Танец Ведьм // Witches' Dance

Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1569 год

Двери покоев Валиде Султан распахнулись с громким стуком. Эке моментально подняла голову от гаремных записей и нахмурила светлые брови. Стоявшая рядом Ёзге так же покосилась на вход. — Валиде! — твёрдый тон Амины вызвал на лице Гюленай недовольство. Но, тем не менее, женщина не стала заострять на дочери внимание. Взяв себя в руки, Валиде опустила безразличный взгляд назад в записи. — Я учила тебя еще в детстве, что нужно стучать перед тем, как заходить в мои покои. — бросила Эке неохотно. Но Махфирузе это не остановило. Оказавшись возле софы, на которой восседала её мать, девушка сцепила руки в замок перед собой и процедила: — Ёзге Калфа, оставь нас. Темноволосая служанка удивленно вздёрнула тёмные брови и направила вопросительный взгляд на Эке, которой понадобилась пара мгновений, чтобы собрать в кучу все мысли. Медленно закрыв гаремную книгу, Гюленай измерила взглядом своих холодных голубых глаз Амину и передала книгу Ёзге. — Разберись с тратами в этом месяце. Отчет предоставишь мне завтра. — произнесла Эке достаточно спокойным тоном. Калфа молча взяла книгу и, поклонившись, направилась к выходу. Оставшись наедине с матерью, Махфирузе на одном дыхании выпалила: — Что это за игры со свадьбой? Какая свадьба, Валиде?! Гюленай недовольно выдохнула и расправила небрежным движением складки своего нового шелкового платья цвета закатного солнца. Амина невольно отметила, что этот наряд безумно шел Эке. В целом, сложно было найти то, что не шло бы этой величественно женщине. Махфирузе всерьез считала её идеалом, когда была еще совсем малышкой. С того времени мало что изменилось. Разве что Амина наконец поняла, что красивая внешность не всегда скрывает столь же красивую душу. — Может присядешь? Выпьешь кофе? И мы спокойно это обсудим. — все еще пытаясь сохранять безмятежность, предложила Эке, указав на место на софе возле себя. Но Амина лишь упрямо мотнула головой, только сейчас заметив, что она настолько спешила к матери, что даже забыла об украшениях. — Вы же обещали мне, Валиде. — вторила дальше Махфирузе. - Вы же обещали, что не выдадите меня замуж без моего согласия. Вы... — Ты тоже мне многое обещала, Амина. — повысив голос, перебила её Гюленай, поднимаясь со своего места. Выпрямив спину и подойдя ближе к дочери, Эке сжала руки в кулаки, заглядывая в глубину её золотистых глаз. Махфирузе всегда была требовательной и неусидчивой. В её прелестной головке никогда не было даже малейшего представления о том, что для достижения цели иногда нужно было ждать или чем-то жертвовать. Она — дочь Падишаха мира. Ей всегда всё падало в руки, стоило только захотеть. Эке тоже не сразу смирилась с мыслью об этом. Попав в гарем, она долго привыкала к унижению и полному обесцениванию. — Я... — Амина запнулась на мгновение, — я выполнила то, что мне было под силу. Гюленай звонко засмеялась в ответ на её слова, что вызвало ещё больший гнев на лице Махфирузе. — Ты выполнила меньше половины своего задания. — наконец бросила Эке, покручивая кольцо на указательном пальце. — Я тоже выполню половину. Амина удивленно округлила свои золотые глаза, не понимая в корне, о чём говорит её мать. Воспользовавшись повисшей паузой, Гюленай достаточно ловко обошла свою дочь и, заложив за спину руки, принялась расхаживать по покоям взад-вперед. При этом юбки её платья шелестели, а корона и невероятно дорогие серьги поблескивали в тусклом солнечном свете, который