Османская Империя. Эдирне, Дворец Альтана Паши, 1569 год
Сладкую дремоту, что, подобно песку, обволакивала сознание молодого Падишаха, будто смахнули небрежным движением руки. В беспокойные сны Мехмета ворвались какие-то голоса и громких лязг железа. Недовольно приоткрыв зеленые глаза, Султан прищурился. В покоях царила легкая полутьма. Лишь незначительные лучи восходящего солнца проникали в помещение, дабы разогнать мрак. Судя по всему было очень раннее утро. Устало протерев глаза, Мехмет повернул голову в сторону, почувствовав легкое онемение руки. Рядом с ним лежала девушка, которую впервые пару дней назад ему привел Альтан Паша. Кажется... Кажется, ее звали Резарта. Она тихо посапывала, легко обнимая Мехмета во сне. Ее русые волосы разметались по подушке, создавая ощущение некой обыденности, а кожа все еще источала запах ароматических масел, коими ее еще вчера вечером натерли специально приставленные Пашей служанки в Хамаме. Девушка была похожа на маленького ребенка, что невольно умиляло Падишаха. Нельзя сказать, что за этих пару дней он хорошо выучил Резарту. По правде, они даже толком не разговаривали. Но из поведения девушки и ее коротких ответов на вопросы Мехмет понял, что она невероятно наивная и добрая. Этакое тепличное растение, непременно погибающее при смене условий существования. Вновь послышался какой-то шум. Аккуратно вытащив из-под головы девушки свою руку, Султан невольно замер, когда потревоженная им Резарта что-то произнесла спросонья и повернулась на другой бок. Облегченно выдохнув и радуясь тому, что Хатун не проснулась, Мехмет поспешно натянул на себя штаны и рубашку — первое, что попалось под руку. Неспешно Султан подошел к одному из многочисленных окон и отдернул шторы. На улице действительно было раннее утро, к тому же осеннее, поэтому пейзаж выглядел довольно мрачно. Голые деревья, грязные желтые листья на земле, темное небо, явно предвещающее грозу, и солнце, еле-еле поднимающееся над горизонтом. Возможно, Султан списал бы шум на проделки кого-то из слуг, но внезапно заметил с десяток янычар, что подпирали ворота-въезд во второй внутренний двор чем только могли. Деревянный засов, очевидно, уже не помогал, так как петли буквально тряслись от силы, которую кто-то прикладывал с другой стороны. Это насторожило Мехмета и в какой-то момент он в ужасе округлил глаза, осознав наконец, что происходит. Абсолютно ничего не объясняя и даже не раздумывая, Султан схватил с небольшого столика кинжал и пулей вылетел с покоев. Не успел он оказаться в коридоре в восточной части дворца, как сразу же заметил Борана и Альтана, которые стояли у небольшого окна, всматриваясь в полумрак раннего утра. Похоже, это была самая лучшая точка для рассматривания основного внутреннего двора и оценки ситуации. — Что происходит? Что они делают? — произнес Султан с примесью легкой паники в голосе, бросившись к окну. Боран любезно подвинулся, скрещивая руки на груди. Мужчина явно был не в духе, да еще и невероятно сосредоточен, судя по напряженным мышцам, которые было легко рассмотреть даже из-под его рубашки. — Время раздумий вышло. — мрачно заметил Альтан, нервно потирая между собой руки. Казалось, еще немного и он просто-таки впадет в некий панический приступ. И хоть Паша и пытался не показывать этого, но резковатые движения и испарина на его лбу говорили сами за себя. — Значит я выйду и расскажу о своем решении. — уверенно заявил Султан и повернулся к слугам: — Принесите мне кафтан и тюрбан. Сорвавшись с места, Мехмет резко остановился, так как Боран схватил его за предплечье. — Нет. Это будет глупой ошибкой. — произнес Великий Визирь довольно резко и в ответ на недовольный взгляд Султана поспешил пояснить: — Я пытался опередить Вас и вышел к ним с предложением уступок, тех, что я разработал, но на которые Вы так и не посмотрели. — Да как ты