Танец Ведьм // Witches' Dance

Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1570 год

Утро в Стамбуле выдалось достаточно пасмурным. Небо было затянуто тяжелыми тучами, казалось, готовыми разразиться дождём в любой момент. От былого тепла не осталось и следа. Хоть воздух и был спёртым, но ветер пронзал до костей. Что-то подсказывало Фатьме, что надвигалась буря. — Госпожа, — робкий голос Саадет прозвучал откуда-то слева. Медленно обернувшись, Султанша заметила свою служанку с подносом в руках. Саадет была бледной и немного рассеянной. В последнее время это было её привычным состоянием. И сколько бы Фатьма не пыталась вытянуть из нее причины такого поведения, девушка всегда молчала и ссылалась на лёгкое недомогание. Невольно Госпожа бросила быстрый взгляд на Бингюль, которая неподалеку разбирала вещи Фатьмы, только что принесённые с прачечной. Служанка как-то странно поджала губы в ответ и легко пожала плечами. Бингюль тоже стремилась узнать, что происходит с Саадет, и даже разговаривала с ней наедине, полагая, что, возможно, девушка просто не хочет признаваться при Султанше, но брюнетка продолжала упрямо молчать. Фатьма выдохнула и скользнула быстрым взглядом по Саадет, которая отчаянно пыталась улыбаться. Будучи не настроенной сейчас разбираться в чем-либо, Султанша потянулась к чаше на подносе, но Хатун внезапно забрала его, чуть не расплескав содержимое посуды, и неуклюже попятилась. — Может, Вы хотите щербет, Госпожа? — Саадет говорила тихо и немного неуверенно. — Я попросила принести кофе. — достаточно жестко произнесла Фатьма. — Ты принесла мне кофе. С чего бы мне внезапно передумать? — Я просто подумала... — Саадет запнулась и съежилась под строгим взглядом Госпожи. Протянув ей поднос, служанка лишь наблюдала, как Фатьма берет чашу и делает пару глотков. — Где сейчас Мёге? — Госпожа вопросительно выгнула брови, на этот раз обращаясь к Бингюль. Обычно с самого утра Мёге уже крутилась в покоях, рассказывая последние новости с гарема. А сегодня она её и вовсе не видела. — Она в гареме, Госпожа. — ответила Бингюль, складывая одно из шелковых платьев Фатьмы. — Там что-то произошло ночью. Вроде бы что-то украли. Я точно не знаю. Мёге решила узнать все подробности. Султанша улыбнулась и вновь сделала глоток кофе. В гареме всегда происходили мелкие ссоры среди наложниц. Фатьма никогда особо ими не интересовалась, но Мёге, без преувеличения, было известно обо всем. И достаточно часто эти знания даже помогали Султанше, хоть она и считала большинство из них бессмысленными. В двери кто-то постучал. И, возможно, Фатьма приняла бы этот звук за свою разыгравшуюся фантазию, но Бингюль тоже замерла и направила взгляд к входу в покои, пока Саадет, казалось, ещё больше задрожала, всё ещё стоя рядом и крепко сжимая тонкими пальцами поднос. — Я открою. — с улыбкой отозвалась Бингюль. Положив платье на кровать, девушка поспешила к двери и вскоре скрылась за ней. Пару мгновений в покоях царило полное молчание. Фатьма обеспокоенно смотрела на Саадет. Девушка, похоже, похудела ещё больше. Её скулы стали ярко выраженными, а лицо очень бледным, из-за чего её карие глаза ещё сильнее выделялись и казались слишком большими. Даже каштановые волосы Саадет потеряли свой блеск. Девушка отчаянно прятала их под платок, будто боялась, что кто-то заметит. Если бы только она рассказала, что стряслось... Двери тихо приоткрылись и на пороге появилась Бингюль с большим букетом красных роз. Фатьма недовольно мотнула головой и отвернулась к окну, допивая свой кофе. — Снова? — обронила Султанша почти равнодушно, что, признаться честно, далось ей с трудом. — Да, — произнесла Бингюль робко, не зная, какую реакцию ожидать, — от Али Джихангира Паши. Он прислал записку... Поддерживая одной рукой букет, а другой разворачивая небольшой лист бумаги, исписанный тонким почерком, Бингюль внезапно замолчала, стоило Фатьме поднять вверх раскрытую ладонь. Султанша не знала, зачем Али хотел с ней встретиться. Она чувствовала, что им стоило бы поговорить и как-то прояснить всю ситуацию, закрутившуюся ещё с той злополучной свадьбы Амины. Но ведь всё уже было сказано. Фатьма поняла, что всё было ошибкой. Ей не стоило подчиняться зову сердца и идти у него на поводу. Ну вот какое будущее могло ждать их вместе? Он женат на Махфирузе. Уже один этот факт делал его запретным плодом для Фатьмы. Она не могла так рисковать ни собой, ни им. Джихангир был неисправимым романтиком и верил, что они могут как-то всё исправить и быть вместе. Но Фатьма понимала, что реальность более жестока. — Оставь розы на столе, а записку сожги. — Султанша