Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Темница давно уже пропиталась сыростью и истощенными криками о помощи. Люди, попадающие сюда, знали наперед, что головы им впредь не сносить. Лишь единицам удавалось выбраться живыми, но искупление грехов рано или поздно настигало их в виде ссылки или же тайного удушения, которое даже не поддавали расследованиям. Они просто исчезали с этого мира, а власти упорно затирали их имена в книге истории. Мехмет не любил это место. Для него темница всегда ассоциировалась со страданиями и мучением. Ему даже сейчас казалось, что на языке щиплет стальной привкус крови. Двое стражников, снующих за ним по пятам, даже не обращали особо внимания на происходящее вокруг. У них была одна цель: довести Султана в целости и сохранности до камеры и в том же состоянии вернуть обратно в коридоры. Довольно обычная работёнка для них, которую эти двое научились делать с холодным спокойствием и стальным терпением. Когда вся "процессия" наконец попала к пункту назначения, один из аг метнулся вперед и, вытащив довольно большую связку, начал искать на ней нужный ключ. Звук, издаваемый из-за удара метала об метал, казался просто оглушающим в тесных коридорах. Мехмет прямо чувствовал, как он отбивается от стенок его черепа в таком быстром темпе, что возникло непреодолимое желание уйти прямо сейчас. Но остановил его девичий голос: — Кто здесь? Это была, без сомнений, Ханде. Правда, ее всегда уверенный голос превратился теперь лишь в свое ничтожное подобие. Когда двери камеры распахнулись, стражники рванули вперед, но Мехмет остановил их взмахом руки. — Подождите снаружи. — молвил он тихо. Аги переглянулись между собой, но перечить не стали, молча пропуская Султана внутрь. Камера была довольно маленькой и тесной. Окна отсутствовали, поэтому здесь царила тьма, пока Мехмет не вошел с факелом и не вставил его в специальную железную подставку на стене. Но даже при легком полумраке Султан сумел разглядеть свою Хасеки. Она сидела на пыльном полу, чего в другой ситуации ни за что бы себе не позволила. Ее белое платье с голубыми вставками уже изрядно измазалось и выглядело мятым. Лицо было измученным и, похоже, заплаканным. Это выдавали красные глаза и того же цвета пятна на лице. Русые волосы Ханде были беспорядочно растрепаны, а диадема с изысканной россыпью алмазов лежала на полу неподалеку. И если раньше девушка всегда встречала его в распростертыми объятиями и широкой улыбкой на лице, то теперь более напоминала испуганного зверька, забившегося в угол. Ее взгляд лихорадочно бегал по Мехмету, будто девушка пыталась запомнить каждую его деталь. — Ты беременна, Ханде. — произнес Мехмет после длительной паузы тоном, лишенным каких-либо эмоций. — Ты ведь знаешь об этом? Вместо ответа Хасеки просто кивнула, покрепче сжимая тонкими пальцами складку своего платья на уровне живота. Когда лекарь проверила ее, Ханде была растеряна, но невероятно рада. Ее мечты наконец-то сбылись. Она подарить Династии наследника. Но следующая же мысль, проскользнувшая в голове, разбила все ее надежды: она в темнице ждет своего наказания. В тот момент девушку охватил такой ужас, что ей захотелось зарыдать прямо перед врачом и служанкам. Ей не даруют жизнь. Ребенок ее не спасет. Это Хасеки понимала. — Я бы заслал тебя в самую дальнюю провинцию, Ханде. Туда, где больше никогда тебя не увижу. И я бы даже обрадовался, если бы что-то случилось с тобой по дороге. Может, сам бы нашел наёмников. Все возможно. Но я не хотел и не хочу более тебя видеть и я бы сделал все, что потребуется, чтобы никогда не вспоминать о тебе. — голос Мехмета сильно отдавал сталью. — И я сделаю это. Но позже. Когда ты родишь. — Повелитель... — пропищала Ханде, пытаясь подняться с пола. — Разве вы обречете своего ребенка на жизнь без матери? Хасеки выдавила из себя несколько слезинок, хватаясь за стену и пытаясь удержать равновесие. Если бы только она раньше узнала, что носит под сердцем ребенка. — Я не хочу, чтобы