Османская Империя. Стамбул, благотворительный комплекс Эке Гюленай Султан, 1569 год
Комплекс был построен практически в центре Стамбула, из-за чего постоянно был полон людей. И хоть Эке Гюленай Султан уже довольно давно была в ссылке и не могла поддерживать его, но этим занимались ее люди. В частности Хазан Хатун. Она контролировала расходы комплекса, внимательно следила за поступлениями сумм с небольшого фонда, который незадолго до ссылки основала Гюленай для беспрерывного финансирования своего детища, и часто сама вкладывала в него деньги. Именно благодаря не самой последней роли Хазан в комплексе, а так же искреннего уважения работников и посетителей к Эке Гюленай проводить тайные встречи на втором этаже в здании для союзников Госпожи было более, чем безопасно. Махфирузе это знала, поэтому и пожелала снова увидеть людей матери именно здесь. Они все находились перед ней, поглядывая с неким интересом. Она стояла перед ними в платье, пошитом с дорогой голубой парчи. Мелкий рисунок украшал рукава и корсет, а на юбке можно было заметить россыпь полудрагоценных камней, которые, к слову, подчеркивала и декольте наряда. На украшения Султанша, как обычно не поскупилась. Ее светлые волосы были собраны в замысловатую прическу, закрепленную довольно массивной диадемой, в которой легко можно было разглядеть алмазы — любимые камни Махфирузе. Серьги с того же материала и аккуратное колье лишь подчеркивали общую роскошь образа девушки. Хотя во всем этом она и была похожа на куклу, способную обворожить кого-угодно, но людей матери обмануть она была не в силах. Они находились здесь лишь по приказу Гюленай, а женщина предупредила, что терять бдительность в разговоре с ее дочерью нельзя. — Время освободить мою мать. — уверенно заявила Амина, гордо вздернув подбородок. Джайлан, которая все это время стояла по левую руку от Госпожи и была похожа чем-то на призрака, содрогаясь от голосов людей Эке , побледнела еще больше. Для Махфирузе не было секретом, что ее верная служанка считала безумием не только сам план девушки, но еще и просто мысль о том, чтобы даровать свободу Гюленай. Джайлан прекрасно знала, что если льва после долгих лет неволи выпустить с клетки, он непременно наброситься сперва на дрессировщика. Но убедить в этом Амину было не подвластно Калфе. Султанша упрямо вцепилась в эту идею, не давая никому пошатнуть свою уверенность. — Ну и как мы это сделаем? — промурлыкал лениво Карадюман Ага, развалившейся на одной из немногочисленных тахт в небольшой комнате, где они находились. Его алый кафтан, казалось, пылал в ярких лучах солнца. Карталь Бей, стоявший рядом с ним, ухмыльнулся каким-то своим мыслям и направил все свое внимание на Амину, которая была на удивление уверенной в этот день. Взгляд золотых глаз Махфирузе остановился на Картале всего на мгновение. Бей не понимал почему, но Госпожа избегала возможности пересекаться с ним любым известным и неизвестным способом. Карталь предполагал, что девушка просто боится его после всего произошедшего, возможно, не доверяет, но причины были более глубоки. И то, что Бей не знал их, почему-то злило его и заставляло прищуривать глаза, цвета горького шоколада. — У меня есть план. — бросила Махфирузе достаточно легкомысленно, из-за чего Шебнем от чего-то хихикнула, прикрывая рот рукой. Хазан, стоявшая рядом с ней, так же улыбнулась, но никак не отреагировала на возмущенный взгляд Госпожи в ответ на ее смешок. — Надеюсь, Вы толкаете нас не на самоубийство. — ехидно заметил Онур Савас Паша, все это время молча стоявший у стены. — На собственном опыте убедился, что Династия не умеет строить толковых планов. — А как же Мерьем Джанан Султан? Она была хороша в этом деле. — как-то мечтательно заметил Карадюман, направив свой цепкий взгляд на Пашу. В ответ Савас лишь лениво улыбнулся и устало махнул рукой. — Бывают приятные исключения. — бросил Онур с нескрываемым удовольствием, взглянув на друга как-то лукаво. Махфирузе сцепила зубы, со злостью сжимая кулаки. Она не любила, когда при ней упоминали ее тетю — сестру покойного Султана Ахмеда. Мерьем Джанан была очень близка с ее отцом и пользовалась этим на протяжении всей своей жизни в стенах Топ Капы. По