Османская Империя. Старый Дворец, 1569 год
Шебнем Хатун, заинтересовано склонив светловолосую голову набок, наблюдала за Эке Гюленай Султан. Лицо Госпожи было искажено то ли чувством торжества, то ли наоборот искреннего сострадания. Впрочем, Шебнем никогда не умела разбираться в людских чувствах. Девушку довольно просто было обмануть и это весьма часто создавало проблемы. — То есть Мехмет уже узнал об оспе? — Эке поджала бледные губы, отводя взгляд к окну. Это было верным знаком того, что Госпожа обеспокоена. Нервно заламывая пальцы, Гюленай пыталась судорожно раздумывать над сложившееся ситуацией. Очевидно было, что оспа путает все карты. Но бороться с ней, как с врагом из плоти и крови, Эке не могла, а потому чувствовала раздражение из-за беззащитности, что вмиг захлестнула ее. Люди могут не пойти за своими поводырями, если узнают, что им навстречу уже несется смертельная опасность. — Да, Госпожа. С самого утра в Топ Капы неспокойно. Повелитель прислал распоряжения по этому поводу, поэтому все его приказы спешат выполнять. — Шебнем говорила довольно спокойно, скрестив перед собой руки в замочек и с легкой скукой поглядывая на Эке. Обычно роль доносчика информации исполняла Хазан. С ней Гюленай и обсуждала все свои планы. Шебнем оставалось лишь выполнять то, что поручали. И девушку вполне устраивала роль исполнителя. Вот таки просто стоять и отчитываться перед Госпожей казалось ей невероятно скучным занятием. Тем более, что Гюленай явно не спешила с ней советоваться. В их небольшой "команде" Шебнем была самой младшей, поэтому все думали, что имеют право считать ее самой глупенькой. — Он тоже едет во дворец? — почему-то голос Эке дрогнул. Какие бы у нее не были отношения с дочерьми, но Мехмета она невероятно любила и как единственного наследника ценила более остальных детей. — Нет. Султана Боран Паша уговорил остаться в Эдирне. Там еще не было случаев заболевания, поэтому было принято решение, что Падишах временно останется там. — Шебнем слегка пожала плечами и немного прищурила глаза. Она видела, что Гюленай явно обеспокоили такие новости. По правде говоря, девушка думала, что внутри этой женщины все чувства уже давно умерли. Так легко строить интриги против собственных дочерей не каждая мать сможет. И Шебнем даже в какой-то мере осуждала Эке за подобные действия. — Но есть еще одна интересная деталь. — снова заговорила девушка, заправляя за ухо прядь светлых волос и загадочно улыбаясь. Лишь одного взгляда Эке было достаточно для того, чтобы понять, что слова подопечной заинтересовали ее. — Поговаривают, что всем Султаншам приказано покинуть Топ Капы в самые короткие сроки. — начала Шебнем немного издалека. — Все они отправятся в совершенно разные места. Амину Махфирузе направили в Бурсу, но кто-то пустил слух, будто бы она рвется к Султану в Эдирне. Не знаю насколько это правда, но просто так люди говорить не станут. На лице Гюленай расплылась довольная ухмылка. Махфирузе всегда страдала от какой-то необъяснимой одержимости Мехметом. Хоть она и была младше, но практически все свое время пыталась проводить с ним, а потому уже с пяти лет бегала за братом хвостиком. Мехмета это жутко раздражало. Эке тоже не была в восторге от соль близких отношений детей, но молчала по этому поводу, часто поддаваясь напору сына и задерживая Махфирузе по каким-либо причинам в покоях, дабы юный Шехзаде мог хоть пару часов побыть наедине с собой. Но с возрастом, кажется, эта черта в характере Амины лишь усилилась, что забавляло Эке. На этом можно было неплохо сыграть. — То есть вполне возможно, что Амина вскоре окажется в Эдирне? — Гюленай хоть и знала уже наверняка ответ, но почему-то все равно вопросительно взглянула на Шебнем. Та в ответ лишь улыбнулась и закивала. Эке подскочила с софы и начала нервно ходить взад-вперед по покоям практически с безумной ухмылкой на лице. Казалось, абсолютно все благоволило ее плану. Махфирузе сама бежала ей в руки на помощь, а Мехмет все так же не находил выхода из сложившейся в Эдирне ситуации. Ее дети будто сами пытались облегчить матери задачу. — Значит слушай внимательно, Шебнем, — выпалила Гюленай и остановилась, взглянув на светловолосую собеседницу лихорадочно блестящими глазами, — срок раздумий для Мехмета истекает сегодня. Пусть в Эдирне вновь поднимают восстание. В конце концов, Султана обратится ко мне за помощью или же к Махфирузе. А нам остается лишь вовремя поймать момент и нанести последний удар. Эке ликовала. Если все получится, она наконец сможет вдохнуть воздух свободы и покинуть стены Старого Дворца. А там уже для нее не составит труда вернуть себе положенный титул Валиде Султан, который так нагло узурпировала Бирсен. Она явно не прогадала, когда сделала ставку на Эдирне. Именно этот санджак буквально боготворил Султаншу, которая выделяла просто колоссальные деньги на строительство и помощь людям, живущим там. Ей даже не пришлось долго искать повода для того, чтобы обратиться к ним за услугой. За обычной просьбой о бунте. Народ Эдирне готов был вслепую идти за ней хоть на край земли. Это заставляло Госпожу чувствовать свое превосходство, тем более что при необходимости эти люди согласны были даже на убийство Падишаха. Вот только Гюленай этого не хотела. Она приказала им показать агрессию и припугнуть молодого Султана, но ни за что не наносить ему вреда. — Слушаюсь, Госпожа. — поклонилась Шебнем и уже собиралась входить, как вдруг Гюленай вновь ее окликнула. Остановившись, светловолосая обернулась на Султаншу, вопросительно приподнимая брови цвета спелой пшеницы. — Начинайте и вторую операцию, которую мы недавно обсуждали. — в голосе Эке отчетливо послышалась нотка стали. Шебнем с легким сомнением начала переминаться с ноги на ногу. — А Вы уверенны, что это не создаст нам еще больше проблем сейчас? — Шебнем специально сделала ударение на последнем слове. Планы Гюленай хоть и были всегда продуманными до мелочей, но это не исключало возможность провала из-за банальной неосторожности. — Сейчас или никогда, Шебнем. — бросила Эке практически равнодушно. — Выполняй приказ. Шебнем неуверенно прикусила нижнюю губу и опустила взгляд куда-то в пол. Не казалось ей все это хорошей идеей. Но спорить с Госпожой она не стала. Низко поклонившись, девушка покинула пределы покоев Гюленай Султан.Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
— Не делайте такой вид, будто мы покидаем Топ Капы навсегда. — прозвучал ироничный голос Амины Махфирузе. Девушка была одета в довольно дорогое голубое платье, что практически полностью было скрыто за бежевой накидкой. Она не видела ничего страшного в том, что на некоторое время они уедут из дворца. Это было даже безопаснее. Все таки вчерашняя зараженная оспой девушка не на шутку испугала сестёр. Врачи хоть и осмотрели всех, кто был на тот момент в покоях, и сказали, что ни у кого оспы пока не замечено, но особой уверенности Султаншам это не придавало. — Исход еще неизвестен. Оспа не проявляется сразу. — мрачно подметила Бирсен, держа руку на своем животе. Султанша чувствовала жуткое беспокойство. Ее терзали нехорошие предчувствия, из-за которых она ночью так и не сомкнула глаз. Верная Сельви списывала все на испуг и его обострение из-за беременности, но Султанша четко осознавала, что это совсем не так. Отъезд хоть и мог обезопасить их, но надолго ли? Если оспа продолжит распространяться, уже не будет важно, где они будут жить. — Перестаньте иронизировать. — недовольно закатила