Танец Ведьм // Witches' Dance

Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год

Солнечный свет заливал просторные покои, оповещая о том, что уже было позднее утро. Но не смотря на то, что весь Стамбул уже давно ожил и каждый житель пытался пораньше решить все возможные дела, для Фатьмы Султан день только начался. Служанки уже давно привыкли к тому, что их Госпожа просыпается достаточно поздно, потому не будили ее. Для них такой расклад был даже выгодным, ведь Хатун могли и поспать подольше, и посвятить время себе любимым. Но тем не менее, девушки всегда успевали выполнять свои привычные поручения. Как только бархатный голос Фатьмы Султан раздавался в покоях, Хатун тут же стояли перед ней с чашечкой свежего кофе, несколькими вариантами нарядов, шкатулками с украшениями и свежим завтраком. Так было и этим утром. Лишь укладку Госпожа пожелала сделать сама. Именно поэтому она сидела на мягкой резной тахте прямо напротив большого зеркала в серебряной оправе и, задумчиво наблюдая за своим отражением, расчесывала темные волосы. За ее спиной стояла Бингюль Хатун. Остальных Фатьма отослала. Бингюль не знала причину такого желания Госпожи побыть наедине, но спрашивать не решалась. Она все равно не добьется никакого ответа, пока Фатьма сама не захочет все рассказать. Но Султанша молчала. Упрямо и гордо вздернув подбородок. — В городе больше не говорят о Вас с Али Джихангиром Агой. — Бингюль просто не могла об этом молчать. Она знала, что истинная причина гнева ее Госпожи насчет тех слухов кроется не в том, что ее прозвали ведьмой. Люди и раньше все время об этом болтали. Ее зацепило именно то, что Али Джихангира было втянуто во все это. И как бы она это не отрицала, Бингюль не была глупа, поэтому легко сложила два и два. Фатьма моментально среагировала на слова своей служанки. На секунду она перестала расчесывать волосы. Ее рука с гребешком замерла на месте. Султанша шумно вдохнула воздух и заглянув в свои глаза в отражении, продолжила расчесываться, делая вид, что это ее вовсе не интересует. Но от взора Бингюль не укрылся тот факт, что это взволновало Фатьму. Ее глаза помутнели, а карие радужки, казалось, стали такими же черными, как и шелковое платье госпожи. — Странно, что они бросили эти разговоры так быстро. — пытаясь придать голосу равнодушия, холодно ответила Султанша. — У них появилась новая тема... — замявшись, бросила Бингюль и поджала губы. Фатьма положила гребешок на столик и задумчиво взглянула на отражение Бингюль в зеркале. Почему-то Султанше всегда нравилась эта девушка. Фатьма была более, чем уверенна, что если бы Бингюль не попала в Топ Капы, то непременно смогла бы достичь в жизни небывалых высот. Она ведь довольно симпатична на лицо, не лишена сильного характера да еще и умеет, казалось бы, все, а чего не умеет, тому легко учится. Бингюль способна без особых трудностей приспосабливаться. Это и играло ей всегда на руку. Иногда Фатьма даже ловила себя на мысли о том, что ей очень повезло со служанкой и было бы опасно иметь Бингюль в роли врага. — Что за тема? — взяв со столика шкатулку, Госпожа начала перебирать украшения, пытаясь отыскать золотую заколку с жемчугом, которую ей когда-то давно подарила мать. Фатьма сильно любила эту безделушку, хоть никогда себе в этом и не признавалась. Наверное, дело было в том, что Эке Гюленай нечасто баловала самую младшую дочь подарками. Вернее, лишь пару раз за всю жизнь Фатьмы. — В связи с пожаром, который был устроен по Вашему приказу, люди начали обсуждать лишь это. — Бингюль запнулась, нервно теребя между пальцев ткань своего светло-голубого платья. — Лишь ленивый не говорит о том, что пожар — проклятье ведьмы. То есть... То есть Ваше проклятье. Бингюль пыталась подбирать слова так, чтобы не вызвать у Фатьмы слишком много негативных эмоций. Она знала, что в любом