Танец Ведьм // Witches' Dance

Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год

Бирсен лежала на белоснежных простынях, всё ещё чувствуя слабость во всём теле. Она была необычно бледна, но невероятно счастлива. Роды хоть и были долгими, но прошли без осложнений. Малыш родился здоровым и с довольно большим весом, потому повитуха не видела абсолютно никаких причин для волнения. Хотя Бирсен, всё же переживая, приказала лекарше не отходить от ребёнка хотя бы временно. И пока малыша дополнительно осматривали, служанки помогли своей Госпоже переодеться в чистую ночную рубашку и убрались. Уже через пару часов счастливая мама держала на руках маленький комочек, завёрнутый в теплое голубое одеяльце, вышитое серебряными нитями. Именно такую умиротворенную картину и застал Боран Паша, когда вошел в покои. Его ладони невольно вспотели, а руки затряслись. Он чувствовал ужасный страх за то, что всё это могло оказаться сном. Именно поэтому пару мгновений Боран старался не моргать, ведь казалось, что стоит ему сомкнуть веки, и всё исчезнет. На кровати вновь будет сидеть грустная Бирсен, оплакивая смерть их дочери, их дорогой Самиры. Боран застыл на пороге. Его русые волосы были взъерошены, а кафтан кофейного цвета изрядно помят. Мужчина не спал всю ночь. Как только ему сообщили о родах, он так и не мог сосредоточится на работе. Часами бродил по кабинету взад-вперед, пожалуй, слишком часто посылал слуг, дабы узнать о состоянии жены и ребенка, и пил много кофе. Но стоило аге войти и с сияющим видом сообщить о том, что всё прошло хорошо и лекарь разрешила увидеть Бирсен и ребенка, Боран сорвался с места с безумной улыбкой. Казалось, он ещё никогда не чувствовал такого счастья. Оно буквально переполняло его, выплескивалось через край. Паша был похож на мальчишку в тот момент. — Не хочешь поздороваться с сыном? — слабый, но всё еще столь мягкий голос Бирсен прозвучал неожиданно нежно. Она смотрела на него своими серо-зелеными глазами с нескрываемой радостью. Султанша так была похожа ему в этот момент на ангела. — С сыном? — переспросил удивленно Боран. Ему не сообщили о том, кто именно у него родился: дочь или сын. Впрочем, ему это было не так важно. Он радовался, что его малыш жив и здоров. Конечно же, сейчас Боран чувствовал некое удовлетворение. Как бы там ни было, но каждый мужчина мечтает о сыне, хоть и любит всегда больше дочь. По-мальчишески глупо улыбнувшись, Паша вошел вглубь покоев. Он не обратил абсолютно никакого внимания ни на Сельви Хатун, ни на других служанок, хоть они и стояли у стены, готовые в любой момент исполнять приказы. Сейчас для Борана существовала лишь жена и его ребёнок. Присев на край кровати, Паша заглянул в одеяльце. Его сын тихо посапывал, нежно прижатый к маминой груди. Боран аккуратно притронулся пальцем к его лбу, легко поглаживая его. Кожа малыша была невероятно нежной. Мальчик отозвался на прикосновение отца легким всхлипом, после которого открыл свои прекрасные карие глазки. — Он очень похож на тебя, Боран. — с улыбкой произнесла Бирсен, внимательно наблюдая за мужем. Если говорить по правде, она до сих пор побаивалась Борана. Перед глазами у нее постоянно появлялись картины убийства Байбарса Паши. Но любовь к сыну в этот момент была сильнее. Как бы там ни было, но мальчику нужен отец. Их кровную связь уже не разорвешь. Единственное, о чём молила Бирсен: чтобы их сын не был похож на отца нравом. Чтобы он не повторял его ошибок, не перенял его кровожадность. — Но у него твой нос, Бирсен. — Боран поцеловал жену в макушку. Бирсен прикрыла глаза, чувствуя впервые за долгие годы истинное счастье. — Можно я возьму его? — Паша невероятно боялся взять сына. Ему казалось, что его руки слишком большие для того, чтобы держать такой крохотный комочек. Одно неверное движение — и он навредит малышу. Но спокойствие Бирсен придавало ему уверенности. Аккуратно взяв сына, он прижал его к