глаза Махфирузе. Она бросила быстрый взгляд на Фатьму, но та так и продолжала молча стоять в стороне. Бирсен не успела что-либо ответить, так как послышался топот копыт. Все трое сестер перевели свой взгляд на широкую дорожку, возле которой они стояли, и заметили две приближающихся кареты. Бирсен облегченно выдохнула. Она почему-то уверяла себя, что вдалеке от Топ Капы это чувство беспокойства исчезнет. Махфирузе же лишь помрачнела с появлением кареты. Амина хоть и пыталась держаться оптимистичнее сестер, но ее светловолосая голова была заполнена мыслями о том, чтобы ослушаться Падишаха. Мехмет приказал ей отправляться в Бурсу, но Амина напрочь отказывалась отвечать покорностью. Она поедет в Эдирне. К нему. И пусть весь Топ Капы и ее сестры думают, что она послушно поехала в отдаленную провинцию. Им не обязательно знать правду, ведь по настоящему Амина хотела оказаться как можно быстрее возле брата, дела которого, как ей доложили недавно, идут довольно паршиво. Если Султанша не попытается хотя бы как-то помочь ему, то всю жизнь будет винить себя за его смерть. А это непременно случится, если разъяренные люди Эдирне доберутся к нему. Сестры не прощались друг с другом даже не смотря на то, что в подобной ситуации пару заученных фразы пришлись бы как раз кстати, чтобы заполнить нагнетающую тишину. Махфирузе, погруженная в свои мысли, молча залезла в карету с помощью аги, который поспешил так же погрузить и ее немногочисленные вещи (Амина явно не собиралась покидать дворец надолго). Бирсен еще какое-то время стояла молча с довольно мрачным выражением лица. Казалось, что она сомневается в том, правильно ли уезжать со дворца, когда его жители в таком положении. Но всего пара слов от Сельви Хатун, которые она буквально прошептала Госпоже на ухо, и Бирсен послушно залезла в карету, с помощью аги. К счастью, ее дорога не была длинной и лежала всего лишь к их с Бораном дворцу, что находился у Ипподрома. Конечно не так далеко, как, например, отправили ту же Махфирузе, но Бирсен явно нелегко было бы пережить путь в несколько дней. И Султанша так и продолжала гадать, побеспокоился ли о ней и ее ребенке Мехмет или же Боран. Впрочем это было и не важно сейчас. Бирсен лишь хотела, чтобы весь этот кошмар с оспой поскорее закончился. Когда обе кареты отъехали, Фатьма обняла себя руками, будто в немом жесте поддержки самой себя. В пустынном саду она оказалась одна. Мысли то и дело начали лезть в ее голову. Она оставляла в Топ Капы всех своих служанок, которые были ей в последние годы единственной поддержкой. Нельзя сказать, что девушка не пыталась забрать их с собой. Ей просто не разрешили. По приказу Султана покинуть дворец могли лишь его сестры. Это насколько раздражало Фатьму, что она на неком подсознательном уровне захотела нарушить его приказ, но так и не рискнула. Султанше показалось, что она и так слишком много проблем наворотила. Но, как ни странно, Фатьма не чувствовала вины из-за того, что занесла в Топ Капы оспу. Да, осознание того, что масштабы эпидемии распространяются и невинных жертв просто не избежать, приходило в ее голову каждый раз, когда служанки докладывали о ситуации, но каких-либо мук совести Султанша не чувствовала. И это пугало ее. Она совершила ужасный грех, который убивал буквально сотни людей в день, но не могла даже слезу из себя выдавить или заставить придумать хоть какое-то оправдание. Фатьме было все равно. Таким был отец Султанши — Султан Ахмед. Безжалостность, жестокость и гордыня — вот, что всегда управляло им. Она помнила тот ужас, что царил среди народа. Ахмеда хоть и считали правителем достойным, но в большинстве из-за того, что его попросту боялись. Фатьма не хотела быть такой. Не желала, чтобы в ее облике