смел?! — возмущенно выкрикнул Мехмет, разъяренный самовольством Борана. — Только мирным путём мы могли решить этот вопрос, но они даже на это не соглашаются! — тут же перебил его Боран. — Они просто начали бросать в меня камни. Мехмет резким движением вырвал свою руку с хватки Борана. — Никогда не смей действовать за моей спиной, Боран. Это уже второй твой промах. — яростно сказал Падишах, сверкая зелеными глазами. — Если Вы не соглашаетесь на действительно разумное решение проблемы, то действовать за Ваше спиной — мой долг. — парировал Боран. — Повелитель, Великий Визирь, сейчас не время для ссор. — вмешался Альтан, наблюдая за тем, как оппоненты сверлят друг друга взглядами. Казалось, от них действительно летели искры. — У нас появилась одна проблема. Альтан напряженно взглянул на Султана и Пашу и вытер со лба пот платком, извлеченным с кармана своего кафтана. Боран с Мехметом одновременно ринулись к окну и застыли в изумлении. Ворота-въезд, за которыми со своих покоев наблюдал Султан, не выдержали напора и буквально вывалились во второй внутренний двор, вырывая за собой петли из стен. Люди, коих на площади было так много, что и яблоку негде было упасть, взревели, радуясь победе. Какая-то их часть начала перетекать на только что "отвоеванную" территорию. — Они же дворец полностью разрушат, если мы ничего не предпримем. — продолжал паниковать Альтан, переживая не столько за дворец и прислугу, сколько за свою семью и себя. Умирать он еще не собирался. А уж тем более от рук бунтовщиков. — Где кафтан?! — недовольно выкрикнул Мехмет, рванув куда-то в сторону. Уже через пару минут он шел к выходу на террасу, одетый в красный кафтан, обшитый серебряными нитями. Брошь с рубином на его тюрбане опасно поблескивала. Все слуги, которые встречали Падишаха в коридорах, невольно отступали в сторону, поближе к стенам, будто пытаясь с ними слиться, ведь, как известно, Султан надевает красный цвет только в одном случаи... если собирается кого-то убить. Распахнув резким движением двери на террасу, Падишах подошел как можно ближе к перилам и взглянул на людей, которые не переставали что-то выкрикивать и ужасно шуметь. Боран подоспел чуть погодя, на ходу поправляя свой черный кафтан, выглядевший куда скромнее одеяния Султана. Альтан с невероятно бледным, практически мертвецким видом, приплелся следом. — Народ Эдирне! — выкрикнул Султан пару раз, прежде чем люди обратили на него все свое внимание и хоть немного притихли. — Вы посмели прийти в мою обитель и устроить здесь настоящий хаос. — буквально кричал Мехмет, не сдерживая свою ярость. — Мне было дано трое суток для принятия решения. Огласить его я должен был сегодня вечером. — Мы не можем больше ждать! — выкрикнул кто-то с толпы и тут же упал замертво со стрелой в груди. Люди в ужасе округлили глаза и разошлись, сотворив вокруг трупа некую зону отчуждения. — Так будет с каждым, кто посмеет меня перебить или ослушаться. — грубо заявил с террасы Падишах, подавая лучникам знак рукой, дабы те подняли свое оружие и доказали серьезность намерений своего Господина. — Вы — жалкие рабы. Вы посмели угрожать мне и давить на меня. На вашего Падишаха! Пока Султан разорялся злыми речами, Боран неуверенно прикусывал щеку с внутренней стороны, понимая, что все, что делает Мехмет — ошибка. Возможно, ему и удастся запугать какое-то количество бунтовщиков, но лишь самых трусливых. Да и убийство того бедняги, который посмел высказать свое мнение, теперь просто так не забудется среди народа. — Я не иду вам на уступки, народ Эдирне! Мои приказы не будут отменены! — прозвучали последние слова Султана и как раз в этот момент прямо возле его уха с противным свистом пролетела стрела, резко ударившись о каменную стену и упав на пол. Мехмет перестал говорить, замерев на месте. Почему-то Падишах сразу понял, что эта стрела — лишь предупреждение. Да и на лицах Борана и Альтана выразился вмиг такой страх, что стало понятно: дела их явно плохи. Всего пару мгновений и со двора послышался стук мечей. Мехмет в ужасе взглянул на людей. У каждого в руках был меч и кинжал. И они начали тереть их лезвия друг о друга. Это был, кажется, некий условны знак. Для того, чтобы осознать это, не стоило даже сильно разбираться в военном искусстве. Всего миг и крик "В атаку!" разразился по площади, поддерживаемый ревом толпы. Бунтовщики двинулись на дворец. ***Османская Империя. Дворец у Ипподрома, 1569 год