каким-то известным только ей самой причинам, Джанан относилась слишком требовательно к Махфирузе, просто обожала Бирсен и видела немалый потенциал в Фатьме. Такое неравное отношений к племянникам раздражало Амину в большинстве из-за того, что именно ее воспринимали ребенком, неспособным что-либо сделать самостоятельно. Отъезд Мерьем вместе с мужем в Египет, куда Паша был назначен наместников, стал для Махфирузе праздником. — Мы сейчас не о Мерьем Джанан Султан разговариваем. — поспешила напомнить людям матери Амина, пытаясь придать своему лицу выражение спокойствия и уверенности. — Каков план? — разбавила нарастающую конфликтную ситуацию Хазан, сцепив руки в замок перед собой на юбке платья кофейного оттенка. — Мне нужна помощь всех вас. — начала Амина слегка издалека. Она буквально почувствовала, как напряглась возле нее Джайлан. Но от мимолетного взгляда Махфирузе не укрылось и то, что Калфа заинтересовалась ее дальнейшей речью. Вздернув плечами, будто от внезапного порыва холодного ветра, Амина набрала в легкие побольше воздуха. Она долго думала над предложением матери, но все же рискнула попробовать. Так или иначе, но если удастся вернуть доверие Мехмета, девушка сможет избавиться от Гюленай довольно легко. Пусть только сначала Эке уберет с ее пути сестер. — Для начала мне нужна услуга Шебнем. — золотой взгляд Махфирузе был направлен на светловолосую девушку с хищной ухмылкой на губах. — Твоя мать заведует мейханой, а значит располагает информацией, которую выбалтывают мужчины ее... подопечным девушкам. Мне нужны самые грязные тайны человека, который умеет подделывать почерк и печати, дабы заставить его использовать его умения в моих целях. Сможешь сделать? — Легко. — самоуверенно бросила Шебнем, пожав плечами и заправив за ухо прядь выбившихся из прически волос. Поскольку ее мать была уже довольно пожилой женщиной, практически всеми ее делами занималась именно ее дочь. Она имела власть и над всей мейханой. Шебнем вскоре планировала вовсе отстранить мать от всего, но почему-то не решалась. Ей еще не хватало опыта. Да и слишком молода она была. Ну а взять информацию у девушек с мейханы было проще простого. Они готовы были выложить все секреты своих клиентов лишь за возможность получить больше денег от хозяйки или обычный выходной. — Карадюман Ага. — обратилась Махфирузе к мужчине, который все так же восседал на тахте, лениво наблюдая за происходящим. Перья, закрепленные массивной брошью с большим рубином на его тюрбане, качнулись, когда он слегка поднял голову и взглянул на Амину с явным интересом, вздернув свои темные брови. — Мне нужен венецианский купец. Он сыграет роль подставного гонца. Должен будет доставить кое-какие письма в Венецию, но не успеет сесть даже на корабль. — голос Махфирузе звучал уверенно, но Карадюман, казалось, вовсе не реагировал на ее речь. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он слушал. И Амина вовсе задалась вопросом, не безумен ли он? Но стоило ей замолчать, как Карадюман молча кивнул поправив полы своего алого одеяния. Пожалуй, среди людей матери он был самым странным. И из-за этого Махфирузе и побаивалась его. — Заставить купца делать что-либо будет очень сложно, Госпожа. — встряла в разговор Хазан, покачивая русоволосой головой. — Венецианцы умеют торговаться. Он попросит за свои услуги очень большую цену. — Я готова оплатить все. — выпалила на одном дыхании Амина, будто только и ждала, когда кто-то поднимет вопрос финансов. Наслаждаясь удивлением окружающих, Махфирузе продолжила, не обращая внимания на Джайлан, которая шепотом обратилась к Всевышнему, видимо, так же не ожидая такого решения от Госпожи: — Кстати, что касается тебя, Хазан. Мне нужно, чтобы кто-то отвлек Бирсен. Дабы подозрения в поддельном письме не пали на меня слишком рано, я должна остаться в стороне. Шебнем нету причин к ней приходить, никому из мужчин тоже. Остаешься только ты. — Зачем ее отвлекать? — Хазан удивленно выгнула брови, скрещивая руки на груди. — Бирсен не должна обвинить и мать. Твоя задача: завести дружескую беседу с моей сестрой и вскользь упомянуть о том, что Эке Гюленай больна чем-то. Хоть я и считаю Бирсен бесчувственной, но на больную мать