рядом с моим ребенком была такая мать! — буквально выкрикнул Султан, наклоняясь вперед и в два шага сокращая расстояние между собой и Ханде. — Ты врала мне, проворачивала свои грязные дела за моей спиной. Ты предавала меня каждый день, молча выслушивая, как я страдаю, думая, что виновна моя сестра. А сколько еще ты совершила грехов, Ханде? Мехмет схватил девушку за горло рукой, борясь с безумным желанием сомкнуть пальцы настолько сильно, чтобы ее шея сломалась. И он бы сделал это, если бы не ребенок в чреве Хасеки. — Я выбрал тебя, Ханде. Ты стала Султаншей. Ты стала моей Хасеки. Но тебе этого мало. Продолжил Падишах, смотря прямо в испуганные глаза Ханде, которая побоялась даже схватить его за руку, поэтому продолжала безвольно стоять, будто тряпочная кукла. — Ты убила Эстель Хатун и я стал сомневаться... А не убивала ли ты других моих фавориток? Например, Летицию Хатун. Думаю, ты помнишь ее. Рыжая ирландка, которая так мне понравилась. Я провел с ней две ночи, а затем ее нашли мёртвой в прачечной. Тогда все свернули на другую наложницу, с которой она повздорила днем ранее. Я приказал отправить предполагаемую виновницу на дно Босфора. А, как оказалось, в мешок нужно было засунуть тебя. В голосе Мехмета звучали искры ярости. И смотря от отчаянья в обезумевшие зеленые глаза Султана, в какой-то момент Ханде даже показалось, что он готов все же сломать ей шею. — А может вспомнить Анну Хатун? Майсун Хатун? Гюльфем Хатун? Ядвигу Хатун? И еще с десятки девушек, имён которых я даже не помню. Всех их убила ты?! Султан немного встряхнул Ханде, но в ответ она только отвела взгляд, чувствуя как его разъяренное дыхание обжигает кожу ее шеи. — Я так и думал. — протянул Султан, отпустив Ханде. Хасеки невольно выдохнула, потянувшись рукой к шее и легко потирая ее. Девушка не помнила имена всех тех Хатун. Да ей и всегда было все равно на них. Мехмет никогда не отличался постоянством. Наложницы каждый вечер заходили и выходили с его покоев. И каждый раз Ханде казалось, будто сама она истекала кровью. Ей хотелось быть единственной для него, хоть это и было невозможно. Именно поэтому она подобно ястребу высматривала его самых любимых фавориток и убивала их быстро и хладнокровно. Те, кого она не считала сильными соперницами, жили спокойно и заполняли Этаж Фавориток, хоть надеяться на более высокое положение и не могли. — Ты родишь ребенка в Топ Капы. — начал говорить Султан вновь спокойным голос, направив взгляд на пляшущий огонёк факела. — До того времени будешь жить в своих покоях взаперти. Я заберу всех твоих слуг и дам тебе новых. Выходить будешь лишь по рекомендации врача в сад и в хамам, но ограниченное количество раз. Как только мой ребенок появится на свет, ты уедешь. Отчеканив каждое слово, Мехмет круто развернулся на пятках и направился прочь с камеры, прихватив за собой факел. Как только двери за ним закрылись, Ханде вновь рухнула на пол, хватаясь рукой за живот. Мир вновь играл с ней в игру, пытаясь сбить с ног. И на этот раз у него вышло.Османская Империя. Старый Дворец, 1569 год
Карадюман Ага любил одеваться эффектно. Его странное пристрастие к красному цвету только помогало ему в этом. Гюленай всегда удивлял этот мужчина. Он был в меру сдержан и имел на все свое мнение, хоть и умел сохранять верность при любых обстоятельствах. Даже под страхом смерти он скорее сам себе отрежет язык и пальцы, нежели из его рта или из-под пера в его руках выйдет хоть пару слов, которые могут навредить его единственной и могущественной покровительнице — Эке Гюленай Султан. А ведь познакомились они еще до того, как Карадюман прибрал к своим рукам рычаги управления всеми городскими купцами. Тогда он только начинал свой путь, а Гюленай, разглядев в нем потенциал, помогла ему в этом. Теперь они команда, хоть Карадюман до сих пор и не мог избавиться от чувства благодарности этой женщине за оказанную ему милость и поддержку. — Вы уверенны? — произнес он как-то осторожно, сидя на софе возле