— Это дело рук Фатьмы. — Бирсен сидела у окна в большом зале дворца у Ипподрома. Она была здесь всего день, а ей уже наскучила однообразность этого места и одиночество, что царило в нем. Из прислуги рядом с ней была лишь Сельви и еще несколько слуг, которые ухаживали за дворцом Госпожи и Великого Визиря, когда те жили в Топ Капы. Не слишком веселая компания. Да и заняться во дворце было особо нечем. Именно поэтому Бирсен все чаще одолевали различные мысли. Сидя на мягкой тахте, привезенной ей в подарок с Персии, когда Шах пытался еще наладить отношения с Османской Империей, девушка обнимала свой округлившейся живот и смотрела куда-то вдаль. Сельви уже так много раз повторяла своей Госпоже, что ей стоило бы отдохнуть, но Бирсен наотрез отказывалась и лишь одаривала служанку недовольным взглядом. — О чем Вы? — Сельви подняла взгляд своих карих глаз от деревянного ящика внушительных размеров, стоявшего на большом обеденном столе. В нем лежала серебряная посуда, подаренная Бирсен и ее супругу в день свадьбы. Кажется, автором подарка была Шахбану Султан — сестра покойного Султана Ахмеда. Она всегда любила серебро и старалась окружать им не только себя, но и всех, кого только могла. Сельви вытерла одну из многочисленных вилок и положила ее на белоснежную ткань на столе. Заниматься во дворце было особо нечем. Бирсен просила что-либо не очень-то часто да и не выпускала свою служанку со дворца, дабы она часом не подхватила оспу. Это и заставляло девушку искать себе какую-то работу, что так или иначе могла спасти ее от скуки и безделья. Протирать серебряную посуду было не так уж весело, но Сельви, по крайней мере, чувствовала себя полезной. — Оспа. — практически выплюнула Бирсен и направила на Сельви взгляд своих каре-зеленых глаз. — Сама посуди: первым заразился именно ее предположительный муж, брак с которым был моей сестре противен, началась оспа локально — в Топ Капы, Фатьма заранее практически не выходила с покоев Сельви отложила на стол ложку и обеспокоенно взглянула на свою Госпожу. Девушка могла понять недовольство своей Султанши, но не хотела, чтобы Бирсен так изводила себя, ведь это могло навредить и ей, и ребенку. — Это не доказательство, Госпожа, — отрицательно покачала головой Сельви, — Фатьма Султан всегда была довольно замкнутой и не любила появляться на людях. Такое поведение для нее более, чем обычное. А то, что первым заразился Бату Каплан Паша — случайность. Сельви невинно пожала плечами, а Бирсен вновь отвернулась к окну. Пусть в доводах служанки и было хоть какое-то рациональное зерно, но собственная версия казалась ей более правдоподобной. Не бывает таких совпадений. — Все равно нужно начать действовать. — голос Султанши прозвучал с ноткой стали, что заставило Сельви невольно поежиться. — Змей нужно душить в зародыше. — Госпожа, это может подвергнуть Вас опасности. — попыталась вмешаться Сельви и сразу же получила недовольный взгляд от Бирсен, поэтому лишь обреченно опустила голову, сжимая в руках очередную серебряную ложку. — Нет. Если действовать осторожно. — как-то загадочно произнесла Бирсен, вздернув гордо подбородок и снова взглянув в окно. — Если не хочет уехать официальной женой Паши, то уедет позором Династии. ***Османская Империя. Эдирне, Площадь, 1569 год