она вряд ли сможет взвалить все обвинения. — пояснила Амина. Она знала, что болезнь Эке — ложь, но ведь Бирсен даже не догадывается об этом. И вряд ли когда-либо узнает правду. — Я что-то придумаю. — после секундный раздумий все же кивнула Хазан. Махфирузе улыбнулась ей и перевела взгляд на Карталя, будто готовая объяснить и его задачу, но стоило Бею взглянуть на нее в ответ, как Амина вновь нахмурилась и поспешно обратилась к Онуру Савасу Паше: — Паша, Ваши люди должны поймать купца и доставить письма во дворец. — Слишком легкая задача, Госпожа. — колко подметил Онур Савас, слегка покачав головой. И хоть это и жутко раздражало Амину, но она все же терпеливо выгнула брови, ожидая от Паши четкого ответа. Выдержав некую драматичную паузу, Савас кивнул. — И последнее. — Махфирузе долго не хотела переводить взгляд на Карталя, но все же сделала это, слегка прикусив нижнюю губу. Почему-то этот Бей будоражил ее сознание и заставлял ее внутренний мир делать кувырок. Взяв себя в руки, Амина все же, отчеканивая каждое слово, произнесла: — В это время, Бей, Вы должны быть в покоях Султана. Давать ему отчет или что-то еще, что сможет задержать его во дворце до прибытия писем от купца. Далее действуйте по обстоятельствам. — А если это не сработает? Если Султан не поверит всему этому представлению? — задала Шебнем вопрос, подавшись слегка вперед. Остальные так же заинтересовано взглянули на Госпожу. Гюленай всегда предоставляла им два плана: основной и действия на случай провала операции. Того же они ожидали и от Амины, но дальнейшим своим поведением она дала понять, что шанс и план у них только один. Махфирузе, облегченно оторвав взгляд от Карталя и даже не дождавшись его согласия, поднялась уверенно с места, заставив Джайлан Калфу вздрогнуть. Поправив юбку своего платья, Госпожа на выдохе произнесла: — Об убеждениях брата позабочусь я, а вы выполняйте свою часть работы. Все пойдет по плану. Карталь Бей как-то странно ухмыльнулся, наблюдая за дрожью Султанши. Махфирузе определенно боялась чего-то, но не его. Может, ее страшил провал всего этого плана? Или ее уверенность в успехе была лишь фикцией? Все таки не так просто провернуть столь сложную операцию. Но все вопросы в голове Карталя остались без ответа, так как Амина после краткого молчания поспешила покинуть комнату, оставляя людей матери среди собственных сомнений. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Просторные покои Султана были залиты солнечным светом. Хоть осенняя прохлада уже чувствовалась на улице, но лето, кажется, вовсе не спешило отпускать Стамбул со своих объятий. Мехмет не любил такую походу, поэтому предпочитал оставаться во дворце, ограничивая свои прогулки лишь выходом на террасу. Али Джихангиру хорошо было это известно, поэтому он решил нанести прямой визит своему другу. — Не нравится мне эта ситуация, Повелитель. — голос Али звучал уверенно. Его светлые волосы были слегка взъерошены, что выдавало факт дневного сна Джихангира. На него было не похоже, ведь обычно в дневное время суток он был довольно активен, считая что нельзя терять и секунды драгоценного времени. Но, наверное, пусть с Охотничего Домика дал о себе знать. Али так и не рассказал Султану о нападении и побеге в лесной домик ведьмы. Они решили так с Фатьмой по дороге в Топ Капы. О нападающих они практически ничего не знали да и у Султана и так было слишком много проблем. И Али, и Фатьма намеревались сначала самостоятельно во всем разобраться, а уже потом размышлять о возможных решениях проблемы. — Моя мать все еще имеет влияние среди народа. — с горечью бросил Султан, как-то скептически взглянув на чашку с кофе в своих руках. Сейчас Мехмет предпочел бы вино и даже приказал агам его принести, но в последний момент Джихангир запротестовал и настоял на кофе. Султан не смог устоять под его напором. — Повелитель, с Эке Гюленай Султан стоит быть осторожнее. — Али сделал глоток кофе. — Она довольно опасна. — И она моя мать. — как-то иронично с ухмылкой подметил Мехмет, опустошая свою чашку и ставя ее на стол. — Если хотите... — Джихангир запнулся, будто неуверенный в следующих своих словах, — если хотите, я могу позаботится о том, чтобы Госпожу