Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Боран отправился в путь ещё утром во главе войска. Он настолько нервничал и так трепетно прощался с сыном и женой, что Бирсен невольно поймала себя на мысли о том, что Паша боялся, что более не вернется. Это до сих пор пугало её и мучило, ведь впереди её супруга ждала неизвестность. — Бирсен, всё хорошо? — обманчиво мягкий тон Эке вывел Бирсен из раздумий. Гюленай на правах новой Валиде отдала приказы о подготовке к возможной эвакуации. Кроме того, она собрала у себя в покоях всю Династию. По её словам возле тайных выходов со дворца их ждали кареты, предназначенные для того, чтобы быстро покинуть Топ Капы в случаи, если нападающие прорвут оборону. Самый короткий путь к этим выходам лежал через комнату служанок, которая примыкала к покоям Валиде. — Всё хорошо. — поспешно произнесла Бирсен. Маленький Рамиль у неё на руках внезапно захныкал. Иногда Султанше и вовсе казалось, что сын чувствовал её эмоции, потому когда волновалась она, начинал волноваться и он. И как бы Бирсен не пыталась скрывать своих переживаний, Рамилю это, очевидно, не очень понравилось. Не обращая больше внимания на обеспокоенный взгляд матери, Султанша начала успокаивать сына, легко покачивая его и тихо что-то нашептывая. Эке неуверенно поджала губы и перевела своё внимание на других присутствующих в покоях. Бирсен с Рамилем сидела по правую руку от неё на роскошной софе. С левой же стороны разместилась молчаливая Амина Махфирузе. Нервно потирая между собой руки, Султанша бегала глазами по покоям, пребывая в каких-то глубоких размышлениях, смысл которых был известен только ей. После возвращения Гюленай во дворец они с дочерью так и не смогли толком поговорить. Эке чувствовала некую напряженность и недосказанность в их взаимоотношениях, но пока предпочитала это игнорировать, дабы разобраться с более насущными проблемами. Думать об этом Валиде Султан не хотелось и сейчас, потому она перевела взгляд от своей светловолосой дочери к беременной Джейн Хатун в платье цвета золота, расположившейся на бархатных подушках у ног Махфирузе. Девушка слегка нервничала, при этом обнимая свой округлый живот. И что-то подсказывало Эке, что причиной тому было вовсе не наступающее на Стамбул войско. Женщина уже несколько раз наблюдала за тем, с каким холодом в глазах Джейн смотрела на Ханде. Это же она заметила и сегодня. Светловолосая фаворитка буквально сверлила взглядом Хасеки с маленькой Султаншей на руках, которая сидела на подушке напротив. Эке вновь поджала губы. По словам лекарей они с ребенком буквально вернулись с того света. Их выздоровление было каким-то чудом. Но, к сожалению, было оно лишь частичным. Пока что маленькая Султанша развивалась нормально, но лекари допускали весьма большую возможность того, что у неё могли начаться некоторые проблемы со здоровьем в будущем. Гюленай очень боялась этого. Её сердце буквально оказывалось в тисках, когда она хотя бы мимолетно вспоминала об этом. Но и с Ханде так же не было всё в порядке. Лекари сказали об этом только Эке и женщина вызвалась сама сообщить об этом Хасеки. Но, по правде, до сих пор не решалась. Дело было в том, что из-за полученных травм и всей этой ситуации с нападением, Ханде хоть и выжила чудом, но иметь детей более не могла. Эке понимала, насколько это большой удар для любой женщины, а уж тем более в гареме Султана. Но Ханде нужна была своей дочери. Если бы Гюленай сразу сказала ей правду, вполне возможно, что у Хасеки опустились бы руки, пропала бы тяга к жизни. Валиде Султан решила поступить в пользу новорождённой внучки, тем более, что в ситуации с Ханде она ничего изменить не могла. Гюленай ещё не знала, как обо всем сказать девушке и главное когда. Потому