Госпожи. Его алый кафтан блестел на солнце из-за мелких золотистых нитей, которые создавали замысловатый узор на ткани. Тюрбан, как обычно, был украшен большим рубином и перьями — вещами, которые можно было увидеть на фамильном гербе его семьи. — Абсолютно. — кивнула светловолосой головой Эке. — Ты же знаешь, что я ничего не делаю, не обдумав. Карадюман поджал губы, отводя взгляд немного в сторону. Он мог достать любой товар, который только попросит Гюленай. Они оба об этом знали. Но часто мужчина просил отчет за использование этих товаров. И Эке считала, что он в праве знать, ведь нередко рискует даже головой, пытаясь достать необходимое. Но в этот раз Султанша почему-то не спешила с объяснениями. То ли все еще была неуверенна в том, что делает, то ли просто боялась утечки информации. — Если я Вам привезу эти травы, Вы сделаете из них сильное яд-снотворное. Зачем оно Вам? — подметил Карадюман после недолгой паузы, сверкнув глазами. Мужчине не нравился этот замысел, но отказать Эке было бы безумством. Он должен был ей доверится. Но как, если собирается вслепую отдать ей препарат, лишних пара капель которого может убить человека? — А я не думала, что ты не разбираешься в травах и настойках. — бросил с ухмылкой Гюленай, складывая руки на юбке своего нежно-золотого платья. — Вы не ответили на мой вопрос. — мрачно подметил Карадюман, все еще судорожно осмысливая ситуацию. — Я не уверенна в верности Амины. А в ее успехе и подавно. — нехотя бросила Эке, отворачиваясь к окну. — Я хочу иметь запасной вариант действий. — Вы убьете свою дочь? — брови Карадюмана удивленно поползли вверх, но в ответ Гюленай лишь улыбнулась и отрицательно помотала головой. — Я не буду никого убивать. Ты сам сказал, что это яд-снотворное. — Эке специально выделила последнее слово, резко переведя взгляд на собеседника. — Так что, достанешь необходимые травы? Карадюман снова поджал свои и без того тонкие губы и глубоко вдохнул. Да так резко, что со стороны можно было подумать, что он вот-вот потеряет сознание. — Да. — на выдохе заключил Карадюман, с опаской наблюдая за самодовольной ухмылкой на лице Эке Гюленай. "Эта женщина коварна, как сам дьявол", — в который раз мысленно повторил мужчина.Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
В последнее время по Золотому Пути проходило мало наложниц. А все из-за постоянного отсутствия Султана, решающего накопившееся за время его отсутствия вопросы. Еще никогда стража не видела, чтобы Мехмет был настолько обеспокоенным и постоянно пропадал за работой. Это одновременно и радовало, и настораживало. В этот вечер мужчины так же не ожидали чьего-либо появления, потому пока Султан разбирал какие-то бумаги, стража позволила себе расслабится. Двое аг совершенно комфортно чувствовали себя в пустом коридоре, тихо переговариваясь о чем-то. Впереди у них была еще целая ночь, а спать на посту было строго запрещено. Если находились смельчаки, которые пробовали нарушить это правило, они лишались своей должности и немедленно выгонялись Али Джихангиром Агой, который в последнее время вовсе как-то мало спал и мог даже посреди ночи вскочить и куда-то уйти или же уехать. Это и создавало эффект внезапности, заставляя всех стражников добросовестно выполнять свою работу. — Жаль Эфенди. Он — хороший человек. — покачал безутешно головой темноволосый ага, смотря на своего собеседника. — Да. Столько товара утратил. — подтвердил высокий ага, которому его тюрбан, постоянно съезжающий на лоб, был, кажется, немного велик. Стражники обсуждали последние происшествия в городе. Преступность на улицах Стамбула значительно возросла, поэтому нападения на купцов стали обычным делом, без которых ни единый день невозможен был. — Кто это? — удивленно выгнул брови темноволосый, слегка наклонившись вперед. Высокий ага не сразу понял, на что смотрит его товарищ, потому уставился на него как-то рассеянно. Но стоило его другу указать на коридор, как он тут же обернулся. Прямо к покоям Падишаха