перевели со Старого Дворца в какую-то отдаленную провинцию. Мехмет задумался, упираясь взглядом зеленых глаз в своего друга, но ответить не успел. В двери кто-то постучал. В считанные секунды на пороге показался ага, низко поклонившись. Джихангир заметил, как огонёк загорелся в глазах его друга, когда он заговорил о дальней ссылке матери, но вряд ли Мехмет смог бы решиться на подобное. Он любил Эке Гюленай, как бы не пытался это скрывать. — Повелитель, пришла Амина Махфирузе Султан. Она просит аудиенции. — не поднимая головы, пробубнил грубым голосом стражник. Хватило лишь мимолетного взгляда на Султана, чтобы понять, что сестру он видеть не хотел. — Откажи ей. — стоило Мехмету закончить фразу, как в коридоре послышался шум и в покои проскользнула Махфирузе. Вслед за ней влетел и стражник, замирая на пороге в искреннем испуге. — Повелитель, простите, я не смог удержать Госпожу. Я... — пытался оправдаться ага, понимая, что может поплатиться за эту выходку Амины жизнью. Но Мехмет призвал его к тишине, подняв вверх раскрытую ладонь. Джихангир буквально почувствовал, как злость исходила от Султана неким ореолом. Он то сжимал кулаки, то разжимал, будто отчаянно пытался найти некий внутренний баланс, но выходило это достаточно плохо. Взглянув на Али, он кивнул ему. Джихангир не знал, правильно ли он трактовал его намек, но предпочел все же поддаться предположению. Оставив на столе чашку с недопитым кофе, Али поднялся с софы, на которой они сидели, и поклонился сначала Султану, затем Госпоже. Подав краткий знак агам, он приказал им уйти. Мужчины какой-то время с сомнением потоптались на месте, но ослушаться не посмели, поэтому вскоре удалились с покоев. На прощание Махфирузе одарила Джихангира горделивым взглядом своих золотистых глаз, но в ответ ей Али лишь ухмыльнулся каким-то своим мыслям, что слегка сбило Амину с толку. Как только в покоях осталась только она и Султан, помещение заполнила вязкая тишина. Она отдавалась в ушах Махфирузе каким-то странным гулом, в то время как сам Султан чувствовал себя вполне комфортно. Казалось, он пытался не обращать малейшего внимания на присутствие Амины, будто ее вовсе не существовало. И это обижало девушку. Слегка надув свои пухлые губы, Махфирузе все же решила не сдаваться. Впервые за долгое время ей удалось попасть в покои Султана и добиться разговора с ним. Она не могла упустить этот шанс. — В последнее время ты не разговариваешь со мной, Мехмет. — с некой обидой в голосе произнесла Амина, делая пару шагов вперед. Султан все еще не смотрел на нее. Он был каким-то задумчивым и явно не настроенным на разговор. Всего пара секунд и Мехмет, взъерошив свои рыжие волосы, встал с софы, направляясь к рабочему столу. — Нету времени. — кратко произнес он, вовсе отвернувшись от сестры. Махфирузе поджала губы, понимая, что ситуация в Эдирне явно имеет к этому прямое отношение. Некое неприятное чувство сомнений саднило внутри. — Мы отдаляемся, Мехмет. — тихо подойдя к нему со спины, Махфирузе аккуратно положила свою ладонь на его плече, легко сжимая его. Мехмет обернулся слишком резко, схватив руку сестры за предплечье. Амина взглянула на брата удивленно и растерянно. Он чем-то напомнил ей разъяренного льва. Смотрел как-то холодно, даже не пытался скрыть гримасу ярости и, казалось, в клочья разрывал своим поведением сердце юной Госпожи. Махфирузе чувствовала, что между ними что-то изменилось. — Я не уверен в твоей верности мне, Амина. — в ответ выплюнул Мехмет, отпуская руку девушки. — Ты позвала Валиде. И сделала это абсолютно бездумно. Даже не взяла разрешение у меня или кого-либо другого. — Они бы тебя убили. — тут же запротестовала Амина и лишь сейчас поняла, как жалко звучало с ее уст это оправдание. — Мы бы нашли выход. — грубо произнес Султан, прожигая сестру яростным взглядом. Амина и сама почувствовала укол злости. Мехмет не хотел ее слушать. Не желала видеть. Но ведь она просто хотела спасти его. Вытащить с ловушки, которую ему устроили в Эдирне. Неужели он действительно был таким бесчувственным и предпочел наказать сестру за непослушание своей холодностью? Тогда что дальше? Ссылка? Очередной брак? — Мехмет, если я чем-то провинилась перед тобой, я