женщина не смогла задержать на ней свой взгляд надолго. Как только Ханде взглянула на неё в ответ, Эке отвернулась, сразу же наткнувшись на Фатьму. Младшая дочь Султанши сидела издалека и чувствовала себя, кажется, не в своей тарелке. Оно и не странно. Из прислуги Эке разрешила присутствовать в покоях лишь парочке Хатун и то для помощи детям и беременной Джейн. А Фатьма привыкла всегда быть со своими служанками. Это придавало ей некой уверенности. Не знала лишь Гюленай, что обеспокоенная молодая Султанша была не лишь отсутствием Мёге или Бингюль. Все мысли черноволосой были с Лейлой. Её названная мать осталась в городе, а значит была в опасности. Всё надеялись на то, что войска Борана Паши не пустят армию самозванца за стены Стамбула, но случиться могло всякое, ведь Султан со своими людьми уже был разбит. "Она там совсем одна. Её некому защитить", — молча размышляла Фатьма, смотря куда-то перед собой. Султанша ни за что не простила бы себе, если бы с Лейлой что-то случилось. Какую-то часть мыслей девушки занимал и Али Джихангир. Как бы Фатьма не пыталась противиться этому или отрицать, но правда была неизменной. Девушка переживала, как бы со светловолосым Хранителем Покоев ничего не случилось. — А если Повелитель не вернется? — как-то неуверенно спросила Джейн, поднимая на Эке свои карие глаза. Возможно, это и было достаточно эгоистично, но светловолосая фаворитка больше всего сейчас переживала о себе и своем ребёнке. Если она родит Шехзаде, а самозванец взойдет на престол, он непременно захочет убить наследника павшей Династии. — Не говори глупостей. — тут же шикнула на неё Амина прежде, чем Эке успела что-либо сказать. — Повелитель непременно вернется и накажет самозванца по заслугам. Тем более что ему на помощь со Стамбула выехал Боран Паша. Джейн слегка съежилась под пристальным взглядом Амины. — Не ссорьтесь. — наконец примирительно произнесла Гюленай, но закончить свою мысль так и не успела. В двери постучал, а затем поспешно вошел ага. Он выглядел немного испуганным, а его руки дрожали. Медлить с весточкой, которую он принес, мужчина не стал и сразу же затараторил: — Султанши, простите меня, но это срочно. Все вмиг напряглись, а маленький Рамиль всё продолжал плакать. — Тогда говори. Не тяни. — строго бросила ему Гюленай. — Вражеская армия вошла в Стамбул. — на одном дыхании произнес ага. Султанши в ужасе переглянулись между собой. Но молчание не продлилось долго. Пока Эке судорожно обдумывала, что делать дальше, Фатьма резко подскочила со своего места. — Сестра? — Амина удивленно вздернула брови, в то время как Бирсен недовольно нахмурилась, но это не остановило темноволосую. Подбирая подолы своего шелкового платья, она направилась прямо к двери. — Фатьма, остановись немедленно! Никому не было разрешено покидать покои! — крикнула ей вслед Гюленай, так же поднимаясь с места. Как бы там не обстояли дела, но Эке не могла допустить, чтобы её дочь попала в руки вражеской армии. Тем более, что её позже могут использовать как заложника, а это плохо отразиться на положении Мехмета в этой схватке. Но Фатьма то ли не услышала её, то ли лишь сделала вид. В любом случаи, Султанша ястребом вылетела с покоев, думая лишь об одном: она должна спасти Лейлу. *** Коридоры дворца бесконечно тянулись вперёд. Из-за напряженной ситуации, связанной с бунтом, в них было как никогда тихо. Фатьма слышала каждый свой быстрый шаг, эхом отбивающийся от толстых мраморных стен. Но думать Султанша могла лишь о Лейле. Успела ли ведьма спрятаться? Выехала ли с города? Может её поймали? В каких-то дальних закоулках сознания здравый смысл буквально кричал о том, что это неправильно, что она не сможет спасти Лейлу, даже если что-то случилось, что это, в конце