесла Махфирузе. Все таки вопрос престолонаследия до сих пор стоял довольно остро. — Не волнуйтесь, Госпожа. — широко улыбнувшись, довольно произнесла Джайлан, кажется, вовсе утратив былую неуверенность и нервозность. — Лекарша уже проверила Джейн. С ее здоровьем абсолютно все хорошо. Таз у нее довольно широкий, поэтому проблем при родах возникнуть не должно. Махфирузе кивнула, наклоняясь слегка вперед. Ее светлые волосы упали на лицо, обрамляя его легким золотым ореолом. — Послушай меня внимательно, Джейн. — начала Амина довольно аккуратно, — Ты призвана не просто стать игрушкой на одну ночь. Приложи абсолютно все усилия для того, чтобы завладеть сердцем Повелителя. Мне нужно, чтобы он начал доверять тебе, чтобы не скрывал свои секреты и планы. Все это время я буду за тобой приглядывать. В случаи, если тебе что-то нужно, непременно обращайся ко мне или Джайлан. О нашей встрече помалкивай. Никто не должен знать о том, что мы заодно. Джейн слушала Султаншу довольно внимательно. Девушка явно ожидала подобный поворот, но все равно ужасно волновалась судя по побелевшим костяшкам пальцев. С каждым новым словом она все больше мрачнела, слегка опуская густые ресницы. Такая реакция слегка нервировала Джайлан и сбивала с толку Махфирузе. Амина наивно полагала, что любая Хатун, которой она доверит подобную задачу, будет невероятно рада. Джейн же наоборот слегка нервно перемещала взгляд с Калфы на Султаншу и неуверенно прикусывала нижнюю губу. — Извините за мою дерзость, Госпожа. — молвила Джейн и слегка запнулась, — Но как я попаду в покои Повелителя? Уголки губ Махфирузе дернулись вверх в подобии улыбки. В следующее мгновение зашелестели юбки зеленого платья Султанши, густо усыпанного бисером. Мелкими неспешными шагами Амина в пару мгновений оказалась возле Джейн, которая вмиг напряглась из-за резкого уменьшения расстояния между собой и Госпожой. Махфирузе, сопровождаемая взглядом Джайлан, тем временем обошла девушку вокруг, оценивающе осматривая ее. — Не волнуйся. Об этом я позабочусь. — заключила Амина наконец, смотря прямо в карие глаза Хатун, которая со страхом отметила нотку некого азарта в золотых радужках Султанши, — Твоя задача пока что подобрать все необходимое для твоей первой ночи с Повелителем. — Но как я попаду к Повелителю без разрешения Бирсен Султан? — Джейн испугано округлила глаза, переминаясь с ноги на ногу. Она была одной из тех наложниц, что искренне уважали Валиде Султан, не смея нарушать правил, установленных ею. Джейн верила, что подобное поведение может обеспечить ей спокойную жизнь в Топ Капы и подарить шанс на достойное будущее. — Бирсен Султан — Валиде гарема ненадолго. Об этом не беспокойся. — с лукавой ухмылкой бросила Махфирузе, легко пожимая хрупкими плечами, — Тебе пока что есть о чем заботится. ***Османская Империя. Стамбул. Топ Капы, 1554 год
Маленькая темноволосая девочка сидела на софе в окружении многочисленных игрушек, кажется, вовсе ими не интересуясь. Разного размера куклы и фигурки животных томились без дела, в то время как малышка пыталась заглянуть на канву, что находилась в руках ее светловолосой матери — Эке Гюленай Султан. Женщина выглядела довольно спокойно, ловко управляясь с иглой. Золотая нить аккуратно ложилась на канву, создавая очертания льва. Маленькая Бирсен Султан не знала почему, но ее Валиде любила окружать себя этими странными картинками: золотой лев на белом фоне, разрывающий цепи, на месте разрыва которых вырастали большие алые маки. Лишь позже девочке было суждено узнать, что именно так выглядел герб греческой семьи Адамиди, наследницей которой и была Эке Гюленай. — Мама, а ты научишь меня вышивать? — пролепетала Бирсен, ближе прислоняясь к матери. Эке Гюленай улыбнулась краем губ, поворачивая светловолосую голову к дочери. Ее зеленые глаза легко заблестели. — Да, Бирсен. — произнесла Госпожа, потянув нитку вверх, — Но не сейчас. Ты очень мала.Османская Империя. Стамбул. Топ Капы, 1569 год