направлялась целя процессия. Возглавляла ее Джайлан Калфа с гордой улыбкой на лице и высокомерным взглядом. Сразу за ней шло четверо девушек. Кто они стражники смогли понять лишь после. — Откройте двери. — заявила Джайлан уверенно, остановившись возле мужчин. — Чей это приказ? — с насмешкой бросил темноволосый ага, наклонив голову на бок. — Мой. — ответил чей-то голос за спиной Калфы. И как только Джайлан отошла в сторону, стражники обомлели, низко поклонившись. Прямо перед ними стояла Амина Махфирузе Султан. Ее платье, искусно пошитое из фиолетовой парчи и густо украшенное золотым рисунком, идеально подчеркивало ее фигуру. Массивная диадема в светлых волосах и большие серьги поблескивали в свете факелов. Госпожа выглядела умиротворенной, ее взгляд был слегка опущен в пол, будто Амина искала там что-то, хотя осанка и оставалась гордой. Прямо рядом с Султаншей продолжала стоять светловолосая девушка, очевидно, приготовленная для Халвета. Облачена она был в белоснежное шелковое платье с мелкими вставками кружева на декольте и рукавах. Из украшений на ней были лишь маленькие серьги и кулон в виде цветка ландыша. Девушка не смела поднимать своего взгляда на стражу и лишь неуверенно поджимала губы, слегка покусывая их. Еще две Хатун были простыми служанками и ожидали дальнейших указаний Госпожи. — Извините, Султанша, но Повелитель не хотел видеть наложницу. Мы не можем впустить Вас с этой Хатун. — набравшись смелости, произнес темноволосый, опустив взгляд в пол то ли боясь нарушить правила, то ли остерегаясь колкого взгляда золотистых глаз Махфирузе, который она уперла прямо в него, как только тот посмел перечить ей. — Я приказываю тебе, Ага. — с напором произнесла Султанша, выгибая светлые брови и выходя вперед, — Или ты смеешь мне перечить? Стражники неуверенно переглянулись между собой. Наживать себе врага в лице Султанши им не хотелось, но и вызывать гнев Падишаха тоже. Заметив это, Махфирузе поморщила носик, выдавая свое недовольство, и повернула светловолосую голову в сторону Джайлан, которая все это время напряженно за всем наблюдала. Амина кратко кивнула ей, и Калфа начала резко копошиться в небольших карманах, вшитых в ее платье. Вскоре женщина извлекла два мешочка с золотом и передала их Амине. Махфирузе растянула губы в самодовольной усмешке. — Джейн Хатун пройдет сейчас в эти покои. — произнесла Махфирузе с наигранной мягкостью, взяв мешочки у Калфы и аккуратно потрусив ими перед собой. Раздался звон монет. Джейн украдкой заметила, как засияли глаза высокого аги. Очевидно, он был падок на деньги и, даже сам не понимая того, потянулся к одному из мешочков, но его руку тут же перехватил товарищ. Одарив высокого недовольным взглядом, стражник не смог остановить коллегу. Он жадно выхватил с рук Султанши мешочек свободной рукой, отступая в сторону. Темноволосый сцепил зубы с некой злостью, но, встретившись взглядом с Аминой, сдался и так же взял свою долю. Махфирузе радостно всплеснула в ладони. — Рада, что мы дошли к соглашению. — пролепетала она и, вернувшись к Джейн Хатун, что-то шепнула ей на ухо. Девушка молча кивнула и направилась в покои. Двери за ней закрылись. Амина заметно напряглась, прислушиваясь к голосам. Джайлан подошла к Госпоже ближе. Некоторое время они, казалось, даже не дышали, что-то выжидая. Стражники лишь удивленно пересматривались. Затем Махфирузе обменялась с Калфой многозначительными взглядами и Султанша произнесла довольно строго: — Вы же понимаете, что за такие деньги о Джейн Хатун в этих покоях пока что не должен знать никто. Высокий стражник энергично закивал, пока темноволосый лишь напряженно наклонил голову на бок. Но, видимо, этого Махфирузе было достаточно. Что-то шепнув служанкам, она в сопровождении Джайлан Калфы направилась прочь, в то время как девушки ушли в противоположную сторону. — Болван! — прорычал темноволосый на своего товарища, как только Амина скрылась за углом. — Если Хранитель Покоев узнает... — А кто ему скажет? — не отрываясь от пересчитывания монет, спросил высокий, пожимая плечами.