случаи эти новости заденут Султаншу. И еще неизвестно, как она отреагирует. Но почему-то в голову каждый раз приходили лишь негативные варианты развития событий. — Пусть говорят. — неожиданно легко бросила Фатьма, отставляя шкатулку в сторону и вытаскивая с нее желанную вещицу. — То есть? — Бингюль удивленно захлопала ресницами. Даже ей подобные разговоры казались из ряда вон выходящими. — Они будут говорить, но не станут действовать, Бингюль. — пожала плечами Фатьма, собирая волосы сзади. — Люди побоятся. А именно страха я от них и добивалась. *** Дамла вернулась в сознание рывком. Будто кто-то специально в спину вытолкал ее. Но открыть глаза удалось не сразу. Веки казались буквально свинцовыми, поэтому пару секунд девушка просто пыталась прийти в себя, прислушиваясь к звукам. Тело продолжало жутко ныть, начиная от пят и заканчивая макушкой. В какой-то момент Дамла хотела пошевелить пальцами, но не смогла перебороть слабость. Девушка смутно помнила, что происходило и как она оказалась в лазарете (что стало ясно по резкому запаху лекарств). Но сейчас она явно была не одна. Кто-то перешептывался прямо возле кровати и бегал туда-сюда. Резко втянув воздух, Дамла наконец с трудом, но приоткрыла глаза. В лазарете было достаточно светло благодаря солнечным лучам, которые беспрепятственно попадали в помещение через небольшие окна. Именно поэтому, повернув голову, девушка легко разглядела рядом еще одну кровать, на которой лежала друга Хатун. Ее темные волосы разметались по подушке, а бледное лицо казалось и вовсе белым. — Флюлане. — почти прошептала Дамла. — Ну хоть одна проснулась! — хлопнула в ладоши Захира Калфа, из-за чего Дамла недовольно скривилась, повернув голову в другую сторону и уперев взгляд прямо в женщину. Она стояла почти у самого окна вместе с пожилой лекаршей, чье лицо уже давно было густо покрыто морщинами. В следующую же секунду Захира сорвалась с места и подлетела к Дамле, садясь на край кровати. Невооруженным глазом было заметно, что Калфа на взводе. Она нервно теребила тонкими пальцами ткань своего темно-коричневого платья и смотрела на Хатун одновременно и жалостливо, и требовательно. — Что там произошло, Дамла? — тут же задала вопрос Калфа. — Почему вы с Флюлане Хатун оказались у подножья ступенек? — Захира Калфа, не стоит так сразу набрасываться на Хатун. Она еще слаба. — перебила Калфу лекарша, так же оказавшись рядом с кроватью. Наклонившись над Дамлой, она внимательно заглянула в глаза девушки и затем взяла ее за запястье, проверяя пульс. Захира бросила на женщину гневный взгляд и сразу же запротестовала: — Это ты объяснять будешь Валиде Султан. Лекарша ничего не ответила, лишь кивнула каким-то свои мыслям. — Сейчас я принесу настойку. — сказала она сама себе под нос и быстрым шагом покинула комнату. Захира не потеряла столь удобной возможности. Взгляд ее карих глаз вновь упал на Дамлу, все это время молча наблюдавшую за лежащей рядом Флюлане, чье дыхание было почти незаметным. — Так что там произошло? — несмотря на волнение, голос Захиры был все таким же требовательным. Дамла ответила не сразу. Она медленно повернула голову к Захире, затем проглотила тяжелый ком. С одной стороны, Хатун понимала, что в том, что случилось виновата в первую очередь она. Но признать свой проступок совсем не хотела, ведь это повлекло бы наказание. Но с другой стороны, а если она соврет, кто расскажет правду? Таким образом она и себя спасет, и навсегда избавится от Джейн. Жуткая головная боль пронзила виски. Дамла скривилась, слабо сжав руки в кулаки. — Хатун, говори, что бы там ни было. — с напором продолжила Захира. — Джейн Хатун... — слабым голосом произнесла Дамла, сразу же закашлявшись. Калфа покачала головой и подскочила с кровати. Схватив со столика кувшин, она налила полную чашку воды и, слегка приподняв Дамлу, дала