концов, просто опасно. Но Фатьма упрямо игнорировала эти факты. Ослепленная страхом потерять самого дорогого человека в своей жизни, она мчалась вперёд, каждый раз вздрагивая при виде собственной тени, отбрасываемой светом ярких факелов на стенах. Кто-то схватил Фатьму за руку. Девушка вскрикнула и резко обернулась, чуть не наступив на собственный подол, что непременно привело бы к падению. И какого же было удивление Султанши, когда перед собой она заметила карие глаза Аббаса Бахадира Паши. — Госпожа, почему Вы не со всеми? — выпалил Аббас на одном дыхании. Только сейчас Фатьма заметила, что у него было сбитое дыхание, будто он только что бежал, а на на его поясе был закреплен меч. Тем не менее глаза Бахадира выражали беспокойство, а в его тёмных волосах играли какие-то причудливые блики, придавая всему образу мужчины большей мрачности. — Пустите меня. — процедила Фатьма, попытавшись вырваться, но Аббас даже не сдвинулся с места. — Я не отпущу Вас. И не просите. — строго заявил Бахадир, вызывая у Султанши недовольство. Но Паше было всё равно на то, что подумает Фатьма по простой причине того, что он отвечал за неё головой, как и за остальных членов Династии. Пусть лучше девушка его ненавидит, но он сохранит себе и ей жизнь. — Тогда я приказываю. — попыталась надавить на него Фатьма, но Бахадир в ответ лишь ухмыльнулся, качая головой. Пусть девушка уже и была достаточно взрослой, но сейчас больше напоминала Паше ребёнка. И он с удовольствием ещё пообщался бы с ней, будь они в другой ситуации, но Аббасу нужно было спешить проверить все входы и выходы. В очередной раз мужчина скользнул взглядом по тонким чертам лица Фатьмы, отмечая, что красоты ей явно не занимать, а затем произнес достаточно строго: — Госпожа, если понадобится, я буду удерживать Вас силой. Не заставляйте меня прибегать к таким методам и возвращайтесь в покои Вашей Валиде. — Лейла всё ещё в городе. — выпалила Фатьма на одном дыхании, будто пытаясь объяснить Аббасу, что поступает так, как должна, как необходимо. — Она там совсем одна. Бахадир поджал губы, но промолчал. Во время Крымской войны ему не раз приходилось участвовать в осадах городов. Потому он много раз видел боль, страдания, кровь и разрушения, которые несут подобные события. Когда вражеская армия заходила в город, им было всё равно, что станет с мирными жителями. Их убивали, если становились на пути, забирали всё самое ценное и не жалели абсолютно никого. Аббас не раз задумывался о том, что ему повезло быть воином. По крайней мере, он мог погибнуть с мечом в руках, а не застигнутым врасплох в собственном доме. Бахадир был уверен, что Фатьма об этом или не знала, или пыталась игнорировать. Она думала, что сможет спасти Лейлу, хотя по-настоящему вполне было возможно, что женщины уже не было в живых. А даже если и была, Фатьма при всём своем желании не могла бы добраться к ней, так как армия обычно продвигается по городу достаточно быстро. — Госпожа, — Аббас на мгновение прикрыл глаза, — Вам стоит понять, что... Бахадир договорить не успел. С соседнего коридора послышался шум, на который среагировал не только он, но и Фатьма. — Что это? — нотка испуга проскользнула в тоне Султанши. Она даже позабыла о том, что Аббас до сих пор сжимал её руку. Но ответа даже и не нужно было, так как девушка уже догадывалась в чём дело. Звуки удара метала друг о друга нельзя было перепутать ни с чем. — Они здесь. — практически прошептал Бахадир, а затем чертыхнулся. Внутри что-то заскребло. Аббас знал, что если войско зашло в город, добраться ко дворцу — лишь вопрос времени. Но он даже подумать не мог, что случится это настолько быстро. Взгляд Бахадира невольно упал на Фатьму, всё ещё стоявшую рядом. Очевидно было, что на неё ситуация