Каждый раз, когда Бирсен брала в руки вышивку, она вспоминала этот далекий момент из детства, раздумывая над тем, правильно ли поступила, когда помогла сестрам выслать их Валиде. В тот момент они хотели власти. Хотели полностью контролировать Мехмета, который никогда не отличался особыми лидерскими качествами. Переубедить его было просто, навязать собственное мнение еще легче. Но будь в Топ Капы Эке Гюленай, она ни за что не подпустила бы к Султану кого-либо. Вот только не знала тогда Бирсен, что она не единственная хотела самостоятельно управлять братом. Госпожа сидела на софе, задумчиво вышивая пёструю птицу с поднятыми вверх крыльями, которая будто готовилась к полёту. Бирсен любила вышивать. Это занятие в какой-то мере успокаивало ее. Сейчас именно это было необходимо Султанше. После визита Мехмета, Бирсен почти постоянно размышляла лишь о его словах и о том, что она может утратить должность, если не предпримет что-либо прямо сейчас. У Борана Паши был отдельный дворец у Ипподрома. Покойному Султану Ахмеду очень нравился смышленый молодой человек, который, к счастью, вызвал симпатию у его старшей дочери — Бирсен. Именно поэтому он отдал этот дворец в распоряжение своего нового Великого Визиря в честь его никяха с Бирсен. Первое время они и жили там, пока Эке Гюленай не покинула столицу, а Бирсен не получила титул Валиде Султан. Теперь в Топ Капы ее держала лишь должность управляющей гаремом. Если она утратит ее, то вынуждена будет покинуть дворец. Кто-то тихо постучал в двери. Бирсен подняла взгляд каре-зеленых глаз на двух служанок, стоящих у двери, и кратко кивнула. В считанные секунды в покоях появилась Ханде Султан, низко кланяясь. Госпожа скривила свои алые губы, но ничего не сказала, вновь обратив взгляд к вышивке. Столь холодное приветствие смутило Ханде. Девушка поджала губы, не решаясь пройти вглубь покоев. Служанки, только что открывшие двери, застыли по обе стороны от входа в покои, молча наблюдая за ситуацией. Теребя руками складку своего дорого платья с серо-розового шелка, Хасеки какое-то время молча наблюдала за тем, как Бирсен вышивает. Ее движения были плавными и, казалось, вовсе спокойными, будто ничего и не случилось. — Госпожа. — обронила Ханде, делая неуверенный шаг вперед. — Думаешь, я не догадалась, что именно ты убила Эстель? Весьма опрометчивый ход. И глупый. — голос Бирсен звучал жестко и довольно грубо. Это было первым признаком раздражения, которое стремительно возрастало в ее сердце. Догадаться о причастности Ханде ко всем этим событиям было несложно. Она всегда была жутко ревнивой, но никогда не действовала столь необдуманно. Яд в пищу, тайное нападение в коридоре, случайное падение с лестницы... Все эти методы уже давно стали привычными для Ханде. Бирсен закрывала на все это глаза, помогала ей убрать какие-либо следы. Может, это длилось бы дольше, если бы дело с Эстель не зашло так далеко. Все во дворце уже твердили о смерти бедной девушки, которая была убита прямо на всеобщем гаремном празднике. Ханде хотела избавится от соперницы и напугать остальных наложниц, но это и было ее главной ошибкой. — Госпожа, это глупо. — запинаясь, пролепетала Ханде, легко улыбнувшись краем губ. Хасеки не ожидала, что Бирсен так просто обвинит ее и перейдет к делу сразу. Да и с чего Госпожа вообще взяла, что она имеет к этому отношение? Ханде же, вроде, уничтожила все улики, которые могли бы указать на ее причастность к убийству... Или не все? Бирсен отложила в сторону вышивку, кратко кивнув служанкам, которые тут же поспешили покинуть покои. Ханде все это время лишь молча наблюдала за тем, как ни один мускул на лице Султанши не дрожал. Она выглядела бескомпромиссной и строгой. Даже ее наряд чистого голубого оттенка с золотым узором не разрушал этот образ. Встав с софы, Госпожа неспешным шагом направилась к Ханде, шелестя своими юбками. Ее