ей попить. Хатун сделала несколько больших глотков. Но когда Захира хотела встать, дабы вернуть чашку на место, Дамла схватила ее за руку, не позволяя уйти. Калфа удивленно приподняла брови, направив все свое внимание на слегка бледное лицо Хатун. — Это была Джейн Хатун. Она... — Дамла запнулась на пару мгновений. — Она столкнула нас с Флюлане. — Зачем ей это? — фыркнула Захира, очевидно, не веря в слова фаворитки. — Она сказала, что... будет единственной у Султана. — Дамла прикрыла на секунду глаза. Голова все еще гудела, но ей необходимо было собраться с мыслями, чтобы выстроить логичную цепочку, в которую Захира поверила бы. Ведь Калфу всегда было непросто обмануть. — Это правда? — не успела Захира закончить, как в комнату вошла лекарь. — Что здесь происходит? Захира Калфа, я же просила! — возмутилась женщина, ставя на небольшой столик принесенный с собой пузырек с какой-то прозрачной жидкостью. Без каких-либо дальнейших объяснений лекарша помогла Дамле вновь лечь в постель и попросила Захиру встать. Калфа хоть и с недовольством, но поднялась, отходя немного в сторону. Слова Дамлы звучали как-то безумно. Захира хоть и не знала Джейн достаточно долго, но не верила в то, что Хатун была способна на подобное. Тем более, что сейчас она была беременна, а это значит, что ей подробно объяснили, насколько важно быть осторожной. Не могла же она так просто рисковать? Да и ради чего? — Выпей это. — донесся к Захире сквозь пелену мыслей голос лекарши. Женщина бережно влила содержимое пузырька в чашку с водой и передала ее Дамле, которая, в свою очередь, выпила все до дна, скривившись из-за противного горького привкуса. — Как Флюлане? — облизав пересохшие губы, спросила фаворитка, взглянув на лекаршу с тревогой. И хоть тревога и была наигранной, но Захира поверила в нее. Она неосознанно так же взглянула на соседнюю кровать, где лежала Флюлане. В любом случаи, на всю ситуацию пролить свет сможет лишь она, если очнется. — Флюлане Хатун повезло куда меньше. — пояснила лекарь, убирая пустой пузырёк в карман своего платья. — Она все еще дышит, но мы не знаем выживет ли. У нее сломана рука и повреждена шея. Это... Не думай сейчас об этом, Хатун. Ты должна выздороветь. Об остальном мы сами позаботимся. После этих слов лекарь бросила предупреждающий взгляд на Захиру и вновь вышла с комнаты. — Уж лучше ей проснутся, Дамла. — задумчиво произнесла Калфа. — Если ты говоришь правду, то Джейн Хатун получит по заслугам. И ребенок ее не спасет. Дамла не знала, к чему были сказаны эти слова, но в следующее же мгновение Захира неспешно направилась прочь, аккуратно подбирая подолы платья. Девушка прекрасно понимала, насколько рискованную игру она затеяла, но останавливаться было поздно. Она хотела избавится от Джейн. И чем раньше она это сделает, тем будет лучше. Так почему же она должна терять сейчас такую возможность? Помешать ведь ей может лишь Флюлане. Эта мысль встревожила девушку. Хатун резко повернула голову в сторону соседней кровати и прикусила губу. Флюлане могла проснуться. Хоть шансы были и малы, но они были. А это значит, что... Нужно помочь ей не проснутся. *** После того, как Боран спас свою беременную жену с лап Байбарса Паши и столь жестоко лишил его жизни, прошло всего пару дней. Но за все это время Бирсен уже успела почувствовать, что что-то изменилось. В первую очередь, это было связано с отношением ее мужа к ней. Боран настолько боялся, что с его ребенком или супругой что-либо снова случится, что удвоил им охрану, лично выбрав лучших янычар. Он даже начал платить слугам втрое больше, нежели ранее. На вопрос Бирсен о том, к чему им такие растраты, Боран ответил кратко: "Если слуги будут получать такие большие деньги, будет меньше вероятности того, что их смогут подкупить". И хоть эта идея и казалась Султанше каким-то абсурдом, но