себе. Мальчику не сразу понравилось, что его забрали с маминых рук. Но всего пару мгновений и малыш уже снова начал прикрывать глазки, очевидно, собираясь спать. Это означало, что он успокоился, что он чувствовал себя в безопасности. Боран счастливо улыбнулся и поцеловал ребенка в лоб. Бирсен наблюдала за всем с интересом. Необычно было видеть Борана снова таким нежным и заботливым, ведь после смерти Самиры он закрылся в себе. Даже к своей жене Паша более не относился так, как прежде. Он с головой окунался в работу, а в те редкие вечера, которые они проводили вместе, Боран вел себя достаточно отстранено. Это сильно ранило Султаншу. Она не раз плакала, запираясь ночью в комнате, но высказать обо всем не решалась. Бирсен не хотела, чтобы Боран ее жалел. Лишь когда очень сильно накипело,а затем Сельви рассказала о том, что в гареме пошли слухи об отношениях Борана на стороне, Султанша решила расставить все точки над " і ". Конечно же, никакой любовницы у Паши не было. Он хоть и охладел на тот момент к жене, но не терял чувства гордости, чтобы с кем-то заводить романы на стороне. — Можешь мне кое-что пообещать? — Бирсен стала неожиданно серьезной. Боран не сразу понял такую перемену в ней. Оторвав счастливый взгляд от сына, он вопросительно выгнул тёмные брови. Бирсен тем временем неуверенно поджала губы. По тому, как она начала теребить край одеяла, Паша легко понял, что его жена волнуется. — Теперь я готов дать тебе всё, что попросишь. — Боран улыбнулся ей в ответ, пытаясь снять напряжение. — Ты никогда не бросишь нас с сыном. Поклянись. — каре-зеленые глаза Султанша помутнели. Она застыла на месте, смотря прямо на Борана. Было легко заметно, что для Бирсен ответ мужа был невероятно важен. Паша понимал это, но, впрочем-то, не собирался врать. Как он мог покинуть двух самых дорогих для себя людей? — Я клянусь всем, что имею... Я клянусь своей жизнью, что никогда вас не оставлю. Вы — мое главное сокровище. И это уже не изменить. — Боран говорил уверенно и твердо. И этот тон невольно заставил Бирсен выдохнуть с облегчением. Хоть ее всегда и учили не верить словам, но почему-то именно сейчас Султанше захотелось услышать эту клятву. Услышать что-то успокаивающее. Боран наклонился к Бирсен и легко поцеловал ее в пересохшие губы. — ... никогда не оставлю. — шепотом повторил он. *** — Госпожа, Вы хотели меня видеть? — Джейн стояла посреди покоев Амины Махфирузе Султан. Девушка уже догадывалась, о чём хотела с ней поговорить Султанша. С самого утра гарем только и гудел о случившемся с Дамлой и Флюлане. Особенно бурно обсуждали возможную причастность ко всему Джейн — беременной фаворитки Султана. Как бы она не хотелось отрицать этот факт, но, как оказалось, кто-то из Калф случайно увидел ее бегущую по коридору со стороны лестницы, с которого как раз и упали Флюлане с Дамлой. К сожалению, Хатун тогда не смогла контролировать своих эмоций, потому ее ужас говорил сам за себя. Захира Калфа сразу же уцепилась за этот факт. И от темницы Джейн пока что спасал лишь ребёнок под сердцем и то, что за это дело ещё не взялась Валиде Султан, которая как раз восстанавливалась после родов. — Ты действительно была там? — Амина явно не была настроена долго тянуть. Она выглядела нервной и разъяренной, хоть всё еще и сохраняла по истине великолепным вид в своем платье цвета чистого голубого неба. — Там? — Джейн попыталась сделать вид, что не понимает о чём говорит Махфирузе. Но это, кажется, разозлило Султаншу ещё больше. Резко остановившись на месте, она сжала руки в кулаки и бросила испепеляющий взгляд в Джейн. — Не делай такой наивный и удивленный вид. Ты знаешь о чём я. — прошипела Амина, мотнув светловолосой головой. Когда только пришла новость о беременности Джейн, Махфирузе невероятно обрадовалась. Ей казалось, что впервые за долгое время удача улыбнулась ей буквально во весь рот. Этот ребёнок, а вместе с ним и его