Темноволосый ему ничего не ответил. Признаться честно, стражникам платили не так уж много. Но лично ему было достаточно и того. Семьи у аги не было, а жил он довольно скромно. Лишний заработок, конечно, не был бы лишним, но стражник почему-то чувствовал себя совестно. Все таки он служил Султану, а не деньгам, которые ему предлагал каждый второй за право пройти без проса или возможность получить какую-то информацию. — А Султанша довольно щедра. — ссыпая назад в мешочек монеты, пробормотал высокий. — Они все щедры, когда дело касается их амбиций. — буркнул под нос темноволосый. В конце коридора вновь послышались шаги. Аги удивленно уставились на еще одну процессию. На этот раз она была поменьше и состояла лишь с невероятно красивой наложницы, которая уже бывала в этих покоях не раз, и пары служанок. Они шли довольно медленно, поэтому стражники смогли легко разглядеть Резарту Хатун в ее откровенном алом платье и вплетенными в русые волосы розами с жемчугом. Темноволосый ага шумно втянул воздух. Видимо, он не ожидал, что еще одна наложница сегодня решит посетить покои Падишаха. — Повелитель ждет меня. — уверенно заявила Резарта Хатун, кутаясь в прозрачную красную ткань и останавливаясь возле аг. Стражники прекрасно поняли, как она впервые пришла к этим покоям. О том, что девушку Султан привез с собой с Эдирне знали многие, если не все. Калфы относились к этому враждебно, другие наложницы откровенно недовольно, а перечить Султану никто так и не стал. Но в тот вечер она показалась им достаточно кроткой и спокойной. Резарта просто терялась в огромном дворце, испуганно смотря своими большими карими глазами по сторонам. Тогда оба стражника подумали, что она здесь долго не протянет. Но теперь девушка, видимо, немного привыкла к тому, что происходило вокруг, ведь теперь ее голос звучал куда более уверенно. — Мы не можем, Хатун. — бросил темноволосый ага. — Повелитель сейчас с наложницей. Длинные ресницы Резарты затрепетали подобно крыльям мотылька. На секунду страже даже показалось, что она вот-вот заплачет. Но девушка не сказала и слова. Еще раз взглянув на двери перед собой, она решительно отвела взгляд и молча направилась прочь по коридору. Стражники ожидали скандал, который закатила бы любая другая наложница, но его не последовало, что не смогло не удивить их. Переглянувшись между собой, они проследили за тем, как Резарта скрылась за углом. — Если Бирсен Султан узнает, что это мы пустили Джейн Хатун без ее согласия, наши головы будут торчать на пиках. — иронично заметил темноволосый ага. — Ну, думаю, Амина Махфирузе Султан нас защитит. Мы же помогли ей. — наивно подметил высокий. — Если бы. — пробормотал себе под нос темноволосый и отвернулся от товарища, давая понять, что разговор продолжать более не желает.Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Ханде не чувствовала себя более комфортно в стенах дворца. Султан выполнил абсолютно все свои обещания. Он запер ее в покоях, разрешил посещать ее только лекарю. Выходить она могла каждый день вечером в хамам и трижды в неделю в сад. Все время с ней постоянно должны были быть слуги, которых лично выбрала для Бирсен Султан. Они не были слишком разговорчивыми. Ходили за ней молча, абсолютно ничего не обсуждали и не позволяли даже на секунду остаться одной. Ханде чувствовала себя просто преступником. Хотя, может, это так и было. Ступая по мраморным коридорам дворца Хасеки в который раз задумалась о том, что же сделали с ее людьми. Куда их выслал Султан? В какую провинцию? А может вовсе убил? Ей ведь даже ничего не объяснили по этому поводу. Может, и ее он, в конце концов, не пожалеет? Ханде невольно схватилась за свой живот, чувствуя, как внутри закипает страх. Она не хотела впадать в отчаянье при посторонних людях, но с каждой секундой нести в себе это бремя было все невыносимее. А эти размеренные шаги служанок, что плелись за ней в хамам, еще больше