перечить она не стала. Все таки в глубине души, женское достоинство было искренне тронуто такой заботой, да и нотка эгоизма подкреплялась каждый раз, когда Боран пораньше возвращался с работы только ради того, чтобы побольше побыть с женой. О ситуации с Байбарсом Пашей они старались не говорить. Бирсен часто задумывалась о том, как ее супруг расправился над обидчиком. И это пугало девушку, ведь перед глазами упрямо всплывали ужасные картинки казни. Никогда бы Султанша не подумала, что в Боране может быть столько гнева и жестокости. Но несмотря на все это, она вместе со своим мужем и Али Джихангиром Агой условились не рассказывать ни о чем Султану или другим Пашам, дабы не поднять бурю недовольства и не вызывать недопонимания. Осознавая, что лишних вопросов все же не избежать, троицей была придумана весьма правдоподобная история о том, как Байбарс Паша со своими людьми проходил через лес, направляясь в Конью с важным посланием от Великого Визиря. К несчастью, на них напали неизвестные, которые оказались разбойниками. Они убили людей Паши, выкрали их лошадей и ценные вещи. О судьбе Байбарса Паши ничего неизвестно, ведь он бесследно пропал. Бирсен настаивала на том, чтобы тело Паши нашли в лесу вместе с телами его людей. Но Али Джихангир и Боран посчитали, что это был бы риск. Зачем разбойники разрубили тело Паши? Именно поэтому остатки Байбарса закопали, подстроив все мистическим исчезновением государственного мужа. Люди приняли эту историю за чистую монету, не особо беспокоясь о подробностях. И то ли причиной тому была банальная невнимательность, то ли то, что всех более интересовал вопрос жизни Падишаха, все еще лежащего в Топ Капы без сознания. Тяжело выдохнув, Бирсен погладила свой живот, задумчиво смотря на улицу. Стамбул снова накрыли тяжелые дождевые тучи, будто бы предвещая что-то нехорошее. Боран совсем недавно ушел на Совет Дивана. Как бы Султанша не пыталась, но муж так и не сказал ей истинную причину сбора всех Пашей. Бирсен догадывалась, что, возможно, дело касалась назначения кого-то на должность Байбарса Паши. Да и место Бату Каплана Паши — несостоявшегося мужа Фатьмы Султан, до сих пор пустовало. Но проверенные источники доносили информацию о том, что по Империи уже прокатилась новость о неспособности Султана Мехмета править. Это послужило отличным поводом для целого ряда восстаний, огненным колесом прокатившихся по всей территории Османского государства. И все это следовало урегулировать как можно быстрее, дабы не допустить более серьезных последствий. Послышался внезапный стук в двери. Бирсен невольно вздрогнула, резко обернувшись. В комнату быстрым шагом вошла молодая светловолосая Хатун, низко кланяясь своей Госпоже. — Пришла Амина Махфирузе Султан. Просит Вашей аудиенции. — пропела девушка своим мягким голоском, взглянув из-под лба на Бирсен. Султанша на пару секунд застыла, глотая тяжелый комок в горле. Зачем сестра вдруг решила ее навестить? Но после пары секунд сомнений все же кивнула, предварительно задержав взгляд на бледной Сельви Хатун, которая, кажется, тоже не знала, к чему все идёт. Всего пара мгновений и властным шагом в комнату вошла Амина, подбирая подолы своего дорого фиолетового платья из парчи. Девушка была не в самом лучшем расположении духа. Ее выдавала бледность лица и беглый взгляд, которым она окинула сестру. Бирсен стало как-то не по себе. Она невольно поправила кафтан своего белого платья, будто таким образом защищая малыша в своем чреве. Но Амина не несла ей абсолютно никакой опасности, а уж ребенку — и подавно. Нерешительно потоптавшись на месте, Махфирузе обернулась к Сельви Хатун. — Оставь нас, пожалуйста, с сестрой наедине. — обратилась Амина к служанке, но Сельви не сдвинулась с места, низко опустив голову. Хатун знала, что такое поведение могло повлечь наказание, но