пробивался через окна. — Я обещала не выдавать тебя замуж, но появилась такая необходимость. — перешла сразу к делу Эке. — Али Джихангир — моя главная проблема на данный момент. — Джихангир? — Амина непонимающе взглянула на мать. Стоя спиной к окну, она не замечала того, как вокруг её светлой головы лучи создавали некий ореол. В других обстоятельствах, возможно, он придавал бы Махфирузе некого сияния, но сейчас контраст цветов лишь подчеркивал тёмные круги, залегшие под её глазами, из-за чего Гюленай предположила, что её дочь не спала всю ночь. — Этот парень не понравился мне с первого его появления в стенах этого дворца, но, увы, тогда я не могла от него избавится. Хотя, определенно, это стоило сделать. — Гюленай скривила губы в странной хищной усмешке. Черты её лица заострились, а в глазах заплясали опасные огоньки. — Сейчас Мехмет ему всецело доверяет и прислушивается к нему даже больше, чем... чем ко мне. Амина легко заметила тот факт, что Эке было сложно признать доверие сына к какому-то рабу, а не к ней. Это задевало её до глубины души и злило. Султанша какое-то время даже пыталась не встречаться взглядом с дочерью, очевидно, чтобы не выдать своё раздражение ещё больше. — Я должна его контролировать. — Эке перестала ходить по покоям и резко повернулась на каблуках к Махфирузе. — А затем убить при удобной возможности. Но для начала мне нужно узнать его секреты. — И при чем здесь я? — насмешливая улыбка исказила губы Амины. Светловолосая действительно не могла понять ход мыслей матери, ведь с Джихангиром она никогда не была близка. Он не станет сходу открываться перед ней, как бы она этого сильно не хотела. — Ты станешь его женой, Амина. И заставишь говорить. — Эке отбросила непослушную прядь светлых волос. — Как? — Махфирузе сделала шаг навстречу матери, но та в ответ лишь ухмыльнулась. — Мне не важно как, Амина. Но от того, насколько быстро ты выведаешь секреты, зависит то, как быстро ты станешь вновь вдовой. — Гюленай загадочно блеснула голубыми глазами и подошла к разожженному камину, будто пытаясь в очередной раз увеличить расстояние между собой и дочерью. — То есть Вы намекаете на то, что я сведу его в могилу собственными руками? — Амина хмыкнула. — Вы очевидно всерьез воспринимаете мое прозвище среди народа. — А ты разве не Чёрная Вдова? — Эке повернула голову к дочери. — Так умело убить троих мужей может не каждая. Эти слова смыли ухмылку с лица Махфирузе. Девушка вмиг стала более серьезной и даже отвернулась от матери. Её пальцы затряслись. — Они погибли в следствии своих ошибок. Вы прекрасно знаете, что Илькера Бея и Сулеймана Пашу казнили за измену. — достаточно хмуро попыталась оправдать себя Амина. — Да-да. — Гюленай пошевелила угли в камине. — Но подставила их ты. То же самое пыталась сделать и с Коркутом Пашей, но бедняга был настолько чист, что ты не смогла найти на него никакой грязи. И в итоге лично убила в карете по дороге с Румелии в Топ Капы. Или ты думаешь, что я не расспросила служанок? Эке повернулась к дочери и хитро ухмыльнулась. — С охраны Коркут по твоей просьбе взял только двоих янычар. Их убили. Кучеру ты заплатила за молчание. Убила Коркута, а в итоге сказала, что всему виной служанка, которая ехала вместе с вами. Но прислуга с Румелии рассказали о том, что в карету села только ты и Паша. Никто не видел никакую Хатун. Амина становилась всё бледнее по мере того, как Эке продолжала свою речь. Её губы сжались в тонкую линию, а взгляд затуманился. Девушка не знала, стоило ли ей