Дорого украшенная карета, оббитая золотистым бархатом, въехала на главную площадь, ознаменовав свое появление цокотом копыт белых жеребцов о каменную брусчатку. Но толпа, казалось, даже не обратила внимание на ее появление, поэтому не расступилась даже когда кучер начал громко кричать в сторону людей. Из-за этого бедному аге пришлось резко остановить лошадей — карета дернулась на месте и остановилась. Амина Махфирузу, находясь внутри, поспешно прикрыла платком лицо и, выглянув в небольшое окошко, позвала кучера: — Почему мы остановились? — Эти люди, Госпожа, — бросил кучер, не смея оборачиваться и смотреть в сторону Султанши, и указал на толпу впереди плетью, — они преградили путь во дворец. Не знаю, что происходит, но мы явно не сможем проехать. Махфирузе не ответила абсолютно ничего, вновь спрятавшись в карете. Ага, видимо, не до конца был осведомлен о ситуации, что творилась в Эдирне. А вот Амина знала обо всех тонкостях. Это был бунт. Видимо, народ Эдирне поступил мудро. Половина ушла на штурм дворца, а половина осталась в городе, дабы перекрыть все въезды и выезды со дворца. Они просто не давали возможности Султану сбежать или попросить о помощи. Махфирузе почувствовала, как от волнения вспотели ее ладошки и холод неприятными мурашками пробежался по телу. Несколько раз глубоко вдохнув, она резким движением вытерла руки о накидку и попыталась обуздать эмоции. Султанша надеялась прибыть в Эдирне до начала бунта или каких-либо заварушек. По ее расчетам, она успевала это сделать, ведь еще было только утро, а оглашать свой вердикт Мехмет собирался вечером. Видимо, бунтовщики не захотели долго ждать. Это сильно портило планы. Впервые Амина пожалела, что не взяла с собой достаточно охраны. Всего с пятью стражниками она вряд ли сможет пробиться через толпу к брату. Девушку захлестнуло беспокойство и страх. То сжимая, то разжимая кулаки, она пыталась судорожно обдумывать план дальнейших действий, поэтому не сразу заметила, что люди на площади наконец заметили ее. — Держитесь подальше от кареты! — выкрикнул кто-то из янычар и тем самым вывел Махфирузе из раздумий. Легонько отодвинув штору, Амина заметила людей, что кольцом окружали ее. Ледяной страх заполз под кожу, оголяя, казалось, каждый нерв в ее организме. Отпустив штору, Султанша вжалась в стенку кареты, прислушиваясь к голосам. Но их становилось все больше, а потому она не могла толком разобрать речь всех этих людей. Да еще и в какой-то момент послышались удары мечей. Очевидно, люди начали сужать круг и получили в ответ отпор от янычар. Махфирузе понимала, что долго ее оборона выстоять на сможет, поэтому невольно обратила глаза к небу, моля о помощи у Всевышнего. Но вдруг дверцы кареты распахнулись. Амина резко переместилась на противоположную сторону сиденья, чувствуя страх, сковывающий все ее тело. На девушку смотрел мужчина средних лет с большим шрамом на левой скуле. Его глаза пылали такой яростью, что Амина готова была сию же минуту бежать, куда глаза глядят, если у нее была бы хотя бы призрачная надежда на спасение. — Поговаривают, что Вы — сестра Повелителя. — прохрипел мужчина грубым тоном. — Поэтому Вы пойдете с нами. В следующее же мгновение он грубо схватил Махфирузе за руку и потащил на себя, тем самым выволакивая беспомощную Султаншу наружу. Амина неистово закричала, пытаясь сопротивляться. От этих людей явно нельзя было ждать ничего хорошего, а уж тем более, если они знали о ее статусе. — Отпусти меня, глупый раб! — прошипела Госпожа, со всей силы ударив мужчину по лицу. Тот на пару секунд опешил и выпустил руку Госпожи, но Махфирузе, к сожалению, была уже на улице, поэтому сразу же почувствовала на себе взгляды сотен людей. — Ах ты... — прорычал мужчина и бросился на девушку, но Амина в порыве страха, со всей силы ударила его ногой в живот, из-за чего он согнулся в три погибели и забормотал какие-то проклятья. Сама не ожидая такой выходки от себя, девушка на несколько секунд замерла, прислонившись спиной к карете, а затем услышала крики среди толпы, что возносили в ее сторону. И они явно были не дружелюбными. В ужасе оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-то выхода из сложившейся ситуации, когда все эти люди направились на нее, Махфирузе уже было начала прощаться с жизнью, как вдруг толпа остановилась и обернулась в другую стороны. Послышался стук копыт и крики. Амина распахнула шире свои золотистые глаза и заметила знакомые черты лица. — Карталь Бей! — не выдержав вскрикнула Махфирузе. Хоть она с ним и не была хорошо знакома, а виделась всего раз, когда он пришел на первую встречу, организованную ею с людьми матери, но в этой ситуации Амина была невероятно рада его видеть, тем более, что он явно был на ее стороне. Как ни странно, но в пылу битвы Карталь услышал истощенный крик Госпожи и бросился в ее сторону. Махфирузе невольно съежилась, замечая кровь и трупы, что начали окружать ее повсюду. В том числе, она нашла взглядом и своих янычар вместе с кучером. Из-за всего этого и запряженные в карету лошади начали волноваться. Карталь оказался возле Султанши довольно быстро. Он ловко соскочил с лошади и, схватив Амину за предплечье, взглянул ей в лицо, вопросительно выгибая брови. — С Вами все хорошо? Вы не ранены? — переспросил Бей, опомнившись и убрав руки от Махфирузе. Из-за того, что его пальцы, держащие рукоятку меча, были в крови, он невольно измазал и дорогое платье Госпожи, но Амина, кажется, даже не обратила на это внимание, а лишь испуганно кивнула в ответ на его вопросы. — Ч-что Вы здесь делаете? — заикаясь выдавила из себя Махфирузе, заглянув в карие глаза мужчины. Карталь был практически на голову выше нее, поэтому Султанша невольно почувствовала легкую иллюзию безопасности. Он стоял прямо перед ней, закрывая, казалось, от всего того хаоса, что происходил на площади. Но почему он здесь? Почему не в Бурсе, где был назначен санджак-беем? — Байбарс Паша объявил себя временным управляющим страны. Уж не знаю, как сложились обстоятельства в Топ Капы... — Карталь запнулся, понимая, что рассказывать все сейчас, когда прямо перед каретой началась настоящая бойня — как минимум глупо, — Длинная история. Одним словом, Байбарс Паша отправил меня сюда для защиты Падишаха, но ко дворцу мы пока что пробраться не можем. Бей бросился к лошадям, запряженным в карету, увлекая за собой за руку и Махфирузе. Не было времени для каких-либо формальностей. Грубым движением отрезав кожаные тросы-ленты, коими были привязаны лошадь одна до другой и к карете, Карталь вывел одного жеребца. Каким-то странным свистом подозвав к себе собственную лошадь, Бей ловким движением достал из сумки, прикрепленной к седлу, запасные поводья и поскорее натянул их на жеребца. — Госпожа, некогда объяснять, нужно действовать. — громко произнес он. — Вы должны позвать Эке Гюленай Султан. У нее было влияние на людей Эдирне. Они любят ее и уважают. Махфирузе удивленно округлила глаза и уже хотела разразиться гневной триадой, но в ответ Карталь лишь покачал головой. — Я понимаю, что все очень сложно, но Эке Гюленай Султан — человек, который может повлиять на этих людей. Она — наша единственная надежда и спасение для Султана. Мы будем оттеснять бунтовщиков от дворца пока это будет возможно, а Вы приведите Госпожу. Амина с сомнением взглянула на лошадь, но так ничего и не ответила. Она позволила Карталю помочь себе взобраться на животное и, покрепче схватив поводья, осмотрела площадь. Позволить брату погибнуть? Или же переступить через свои принципы и сохранить ему жизнь? На площади творился настоящий ад, а во дворце... Кто знает, может Мехмет уже находится на волосок от смерти. Пытаясь подавить в себе возмущение и крик здравого смысла, Султанша все же