оставлять Бирсен вовсе не хотела. Она служила лишь Валиде Султан, да и от Борана Паши имела чёткий приказ: ни при каких обстоятельствах и на шаг не отходить от Султанши. — Ты меня не расслышала? — нахмурив светлые брови, переспросила Махфирузе, но за Сельви тут же вступилась Бирсен: — Оставь ее. Этой Хатун я доверяю, потому можешь смело говорить с чем пришла. Амина явно не была довольна этим фактом, но, мотнув светловолосой головой, из-за чего дорогие алмазные серьги зашевелились, достаточно спокойно произнесла: — Пусть так. От взгляда Бирсен не укрылось то, что Сельви облегченно выдохнула. Заправив за ухо прядь каштановых волос, Хатун уперла взгляд в свою Госпожу. Она явно не меньше Бирсен была обеспокоена всей этой ситуацией с Аминой. — Предлагаю решить мирно вопрос с письмом. — совсем неожиданно заявила Махфирузе, вздернув кверху подбородок. Видимо, Амина решила не тянуть кота за хвост. Она всегда была достаточно нетерпеливой, потому такой шаг был достаточно ожидаемым. Но Бирсен вовсе не думала уступать своей младшей сестре, хоть и не сразу поняла, о каком письме идёт речь. Ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, Султанша отрицательно покачала головой, почувствовав внезапный прилив усталости. — Ты пыталась меня подставить, Амина, и выслать со дворца. А я теперь должна тебе все простить? — вопросительно выгнула темные брови Бирсен. — Я поняла, что совершила ошибку. — поджав губы и опустив голову, неожиданно резко призналась Махфирузе. — Я каюсь. — Ты каешься только потому, что боишься провести остаток жизни в Старом Дворце. — довольно грубо заключила Бирсен, скрестив руки на груди. Амина широко распахнула глаза, возмущенно наблюдая за сестрой. Махфирузе действительно боялась оказаться в ссылке. Ей бы стоило предугадать, что ее идеальный план мог оказаться не таким уж "идеальным". Но рас уж ситуация сложилась именно так, то стоило быстро отыскать пути к отступлению. Пусть даже единственный выход — унизиться перед Бирсен и попросить прощения. — Бирсен, я хочу закончить всю эту историю мирно. — найдя в себе силы, продолжила далее Махфирузе. — Для меня она в любом случаи закончиться мирно. — ухмыльнувшись, перебила ее Бирсен. — Я ведь в этой ситуации невиновна. Султанша остановилась прямо напротив сестры. Амина от напряжения сжала в руках юбки платья. Бирсен была старшей из них, но это не делало ее примером для подражания, как бы отец и не пытался всех вокруг в этом убедить. Махфирузе и вовсе никогда не понимала фанатичной любви Султана Ахмеда к своей старшей дочери. Да, Бирсен однозначно была умна и красива, но ведь и Амина ей старалась ничем не уступать. Пусть она младше. Пусть больше похожа на мать, но в ней тоже течёт кровь Династии Османов. Его кровь. А он отказывался это замечать и использовал фразу "моя любимая дочь" лишь в отношении к Бирсен, что сильно задевало Амину. Но как только Махфирузе решила вновь запротестовать в ответ на слова сестры и убедить ту прислушаться, как Бирсен внезапно резко наклонилась, хватаясь за живот и выдавая приглушенный стон. От неожиданности Амина удивленно уставилась на нее, но все же на подсознательном уровне подхватила за руку, таким образом давая ей опору. — Амина... — испуганно обратилась к ней Бирсен, но объяснять что-либо было бы лишним сейчас. У Бирсен отошли воды. Махфирузе, ранее никогда не бывшая свидетелем родов, в ужасе обернулась к Сельви, которая уже спешила к своей Госпоже. В это же мгновение Бирсен пронзительно закричала. — Лекаря! Скорее! — собственный голос отозвался эхом в голове Амины, но служанки уже побежали звать на помощь. *** — Я не впущу вас. — упрямый голос Али Джихангира прозвучал необычно холодно. Он смотрел на Фатьму Султан своими серыми глазами достаточно спокойно, хоть явно и не был в восторге от того, что Госпожа привела с собой Лейлу Хатун