массивные серьги легко покачивались, а диадема блестела в солнечном свете, привлекая к темным волосам Госпожи, собранным сзади, особое внимание. — Да, ты поступила совершенно глупо, Ханде. — отрезала Бирсен, — А самое важное то, что теперь из-за тебя Султан злится и на меня, угрожая отобрать титул Валиде Султан. Этого ли ты добивалась? Ханде слегка побледнела и сразу поспешила отвести взгляд. Бирсен ухмыльнулась и кивнула слегка отрывисто. — Ты и сама не знаешь, чего добивалась, верно? — Бирсен развернулась на каблуках, подходя ближе к окну. Скрестив руки на груди, Султанша легко пожала плечами, — Видимо, я ошиблась в тебе. — Госпожа, о чем Вы? — испугано пролепетала Ханде, пытаясь подойти ближе, но Бирсен сразу же остановила ее, подняв раскрытую ладонь вверх. Валиде Султан смотрела куда-то перед собой, на сад, что расположился за холодным стеклом. Хасеки обреченно сложила руки в замочек, кусая нижнюю губу. Она не знала, что произошло между Бирсен и Мехметом, но что-то подсказывало ей, что это касалось не только убийства Эстель Хатун, но еще и тех бумаг, что Ханде передала Султану. Возможно, Госпожа и не хотела рассказывать о них Хасеки, все еще сомневаясь в ее причастности к этому. — Я решила тебя поддерживать не потому, что мне так захотелось. Я видела в тебе силу, Ханде, упорство и ум. Ты могла составить конкуренцию всем девушкам гарема вместе взятым. А теперь кем ты стала? — Бирсен бросила быстрый взгляд на Хасеки, — Ты перестала использовать свою голову, Ханде. Ты поддаешься чувствам и эмоциям. А они не всегда подсказывают верный путь. — Госпожа, я... — хотела запротестовать Ханде, но двери внезапно распахнулись. Под недоуменный взгляд Ханде и недовольный Бирсен на пороге появился ага, еле способный переводить дыхание. Белее полотна, он схватился одной рукой на дверной косяк, а другой, попытался ослабить воротник своего кафтана. Темные волосы аги слегка выбились из съехавшего набок тюрбана, а карие глаза испугано бегали по покоям. — Что стряслось? Почему ты врываешься в покои? — дав возможность аге отдышаться, с ноткой злости бросила Бирсен, проходя слегка вперед. — Ох, беда, Госпожа, беда! — тут же выпалил ага, подходя ближе. Ханде вновь начала мять в руках складку платья, бегая глазами между Султаншей и агой. Бирсен вопросительно вскинула темные брови. — На Повелителя и войско было совершено нападение. Недалеко от Стамбула. — пролепетал ага, хватаясь за голову в приступе отчаяния, — Есть жертвы. *** Фатьма бежала по коридорам дворца, подбирая подолы своего темного платья с легкой примесью золота на пышной юбке. Ноги казались буквально ватными, не слушая свою хозяйку, а сердце провалилось куда-то вниз, в бесконечную пропасть. "Есть жертвы". Эти слова эхом застряли в голове, ударяясь о стенки черепа, будто испуганная птица. Если вдруг Султан ранен, это может означать крах Династии. Все усилия сойдут на нет. Они потеряют все, что имеют. У главных покоев дворца уже нервно ходила из стороны в сторону Амина Махфирузе, которую тщетно пыталась успокоить Джайлан Калфа, что-то тихо нашептывая, но на Госпожу это, кажется вовсе не действовало. Она нервно потирала между собой руки, испугано поглядывая на запертые двери покоев. Фатьма вновь почувствовала, как ее сердце бешено застучало в груди. Поспешно подойдя к сестре, девушка взяла ее за предплечье. — Что известно? Как Мехмет? — выпалила Фатьма. Махфирузе обернулась к ней, испугано округлив глаза. Джайлан склонилась в поклоне, неуверенно поглядывая на сестер Султана из-под полуопущенных ресниц. Амина мотнула светловолосой головой, аккуратно убирая руку сестры со своего предплечья. — С Мехметом все хорошо. Он не был ранен. — наконец произнесла Махфирузе. Фатьма облегченно выдохнула, легким жестом руки убирая темные волосы назад. Рас уж с Повелителем все хорошо, значит боятся пока что нечего. — Кто тогда ранен? — недоуменно взглянула Фатьма на