приношу свои извинения. — Махфирузе слегка покачала головой, наблюдая за тем, как ярость в глазах Султана начала перемешиваться с чем-то похожим на обреченность. — Я не стыжусь того, что сделала, ведь все, что я совершаю — ради твоего блага. Возле каждого правителя должна быть сильная женщина. К сожалению, наша мать не может исполнить эту роль, но я рядом, Мехмет. Не отталкивай меня. Султан слушал ее молча, нахмурив брови. И хоть Махфирузе и не увидела ни единого намека на то, что настроение брата изменилось, но он определенно задумался над ее словами. Его выдал бегающий взгляд, который брат упрямо отказывался останавливать на сестре. — Я не хочу тебя сейчас видеть, Махфирузе. — тихо произнес Мехмет, глядя куда-то в окно, облокотившись о свой рабочий стол. — Пожалуйста, оставь меня одного. Амина не знала, что ей еще сказать и как повлиять на брата. Обреченно опустив голову, она поклонилась и, шурша юбками атласного платья, отправилась прочь, чувствуя как мир ускользает прямо из-под ее ног. Мехмет устало присел на стул и почему-то взглянул на свои руки. Их била дрожь. В последнее время он практически ничего не ел. Пил только вино или кофе. И хоть все это и давало забыться на некоторое время, но проблем оно не решало. Мехмет все еще чувствовал, что корона Султана ему слишком велика. Он не в своей тарелке, не в своей привычной среде, но вместо помощи его еще больше загоняли в тупик. Со злости Султан резким движением смахнул со стола первые попавшееся вещи: пару книг, какие-то бумаги и чернильницу. Они упали на пол, отозвавшись глухим стуком о персидский ковер. И самое ужасное то, что Мехмет даже не знал, на кого он больше зол: на мать, сестру, на всех вокруг или на самого себя. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Не смотря на все ссоры и недомолвки, что случались в семье Борана и Бирсен, на людях они всегда старались вести себя спокойно и терпимо, не показывая своих истинных чувств. Оба полагали, что их личная жизнь и должна оставаться "личной". Что бы там ни было, но ни Султанша, ни Паша не намеревались разрывать брак. Каждый видел в нем свои выгоды. Наверное, именно из-за этого многие полагали, что их брак счастливый. Ведь как можно думать по-другому, если при любых обстоятельствах Бирсен с Бораном довольно убедительно играли роли любящих супругов? Байбарс Паша наблюдал за ними издалека. Он слегка сощурил свои карие глаза, крепко сжимая зубы. Казалось, он был невероятно зол. Мало кому было известно, но когда-то Байбарс был влюблен в Бирсен Султан. Тогда он и не понимал, что это просто временная вспышка эмоций, поэтому болезненно воспринял новости о никяхе Султанши с Бораном Пашей. Тогда Байбарс считал своего коллегу недостойным такой красоты и ума, что крылись в хрупком теле Госпожи. Он преподносил ее до уровня богини. Не меньше. Но этим браком она жестоко разбила его сердце, хоть даже и не подозревала о чувствах мужчины, боявшегося даже подойти к ней. К счастью, чувство боли и влюбленности вскоре прошло. И хоть Байбарс и продолжал как-то излишне мечтательно наблюдать за Бирсен, но теперь он видел все ее пороки. Он осуждал даже малейшие проступки Госпожи. И то ли причиной тому было разбитое сердце Паши, то ли какие-то другие, никому неизвестные причины. — О чем мечтаете, Паша? О титуле Великого Визиря или о Бирсен Султан? — лукавый голос Онура Саваса прозвучал сзади. Неизвестно, сколько этот хитрый лис наблюдал за ним, но явно достаточно для того, чтобы проследить за его заинтересованным взглядом. Байбарс закатил глаза и обернулся к Онуру, в последний раз проводя взглядом Бирсен и Борана, под ручку гуляющих в саду. Он не знал, что обсуждала Султанша с Пашей, но они явно в чем-то не соглашались. Бирсен забавно хмурила свои брови, одной рукой цепляясь за руку Борана, а другой поддерживая свой довольно большой живот, который ей удалось хоть немного скрыть за меховой накидкой, скрепленной на груди брошью. — А ты как всегда остроумный, Онур Савас. — хмуро бросил в его сторону Байбарс, ухмыльнувшись. В последнее время казалось, что Савас буквально следил за ним. Он появлялся, когда Паша меньше всего того ожидал и ухмылялся каким-то собственным мыслям. — Я всего лишь