да еще и хотела завести ее в покои Падишаха, пусть даже у нее и были какие-то праведные намерения. — Она может помочь. — не уступала Фатьма, сжимая руки в кулаки. Девушка действительно хотела помочь Мехмету. Она понимала, что, возможно, выглядела сейчас странно. Да и Джихангир не обязан был вот так сразу довериться Лейле, которую видел второй раз в своей недолгой жизни. Но если ведьма была последним шансом Султана? — То есть лучшие лекари Империи сделать ничего не могут, — Али вопросительно приподнял брови, — а Лейла Хатун вмиг поможет? Фатьма поджала губы, понимая, что Джихангир прав, но отступать от своего не собиралась: — Но мы ведь можем хотя бы попробовать. — Это безумие. — выдохнул Джихангир, оборачиваясь на аг, которые неподвижно стояли у дверей, охраняя покой Султана. С одной стороны, отказать Фатьме ему было сложно. Она смотрела на него с такой надеждой в своих карих глазах, что, казалось, всего одно слово могло разбить ее хрупкое сердце. Но с другой стороны, в первую очередь обязанностью Джихангира было обеспечить безопасность Падишаха. Да, возможно, Лейла тогда спасла их с Фатьмой с охотничего домика, но Али не знал ее достаточно хорошо, чтобы мог доверить в ее руки безопасность Мехмета. — Может у меня и нету образования медицинского, — встряла внезапно в разговор сама Лейла, слегка отодвинув с лица капюшон своей черной накидки и сверкнув серыми глазами, — но кое-что в травах я смыслю, Али Джихангир Ага. — Султана ведь отравили. Это ясно. — сразу же поддержала ее Фатьма, скрестив руки на груди. Али выдержал длительную паузу, одаривая и Султаншу, и ее названную мать тяжелым взглядом. Что-то подсказывало ему, что это плохая идея, но и лекари ведь просто разводили руки и просили уповать на Всевышнего. Может стоило попробовать? Но с другой стороны, если кто-то узнает, это повлечет за собой массу вопросов. — Ладно. — внезапно согласился Джихангир, резко выдыхая и устало потирая глаза. — Но Лейла Хатун зайдет одна. На лице Фатьмы появилось возмущение. Девушка сверкнула карими глазами и сразу же запротестовала: — Если Лейла войдет, то только со мной. Только так я убежусь, что сделано было все возможное для спасения Мехмета. — Госпожа, я понимаю Ваше беспокойство, но в целом присутствие Лейлы Хатун в этом дворце — уже огромный риск. Я проведу ее через свои покои, а Вы вернетесь к себе. В таком случаи, даже если кто-то заметит, на Вас не подумают. — пояснил Али, слегка нахмурившись. Как бы там ни было, но он не мог позволить Фатьме подвергаться такой опасности. Если она все таки хотела провернуть всю эту авантюру с Лейлой, она должна была принять его условия. Но, Фатьма, кажется, вовсе не желала соглашаться. Упрямство — было ее семейной чертой. Кто знает, к чему дошел бы этот разговор, если бы не вмешалась Лейла. Ведьма легко сжала руку своей названной дочери и наклонилась к ее уху. Пару мгновений она что-то нашептывала Фатьме. Судя по реакции Султанши, ей не нравилось все это, но возражать она явно не собиралась. Резко вдохнув, девушка покачала головой. — Хорошо, Али. Но пообещай мне одно, — взгляд карих глаз встретился с серыми глазами Али. Джихангир невольно почувствовал напряжение. Султанша смотрела на него настолько пристально и настойчиво... — ... ты должен лично вывести Лейлу со дворца безопасным путём. — заключила свою фразу Фатьма, вздернув подбородок. Дабы еще больше не злить Султаншу, Али молча кивнул. Пару мгновений Лейла прощалась с Фатьмой. Затем, когда девушка тихо зашагала в сторону своих покоев, шурша подолом чёрного платья, женщина обернулась к Аге, кратко кивнув тому в знак того, что она готова. Джихангир, которому все еще не нравилась эта идея, попросил ведьму идти за ним. Поскольку маленькие покои Али соединялись с покоями Падишаха, это был самый безопасный для Лейлы вход. Джихангир не знал, поможет