оправдываться и вовсе что-либо говорить. Дабы скрыть дрожь в ладонях, Махфирузе сжала их в кулаки. Крик умирающего Коркута Паши до сих пор иногда звучал в её ушах по ночам. — Но не будем ворошить прошлое, дорогая. — Эке вновь взглянула на пылающий огонь. — Мы же не хотим вытаскивать скелеты со шкафа, правда? — Я предлагаю сделку. — выпалила Амина на одном дыхание. Она чувствовала, как ладони становились влажными от волнения, а сердце бешено стучало в груди. Было ясно по этим своеобразным угрозам, что Эке не станет отступать. Более того, она знала, что и Амина с Али уже не смогут противостоять этому браку, ведь его одобрил Повелитель. Гюленай загнала Махфирузе в глухой угол. Снова. Но у Амины ещё был припасен козырь в рукаве. Если она не может сбежать от этой ситуации сейчас, значит получит от неё все выгоды. — Сделку? — Эке снова засмеялась, изящно вздернув подбородок. — Хорошо. Каковы же условия? — Я сделаю всё, что Вы захотите. Достану любую информацию и помогу Вам убить Али Джихангира, но Вы должна пообещать... Нет. — Амина отрицательно покачала головой. — Вы должны поклясться мне, что как только мы расправимся с Джихангиром, я выйду замуж за Аббаса Бахадира Пашу. В покоях повисло тяжелое молчание. Повидавшая многое в своей жизни Эке застыла с полуулыбкой на лице. Она ожидала услышать многое от своей дочери. Но не подобное. Аббас Бахадир Паша? Неужели Амина была слепо влюблена в этого мужчину, для которого всегда существовала лишь война, а честь была выше жизни? Это выглядело забавно со стороны, но почему-то вызвало у Гюленай непроизвольное беспокойство. Завязано ли это условие лишь на любви Махфирузе? Может есть какой-то подвох? Эке почувствовала отдаленную головную боль и резко выдохнула. — Хорошо. Но у меня тоже будет условие. — Госпожа сложила руки в замок и медленно направилась ближе к дочери. Её голубые глаза, казалось, таили в своих глубинах какое-то острое отвращение. Гюленай не любила, когда ситуация выходила из-под её контроля. Она привыкла быть на два шага впереди. Это приносило ей ощущение собственного могущества. Махфирузе же смогла выбить её из колеи. Но Эке почему-то была уверенна в том, что вскоре сможет докопаться до истинных намерений дочери. — Ты должна в ответ поклясться мне, что будешь готова абсолютно на всё, чтобы узнать нужную информацию. Даже... — Гюленай сделала паузу, оказавшись прямо напротив Амина. Медленно наклонившись к уху девушки, Эке выдержала паузу, наслаждаясь тем, как Махфирузе затряслась от предвкушения худшего. — Даже лечь с ним на одно ложе. Амина резко отпрянула от матери, казалось, почти задыхаясь от негодования и злости. Но улыбка Эке была до того хищной и самодовольной, что Махфирузе пришлось умерить пыл. Был ли у неё другой выход? Нет. "Это все ради моего будущего счастья", — попыталась мысленно успокоить себя Амина. — Я согласна. — произнесла Махфирузе, казалось, даже не задумавшись о тех словах, что вылетели с её уст. "Ради будущего счастья". *** — Госпожа, к Вам пришли. — голос служанки прозвучал откуда-то со стороны входа в покои. Бирсен, которая все это время играла с маленьким Султанзаде Рамилем, подняла на неё быстрый взгляд. — Кто? — брошенная фраза была наполнена нотками искреннего счастья. После появления на свет сына Бирсен всё чаще видели в прекрасном расположении духа. Многие говорили о том, что Госпожа будто во второй раз родилась. — Али Джихангир... — служанка хотела сказать по привычке "Ага", но запнулась. — Али Джихангир Паша. Улыбка немного спала с лица