со стуком поставила на стол чашу и уверенно поднялась с софы. Бингюль сперва открыла рот, чтобы возразить, но вмиг передумала. Бросив так и не прочитанную записку в горящий камин, служанка с некой тоской наблюдала за тем, как пламя жадно пожирает бумагу. Бингюль была достаточно близка с Фатьмой, чтобы легко заметить, как Султанше не хватало Али. Она страдала, боролась с собой, но не уступала. Надеялась, что всё пройдет само собой, как болезнь. Наверное, потому в последнее время она стала ещё более замкнутой, чем обычно. Если раньше хотя бы по вечерам она делилась какими-то своими мыслями со служанками, то теперь молча читала книгу или размышляла о чём-то, всматриваясь в огонь или перебирая свои травы, пока девушки лишь испуганно переглядывались между собой и занимались своими делами, не решаясь нарушить покой Султанши. — Бингюль, я иду к Айтач. Я обещала с ней встретиться. — уверенно заявила Фатьма, чувствуя странный привкус во рту. — Пока меня не будет, уберись здесь и не забудь сходить к Лейле за тысячелистником. Саадет... Фатьма обернулась к служанке, чувствуя легкое головокружение. Темноволосая Хатун наконец выпрямилась, испуганно смотря на свою Госпожу. — Ты пойдешь со мной. — сразу после этих слов Фатьма направилась к двери, подбирая юбки своего чёрного платья. Но не успела она ступить и пару шагов, как ноги перестали её держать, а к горлу подступил странный комок. Последнее, что помнила Фатьма, — испуганный вскрик Бингюль и бледное лицо Саадет. Далее всё погрузилось во тьму. *** Голоса. Странные и неразборчивые, но достаточно громкие, чтобы прорвать звенящую пелену тишины. Всхлипы. Яркий свет, постоянно тонущий во мраке. Какой же мягкой и уютной казалась эта тьма. Но Фатьме пришлось открыть глаза. Медленно и неуверенно. Голова жутко гудела. Её будто налили свинцом, а всё тело казалось невероятно холодным, будто она оказалась на улице зимой в одной лишь ночной рубашке. В горле жутко пересохло. — Слава Всевышнему. — единственное, что разобрала Фатьма с длительной триады Бингюль. Её служанка выглядела обеспокоенной и даже напуганной. Её темные волосы растрепались, а в карих глазах таилась тревога. Девушка сидела на краю кровати, крепко сжимая руку своей Госпожи, и шептала молитвы. Фатьма пошевелила губами, но так и не смогла издать и звука. — Воды? — догадалась Бингюль. После еле уловимого кивка, девушка подскочила к столику, быстро налила с кувшина в чашу немного воды и поднесла её к губам Фатьмы, параллельно помогая своей Госпоже привстать. Немного смочив горло, Султанша почувствовала, будто общая боль, до этого сковывающая всё тело, немного отступила. Бингюль тем временем бережно подложила Султанше под спину несколько подушек и помогла ей сесть поудобнее. Только сейчас Фатьма заметила, что на ней было всё то же чёрное платье, но все украшения, в том числе и диадему, Бингюль, видимо, предусмотрительно сняла и сложила на стол, рядом с кувшином с водой, потому волосы Госпожи крупными волнами лежали на плечах. — Что произошло? — собрав все силы в кулак, произнесла Фатьма. Взгляд её карих глаз всё ещё был немного мутным, но головная боль отступила, потому Султанша была наконец в состоянии хоть что-то разобрать. — Госпожа, — неуклюже начала Бингюль, но тут же прикусила язык. По правде говоря, вся ситуация была настолько запутанной, что она даже не знала, с чего начать. — Помилуйте меня, Госпожа! — Саадет, всё это время стоявшая у стены и тихо всхлипывающая, бросилась на колени перед кроватью Султанши и схватила её руку, отчаянно целуя её и прижимая ко лбу. — Прочь руки от Госпожи! — прошипела на неё Бингюль и схватила Саадет за плечи, пытаясь оттащить её от кровати Султанши. — Была бы моя воля, я бы убила тебя прямо сейчас. — Пусти её. — хоть голос Фатьмы всё ещё и был достаточно тихим и слабым, но прозвучал строго и подействовал на Бингюль отрезвляющим образом. Девушка грубо толкнула Саадет, с явной неохотой оставив её в покое, пока та продолжала всхлипывать и сжимать руку своей Султанши. Всё ещё ничего не понимая, Фатьма проследила за тем, как разъяренная Бингюль вновь села на край кровати и отбросила с лица прядь волос. Но её хищный взгляд всё ещё был направлен на свою, кажется, уже бывшую, подругу. — Говори, Саадет. — высвободив наконец с трудом руку, бросила Фатьма достаточно холодно. — И перестань рыдать! Саадет прикрыла рот рукой и пару секунд, казалось, приходила в себя. Всё ещё стоя на коленях, с опухшими от слёз глазами, она дрожащим голосом начала: — Я честно не хотела, Госпожа. Вы же знаете, что Вы мне очень дороги. Меня заставили. Я по-другому не