ли ведьма хоть как-то Султану, но он доверился Фатьме и ее уверенности в этом. Как только Лейла попала в покои Султана, она остановилась на мгновение, удивленно окидывая их взглядом. Казалось, женщина просто находилась в ступоре, никогда ранее не видя столько богатств и пышных декораций в одной комнате. Но вскоре Лейла овладела собой. Достаточно быстро она сняла свой черный плащ и, оставив его на софе, сразу же подошла к ложу Падишаха, присев на его край. Джихангир расположился немного в стороне от них, скрестив руки на груди. Ему было больно видеть своего лучшего друга и Падишаха в столь тяжелом состоянии, потому Али принял решение просто наблюдать внимательно за Лейлой, дабы убедиться, что она не навредит каким-либо образом Султану. Ведьма же пыталась всеми силами не обращать внимание на тяжелый взгляд Хранителя Покоев. Для начала Лейла принялась осматривать Мехмета. Сначала она заглянула ему в рот, легко нажав пальцами на подбородок. Затем, приоткрыв ему веки, внимательно осмотрела зрачки. Покачав головой каким-то своим мыслям, женщина аккуратно взяла Султана за запястье, измеряя его пульс. Буквально через пару мгновений она задумчиво повернула его голову сначала в одну сторону, а затем в другую. — Это похоже на сильное снотворное. — изрекла Лейла абсолютно серьезным тоном, поворачивая темноволосую голову к Али. — Не осталось ли вина, в которое был влит яд? — Нет. — сухо ответил Джихангир, еще больше нахмурившись. Лейла поджала губы, складывая руки на коленях и задумчиво смотря на Султана. — Лекари брали у него кровь? — спросила она вновь. — Да. Они нашли яд в крови, но его было ничтожно мало, чтобы определить, что это на самом деле. — Али передернул плечами, будто ему вмиг стало холодно. — А яд не могут снова и снова приносить в эти покои и давать Падишаху? — серые глаза Лейлы сверкнули недобрым огоньком. Женщина медленно поднялась с кровати и огляделась. — Нет. Я и мой верный слуга лично проверяем его еду. — удивленно, но все же ответил Али, не понимая, к чему клонит женщина. — А какие-либо ароматические свечи? — Лейла остановила взгляд на Али, но тот лишь отрицательно покачал головой. После отравления Султана за его покоями Джихангир лично установил строжайший контроль. Без его разрешения даже муха не пролетала. — Что это может быть? — после длительной паузы спросил Али, в общем-то, главную цель визита Лейлы. Но ведьма лишь вздернула плечами. — Я не могу определить, что именно могли дать Падишаху, лишь предположить. Но, — женщина сделала паузу, — если бы это было что-то простое, что-то легкодоступное — я бы сразу определила точно, что это. Али разочарованно отвел взгляд в сторону. Очевидно, весь этот риск был зря. — Человек, который отравил Султана, очень хорошо разбирался в ядах и травах. — продолжала тем временем Лейла. — Если дашь мне лист бумаги и перо с чернилами, я напишу некоторые противоядия, которые можно попробовать дать Султану. К сожалению, по своему действию они слишком слабые. — Так дайте рецепт более сильных противоядий. — перебил ее Джихангир, упирая взгляд серых глаз в ее худую фигуру, одетую в белое платье с красной вышивкой. Лейла одарила его странной ухмылкой. Сказать по правде, женщине нравился энтузиазм Али и его слепая верность. Но, увы, сейчас это никак не могло им помочь. Остановив взгляд на золотистых волосах Джихангира, женщина совершенно спокойно ответила: — В его организме все еще остается яд, Али. Если я дам ему неправильное сильное противоядие, он умрёт. Ты согласен на такой риск? Джихангир сглотнул тяжелый ком в горле. Конечно же, он был не согласен. Али выдохнул, молча взял со стола Султана чистый лист бумаги, перо и чернила и принес их ведьме. Без каких-либо лишних слов, женщина присела за столик у софы. Сложив на него все принадлежности для письма, она многозначительно посмотрела