говорю правду, Байбарс Паша. — остановившись рядом с коллегой, он взглянул на Борана и Бирсен, которые уже начали скрываться меж высокими кустами роз. — Я один из немногих, кто знает о двух твоих самых больших желаниях. Байбарс вновь закатил глаза. К сожалению, это было правдой. О рвении Паши занять титул Великого Визиря Онур Савас догадался сам, сложив несложную комбинацию из выводов: Байбарс не стал бы убивать Второго Визиря, если бы не знал, что титул этот перейдет ему. А рас уж он так беспокоится о повышений, значит и от титула Великого Визиря не откажется. Ну а факт влюбленности Байбарса в Бирсен Султан в молодости был известен всего нескольким Пашам, которые были очень близки с покойным Султаном Ахмедом. Он рассказал им об этом, после того как Байбарс попытался попросить у Падишаха руку его дочери. Но Султан лишь рассмеялся Паше в лицо и рассказал о том, что уже согласился отдать свою драгоценную Бирсен в более талантливые и доверенные руки Борана. — Чего тебе нужно? — раздраженно бросил Онур, взглянув на собеседника колко. — Я просто прогуливался, Паша. Решил, что мы могли бы завести разговор. Все таки есть кое-что, что нас связывает. — Савас хитро улыбнулся и оглянулся по сторонам так, будто пытался убедится, что никто не может подслушать их разговор. — Я выполнил свою часть сделки, Паша. — произнес Байбарс строго, вздернув подбородок. — Что ты еще хочешь? Онур пожал плечами и вновь ухмыльнулся. Байбарс невольно поймал себя на мысли, что готов ударить Саваса, если он хотя бы еще раз так улыбнется ему. Пашу раздражало, что теперь Онур везде ошивался за ним. Это создавало впечатление слежки, которая ни на шутку путала планы Паши. И если бы Савас наконец сказал, что заставляет его бродить следом, Байбарс готов был сделать что-угодно, если это действительно позволит отвязаться от него. — Ничего. Я держу свое слово. — Онурс кивнул, будто в подтверждение своих слов и взглянул куда-то в сторону. Он сам был не в восторге от того, что ему приходилось ушиваться за этим глупцом повсюду. Но таким был план Эке Гюленай Султан. Она приказала Онуру внимательно следить за Байбарсом, ведь он "... может выполнить грязную работу за нас". Савасу прекрасно было известно, что Гюленай собирается убрать со своего пути дочерей, дабы наконец-то добраться до сына и не иметь более препятствий, чтобы вновь добиться его доверия. Но как может в этом помочь им Байбарс? Единственная связь между всем этим — Боран. Может, если убрать его, Бирсен тоже потеряет свое могущество? — Тогда прекрати бродить за мной подобно призраку. — процедил сквозь зубы Байбарс и, развернувшись на каблуках, направился в сторону дворца. Савас сощурился, казалось, ожидая такой вспышки гнева с его стороны. На свой страх и риск Паша сделал несколько шагов вперед, дабы сократить расстояние с собеседником. Выходило это плохо, ведь шаг Байбарса был намного шире, нежели у Саваса, поэтому Онуру пришлось буквально подбежать к нему. — Один совет. — поспешно протараторил он. — Не нуждаюсь в твоих советах. — зло рявкнул Байбарс, уже порядком разозленный всей этой ситуацией. — Смещай Великого Визиря сейчас. Не тяни с этим. — не успел Онур закончить фразу, как Байбарс остановился. Да так резко, что Савас не успел вовремя сообразить, поэтому замер на месте в паре шагов от собеседника. Глаза Байбарса удивленно округлились. Паша был шокирован таким заявлением со стороны своего коллеги, поэтому как-то странно сжимал и разжимал кулаки, будто пытался понять, не сон ли все это. Его хмурое лицо на фоне кафтана угольного цвета смотрелось еще более устало. — Что ты такое говоришь? Да еще и посреди сада. — прошипел ему Байбарс, украдкой оглядываясь по сторонам. Но Онура, казалось, это ничуть не беспокоило. С невозмутимым видом он наблюдал за ужасом, что отразился на лице Байбарса. Он хотел эту должность, но даже боялся говорить об этом вслух. Если бы не приказ Эке Гюленай Султан, Савас бросил бы затею со смещением Борана руками Байбарса. Он ведь даже смело заявить не может о своих планах. — Ходят слухи, что Боран Паша с Султаном сильно повздорили в Эдирне. — продолжал Онур, даже не реагируя на возмущения Байбарса и его просьбы говорить потише. — Если это правда, то такой шанс терять нельзя. Недоверие может сыграть злую шутку с кем-угодно. Не успел Байбарс хоть как-то отреагировать, как вдруг Онур резко развернулся к нему спиной и, кратко пожелав удачи, направился куда-то в сторону. Удивленным взглядом Паша провел его, а затем вновь с опаской оглянулся. Казалось, в саду они были одни. Но это лишь накаляло ситуацию. Те мысли, что внезапно пронзили голову Байбарса, заставили его набрать в легкие подольше воздуха и выпрямится. Кажется, Савасу все же удалось натолкнуть его на довольно занимательный план. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