мать, подарили бы Госпоже власть над братом. Она наконец вернула бы своё расположение подле него и избавилась от сестёр. Ей не приходилось бы более кланяться матери и просить у нее и её людей подачек. Махфирузе стала бы во главе гарема и Империи. Но Джейн допустила ошибку. Возможно, фатальную не только для себя, но и для всех планов Амины. Она буквально перечеркнула толстой линией все мечты Султанши. И это невероятно злило Госпожу, ведь всё, что требовалось от Джейн — вести себя тихо и всё глубже проникать в сознание и душу Падишаха. Она даже с этим не справилась. — Если Вы говорите о ситуации с Дамлой и Флюлане... — Джейн запнулась, поджав губы. — Я была там, но позвольте объяснить... — Зачем ты к ним полезла? — казалось, в ещё большей ярости выкрикнула Амина, упирая руки в бока. — Дамла — ещё та змея. Я предупреждала тебя, что от нее могут быть проблемы. — А я пообещала Вам не лезть к ней. Я так и поступила. — попыталась оправдать себя Джейн, сжимая тонкие пальцы в кулаки. — А как тогда Флюлане и Дамла оказались у подножья ступенек? — Махфирузе вздернула светлые брови. Она не знала, что точно произошло тогда на лестнице, но если сопоставить все факты, легко было догадаться, кто виновен. Не бросались же, и вправду, Дамла и Флюлане сами вниз? Джейн резко втянула воздух, почувствовав головокружение. Хоть беременность и проходила достаточно спокойно, но врачи всё равно советовали ей больше отдыхать и меньше волноваться. К сожалению, с учётом всех обстоятельств, пока что это у девушки не получалось. — Это была чистая случайность, Госпожа. И если Вы позволите, я всё Вам объясню. — попыталась как можно более спокойно произнести Джейн, но Амина тут же её перебила, подняв вверх раскрытую ладонь. — Кто-то сможет подтвердить твои слова? — Султанша сделала несколько шагов вперёд, пытаясь заглянуть в глаза Джейн. Девушка слегка растерялась, удивленно хлопая ресницами. Но затем отрицательно покачала головой, не понимая, к чему ведёт Госпожа. — Рас уж некому подтвердить твои слова, значит никто тебе не поверит. И я — в том числе. — Амина понимала, что, с одной стороны, это прозвучало жестоко. Но с другой, она ведь действительно едва знала Джейн. Так почему она должна была доверять ей? Вполне возможно, что девушка хотела избавится от соперниц, как и любая другая фаворитка. — Госпожа, я прошу Вас: просто выслушайте. — взмолилась Джейн и попыталась ухватиться за руку Амины, но Султанша резко отошла от нее. — В твоих оправданиях нету смысла. — покачала светловолосой головой Махфирузе, из-за чего камни на диадеме блеснули в солнечном свете. — Нужно придумать, как исправить ситуацию. Джейн молча кивнула. Махфирузе была абсолютно права: что толку в объяснениях? И пока фаворитка заламывала пальцы, в который раз проклиная себя за то, что отослала тогда служанок и не убежала, только увидев Дамлу, Амина тяжелым шагом металась из стороны в сторону, то и дело вздыхая и притрагиваясь пальцами к мраморной коже подбородка. — Дамла Хатун ведь выжила! — внезапно выкрикнула Джейн. — Она расскажет, как всё было на самом деле. Махфирузе заливисто засмеялась, резко остановившись, чем сильно и смутила Джейн. Девушка неуверенно поежилась, чувствуя, как румянец заливает ее щёки. Джейн знала, что иногда говорила что-либо не подумав. И это нередко играло с ней злые шутки. Как, например, сейчас. Дамла ведь ни за что не стала бы говорить правду. Она пыталась убить и Джейн, и ее ребёнка. И путь ей не удалось сбросить соперницу с лестницы, у нее теперь появилась прекрасная возможность поместить ее в темницу путём клеветы. — Слишком наивное предположение, Джейн. — наконец заключила Махфирузе и вмиг стала более серьезной. — Мы сделаем вот как... Амина развернулась на каблуках, устремив взгляд золотистых глаз на Джейн. Султанша выглядела вполне уверенной и это подарило некую надежду беременной фаворитке. — Бирсен вскоре вернется к своим прямым