кивнула и в последний раз взглянула на Бея. — Защитите моего брата. — единственное, что произнесла Махфирузе, прежде чем прижаться к лошади и броситься в путь. *** Охотничий Домик ночью казался местом более загадочным, нежели был на самом деле. На его стенах плясали замысловатые тени, бросаемые факелами, что будто поедали своим теплом воздух, а лес вокруг завораживал своей густотой и непроглядностью. Казалось, все сказки, что рассказывала ей Лейла, когда Фатьма была еще совсем малышкой, были истинной правдой, что пройдет еще пару мгновений и из-за деревьев появятся все те фантастические твари, которых так мечтала увидеть Султанша в детстве. Может, именно из-за этого этой ночью девушке не спалось, хоть она давно и перестала верить в сказки. На столике возле софы были зажжены свечи лишь на одной подставке. Сама Фатьма расположилась возле них, раскрыв книгу. В Домике было довольно скучно, да и попадаться на глаза Али Джихангиру Госпоже почему-то не слишком хотелось, поэтому она предпочитала проводить время в компании книг, что были беспорядочно взвалены на старую книжную полку в углу покоев. Эти истории не были уж слишком интересными и особо не приходились по вкусу Султанше, но, по крайней мере, помогали скоротать время до приезда очередного гонца с Топ Капы, которому Фатьма платила просто бешеные деньги за донесение информации со столицы. Все таки в неспокойное время бушующей болезни сложно было найти хоть кого-то, кто решиться лишний раз высунуть нос из дома. В коридоре послышались шорохи. Султанша не сразу обратила на них внимание, списывая все на служанок. Они были привязаны к этому месту, ухаживали за Охотничим Домиком. Но это было скорее их проклятьем, нежели спасением, ведь иногда сюда и месяцами и годами никто не приезжал. Появление Фатьмы и Али Джихангира стало для всей прислуги просто неким праздником и они с радостью, казалось, прямо на перегонки пытались угодить им, дабы получить хоть малейший шанс на возвращение в Топ Капы. Жаль только, что Султанша не слишком-то спешила по достоинству рассматривать их умения. Фатьма верила, что задержится в Домике ненадолго. А все дело было в тех же повязках. Султанша не хотела, дабы оспа распространилась до огромных масштабов, поэтому побеспокоилась о том, чтобы Саадет отнесла повязки лишь под вечер, за час до того, как Бату Каплан должен был повторно перематывать свою язву. Это значительно сокращало количество людей, которые прикасались к зараженным вещам. Шум в коридоре послышался вновь. Фатьма, раздраженная тем, что служанки не послушали ее и все же остались у двери, а не отправились по своим комнатам, встала с софы и, отложив в сторону книгу, направилась к выходу с покоев. Девушка не любила, чтобы ей перечили или же не выполняли приказы. Ее служанки об этом были осведомлены, а вот девушек с Охотничего Домика явно нужно было проучить. — Я же сказала всем разойтись! — довольно громко крикнула Фатьма и распахнула резким движением двери. В коридоре действительно оказалась служанка. Но вот только лежала она на полу и с перерезанным горлом, а прямо возле нее стояло трое мужчин с закрытыми лицами и окровавленным оружием в руках. Услышав голос Госпожи, они, подобно заводным игрушкам, без малейшего сомнения направились прямо к ней. В ужасе Султанша закрыла двери. Оглянувшись по сторонам, она заметила небольшой комод у стены. Подбежав к нему, Фатьма начала двигать эту часть мебели к двери. Девушка удалось приставить комод к створкам, но прямо возле ее лица к дерево врезался меч, рассекший материал быстро и ловко. Отпрянув, Султанша чуть не споткнулась о собственное красное платье, случайно наступив на подол. Фатьма не знала, кто эти люди и зачем они пришли, но на мирный разговор мужчины явно не были настроены. Продолжая колотить дверь и рассекать ее мечами, они не покидали попыток пробраться внутрь. Фатьма