на бледного Султана. Поджав губы, Лейла опустила перо в чернильницу. Пока женщина что-то писала, Джихангир напряженно заламывал пальцы. У него внутри появилась ничтожно маленькая надежды на то, что эти противоядия помогут Султану. Но, кажется, даже Лейла в это не верила. Эти рецепты — скорее способ успокоить Джихангира и окончательно убедиться, что даже ведьма в этом бессильна. — Делай всё, что здесь написано. — поднявшись из-за столика и передав лист Али, произнесла Лейла. Все еще сомневаясь, Джихангир взял рецепт и кивнул. Поскольку Лейла не знала, чем помочь Султану, она решила уйти, дабы более не испытывать ни судьбу, ни терпение Али Джихангира. Взяв с софы свою накидку, женщина вместе с Али вновь вышли в его покои. И пока Хранитель аккуратно прикрывал двери, ведьма наблюдала за ним. Джихангир был сильно измучен. Бледность его кожи была легко заметна. Золотые локоны слегка потускнели. А сам он значительно похудел. Единственным, что все еще сияло и выдавало хоть какую толику оптимизма, были серые глаза, которые за все это время приобрели оттенок дождевого неба. Но даже через всю эту корку все еще можно было разглядеть того самоотверженного мальчишку, которого Лейла застала в Охотничем Домике, отчаянно защищавшего ее дорогую Фатьму. Закончив с дверьми, Хранитель Покоев обернулся и, заметив на себе взгляд ведьмы, удивленно приподнял светлые брови. В ответ Лейла снова загадочно ухмыльнулась. — Знаешь, Али, — внезапно обратилась она к нему, — когда я жила в Греции, у меня была подруга — Кассандра. Она прислуживала в храме богини Афродиты. Я часто ей помогала там. Ты ведь знаешь, кто такая Афродита? — Богиня любви. — без запинки ответил Джихангир. Поскольку он рос и воспитывался вместе с Мехметом, он был хорошо ознакомлен с греческой культурой и мифологией. — Да. Верно. — Лейла вновь улыбнулась. — Я видела очень многих людей, которые приходили к алтарю Афродиты, дабы просить об одном — о любви и счастливой супружеской жизни. Были даже те, кто, не получив благословения родителей на брак, убегали в храм к богине, дабы просить разрешение у нее. Али слушал ее молча. Ему были непонятны причины этого разговора. И это еще больше запутывало Джихангира. Он устал, если говорить по правде. Единственное, что он сейчас хотел — забыться сном с надеждой, что все это вскоре закончится. Поэтому вся эта история Лейлы путалась с его безутешными мыслями в голове. — Я видела много влюбленных людей, чтобы научится определять чувства по их глазам. И знаешь... — Лейла сделала многозначительную паузу, надевая свою черную накидку, — ... ты влюблен в Фатьму. Али почувствовал, будто на него вылили ведро ледяной воды. Удивленно распахнув серые глаза, он уставился на Лейлу. Внутренне его пронял страх, сковывающий не только бешено колотящееся сердце в груди, но еще и горло, не позволяя выдавить и слова в свое оправдание. — Я угадала. — наблюдая за реакцией Али, торжественно подметила ведьма. — Я не вправе лезть в ваши отношения и вашу жизнь, но позволь мне кое-что тебе рассказать. Али начал прерывисто дышать. Он безотрывно смотрел в глаза Лейлы, где плясали дьявольские огоньки. Женщина определенно умела манипулировать людьми и искать их слабые стороны. — Фатьма очень любит астрономию. — ее голос эхом отозвался в голове Али. — Ты ведь не знал этого, правда? По правде, никто не знал. Но это не меняет факта того, что она увлекается всем, что связано с планетами и звёздами с того самого времени, как нашла в моем доме звёздные карты, когда была совсем малышкой. — За... Зачем мне это знать? — наконец выдавил из себя Али, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Фатьма никогда не сделает первый шаг. — покачала головой Лейла и набросила капюшон, тем самым скрывая свои глаза. — А сейчас, думаю, мне нужно идти. К полуночи я должна вернуться домой.