обязанностям Валиде Султан, а Захира любезно предоставит ей всё, что смогла узнать. Поскольку ты беременна, тебя в любом случаи не отправят в темницу и сначала спросят о подробностях произошедшего. За тебя буду говорить я. — Амина вздернула подбородок и задумчиво посмотрела в зеркало, стоявшее слева от нее. Оно было настолько большим, что позволяло Госпоже видеть себя в полный рост. Джейн не знала, о чём в тот момент размышляла Амина, но она определенно сомневалась. — Твоя задача — всё повторять за мной и подтверждать мои слова. — закончила Махфирузе. — Всё ясно? Джейн не оставалось ничего, кроме как кивнуть. *** В лазарете наконец стало тихо. Большинство лекарей сейчас находились возле Бирсен Султан, контролируя её здоровье и здоровье её ребёнка. Остальные и день, и ночь дежурили возле Падишаха, надеясь всё же найти способ привести Мехмета в чувства и спасти его жизнь, висевшую буквально на волоске. Лишь несколько дежурных лекарей оставались в лазарете, контролируя больных, находящихся здесь. Но и они разошлись. Одна отправилась в гарем, так как одна из рабынь неудачно подскользнулась в хамаме и, кажется, что-то сломала, а двое других занялись изготовлением лекарств в дальней комнате лазарета. Дамла привстала на локтях и повернула голову в сторону Флюлане, которая всё ещё неподвижно лежала на соседней кровати. Она так и не приходила в себя за всё это время, но продолжала дышать, что давало какую-никакую, но надежду на то, что она выживет. Дамла откинула край одеяла и спустила ноги на пол, но, почувствовав ледяной холод, тут же поджала их. Девушка всё ещё чувствовала жуткую боль. Её травмы до конца не зажили, но, по крайней мере, она знала, что точно выживет. Беспокоил лишь факт того, что лекари допускали возможную хромоту, которая могла появится у Дамлы в связи с произошедшим. Собравшись с силами, девушка всё же встала на ноги, но тут же пожалела об этом. Резкая боль в левой ноге отозвалась колющим импульсом где-то в позвоночнике. Дамла поджала больную ногу, хватаясь правой рукой за прикроватную тумбочку, а левой сжимая край ночной рубашки. Похоже, предположение врачей оказалось правдой. И эта правда больно ударила по сознанию Дамлы. Девушка в ужасе округлила глаза и попыталась вновь встать на левую ногу, но история повторилась. Хатун плотно сжала губы, пытаясь контролировать импульсы боли. Если она останется хромой, не быть ей более фавориткой Султана. Мехмет ведь и не посмотрит в её сторону. А это означало конец. Её попросту выкинут со дворца, как сломанную куклу. Комок слёз подступил к горлу Дамлы, казалось, сжимая все её внутренности. Неужели всё было кончено? Хатун резко вдохнула и её взгляд упал на Флюлане. Джейн сделала это с ней. Она разрушила её жизнь. Рука Дамлы потянулась к подушке. Флюлане была единственным свидетелем. Лишь она могла сказать, что Джейн невиновна. Значит нужно сделать так, чтобы она больше не смогла говорить. На одной ноге подпрыгнув к кровати подруги, Дамла присела на нее, вновь борясь с болью в левой ноге. В её руках была подушка. Это был самый простой способ избавиться от Флюлане. Подушка не оставит следов удушья, а значит всё сойдет за природный ход вещей — девушка не смогла выжить после падения. Это не только позволит обвинить Джейн в произошедшем, но еще и отяготит ее участь убийством Флюлане. Дамла хладнокровно положила подушку на лицо девушке и со всей силы придавила.