видели смерть. Но каждый раз, когда смотрела в зеркало, понимала, что в нем отражается ее отец. Фатьма была похожа на него. Это признали все еще с детства. Вот только сама девушка была готова разбить все зеркала во дворце, лишь бы не видеть этого. И даже сейчас она с радостью приняла бы муки совести или хотя бы банальное чувство вины за содеянное. Но внутри была лишь пустота. Глухая и непроглядная. Внезапно послышался топот копыт. Фатьма вмиг выпрямилась, будто по какому-то условному знаку, и скрестила руки в замок перед собой. Как бы там ни было, но она не должна показывать своей растерянности и страха. Как только кучер остановил лошадей, Султанша ринулась к двери, будто быстрый отъезд со дворца помог бы ей избавиться от беспокойных мыслей, но сразу же замерла на месте, стоило из кареты появится светловолосому юноше. — Али Джихангир? — не выдержав, выпалила Фатьма, удивленно округлив глаза. Ага сперва растерялся, но затем довольно-таки весело улыбнулся ей, подавая руку. — Мне приказано доставить Вас в Охотничий Домик. — произнес он довольно серьезно, смотря на Госпожу с неким блеском в глазах. К сожалению, Фатьма не могла ответить ему тем же. Поджав губы, она молча воспользовалась его помощью и, оказавшись в карете, заняла место у окна, но отодвигать штору не стала. Джихангир побеспокоился о том, чтобы аги погрузили вещи Султанши и вскоре сам залез следом за Фатьмой. Даже в легком полумраке кареты девушка видела лучезарную улыбку на его лице, хоть от ее внимания не укрывался так же факт того, что Али постоянно почему-то притрагивался к ране. — Болит? — обронила Фатьма в пустоту, пытаясь придать своему голосу ноток безразличия. Али не сразу среагировал на ее фразу, пытаясь подобрать правильные слова. Он так же сел у окна, но напротив Госпожи и в отличии от нее приоткрыл плотную шторку. — Немного. — бросил он равнодушно, будто пытаясь даже не зацикливать особого внимания на своем ранении. Султанша заметила это, но не стала более расспрашивать. По пробегающей иногда по его лицу мученической гримасе было итак ясно, что рана беспокоила его. Вот только Али пытался храбриться. Карета немного дернулась и вскоре послышался топот копыт. Они начали отъезжать из сада. — Значит проведем следующий пару месяцев вместе. — как-то иронично заметила Фатьма, слегка ухмыльнувшись. — Нет. — отрицательно замотал головой Али, хоть и поймал себя на мысли, что с удовольствием подтвердил бы это предположение Госпожи. — Я лишь отвезу Вас и сразу вернусь. — По-моему, ты не замечаешь очевидного, Али Джихангир Ага. — Фатьма наконец-то подняла взгляд на своего собеседника. Али сидел прямо напротив нее. Свет падал из небольшого окна на его волосы, делая их на пару тонов светлее, нежели они были на самом деле. Легкая тень, создаваемая полумраком кареты, падала на левую его часть лица, в то время как правая была полностью освещена и из-за яркого света ему приходилось щуриться. Джихангир явно не понимал, к чему клонит Госпожа, но ему отнюдь не нравились те немногие предположение, что зарождались в голове. — Султан просто вывозит со дворца и меня, и тебя. Все просто, Али. — Фатьма легко пожала плечами. — Иначе почему он отправил с моими сестрами янычар, а тебя вдруг решил приставить ко мне в роли личного охранника? — Может, он больше беспокоится о Вас? — Джихангир наклонился слегка вперед, из-за чего пару светлых прядей из-под тюрбана упало на его лицо. — Или же не доверяет. — Не стоит находить оправданий. — ухмыльнулась Султанша. — Эта карета не вернется в Топ Капы. Она останется в Охотничем Домике для моего распоряжения. На лошади уехать тебе тоже не удастся. Их всего две запряжено. Одно животное карету не потянет, а собой рисковать я не стану. Фатьма