нагоняла большего страха, нежели на мужчину. Её карие глаза отчаянно бегали по коридору, а острые черты были искажены выражением непонимания. — Пойдемте за мной. — напряженно бросил Бахадир и, как ни странно, Фатьма покорилась без каких-либо возражений. Аббас, всё ещё не отпуская её руки, пошел немного дальше по коридору, увлекая девушку за собой. Ему стоило бы сейчас выступить против вражеской армии, но бросить просто так Султаншу Паша не мог. Они находились в восточной части дворца. Неизвестно, как обстояли дела с западной. Туда могли проникнуть порядком раньше. Если это было действительно так, то по дороге к покоям Валиде Фатьму просто могли схватить. Но и оставаться просто в коридоре было опасно. Аббас не знал сколько точно людей двигались в их направлении. Наткнувшись на первую же дверь, Бахадир распахнул её и пропустил вперёд Султаншу. Девушка вошла достаточно быстро. Судя по всему, это была комната кого-то из прислуги. При чём достаточно маленькая. В углу под окном стояла одинокая кровать, у её изголовья — сундук с какими-то вещами. Более никакой мебели здесь не было. Фатьма испуганно обняла себя руками, наблюдая за тем, как Аббас закрывает двери, оставляя лишь небольшую щелочку, дабы иметь возможность просматривать коридор. Почему-то в этот самый момент Султанша почувствовала себя так, будто совершила самую большую глупость в жизни, покинув покои матери.Османская Империя. Стамбул, 1569 год
Султан остановил коня у въезда в город, внимательно наблюдая за тем, как огромные клубы чёрного дыма поднимаются над его стенами. Это не было хорошим знаком. Значит всё таки Боран не смог полностью сдержать оборону. Мехмет знал, что это означало проигрыш. Он опоздал, пытаясь собирать остатки войска. Оставалось лишь надеяться на то, что Великий Визирь по крайней мере хоть с какими-то малейшими силами жив. — Повелитель, стоит поспешить. — в голосе Али Джихангира чувствовалась сталь. Его светлые локоны были покрыты лёгким слоем пепла, но, тем не менее, он умудрялся выглядеть всё так же привлекательно и мило, как и обычно. — Мне кажется, мы опоздали. — обронил Мехмет, ударяя лошадь. Животное резко сдвинулось с места. Али прерывисто выдохнул и махнул рукой войску, дабы те временно подождали. Но не успел он даже догнать Султана, как с одной из улиц Стамбула к воротам выбежала чёрная лошадь, неся на своей спине испуганного агу в потрепанном кафтане. Его глаза были настолько большими, что Джихангиру показалось, что они вот-вот выпадут. — Повелитель! — громкий голос аги прозвучал как-то непривычно на фоне развалин города и трупов. Но это заставило и Мехмета, и Али остановится. — Повелитель! Меня прислал Боран Паша. Султан бросил быстрый взгляд на побледневшего Джихангира. По крайней мере, Великий Визирь был жив. — Говори быстрее. — не выдержал рыжеволосый Падишах, — Боран Паша ждет Вас с войском на главной площади. — протараторил ага. Этого для Мехмета было вполне достаточно. Он тут же подал знак войску и направил лошадь вперёд. Али пытался не отставать. Султан знал, что первоначальный план Борана с тем, чтобы окружить войско, был провален именно из-за него. Мехмет слишком замешкался, потому не успел вовремя добраться до Стамбула. Эти драгоценные часы и сыграли злую шутку. Видимо, Великий Визирь не смог выстоять без дополнительной поддержки. Это давило на Мехмета. Если раньше он представлял себя в роли великого полководца, то сейчас с трудом вовсе мог назвать себя просто воином. "Я не справился, отец. Не справился", — мысленно обращался он к покойному Султану Ахмеду, пытаясь смотреть только вперёд и не заострять внимание на мёртвых телах и разрушенных домах вокруг. Наконец вместе с Али и войском они выехали на главную площадь, где ситуация была не