Какой-то отдалённый тихий внутренний голос кричал ей, что это неправильно, что стоит остановится, пока не поздно. Но он сразу же притуплялся острым желанием мести, желанием избавится от соперницы. Нет уж. Если Дамла покинет этот дворец, то Джейн поедет вслед за ней. Так как Флюлане была без сознания, она абсолютно не сопротивлялась, потому уже через пару мгновений ее грудная клетка перестала подниматься и опускаться. Но чтобы совершенно точно убедиться в том, что Флюлане умерла, Дамла еще пару долгих минут держала подушку на ее лице. Затем, будто впервые осознав, что она натворила, девушка отпрянула от Флюлане, в ужасе выбрасывая орудие убийства на пол и неуклюже садясь на свою кровать. В лазарете всё ещё было тихо. И эта тишина буквально давила на барабанные перепонки. Дамла использовала многие способы, дабы избавиться от соперниц и чаще всего всё заканчивалось или ссылками, или серьезными травами. Убивала она впервые. Подняв трясущиеся ладони на уровень лица, Дамла испуганно оглядела их со всех сторон, пытаясь найти кровь. Это странное состояние длилось всего пару мгновений. Затем девушка мотнула головой и уверенно подняла подушку с пола. Она задушила Флюлане, а значит крови быть просто не могло. Вздрогнув, будто в комнате вмиг стало холодно, Дамла бросила быстрый взгляд на тело своей бывшей подруги. Флюлане умерла. Совершенно точно. Уложив подушку немного в стороне от себя на кровати, фаворитка тяжело сглотнула и легла, укутавшись в одеяло и отвернувшись к окну, дабы не видеть Флюлане. Вскоре кто-то из лекарей вернется. Кто-то заметит, что она мертва. Дамле нужно будет лишь сыграть удивление. Но что если..? Дамла резко повернулась, вновь приглядевшись к телу подруги. Может, она всё ещё жива? Может, она её не убила? Нет. Девушка не дышала. Ее кожа была невероятно бледной, а губы посинели. Дамла вновь легла, отвернувшись к окну. Нужно было попытаться уснуть. Попытаться не думать. Девушка почувствовала холод, охвативший за раз всё её тело. Она действительно убила человека. Только что. *** Старый Дворец вновь встретил Амину холодом мраморных стен и уже давно заросшим сорняками садом. Махфирузе всегда было не по себе, когда она оказывалась здесь. Казалось, всё в этом месте было пропитано плачем тех наложниц и Султанш, которые тенями ходили тут, покорно ожидая своего конца. Именно поэтому задерживаться в Старом Дворце Амина не собиралась. Стуча каблучками своих туфель, Махирузе тщательно подбирала подолы длинного желтого платья и пыталась не смотреть по сторонам. Впереди неё, как и обычно, шла старая Калфа с гремящей связкой ключей. Она была молчалива, что и радовало Амину. Лишние вопросы с её стороны сбили бы Госпожу с беспокойных мыслей. Наконец остановившись у высокой деревянной двери, Калфа начала искать необходимый ключ. Уже через пару мгновений она открыла ее. Поблагодарив служанку лёгким кивком, Махфирузе вошла в небольшие покои матери. Эке Гюленай сидела на тахте с какой-то книгой в руках. Ее синее платье, в котором уже неоднократно видела ее Амина, было слегка помято. Светлые волосы Госпожа собрала в довольно простую прическу из тугих кос. Из украшений на ней была всё та же единственная диадема, пара сережек и скромный кулон. Почему-то в этот момент Махфирузе вспомнила о том, как в детстве она часто наблюдала за Эке, стоящей у зеркала и тратящей несколько часов на свой внешний вид. Наверное, Старый Дворец казался ей просто адом, ведь здесь не было такого изобилия украшений и нарядов. — Неужели ты соскучилась, Амина? — голубые глаза Эке выражали абсолютное спокойствие. Она медленно закрыла книгу, предварительно вложив в нее закладку в виде шелковой голубой ленты. — Я приехала за правдой. — как-то мрачно ответила Махфирузе, поправляя воротник накидки, который вмиг стал ее душить. — За правдой? — Эке удивленно выгнула светлые брови и хмыкнула. Что-то в последнее время её дочери зачастили к ней "за правдой". — Мехмета отравили. — голос Амины дрогнул, но она попыталась обуздать свои эмоции. — Ты ведь знаешь, да? — И что ты хочешь от меня? — тон Гюленай показался Амине уж слишком спокойным. Буквально ни один мускул на ее лице не дрогнул. — Это ведь Вы его отравили. — скорее утверждала, нежели спрашивала Махфирузе, нервно теребя край бежевой накидки. — Да, я. — Гюленай улыбнулась краем губ, что вызвало у Амины невероятный гнев. Мало того, что ее собственная мать строила за ее спиной планы в то