внезапно замолчала и после недолгой паузы добавила: — Ты мной — тоже. Сразу после этого, она отвернулась к окну. Штора была закрыта и Султанша вряд ли могла хоть что-то увидеть сквозь нее, но прерывание зрительного контакта помогло ей овладеть собой и не позволить предательскому румянцу появится на лице. — Приятной дороги, Али Джихангир. — будто в заключение бросила Фатьма ошарашенному Аге, что продолжал сидеть напротив нее молча. От осознания того, что ему смогли "одурачить" Джихангиру становилось не по себе. Очевидно, Мехмет слишком хорошо его знал. Иначе не смог бы рассчитать столь сложную комбинацию. Али бросил недовольный взгляд в окно и сжал руки в кулаки, еле удерживая желание ударить что-нибудь. *** Ханде сидела на софе, мрачно наблюдая за Дамлой и Флюлане, которые расположились на тахте, поедая виноград, стоящий в тарелке перед ними. Фавориткам запретили покидать территорию гарема, поэтому единственным их развлечением стали разговоры друг с другом. Сплетней становилось все больше в связи с сложившееся ситуацией, поэтому тему для обсуждений можно было найти легко. Но сегодня разговор между Ханде, Флюлане и Дамлой как-то не ладился. Каждая была увлечена своими мыслями, поэтому тишина затягивалась надолго. — Так тебя не вывезли со дворца в итоге? — с легкой издевкой бросила Дамла, поправляя изящной рукой юбку своего темно-вишневого платья. Хоть девушка и пыталась всегда делать вид, что она истинная подруга для Ханде, но это было далеко не так. Дамла видела в Хасеки соперницу, а потому и прямую опасность для себя. В отличии от Ханде она еще не родила ни разу ребенка, что сильно подрывало ее авторитет. Даже не смотря на то, что Дамла давно числилась в роли фаворитки, но всерьез ее никто не воспринимал. Именно поэтому она приняла позицию "Держи друзей близко, а врагов — еще ближе". — Совсем скоро за мной зайдут. — жестко ответила Ханде, бросив быстрый взгляд на собранные вещи, что были сложены в углу комнаты. Она была твердо уверенна в своих словах, хоть никто из вышестоящих лиц даже не упоминал о ней и не гарантировал ей безопасного выезда со Стамбула. — Вот только они не слишком спешат. — немного расстроено бросила Флюлане, поджав пухлые губы. Девушка была напугана ситуацией с оспой. Ее просто в дрожь бросало от одной мысли о том, что она могла заразиться. Сегодняшний день был первым, когда Флюлане вообще покинула пределы своих покоев. Ханде ничего не ответила подруге, а лишь измерила ее недовольным взглядом и отвернулась к окну. Она понимала, что ни Дамла, ни Флюлане не могут даже надеяться на выезд со дворца, ведь его им может обеспечить только Султан, а он вряд ли стал бы вспоминать о всех фаворитках. А вот свою Хасеки явно обязан был упомянуть. — Флюлане права. — будто невзначай бросила Дамла, пожимая хрупкими плечами. — Сегодня все Султанши покинули дворец. Ханде резко повернула голову в сторону собеседниц и уперла взгляд в Дамлу. Ее подруга, казалось, и вовсе не была обеспокоена ситуацией во дворце. Ее лицо озаряла легкая ухмылка, а каштановые волосы были заплетены в две толстые косы, выложенные сзади в замысловатую прическу. Хасеки не знала почему, но Дамла редко распуская свои прекрасные кудри. — То есть Султанши уже уехали? — Ханде выпрямилась и наклонилась слегка вперед. — Все Султанши? Дамла еще шире улыбнулась, что не укрылось от взгляда Флюлалне, которая вмиг нахмурилась, недовольная поведением подруги. Ей казалось, что по отношению к Ханде она поступает довольно несправедливо и даже подло. Выдержав некую драматичную паузу, Дамла потянулась к винограду и взяла одну ягодку, покручивая ее меж тонких пальцев. — Абсолютно все. — наконец заключила Дамла, бросая в рот ягодку и тщательно, будто напоказ, пережевывая