Амину, пытаясь вернуть себе привычное спокойствие и безмятежность, — Кто вообще посмел напасть на Падишаха и его войско? Махфирузе смерила Фатьму взглядом и лишь кратко пожала плечами, сложив руки в замочек. Кажется, она вовсе не хотела показывать свое беспокойство перед сестрой, поэтому со всех сил пыталась держать себя в руках, хоть и выходило это у нее довольно плохо. Как раз в этот момент из соседних покоев, расположенных неподалеку, вышел лекарь с окровавленными тканями, сложенными в железную посудину. Не останавливаясь и не обращая никакого внимания на двух представительниц Династии, которые расположились неподалеку, он поспешил куда-то в сторону лазарета, по пути повторяя что-то себе под нос. Фатьма почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног, от осознания того факта, что лекарь только что вышел с комнаты Али Джихангира. Амина, казалось, вовсе никак не среагировала, продолжая сверлить взглядом запертую дверь покоев Падишаха. Неуверенно прикусив губу, Фатьма развернулась к сестре, встречаясь взглядом с напряженной Джайлан. — А Али Джихангир Ага? Он с Повелителем? В покоях? Он ведь... Он может что-то знать. — пытаясь зайти издалека, произнесла Султанша как-то необычно тихо, мысленно умоляя, чтобы Махирузе дала положительный ответ, но Султанша лишь отрицательно замотала головой. — Нет, Фатьма. — произнесла Амина, притронувшись к кулону в виде тюльпана, подаренному ей еще покойным отцом, на своей шее, — Джихангир был ранен. Он и еще некоторые воины. Около десяти по предварительным данным были убиты. Султан невероятно зол. И лучше Али выкарабкаться, иначе полетят головы. В золотых радужках Махфирузе появилась тревога. Казалось, она знала чуть больше, нежели говорила, но продолжала упорно молчать, то ли не доверяя сестре, то ли наоборот оберегая ее от чего-то. Фатьма почувствовала легкое головокружение и сделала неосознанный шаг в сторону покоев Джихангира, но вовремя остановилась, прислушавшись к тихому голосу здравого смысла. Она никто для для Али, точно так же, как и он для нее. Ее беспокойство могут трактовать совсем не так. Впрочем, она и сама не знала как правильно его трактовать. А стать главной героиней в новых слухах Фатьма не хотела. Борясь с каким-то странным чувством, что отчаянно разрывало грудную клетку, Султанша все же отвела взгляд от заветной двери, пытаясь сосредоточится на чем-то другом. — Где Бирсен? — выдавила из себя Фатьма, нервно покручивая на среднем пальце кольцо с гранатом. Махфирузе вмиг изменилась в лице, но сразу же попыталась это скрыть. Пару секунд поразмышляв о возможном ответе, она наконец сверкнула своими золотыми глазами в сторону сестры, слегка равнодушно бросив: — Новость о нападении ей донесли слишком неосторожно. Бирсен стало нехорошо. Она осталась в своих покоях. С ней сейчас лекари и Ханде. Фатьма неуверенно поджала губы, но говорить еще что-либо не решилась. Просто не нашлось больше слов. Дотронувшись правой рукой к виску, что вмиг начал жутко гудеть, Султанша подошла к окну, слегка отстранено наблюдая за происходящим на улице. В голову вновь и вновь лезли различные мысли. Начиная с раненого Джихангира и заканчивая возможными заказчиками нападения на Падишаха. Кто мог знать о том, что Султан выезжает в Эдирне? В основном Совет Дивана. Никому более не сообщили о том, что Падишах покидает столицу. Слухи не могли так быстро распространится, поэтому, скорее всего, виновника нужно искать среди обитателей дворца или самого ближнего окружения. Наложницы? Аги? Калфы? Прислуга? Их сразу можно не брать в расчет. Они бы не смогли организовать нечто подобное. Кто-то из Султанш? Вряд ли Махфирузе или Бирсен решились бы на нападения на Мехмета. Значит кто-то из Совета Дивана? Пока Фатьма тщетно перебирая возможные варианты, подозревая любого, кто так или иначе был связан с Султаном, Махфирузе продолжала нервно наблюдать за покоями Падишаха. Мехмет был зол. Его