лучше. Вот только в самом её центре был Боран верхом на лошади с остатками своего войска вокруг. Великий Визирь выглядел напряженным. Его руки были крепко сжаты на поводьях, а взгляд направлен куда-то в сторону дворца. Он весь был в крови, но тем не менее не терял присущего ему благородного вида. Это и восхищало, и пугало. Али иногда казалось, что у Паши вовсе вместо сердца была глыба льда. — Боран Паша. — надломанным голосом произнес Мехмет, оказавшись рядом с Великим Визирем. Тот склонил голову в знак почтения, но взгляда со дворца не свел. — Они в Топ Капы. — голос Борана был не менее напряженным, нежели весь его вид. — Нам нужно спешить. — Они добрались до дворца? — Мехмет испуганно подался вперёд. Но от Борана он дождался лишь сдержанного кивка и тяжелого вздоха. Это подняло волну паники внутри у Султана. Во дворце была вся его семья. И если к ним доберутся, то явно не пожалеют. Об этом наверняка знал и Боран, судя по нотке отчаянья в его карих глазах. Не меньший испуг испытывал и Али Джихангир. Лишь одна мысль о том, что в Топ Капы сейчас находилась Фатьма Султан сводила его с ума и вызывал предательские мурашки по коже. — У Вас есть план, Паша? — Али был всё ещё слишком бледным, но видя растерянность Мехмета, всё же взял себя в руки. Боран бросил на него быстрый взгляд и обернулся на войско, будто ища у них поддержку. Но янычары были молчаливы. Их взгляды были направлены на Султана в надежде услышать его приказы, его планы, но Мехмет с не меньшей надеждой смотрел на Великого Визиря. Али заметил это и понимал, что подобное неправильно. Но главным сейчас было спасти Топ Капы, спасти Стамбул, спасти Империю. — Сейчас у нас только один путь. — начал Боран уверенно. — Есть вражеские войска в городе, но их сейчас немного. Нам нужно взять их в оцепление. Окружить дворец и прорваться внутрь. Это единственный путь. — А если мы не сможем прорваться? Они ведь наверняка выставили охрану. — предположил Али. — Нам придется прорваться, если мы хотим победить. — Боран явно не был в восторге от этой идеи, но в его глазах читалась безысходность. — Но на всякий случай зайдем с нескольких входов. Откуда-то да прорвемся. Али напряженно кивнул и взглянул на Мехмета, поджимая губы. Но тот смотрел прямо перед собой и, казалось, даже не дышал. Его взгляд был холодным и отстраненным. Рыжеволосый парень прекрасно понимал, что его войско уже, считай, его не слушалось. Планы и стратегии прорабатывал Боран Паша. В лавах янычар он имел больше власти и влияния. И Мехмет даже не мог винить Пашу в этом. Всё таки Султан сам истратил свой шанс показать себя кем-то лучшим, кем-то стоящим. — Повелитель, — мягко обратился к нему Джихангир. Мехмет будто вышел из оцепенения. Вскинув голову, он рассеянно кивнул и совершенно случайно встретился со взглядом Борана Паши. Великий Визирь, как обычно, заглядывал куда-то прямо в душу. Казалось, он читал Падишаха, будто открытую книгу, но просто не говорил об этом пока что. И это было правдой. Боран видел смятение Мехмета, его неуверенность и страх упасть в грязь лицом. Именно потому Паша решил дать Султану ещё один шанс всё исправить. Гордо вскинув голову, Великий Визирь натянул поводья и достаточно громко вскрикнул, дабы услышало войско за его спиной: — Отдавайте приказ, Повелитель! Али удивленно посмотрел на Борана, почему-то не сразу поняв его намерений. Но на войско, это произвело впечатление даже не смотря на то, что и Мехмет уставился на Великого Визиря так, будто от был минимум призраком. Но всё же Султану пришлось взять себя в руки. Сглотнув и выпрямившись, он откашлялся, дабы потянуть время, а затем... повторил всё то, что ему только что сказал Боран, но уже от своего имени. Это казалось смешным со стороны. По крайней мере, так считал сам Падишах и Али Джихангир, но войско, а в особенности те, кто стояли достаточно далеко и не слышали диалог Султана с Великим Визирем, восприняли это как тактический ход Мехмета. В любом случаи, разбираться во всей ситуации было некогда. Султан развернул свою лошадь в сторону дворца и, ударив по поводьям, громко выкрикнул призыв к атаке, чувствуя, как внутри всё переворачивается.Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год