чувствовала, как ее сердце буквально вырывается с груди. Оглянувшись по сторонам, девушка внезапно поняла, что в покоях нету даже банальной кочерги, чтобы шевелить угли в камине. В отчаянии, она бросилась к своему сундуку и выхватила с него кинжал, мысленно благодаря Лейлу за то, что приучила ее держать всегда рядом оружие. Когда двери начали поддаваться напору мужчин, Фатьма почему-то вспомнила о мечах в их руках. Взглянув на кинжал, который она сжимала до побеления костяшек, девушка поняла, что явно не сможет с этим долго сопротивляться. Мысленно выругавшись, она схватила с небольшого столика подсвечник, пытаясь не потушить свечи, что были зажжены на нем. Когда мужчины наконец ворвались в комнату, а комод с треском упал на пол, Султанша выставила подсвечник вперед. Поскольку он был единственным источником света в покоях, Фатьме не удалось рассмотреть хотя бы глаз нападающих — единственного открытого участка на их лице. Зато они видели девушку во всей красе. Ее молодые черты лица обострились в тусклом свете, в карих глазах плясали лихорадочные огоньки страха, а темные волосы отдавали легкой краснотой на кончиках. Выглядела Госпожа устрашающе, если не считать ужаса, что она не смогла скрыть на своем лице. — Не подходите ближе, иначе я сожгу и вас, и этот дом. — произнесла Фатьма на удивление уверенно, взмахнув подсвечником, из-за чего одна из свечей погасла. — Нам же сказали, что она будет спать. — прогремел один из нападающих другому. — Она должна была спать, но так даже интереснее. — ответил другой и двинулся в сторону Госпожи. Фатьма покрепче сжала кинжал и специально не стала сопротивляться. Когда мужчина оказался достаточно близко, девушка замахнулась подсвечником и ей действительно удалось поджечь край кафтана. Громила завопил от ужаса и со всей силы начал бить себя по плечу, дабы затушить пламя, но лишь сильнее обжигал себе кожу. Он побежал куда-то в сторону своих дружков, пока один из них бросил в Фатьму уничтожающий взгляд. — Ты же и себя убьешь. — выплюнул он. — Позаботьтесь лучше о себе. — прошипела в ответ Фатьма и заметила еще двоих мужчин, что появились в коридоре. От ужаса девушка почувствовала, как ее руки задрожали. Еще против трёх мужчин у нее были какие-то шансы, но пятеро... И опасения Госпожи были правильными. Вскоре мужчины оказались возле нее, окружая со всех сторон. Один попробовал полезть к подсвечнику, но Султанша лишь махнула перед его лицом своим "оружием", из-за чего нападающий отступил. Жаль только, что Фатьма сразу не поняла, что это отвлекающий маневр, ведь сзади ее схватил за горло другой. И пока девушка отвлеклась на него, кто-то сбоку выхватил с ее рук подсвечник. Госпожа не растерялась и со всей силы ударила того, что стоял сзади, кинжалом особо не целясь, но ей повезло достаточно, чтобы попасть громиле в ногу. Как только он отпустил шею своей жертвы, Фатьма попыталась выкрутиться, но в этот момент сразу двое напали на нее. Один схватил ее сзади и поднял над землей, а второй перехватил руку с кинжалом. Но не тут-то было. Фатьма свободной рукой полоснула ногтями по его лицу. Мужчина взвыл от боли, а на помощь ему прибежало два других. Один помог задержать Госпожу, а другой все же выкрутил силой с ее рук оружие. Фатьма оказалась беспомощной. — Немедленно уберите от нее свои грязные руки! — Султанша отчетливо услышала голос Али Джихангира. Он стоял на пороге, крепко держа меч, а за ним было еще пару янычар. Нападающие, очевидно, не ожидали увидеть в Охотничем Домике кого-то, кроме Фатьмы, поэтому на секунду замерли, не в силах сообразить, что им делать дальше. Но внезапно один из них что-то завопил и мужчины бросились в атаку, оставив только двоих, что держали Султаншу. Фатьма попыталась выпутаться, но стальная хватка мужчин только сильнее сжималась, причиняя Госпоже боль. И пока девушка билась в тщетных