Бирсен, хоть маленький Рамиль и продолжал играться с её темными локонами. Ни для кого не секрет, что они с Али не ладили. Так зачем же он пришел? Но всё же Госпожа кратко кивнула. Хатун вмиг скрылась за дверью — и уже через пару мгновений на пороге появился светловолосый юноша, низко кланяясь Султанше. — Честно говоря, я не ожидала тебя увидеть, Али. — хоть Джихангир и получил титул Паши, но Бирсен всё ещё не воспринимала его таковым. Али родился и прожил в этом дворце всё время рабом. А его титул, как оказалось, стал очередным капризом Амины, которая не захотела выходить замуж за простого Хранителя Покоев. Достаточно простая и банальная история, по мнению Бирсен. — Я тоже не ожидал, что приду сюда, если честно. — в голосе Джихангира послышалась какая-то ирония, насторожившая Султаншу. — Могу ли я серьезно поговорить с Вами? Пару мгновений Бирсен внимательно изучала черты Али. Но его лицо не выражало ничего, кроме легкой несдержанности. Казалось, он еле удерживался от того, чтобы не выпалить всё, что было в его голове, прямо сейчас. Решив не испытывать его терпение, а так же потакая своему любопытству, Бирсен подозвала к себе Сельви Хатун и аккуратно отдала ей сына, попросив девушку подождать в детской. Мальчику не слишком понравилось то, что его забрали от мамы, потому он захныкал. Краем глаза Бирсен невольно заметила то, с какой нежностью Джихангир посмотрел на ребёнка. На мгновение его губы даже тронула мягкая улыбка. Но это выражение стерлось с его лица, стоило Сельви, укачивающей на руках Рамиля, закрыть за собой двери детской. — С чем же ты пришел ко мне, Али? — не стала тянуть Бирсен, бережно поправив свои тёмные локоны. — Можешь не волноваться: я тщательно подбираю себе прислугу. Всё, что сказано в этих покоях, остается в этих покоях. — Они значительно меньше, чем покои Валиде Султан. — вырвалось у Али, когда он сделал шаг вперед и быстро окинул взглядом комнату. Бирсен горько ухмыльнулась, почувствовав укол раздражения. — Да, но они куда более комфортные, нежели покои Валиде. — Бирсен откинулась на спинку софы, положив на неё правую руку. — Но ты ведь пришел не мои покои обсуждать, верно? Али встретился взглядом с Госпожой и поджал губы. Он много думал о том, что происходило во дворце, и о своей свадьбе в частности. Большинство людей вполне серьезно считали, что Джихангир добивался карьерного продвижения. Ходила молва, что он специально подговорил Султана выдать за него Амину Махфирузе, дабы получить желаемый титул Паши. Злые языки даже пророчили, что Мехмет отдаст ему титул Великого Визиря в виде подарка на свадьбу. Али обычно не обращал внимание на слухи, но в этот раз они не на шутку его злили. И совсем не потому, что эти перекрученные факты порочили его, задевали честь. Джихангир боялся, что они дойдут и к ушам Фатьмы. Он еще не видел младшую из сестер Султана, но ему безумно хотелось ей всё объяснить. Али чувствовал себя виноватым, будто он предал её, а шанса что-то исправить у него не было. По словам одного из верных слуг Джихангира, Фатьма в последнее время почти не выходила со своих покоев. Это в какой-то мере даже пугало Али. — Как Вы знаете, Госпожа, Повелитель и Валиде Султан настаивают на моей свадьбе с Вашей сестрой. — начал немного издалека Джихангир, нервно заламывая пальцы. — А ты разве не рад? — Бирсен удивленно вздернула брови. — По-моему, ты как раз тот, кто от этого брака получает больше всего выгод. Кто знает когда бы Повелитель даровал тебе титул Паши, если бы не Амина. Али понимал, что