Эке не была уверенна, долго ли служанки смогут сдерживать двери, но была намерена во что бы то ни стало вывести дочерей и невесток со дворца. Идя впереди, женщина чувствовала жуткий страх, колкими иголками пульсирующий под кожей. Хоть она и знала эти тёмные коридоры, которыми обычно пользовалась лишь прислуга, достаточно хорошо, так как в молодости часто пользовалась ими, дабы тайно покидать дворец, но теперь каждый кирпичик в них казался ей чужим. Гюленай до сих пор не смогла до конца чувствовать себя в Топ Капы, как дома. Для неё этот дворец всегда ассоциировался с потерей родных и самой себя. — Ещё долго? — спросила напряженная Бирсен, до сих пор будучи не в силах успокоить плачущего Султанзаде Рамиля. Гюленай бросила на неё быстрый взгляд и, не сбавив шагу, всё ещё шла вперёд, подбирая подолы платья. — Вскоре мы увидим развилку. — сухо ответила Эке. Так и случилось. Коридор внезапно разошелся на две "ветки", ведущих в противоположные стороны. Гюленай остановилась и подала быстрый знак идущим за собой дочерям и невесткам. Затем женщина аккуратно оглянулась по сторонам и, круто развернувшись на каблуках, оказалась лицом к ним. Всё были напуганы. Это было видно невооруженным взглядом. Амина нервно бегала глазами по коридору. Бирсен крепче прижимала к себе сына, хмуря тёмные брови. Ханде просто со звериным ужасом, округлив глаза, смотрела на Эке Гюленай. Хасеки держала на руках маленькую Султаншу, которая так же, как и Рамиль, начала хныкать. Сразу возле Ханде, не смотря на их ссору, стояла Джейн, обнимая свой живот. В её карих глазах плясал страх и непонимание. Казалось ещё пара мгновений и она была готова сама бросится бежать по коридорам прочь. Эке попыталась взять себя в руки. Если ещё и она покажет свою панику, начнет творится полный хаос. Сжав руки в кулаки и гордо вздернув подбородок, женщина мотнула светловолосой головой. — В конце обоих коридоров расположены лестницы. Спустившись по ним, вы доберетесь к выходу. Там будет ждать карета. — Эке говорила быстро, переводя взгляд от одной девушки в коридоре к другой. — Но нам нужно разделится, так как все в одну карету мы не поместимся. — Это безопасно? — вновь заговорила Бирсен, пока все остальные хмуро молчали. Эке показалось, что в сложившееся ситуации, её старшая дочь была единственной, кто сохранял здравый смысл. — Сейчас ничего не безопасно. — сухо ответила Эке, решив не давать ложных надежд. Ей и самой не очень нравилось это осознавать, но от правды скрыться было невозможно. — Джейн, Ханде и Амина. Вы поедете в одной карете, потому идёте направо. — Эке указала рукой на нужный коридор и поджала губы, заметив, как девушки заметно взволновались. Гюленай вполне могла отправить фавориток отдельно, а дочерей отдельно. Но рисковать так не хотела. Она не знала достоверно характер ни Ханде, ни Джейн, их возможности действовать в критической ситуации. Потому важно было отправить с ними кого-то, кто мог присмотреть. Например, Амину. Возможно, логичнее было бы поручить это Бирсен, так как она пыталась сохранять спокойствие и мыслить трезво, в то время как Махфирузе больше паниковала. Но Эке понимала, что её старшей дочери и так нелегко с сыном на руках. Отвечать ещё за двоих человек и одного ребёнка было бы слишком тяжелым грузом. — Мы