— Я уже сказал, что эти средства нужны на государственные нужды. — голос Мехмета прозвучал безапелляционно и строго, но на Фатьму это особо не подействовало. Уперев в него взгляд своих карих, практически черных, глаз, девушка просто кипела от злости, хоть изо всех сил и пыталась контролировать эмоции. — Какие нужды, Повелитель? Не прикрывайтесь ситуацией в Эдирне. — грубо выплюнула она. — Вы отобрали у меня часть фонда и закрыли половину комплекса еще до бунта. Мехмет наконец поднял взгляд на сестру, откладывая бумаги в сторону. Султан невольно, но всегда подмечал, что его сестре определенно передался вкус их матери. Фатьма носил изысканные фасоны, никогда не перебарщивала с украшениями и вела себя просто идеально, даже не смотря на то, что воспитывалась, в общем то, не Гюленай. В ней просматривалась эта чарующая нотка аристократии Греции, из которой и была родом Эке. Что касается других сестер — нельзя сказать, что они не имели вкуса или не умели одеваться изысканно. Амина любила яркие и пастельные оттенки. Даже во время траура по отцу она предпочла не черный цвет, а темно-серый, лишь бы не надевать на себя что-то слишком мрачное. Нередко она немного перебарщивала с украшениями. Надевала нечто слишком громоздкое или много чего-то. Бирсен имела более спокойный нрав в выборе одежды. Ее гардероб имел все возможные цвета. Султанша очень любила величественные образы, но умела скомпоновать их с самых простых вещей. Нельзя было заметить на ней чего-то слишком вычурного. Даже в выборе корон она предпочитала небольшие диадемы, в то время как Амина непременно выбрала бы нечто громадное, лишь бы лишний раз подчеркнуть статус Султанши. Вот и сейчас Фатьма стояла перед ним в платье простого кроя, слегка приталенном, но с мозаикой мелкого бисера и драгоценных камней, которыми был усыпан лиф и плечи Госпожи. Они поблескивали в свете свечей, создавая впечатления будто девушку в этот вечер увенчана звездами. Мелкая отделка на рукавах из ниток насыщенного серебряного оттенка подчеркивало то, какими тонкими были ее запястья. На среднем пальце левой руки красовалось кольцо с небольшим лазуритом. Темные, как смоль волосы Госпожи, были собраны сзади в довольно простую прическу. Венчала их лишь небольшая диадема. А подчеркивали образ крошечные серьги в виде полумесяцев. Смотря на нее, Мехмет почему-то невольно вспомнил Эке Гюленай и это как-то подорвало его уверенный и более-менее хороший настрой. — Мы собираем средства на поход. — уверенно заявил Мехмет. Фатьма еле подавила смешок, который так и просился вырваться наружу. Не знала она, заметил ли это Султан, но ее глаза всегда говорили красноречивее, нежели уста. — Империя находится в упадке. Вы не можете отправится в поход. — покачала головой Фатьма. — Поход как раз и принесет нам деньги, Фатьма. — с блеском в глазах запротестовал Мехмет. Он чувствовал, что должен отправится в поход как можно быстрее. Он хотел этого, мечтал об этом. Султан верил, что еще получит в истории прозвище "Завоеватель" и остальные его грехи померкнут на этом фоне. Фатьма в ответ лишь недовольно закатила глаза и резко выдохнула. Спорить с Султаном было бесполезно. Все знали, что даже Паши против этой глупой идеи с походом, но рас уж идет подготовка (хоть и медленно, но уверенно), значит переубедить Мехмета не смогли. И Султанша прекрасно понимала, что это грозит нападениями на Империю во время отсутствия армии, а так же полной разрухи в связи с недостатком денег. Народу просто не будет за что жить. Или поднимется еще один бунт, или между людьми начнутся заварушки, в разы