Бирсен упрямо язвит ему, будучи не слишком настроенной на разговор. Впрочем, она имела право на злость после всего, что было между ними. Взять хотя бы ситуацию с Агнесс Хатун. — Госпожа, я не напрашивался на этот брак, а уж тем более на титул Паши. — как можно более спокойным тоном ответил Али, хотя это, как ему показалось, ещё более позабавило Бирсен. — Я знаю, что у нас обоих есть определенная... неприязнь к Валиде Султан. — Это знают все, Джихангир. Ближе к делу. — недовольно махнула рукой Султанша. — Я не хочу вступать в брак с Аминой Махфирузе Султан. Не сочтите за дерзость. — Джихангир сделал многозначительную паузу. — Но я понимаю, что избежать этого не могу. Никях будет заключен. — Да, моя мать умеет расставлять сети. — Бирсен ухмыльнулась. — Но при чём тут я? — Она отобрала у Вас титул Валиде Султан. — выпалил Али как-то уж слишком прямо. Бирсен почувствовала, как злость пробегает мурашками по телу. Она хотела уже было крикнуть на Джихангира, что это не его дело, но всё же вовремя взяла себя в руки. Парень не выглядел напуганным или растерянным. В его глазах цвета дождевого неба читалась уверенность и нотка стали. "Кажется, он что-то придумал", — проскользнуло в голове Госпожи. — Ты хочешь избавится от нее. — догадалась Бирсен, выпрямляясь. — Но для этого тебе нужна помощь, не так ли? — Всё верно. — не стал скрывать Али. — Я понимаю, что месть — дело далеко не благородное, но... — Иногда это единственное, что остается. — перебила его Бирсен, поднимаясь с софы. Только сейчас Джихангир заметил, что Госпожа всё ещё носила свободные платья, видимо ещё не до конца придя в норму после родов. Впрочем, Бирсен всегда подбирала наряды настолько удачно, что подобные мелочи было сложно заметить. В этот раз её выбор пал на прекрасное зеленое платье из парчи с тонкой золотистой вышивкой по длинным рукавам и верхней части лифа. Именно за счет вышивки все не сразу обращали внимание на крой. — Но ссылка её не сдержит. — голос Джихангира прозвучал жестко. Он вмиг затих, стоило Бирсен сузить свои каре-зеленые глаза. Об этом она тоже думала. — А кто сказал, что я собралась отправлять свою мать в ссылку? — подобрав подолы платья, Султанша подошла к Али ближе, вглядываясь ему прямо в глаза. Черты её лица заострились, а губы скривились в усмешке. В этот момент она впервые так сильно напомнила Джихангиру Эке Гюленай. — У меня есть план, Джихангир. — Бирсен вздернула подбородок. — Но мне понадобится твоя помощь. По правде говоря, Султанша не считала Али ровней себе. И вряд ли когда-либо смогла бы изменить своё мнение о нем. Но тем не менее, Джихангир теперь Паша. Это открывает перед ним куда больше возможностей, нежели ранее. Да и пока Эке Гюленай не подыщет нового подходящего кандидата на должность Хранителя Покоев, им остается Али. А значит у него даже больше влияния, нежели нужно было Бирсен для воплощения всех планов. — Ты согласен помочь? — Бирсен сложила руки в замок перед собой, всё ещё не сводя взгляда со светловолосого. — Иначе я бы не стоял здесь. — твёрдо ответил Али. *** — Запомни, Хатун: сделаешь все, как тебе велит Госпожа, и станешь счастливой. Тебя не только озолотят, но и сделают женой нашего Повелителя. Будешь ходить в шелках и жить в такой роскоши, о которой раньше и мечтать не могла. — давала последние наставления Ёзге на ухо Юстине, которая уже стояла перед открытой дверью покоев Падишаха. — Да, я все помню. — бросила девушка поспешно, нетерпеливо поглядывая на опочивальню Султана. Он звал её к себе уже