время, как они как бы работают сообща, она ещё и подвергла опасности собственного сына и единственного наследника престола. — Но почему? Зачем это Вам? — не скрывая своей злости, потребовала ответов молодая Госпожа. — Мы ведь придумали план. У меня почти получилось... — "Почти". — перебила ее Эке, вмиг став более серьезной. Ей не нравилось то, что ее дочь так спокойно смела повышать на нее голос да ещё и выставлять ей претензии. Но и молчать в ответ так же не входило в планы Гюленай. Сложив руки на колени, Эке немного наклонила голову набок и продолжила: — Я предполагала, что ты провалишь задачу, потому мне нужен был запасной план. — А запасным планом было убить сына? — Амина подошла ближе, скрещивая руки на груди. Признаться честно, в детстве Махфирузе брала пример с Эке Гюленай. Мать казалась ей просто идеалом и красоты, и поведения. Амина нередко в тайне от нее брала ее платья и украшения и, надевая их, расхаживала по покоям, раздавая приказы своим игрушкам, которые были ей за воображаемых служанок. Но с возрастом это восхищение исчезало. Махфирузе всё чаще замечала за Гюленай какие-то недостатки и мелкие ошибки. В итоге прежний фанатизм куда-то пропал, но искренняя любовь к матери всё ещё тлела в её молодой душе. — Я не так глупа, чтобы убивать своего единственного сына. — возмущенно запротестовала Эке. — Он в глубоком сне. Амина удивленно округлила свои золотистые глаза. Внутри неё поднялась одновременно волна негодования и облегчения. За всё то время, что Мехмет лежал, как говорили врачи, в коме, Махфирузе пережила просто небывалый ужас. Каждую секунду ей казалось, что вот-вот и она потеряет брата. Вот-вот и его жизнь, висящая на волоске, оборвётся. А теперь Эке просто так говорит ей о том, что она специально ввела Мехмета с глубокий сон. Махфирузе была невероятно зла. Она то сжимала, то разжимала кулаки, будто готовая броситься на мать в любое мгновение. — Всегда имей козырь в рукаве, Амина. Запомни это. — прозвучал поучительный голос Гюленай сквозь пелену мыслей Махфироузе. — Но что теперь? — недовольство отчетливо звучало в тоне Амины. — Ты будешь держать Мехмета в состоянии сна до конца жизни? — Нет. — ухмыльнулась краем губ Гюленай. — У меня есть противоядие. И я дам его Мехмету, как только попаду во дворец. Снова окажусь возле него, снова спасу его. — Вам не позволят даже ступить на порог Топ Капы. — отрицательно замотала светловолосой головой Махфирузе. — Али Джихангир Ага будет против. А он сейчас заправляет почти всем во дворце. — Именно его, как проблему, ты и должна убрать с моего пути. Вернее, убедить его самого пригласить меня в Топ Капы. — хоть голос Эке и звучал спокойно, но ее речи вызвали смех у Махфирузе. — И как я по Вашему должна это сделать? — вопросительно выгнула брови девушка. — Али Джихангир не послушает абсолютно никого. — Это уже твоя проблема, Махфирузе. — пожала плечами Эке, но как только Амина разомкнула уста, чтобы запротестовать, Гюленай продолжила: — Мне уже нечего терять, Амина. А вот жизнь Мехмета в твоих руках. Сердце Эке разрывалось при этих словах. Ей было далеко не наплевать на судьбу ее драгоценного Мехмета, но это был единственный способ вернуться назад во дворец. Ей действительно было нечего терять: она уже в Старом Дворце, ее сын от нее отказался, а дочери её ненавидят. Даже если Мехмет умрёт, в её жизни ничего не поменяется. А вот для Махфирузе это будет означать смерть. И Амина это прекрасно понимала. Кроме того, Эке отлично знала все тонкости характеров своих детей. Она была более чем уверенна в том, что теперь, когда она вверила в руки Махфирузе, как единственного спасителя, жизнь Мехмета, девушка не сможет не выполнить её условия. Амина просто не уживется с мыслью о том, что она могла спасти своего дорогого брата, но не сделала этого. Чувство вины задушит её. — Вы, всё таки, чудовище. — процедила сквозь зубы Махфирузе, мигом вылетев с покоев.