повысится преступность. Это приведет их к краху. Жаль только, что Мехмет не понимал этого. — Я ходила к Кадию, Повелитель. — произнесла Фатьма уверенно, на что Мехмет ответил ей возмущенным взглядом. Он искал деньги на этот поход везде, где только мог. И хоть он понимал, что сейчас было не лучшее время для отъезда, но его ослепила заманчивая идея о том, что если он привезет во дворец богатства, его воспримут героем. — Не злитесь, что я еще могла? — раздраженно продолжила Госпожа. — Вы ведь даже не обговорили со мной вопрос денег. А ведь именно я владею и комплексом, и фондом. — Я — Падишах. Мне не нужно разрешение. — произнес Мехмет, зло стреляя глазами в Фатьму. Он всегда знал о ее целеустремленности, но иногда она превращалась в глупое упрямство. — Кадий считает иначе. — выгнула темную бровь Фатьма. — Фонд и комплекс получают деньги не только от меня, но и от государства. Так распорядился отец при смерти. Да, Вы могли урезать поступления, но только те, что идут от Империи, и то лишь с моего согласия. Мою часть Вы вовсе не имели права трогать. — Чего ты хочешь? — зло выпалил Султан, раздраженный поведением сестры и тем, что она нашла способ, как обобрать его в мгновение ока. Да-да, Мехмет считал, что Фатьма просто крадет у него эти деньги. Он абсолютно не видел своей вины. Он временно взял то, что ему поможет добиться цели. — Если хотите ограничить поступления от государства, я не буду против. Это Ваше право. Но верните мне все мои деньги, которые я вкладывала. — Султанша говорила довольно строго и, казалось, была готова на все лишь бы добиться справедливости. — В твой фонд и комплекс вернуться все деньги, но позже, — Султан помедлил пару секунд, — когда мы вернемся с победой. — Победа — дело случая, происходящее при прямом согласии фортуны и достаточного вложения усилий, Повелитель. У Вас есть все три компонента? — Фатьма вновь вопросительно выгнал свои темные брови, а с уст Султана сорвался тяжелый вздох. — Этому тебя Валиде научила? — как-то мрачно подметил он, бросив взгляд на сестру. При упоминании Гюленай лицо Султанши исказила гримаса раздражения, а в глазах появился огонёк ярости. Мехмет прекрасно знал, что его сестра буквально ненавидела, когда ее сравнивали в матерью или отцом. Но именно пощекотать ее нервы он и хотел. Не успела Госпожа разомкнуть уста, дабы запротестовать или возмутится, как вдруг в двери кто-то постучал и с позволения Султана вошел. Фатьма недовольно взглянула на Мехмета, который, кажется, был рад, что их разговор прервали, а затем раздраженно перевела его на вошедшего агу. Тот склонился в низком поклоне и кратко поприветствовал сначала Султана, затем Госпожу. — Что у тебя? — лениво бросил ему Мехмет, откинувшись на спинку стула за все тем же рабочим столом. — Повелитель, я принес вести, но... Даже не знаю, хорошие они или нет. — ага как-то неловко улыбнулся и только теперь Фатьма узнала в нем Синана Агу, служившего в гареме и всегда бродившего следом за Захирой Калфой. — Не тяни. — грубо бросил ему Фатьма, недовольно наблюдая за тем, как Синан переминался с ноги на ногу. Она не планировала покидать эти покои не получив четкого ответа о дальнейшей судьбе финансирования ее фонда и комплекса. — Ханде Султан стало плохо в темнице, ее служанки настояли на том, чтобы мы позвали лекарей и... — начала Синан, нагибая голову так, будто боялся, что его сейчас начнут бить. — Мне все равно на ее состояние здоровья. Она отправится в отдаленную провинцию не смотря ни на что. Пусть радуется, что я даровал ей жизнь. — жесткий голос Мехмета заставил даже Фатьму вздрогнуть. О том, как именно Ханде попала в темницу ходило много слухов, но девушка не знала, каким из них стоило больше верить. — Ханде Султан беременна, Повелитель. — отчеканил Синан и взглянул на Султана в ужасе, боясь его реакции. Но Мехмет лишь удивленно распахнул свои зеленые глаза и приоткрыл рот,чувствуя, что что-то в груди энергично зашевелилось. — А она быстрая. — подметила Фатьма с издевкой, а чуть погодя добавила уже более серьезным тоном: — Поздравлю, Повелитель. Но, Мехмет, кажется, не слышал уже абсолютно никого. Он смотрел в одну точку перед собой, особо не разбирая слов, что звучали на фоне.