вторую ночь подряд, что вызывало у других наложниц дикую зависть. Всё таки далеко не многим повезло задержаться в его покоях дольше, чем на один раз. — Как только утром выйдешь с покоев, сразу же явись к Валиде Султан. Поняла? — прошептала ей в ухо Ёзге. — Да. — утвердительно кивнула девушка и наконец почувствовала, как хватка Калфы на её плече ослабла. Легко выпорхнув от Ёзге, Юстина с ослепительной улыбкой в своём свело-голубом платье скрылась за дверьми покоев Султана. В коридоре повисла тишина. Ёзге облегченно выдохнула, поставив руки на пояс и прикрыв на мгновения свои карие, почти чёрные глаза. В последнее время у Калфы не было ни секунды на отдых. Возвращаясь в Топ Капы, она даже не думала о том, что Эке Гюленай начнет действовать настолько быстро. Казалось, Госпожа стремилась наверстать всё упущенное за время ссылки время в течении пары месяцев. В итоге Ёзге приходилось не только усмирять наложниц в гареме и следить за Золотым Путём, подобно сторожевому псу, но ещё и выведывать нужную для Гюленай информацию. Это не на шутку выматывало, но Калфа не жаловалась. Она искренне была привязана к Эке и любила её как близкую подругу. Ёзге всерьез считала, что была обязана Гюленай абсолютно всем. — Ёзге Калфа? — чей-то голос прозвучал настолько внезапно, что Калфа невольно подпрыгнула на месте, резко оборачиваясь. — О Всевышний, Ханде Султан, нельзя же так подкрадываться. — приходя в себя, бросила Ёзге. Хасеки Падишаха стояла перед ней в новеньком бежевом платье, так удачно подчеркивающем фигуру. Его рукава были длинными и прозрачными, что создавало ощущение невесомости, когда Ханде шла. Кроме того, отделка с рюшами создавала образ сущего ангела. Русые волосы Хасеки собрала в высокую прическу и закрепила алмазным гребнем. Дополнен образ был кольцом, серьгами и достаточно массивным ожерельем. В этом образе Ханде выглядела как никогда хрупкой и милой. — Что ты тут делаешь? — очевидно, заподозрив неладное, переспросила Хасеки, хмуря брови. — Выполняю приказ Госпожи. — слегка недовольно бросила Ёзге. Женщина всегда ненавидела, когда ей задавали слишком много вопросов, ответы на которые были так очевидны. Подобрав подолы платья, Калфа поклонилась и намеревалась уйти, но Ханде резко схватила её за предплечье и тем самым заставила остановится. Недовольно сцепив зубы до лёгкого покалывания в скулах, Ёзге медленно выдохнула и повернула голову к жене Падишаха. Хасеки выглядела взволнованной и злой одновременной, казалось, надеясь всем сердцем, что Ёзге сейчас успокоит её своими ответами. Вот только Калфа в этом очень сильно сомневалась. — Ты привела ему наложницу? — голос Ханде сорвался на последнем слове. — Да. — без жалости ответила Ёзге. Лицо Хасеки исказилось смесью боли и негодования. Но Калфа и не думала её жалеть. Она жила в гареме уже не один год и должна была давно привыкнуть к тому, что она никогда не будет единственной в сердце Султана. — Её отправила Эке Гюленай Султан? Но почему? — Ханде непонимающе оглянулась на служанок. — Мы не обсуждаем приказы Госпожи. — перебила её Ёзге, высвобождая свою руку с крепкой хватки Хасеки. — Но ведь, Ёзге, мы говорили с ней об этом. И она обещала... — на лице Ханде появился румянец, который с головой выдавал её злость в этот момент. — Хатун, не забывайся. — бросила Ёзге твердо и серьезно. Её острый взгляд уперся в стоявшую перед ней Хасеки. Калфа специально использовала обращение "Хатун", намекая на ничтожность Ханде в своих глазах. Впрочем-то ни для кого не было секретом, что Ханде