давили на нервы. Ханде еле удерживалась от безумной идеи убежать от них прямо сейчас. Останавливала ее лишь мысль о том, что это могло навредить ее ребенку. Кто-знает, какая судьба ждет его, если она совершит еще хоть пару глупостей. Вдалеке послышались шаги. Подняв взгляд, Ханде расплылась в улыбке. Прямо ей навстречу направлялась Фатьма Султан. Очевидно, Султанша только что побывала в хамаме. На ней не было абсолютно никаких украшений, а волосы цвета вороньего крыла оставались влажными. Да и ее верная служанка Мёге плелась следом, сжимая в руках полотенце Госпожи и деревянную обувь. Фатьма быстро заметила Хасеки брата, но предпочла никак не реагировать на ее появление. Она все так же продолжала что-то рассказывать Мёге, сжимая руки в замке перед собой. — Госпожа! — обратилась к ней Ханде первая, ускоряя шаг. Фатьма бросила на нее быстрый взгляд карих глаз и вопросительно выгнула темные брови. Очевидно, Султанша не слишком-то была настроена на разговор с Хасеки, но Ханде чувствовала, что если не заговорит сейчас с кем-либо, то просто сойдет с ума. — Что ты хочешь, Ханде? Говори быстрее. — недовольно произнесла Фатьма. Мёге Хатун, стоявшая рядом с ней, покосилась на Хасеки как-то горделиво и тут же переключила свое внимание на ее новых служанок, внимательно изучая тех. Очевидно, это была уже их отработанная схема. Пока Ханде будет отвлечена на разговор с Госпожой, Мёге быстро оценит ее новых слуг и разузнает позже всю возможную информацию о них с обязательным докладом Султанше. Хасеки иногда даже завидовала тому, как Фатьма умела организовывать людей вокруг себя. — Я хотела поблагодарить Вас. — уже тише произнесла Ханде. Девушка понимала, что ее положение сейчас достаточно шаткое. Бирсен Султан окончательно отвернулась от нее, а Амина Махфирузе никогда и не воспринимала ее достойной кандидатурой на роль женщины для Султана. Фатьма Султан пока что была наименьшим из зол, ведь именно она дала ей ту настойку, что и помогло Ханде забеременеть. Эта мысль уже давно засела в голове Хасеки. Ханде долго размышляла над этим и в темнице даже начала продумывать все детали их встречи и того, как она поблагодарит Госпожу за эту небольшую услугу. Хасеки слепо надеялась на благосклонность Фатьмы и в дальнейшем. Но в ответ на ее слова Султанша лишь вопросительно подняла брови, наклоняя голову слегка набок. Кажется, Фатьма не могла понять, о чем ей говорила Ханде. Хасеки неуверенно покосилась на двух своих новых служанок, стоящих за спиной, а затем уверенно подошла ближе к Фатьме, чем вызвала настороженность у Мёге. Хатун вмиг уперла в нее тяжелый взгляд, будто предупреждая, чтобы Ханде не делала глупостей. Но Хасеки ни о чем таком не думала. Она немного наклонилась вперед и тихо произнесла: — Я благодарю Вас за зелье, Госпожа. Фатьма сузила глаза, будто пытаясь припомнить что-то, а затем в ее карих, почти чёрных, радужках отразился некий насмешливый огонёк, полностью сбивший Ханде с толку. — Не за что, — произнесла Султанша достаточно спокойно, — но я не думала, что забеременеть тебе поможет обычная настойка с ромашки и мяты. Лично я обычно принимаю ее при головных болях. Фатьма невинно пожала плечами и засмеялась. Тогда, заключая сделку и отдавая "зелье" Ханде, она и подумать не могла, что Султанша настолько уверует в его чудотворные свойства. Еще минутой назад Фатьма могла побиться об заклад, что Хасеки уже и забыла о том, что когда-то принимала настойку. По крайней мере, сама Госпожа уже и не помнила о том, что давала ее ей. — То есть... — хотела что-то сказать Ханде и тут же запнулась, залившись краской. Девушка поняла, что Фатьма попросту одурачила ее. И теперь Хасеки в глазах Госпожи и ее служанки казалась лишь наивной дурочкой. Низко опустив голову, девушка шумно вдохнула в себя воздух и поспешила поскорее убраться с глаз Султанши, продолжающей громко хохотать вместе с Мёге Хатун. И лишь новые служанки Ханде удивленно переглядывались между собой, не понимая всей этой сцены.