необдуманные поступки в порыве эмоций могли вновь обострить ситуацию в Империи. Махфирузе срочно нужно было поговорить с ним и попытаться направить на верный путь, иначе ошибок не избежать. Но захочет ли он ее слушать? Из раздумий девушку вырвал голос Джайлан, тихо взывающий к ней. Амина взглянула на Калфу, вопросительно приподнимая светлые брови. — Кемаль Ага. — одними губами прошептала Джайлан, указывая на темноволосого мужчину в конце коридора. Махфирузе слегка поджала губы, бросила быстрый взгляд на Фатьму, увлеченную собственными размышлениями, но сразу же направилась к нему, попутно приказав Джайлан оставаться возле покоев. Заметив приближение Султанши, Кемаль отошел за угол, будто не изъявляя желания быть замеченным кем-то еще. Проследовав за ним, Султанша резко остановилась, заметив возле Аги янычара, одетого в их привычную форму, который стал к ней боком, низко склонившись в поклоне и не решаясь взглянуть на Династийку. — Кто это, Кемаль? — требовательно выпалила Махфирузе, окидывая взглядом высокого мужчину со светлыми волосами перед собой. — Это Ильяс Ага. Он был на месте событий и может рассказать нам одну очень интересную деталь. — тут же ответил Кемаль, подходя к Султанше. Кемаль уже довольно давно служил Махфирузе. Раньше он был помощником ее отца — Султана Ахмеда, но после его смерти утратил былое расположение, поэтому был невероятно рад тому, что Амина пригласила его на службу к себе. Темноволосый араб с ослепительной улыбкой и черными, как ночь, глазами отдавал всего себя делу, не позволяя Султанше и на секунду засомневаться в своих поступках или разочароваться в результате своих поисков. — Что ты хочешь рассказать, Ильяс Ага? — обратилась Махфирузе к янычару, прожигая того взглядом. — Госпожа, — Ильяс низко поклонился, все еще не смея взглянуть на Амину, — Для меня честь стоять перед Вами. Я не знаю, станет ли эта информация полезной и сможет ли она Вам что-то сказать, но... — Ближе к делу. — не выдержав, перебила его Махфирузе, сразу же встретив осуждающий взгляд Кемаля, который будто говорил ей: "Не спешите". Ильяс на секунду замолчал, но спустя пару мгновений покорно продолжил: — Это не были сепахи или другие воины. Я не знаю этих людей. Скорее всего они наемники. Абсолютно все были одеты в черную одежду, закрывали свои лица и использовали довольно грязные методы борьбы, нападая со спины посреди поля, сразу как мы миновали лес. Но была одна вещь... На их предплечьях. Я не знаю, что это значит, и значит ли что-то вообще, но на их предплечьях были завязаны белые ленты с золото-красными концами. Может это какой-то их отличительный знак или метка. Я не знаю. Сердце Махфирузе пропустило удар. Сжав между собой руки до побелевших костяшек, Госпожа отрицательно замотала головой. — Этого быть не может. — прошептала она, делая шаг назад и теряя равновесие, но Кемаль вовремя оказался рядом, аккуратно подхватывая Султаншу и с недоумением заглянув в ее золотые глаза. — Госпожа, с Вами все в порядке? — обеспокоенно пролепетал Кемаль, одним движением руки приказав янычару уходить. Ильяс, не обронивший более ни слова, после недолгого сомнения поклонился и поспешил удалится. Все еще держась за Кемаля, Махфирузе испуганно взглянула на него. Догадка казалась слишком безумной, слишком невозможной. Они полностью изолировали ее. Они контролировали каждое ее движение, каждое письмо и любые расходы. Они заперли ее четырёх стенах. Они отрезали ей любые пути к побегу или спасению. Они обрекли ее на жизнь в одиночестве среди старой мебели, вековой пыли и пустых надежд. Они уничтожили ее окружение, но не ее дух. — Это может быть только один человек. — Амина постаралась выпрямится, посмотрев вслед Ильясу. Ее золотые глаза помутнели, а руки сильнее сжали запястья Кемаля Аги, который лишь недоуменно наблюдал за Султаншей. — Эке Гюленай Султан. Белый. Золотой. Красный. Белый фон. Золотой лев. Красные маки.