давно потеряла свое положение в глазах даже простых рабынь. — Берегись, Ханде. Если разозлишь Султаншу, отправишься в Старый Дворец. — стальной тон Ёзге нес в себе некий урок, но Хасеки, казалось, этого даже не слышала. — Я — Хасеки Султан. — гордо заявила Ханде, но вмиг потеряла весь энтузиазм, стоило Ёзге покачать головой в некой насмешливой манере. — Ты — никто, — Калфа произнесла это так легко, что Ханде почувствовала комок в горле, — и сейчас была бы мертва, если бы не Госпожа. Потому возвращайся к дочери и помалкивай. Не желая более продолжать эту бессмысленную перепалку, Ёзге, даже не поклонившись, направилась в сторону гарема, не забыв зацепить Ханде плечом. *** Бирсен недовольно скривила губы, но Сельви Хатун лишь невинно пожала плечами. Стоя перед Султаншей, она всегда испытывала некий страх. Хоть Госпожа обычно и была достаточно доброжелательна с Сельви, но в её каре-зеленых глазах всегда таилось нечто, что Хатун никогда не удавалось прочесть. — Кто эта Ядвига Хатун? — недовольно бросила Султанша. — Юстина, Госпожа. — исправила её Сельви. — Мне без разницы. — фыркнула Бирсен, круто развернувшись на каблуках, из-за чего юбки её платья зашелестели. На Стамбул опустился вечер, потому комната была наполнена тенями, прогнать которые были не в силах даже десятки свеч, расставленных буквально повсюду. Это делало образ Бирсен, шагающей по покоям туда-сюда, в какой-то мере зловещим. — Я знаю лишь то, что она появилась во дворце недавно. Никто и ничего о ней не знает. Хатун ни с кем не общается и много времени проводит в покоях Эке Гюленай Султан. — Сельви затихла, стоило Султанше резко остановится и бросить в неё удивленный взгляд, быстро сменившийся пониманием. — Значит Валиде решила проникнуть в голову Мехмета ещё и через наложницу. — Бирсен горько усмехнулась, поставив руки на пояс. — Но она не учла, что мы её опередили. Где Резарта? — Я позвала её, Султанша, но... — речь Сельви прервал стук в двери, — это, наверное, она! Не дожидаясь распоряжения Бирсен, девушка поспешно подошла к двери и открыла её. На пороге действительно стояла Резарта. — Султанша очень зла, хоть и не показывает этого. — прошептала Сельви, стоило Резарте оказаться рядом с ней. — Будь осторожна. Удивленная фаворитка взглянула на Сельви, но стоило ей разомкнуть уста, дабы что-то ответить, как служанка уже была возле своей Госпожи. — Сельви! — обратилась Бирсен к ней, присаживаясь на софу. — Ты можешь идти. Возвращайся к Рамилю. Бросив последний взгляд на русоволосую фаворитку, Сельви учтиво поклонилась и поспешила в небольшую детскую, что примыкала к покоям. Резарта внимательно следила за ней, с неким страхом прокручивая у себя в голове её слова. Впрочем, пути назад уже не было. Мило улыбнувшись Бирсен и подойдя ближе, Хатун небрежно отбросила с лица подкрученную прядь русых волос, а затем сложила руки в замок. — Вы хотели меня видеть? — пропела Резарта своим тонким голосом и тем самым вывела Бирсен с её задумчивости. Султанша поджала губы и тяжело выдохнула, продолжая постукивать тонкими пальцами по спинке софы. — Альтан Паша не ошибся, когда выбрал именно тебя. Признаться честно: я сомневалась в тебе. — в голосе Бирсен чувствовалась стальная нотка. — Я делаю всё возможное, чтобы угодить Вам. — всё с той же улыбкой продолжала Резарта. Хоть, если честно, она и сама сомневалась в том, удастся ли ей удержать внимание Султана. Резарта не имела большого жизненного опыта и была достаточно наивной, но о характере некоторых людей могла судить