попытках освободиться, пытаясь не разразиться истощенным криком из-за боли, Али Джихангир уверенно пробирался к ней. Пока мужчины, занятые удерживанием Фатьмы, отвлеклись, он ловко проскочил к ним и вонзил меч в спину одного. Он взвыл от боли и завалился на землю, а второй тем временем, почувствовав прилив ярости, грубо отбросил Султаншу на пол. Фатьма упала на колени у софы, чувствуя как кожу начало неприятно щипать в тех местах, где только что смыкались пальцы нападающих. Джихангир тем временем умело пытался сражаться с мужчиной, практически вдвое большим, чем он сам. И хоть рана Али и кровоточила, но он прекрасно понимал, что от него, возможно сейчас зависит жизнь Фатьмы, а он не позволит причинить ей вред. Госпожа оглянулась по сторонам в отчаянии и внезапно заметила свой кинжал, который бросили наемники. Он блеснул неподалеку в свете лишь пары свечей, что остались гореть на подсвечнике, небрежно брошенном на стол. Фатьма схватила оружие и не раздумывая бросила кинжал в мужчину. Его лезвие не вонзилось в цель, но рукоятка ударилась о спину громилы и тот на пару секунд утратил бдительность. Как раз в этот момент Джихангир и нанес ему фатальный удар — вонзил лезвие в грудь. Мужчина завалился на пол, а вокруг него начала образовываться лужа из крови. Фатьма взглянула на Али, а он — на нее. В глазах обоих читался ужас. Они не ожидали нечто подобное, поэтому оба не были готовы. Без каких-либо раздумий Джихангир бросила к Госпоже. — Вы в порядке? — лишь успел произнести он. — Да, но твое... — Фатьма опустила взгляд на рубашку Али, измазанную в кровь. На нем был кафтан, но он был расстегнут. Очевидно, Джихангир или готовился ко сну, когда эти люди пришли, или уже спал. — Терпимо. — опередил окончание ее фразы Али и обернулся на "поле" битвы, как вдруг заметил, что его янычары мертвы. Эти люди в черном, которые пробрались в Охотничий Домик, так же потерпели потери, но их было значительно больше, поэтому пару янычар и Джихангир явно не справились бы с ними, сколько бы не пытались. Когда эти люди обернулись, Али почувствовал истинный страх, что парализовал его сознание, растекаясь по крови неким покалыванием. Отступив немного назад, Джихангир выставил вперед меч, а свободной рукой силой завел Фатьму себе за спину. Впрочем-то Султанша не сопротивлялась даже. Легко поддавшись Аге, она выглядывала на нападающих из-за спины парня, крепко сжимая его плече тонкими пальцами. Точно как и Джихангир, Фатьма понимала, что они обречены. Им не выжить. Обоих поглотил некий животный страх, толкающий на побег или любое безумство, лишь бы сохранить себе жизнь. Но когда нападающие двинулись для новой атаки, наконец-то для того, чтобы забрать жизнь у истинной своей цели — Фатьмы Султан, Госпожа невольно зажмурила глаза и уронила голову на плече Али, прижавшись к нему всем телом так, будто Джихангир был в силах спасти ее в этот момент. Внезапно комната наполнилась неким странным дымом. Фатьма не сразу поняла, что происходит, а вот Джихангир вполне серьезно осознал, что источают его странные коробочки прилетевшие со стороны небольшой двери в углу комнаты, слева от них. Али почему-то показалось, что и это проделки нападающих, поэтому он хотел рвануть к коробочкам, дабы разрушить их каким-то образом. Но, к счастью, не успел этого сделать. Те самые маленькие дверцы с комнаты служанок, как позже догадался Джихангир, распахнулись и на пороге показалась женщина средних лет с высоко собранными каштановыми волосами. Она прижимала к носу какую-то ткань. Нападающие начали кашлять и остановились, чувствуя ужасное жжение в глазах. Фатьма взглянула в сторону вошедшей и удивленно округлила глаза, одними лишь губами прошептав: — Лейла? Женщина, кажется, облегченно выдохнула, увидев Фатьму и убрав на пару секунд от своего лица ткань произнесла: — Прикрывайте лицо чем-то и живо за мной!