ее. Ханде не нужно было искать больше причин. Подскочив с софы, Хасеки крепко сжала в кулаки руки и бросилась к двери. Дамла провела ее самодовольным взглядом, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Девушка уже давно считала, что горделивую Хасеки нужно было проучить. Она уже который день ходила и, задрав подбородок, рассказывала, что Султан заберет ее со дворца, пока остальные будут здесь обречены. А Дамлу то ли раздражали эти разговоры, то ли то, что ее слова действительно были правдой, потому возможность проучить назойливую подругу она упустить не могла. — Зачем ты так с Ханде? — Флюлане наклонила голову слегка набок, смотря на Дамлу с ноткой укора в глазах. В ответ ее подруга лишь недовольно закатила глаза и, поднявшись с подушек, направилась прочь с комнаты. Флюлане сцепила зубы, чувствуя злость на подругу. Хоть она и находилась в довольно нестабильной ситуации, но ведь это не давало ей права так измываться над другими. Да и для обычно дружелюбной Флюлане подобное поведение с какой-никакой, но подругой, казалось вовсе неприемлемым. Встав и поправив юбку платья, она пошла следом. Оказавшись снаружи, Флюлане сразу же заприметила Дамлу, что уже, сложив руки на перилах, смотрела на происходящее в ташлыке сверху-вниз. Казалось, все это забавляло ее. Вновь поджав губы, Флюлане оглянулась по сторонам. Двери всех комнат фавориток были плотно заперты. Снизу послышался шум. Теряясь в сомнениях, Флюлане все же встала возле Дамлы и взглянула на Ханде, которая уже стояла возле Захиры Калфы, держа ту за предплечье. Главная Калфа была явно не в восторге от разговора с Хасеки и ее наглого поведения. На лице женщины отразилось недовольство и даже злость. — Фавориткам же приказано не покидать покои! — практически прокричала Захира. — Захира, когда я смогу покинуть Топ Капы? — требовательным тоном начала Ханде. — Повелитель ведь приказал... — Повелитель не упоминал о тебе в своем письме, Ханде. — бросила Захира, высвобождая свою руку с цепкой хватки фаворитки. — А Бирсен Султан приказала тебе оставаться в Топ Капы. Сказала, что ты общалась с девушками-служанками, что были заражены. Карие глаза Ханде округлились от удивления. Дамла не удержалась от легкого смешка. Прикрыв рот рукой она наблюдала за ошарашенной Хасеки, получая истинное удовольствие. И даже осуждающий взгляд Флюлане, стоящей рядом, не мог испортить этот момент. — Не общалась я с ними! — возмущенно бросила Ханде, привлекая к себе взгляды практически всех девушек с ташлыка, большинство из которых ютились в углах на подушках, остерегаясь контактов с кем-либо. — А это мы теперь проверим, — самодовольно произнесла Захира, кажется, так же наслаждаясь происходящим, — но по приказу Валиде Султан ты остаешься здесь, поэтому возвращайся в свои покои. Сразу после этих слов Калфа развернулась на каблуках и, поправив воротник своего платья, направилась к паре аг, что стояли у двери. Ханде тем временем окинула взглядом наложниц, некоторые из которых даже смели пускать мелкие насмешки в ее сторону. Гордо вздернув подбородок и подобрав подолы своего бежевого платья, она откинула назад свои русые волосы и направилась назад на этаж фавориток. — Мы должны ее поддержать. — произнесла Флюлане абсолютно серьезно и уже рванула к ступенькам, как вдруг Дамла схватила ее за предплечье, вглядываясь в ее глаза. — Мы ничего ей не должны, Флюлане. — голос Дамлы прозвучал как-то тихо и даже загадочно. — Она-то о нас даже не вспомнила, когда Шехзаде родила. Перестань наконец быть такой наивной дурочкой, Флюлане. Отпустив собеседницу, Дамла обернулась на ступеньки, а затем, пожав плечами, направилась в сторону своих покоев. Флюлане ничего не ответила ей, но и дожидаться Ханде тоже не стала.