с Бирсен пойдем в другой коридор. — наконец закончила Эке. — Встречаемся у Охотничего Домика в лесу. Там уж точно нас временно не достанут. Вы всё поняли? Девушки слабо кивнули. И вскоре они действительно разошлись по разным сторонам. — Мудро ли было отправлять Амину с Ханде и Джейн? — обеспокоенно спросила Бирсен, которая, как никто другой, видела панику в глазах сестры. — У нас нету особого выбора, Бирсен. — кратко бросила Эке, идя по пустому коридору. Маленький Рамиль всё ещё плакал, что нагнетало ситуацию ещё больше. И хоть Бирсен и не прекращала попыток успокоить его, но Гюленай почему-то знала, что это бессмысленно. Как бы женщина не относилась к дочерям, но она не планировала их убивать. Они оставались её плотью и кровью. Пусть даже с ней и были сейчас в ссоре. И Гюленай, пожалуй, не задумывалась об этом особо до этого момента, когда смерть тёмной тучей нависла над дворцом. И если у Бирсен и Амины ещё был шанс спастись, то насчет Фатьмы ничего не было известно. Она выбежала с покоев так быстро и теперь находилась где-то в городе или в Топ Капы. Но оба места уже были заполнены людьми с вражеской армии Шехзаде-самозванца. Это пугало Гюленай до холодного пота. — Вот и лестница. — облегченно выдохнула Эке, когда в конце коридора показались ступеньки. Султанша невольно улыбнулась, но вскоре замерла на месте, как вкопанная, при этом хватая за предплечье Бирсен. По лестнице кто-то поднимался. Зловещие тени клубились на стене, приближаясь. Гюленай думала бросится назад, но в конце коридора так же кто-то появился. Женщина почувствовала липкий страх где-то в самых лёгких. Многозначительно переглянувшись с не менее испуганной Бирсен, Эке резко завела дочь себе за спину. — Кто вы такие? — достаточно громко бросила Гюленай, бегая взглядом между двумя концами коридора. К ним приближались неизвестные люди с мечами в руках и странным безумным блеском в глазах. Хоть их лица и были открытыми, она всё равно не могла узнать ни одного из них. Но и они молчали в ответ. В коридоре слышались лишь их тяжелые шаги. — Валиде... — одними лишь губами прошептала Бирсен сзади, но так и не продолжила свою мысль, а лишь крепче прижала к себе плачущего сына. Вся ситуация была пугающей. Бирсен не понимала, кто все эти люди и что они хотели, но подозревала, что их цель — смерть Династии. Именно потому страх внутри буквально кричал, но помощи было попросить не у кого. В коридоре они с Гюленай оказались один на один с врагами. Безоружные. — Не смейте приближаться! — крикнула Эке. — Слышите?! Но воины были заведенными игрушками. Они так же хладнокровно продолжали смотреть и всё выше поднимать свои мечи. Бирсен съежилась, целуя сына в лоб и мысленно обращаясь к Всевышнему и как раз в этот момент Эке бросилась к соседней стене. Схватив с держателя факел, Гюленай вернулась на свою прежнюю позицию и взмахнула им, будто мечом. Нападавших это остановило, хоть и ненадолго. Султанша понимала, что это не лучшее оружие в этой ситуации, но это было хоть что-то. Эке обязана была защитить если не себя и не дочь, то хотя бы внука. — Не смейте даже приближаться. — в который раз процедила сквозь зубы Гюленай, чувствуя жуткую тяжесть факела в своих руках. В этот момент один из воинов бросился на неё, замахнувшись мечом. Инстинктивно Эке подняла факел перед собой, перекрывая удар. Меч ударился о метал, из-за чего из-под него вылетела искра. Валиде Султан еле удержалась на ногах. От удара корпус факела в её руках задрожал и женщина почувствовала боль в руках. Удивлённо распахнув голубые глаза, Султанша уставилась на нападавших перед собой. — Валиде! — только и услышала Эке крик прежде, чем кто-то больно ударил её между лопаток рукояткой меча — и женщина завалилась на колени на пол.