достаточно точно. Мехмет попадал в число этих людей. С первого взгляда Резарта поняла, что он достаточно непостоянный, потому боялась на что-то надеяться. — Но ты до сих пор не забеременела. — Бирсен говорила остро, вонзая каждое слово ножом в самообладание Резарты. — Это твоя основная миссия, Резарта — родить наследника раньше других. — Госпожа, но я ведь не буду уже первой. Есть же Джейн Хатун... — Резарта заметила нотку недовольства, пробежавшуюся по лицу Бирсен. — Она носит под сердцем ребенка Султана. Возможно, мальчика. — "Возможно", Резарта. — Бирсен сделала ударение на первом слове, сложила руки на коленях и окинула внимательным взглядом наложницу. Хатун была вполне милой и создавала впечатление сущей наивности. Её длинные русые волосы спускались аккуратными волнами по хрупким плечам и спине. Тонкий стан был обхвачен недорогим, но подобранным со вкусом платьем с пышной юбкой цвета лаванды. Талию ещё больше подчеркивал изящный пояс, украшенный бисером. Но более всего внимание привлекала шея девушки. Вернее жемчужное ожерелье, нежно ложившееся на ключицы. Бирсен уже слышала молву о том, что Резарте очень нравился жемчуг. Об этом она упомянула при Султане. В итоге Мехмет постоянно дарил ей что-либо, украшенное именно этими камнями. — Мы не знаем, кого родит Джейн. И родит ли вообще. — Бирсен сглотнула тяжелый комок, почему-то невольно вспомнив о Самире. — Мы не можем знать наверняка, что случится завтра. Как видишь, Ханде тоже надеялась родить сына. Но в итоге роды были преждевременными и, более того, на свет появилась Султанша. — Но это же чудесно. — Резарта улыбнулась шире, но затем осеклась. — Я имела в виду не преждевременные роды, а то, что родилась прекрасная Госпожа. — Но Султану нужен наследник. — Бирсен тяжело вздохнула, отводя задумчивый взгляд. — Айше Эсмахан не сможет унаследовать престол. Резарта ничего не ответила, опустив голову и поглядывая на Бирсен с опаской. Она никогда не была уж слишком амбициозной, но о ребенке уже не раз задумывалась. Быть фавориткой было очень даже удобно: не нужно было убирать в гареме, жить в общей комнате, жалование было куда больше, появилась возможность покупать более качественные и дорогие вещи. Но как долго она сможет быть просто фавориткой? Как быстро она наскучит Султану? Сколько секунд понадобится Мехмету, чтобы отдать приказ об её ссылке в Старый Дворец? Ребенок мог спасти её и навсегда привязать к Династии. — Резарта, шутки закончились, — Бирсен встретилась с ней взглядом, — Валиде Султан уже подпихивает Султану новую игрушку. — Султанша скривилась, пытаясь вспомнить имя девушки. — Юстина Хатун, кажется. Ты же понимаешь, что если моя мать захочет, она добьется всего. Но мы... Мы должны опередить её. — Я поняла Вас. — немного неуверенно кивнула Резарта. — Если сделаешь всё то, о чем я тебя прошу, и будешь верна, я тебя озолочу. — Бирсен медленно поднялась с софы. Свечи бросали загадочные блики на её каштановые волосы. Только сейчас Резарта заметила легкую усталость, которая тронула прекрасные черты лица Султанши и залегла тёмными кругами под её каре-зелеными глазами. "Видимо, с Султанзаде не так уж легко", — подумала Резарта мимолётно. Госпожа тем временем оказалась прямо напротив наложницы. Из-за небольшой разницы в росте Бирсен смотрела на Хатун сверху-вниз, что определённо ей нравилось и навевало лёгкую нервозность на Резарту. Наклонившись к самому уху русоволосой, династийка произнесла вполголоса: — Не разочаруй, ведь ты знаешь, что твоя жизнь в моих руках.