могла. Заставили... Слова Саадет казались бессвязными. Вперемешку со звенящей болью в голове, Фатьма и вовсе не могла ничего разобрать, потому обратила вопросительный взгляд к Бингюль. Служанка заметно помрачнела и сухо произнесла: — Саадет Вас отравила, Госпожа. Испуганная Саадет взвыла, будто от боли. Казалось, она впервые услышала это обвинение, и оно ужасно напугало её. Фатьма почувствовала волну злости, смешанную с разочарование. Она захлестнула её с головы до ног, перехватив дыхание. Её служанки всегда были для нее близкими людьми, которым Султанша могла полностью довериться. Именно потому её штат никогда не становился больше или меньше. А теперь оказывается, что тот, кому более всего доверял, тебя предал. Первая мысль, появившаяся в голове, — убить. Прямо здесь и сейчас. И не важно как и чем. Видимо, догадавшись о намерениях своей Госпожи, Саадет вновь затараторила, заламывая руки: — Пожалуйста, выслушайте. Это всё Валиде Султан. Она приказала... — Валиде? — первичное ощущение злости немного отступило, и Фатьма теперь выглядела удивленной. — Не слушайте Вы её, Госпожа! — жестко отчеканила Бингюль. — Она просто пытается выкрутится. Спасти свою шкуру. Но Султанша не среагировала на замечание Бингюль. Всё её внимание было приковано к несчастной Саадет, чье маленькое хрупкое тельце всё ещё содрогалось от рыданий. — Эке Гюленай Султан приказала тебе меня отравить? — голос Фатьмы звучал холодно, но на последнем слове сорвался, выдавая нервозность. — У них моя сестра. — протянула Саадет, устало роняя руки на колени. — Валиде Султан нашла мою сестру. Фатьма переглянулась с Бингюль, но служанка, казалось, не верила ни одному слову своей бывшей подруги. — Саадет, расскажи всё сначала. — Фатьма не понимала ничего из того, что происходило сейчас вокруг. Зачем её матери сейчас травить её? Почему Саадет? Какая сестра? — Хорошо-хорошо. — забормотала себе под нос Саадет и, набрав побольше воздуха в лёгкие, мрачно начала: — Моя сестра — Элиф. Она меньше меня почти на десять лет. Её тоже забрали, но я об этом не знала. В силу возраста её не взяли в гарем, но она попала в услужение к какой-то женщине с города. Та относилась к ней достаточно хорошо. Мне Элиф рассказала об этом позже. Сестра мечтала когда-то найти меня. Вырасти и отправиться на поиски. Я не знаю, как Эке Гюленай Султан о ней узнала, честно. Элиф сказала, что в один день в дом той женщины просто пришел мужчина — высокий, похожий на лиса, с русыми такими волосами, отливающими рыжим на солнце... — Онур Савас Паша. — догадалась Фатьма, ещё больше помрачнев. — Я не знаю. Но он сказал, что забирает Элиф по приказу Султанши. Он бросил той женщине деньги и отвёз Элиф в другой дом. — продолжала Саадет, обнимая себя руками и пошатываясь вперёд-назад, будто в бреду. — Эке Гюленай Султан нашла меня во дворце. Госпожа... Саадет вновь начала плакать, из-за чего слова становилось сложно разбирать. — Она сказала, что у неё есть для меня задание: я должна была вливать в Ваши напитки вот это. — Саадет поспешно вытащила из-за пояса почти полный пузырёк с прозрачной жидкостью. — Это яд, но он... Он несерьезный. Он просто должен был подорвать Ваше здоровье, чтобы Вы покинули дворец и всё. Госпожа, если бы этот яд мог убить Вас, я бы лучше выпила его сама. Клянусь! — Она угрожала тебе тем, что убьет сестру? — уже сама догадалась Фатьма, ухмыльнувшись каким-то своим мыслям. Это было в стиле её матери. — Да. — Саадет всхлипнула. — Она обещала убить Элиф. А я не могу её оставить, понимаете? — Ты хотя бы виделась со своей сестрой? Валиде Султан вполне может тебя обманывать. — жестко вставила Бингюль. Девушка считала, что даже это обстоятельство не могло смягчить вину Саадет. — Да. — Саадет энергично закивала. — Она так подросла с нашей последней встречи. И была так рада меня видеть. Девушка на мгновение улыбнулась, предаваясь теплым воспоминаниям с детства, а затем вновь поникла. Она вполне осознавала, что натворила, но другого выхода не видела. Столько лет она думала, что утратила свою семью, а теперь в её жизнь вновь вернулась сестра. Разве могла она её потерять? — Если Валиде не хотела меня убить, тогда что ей было нужно? — карие глаза Фатьмы наконец заблестели. Но этот блеск скорее пугал. — Я не знаю. Честно. — отчаянно произнесла Саадет. — Я лишь слышала, что Валиде Султан для чего-то хотела выманить Вас и Ваших сестёр со дворца. И всё. Я ничего больше не знаю, Госпожа. На пару долгих минут в покоях повисло тягучее молчание. Саадет перестала плакать и теперь лишь уставилась пустым взглядом на свою Госпожу. Бингюль притихла, всё ещё осуждающе смотря на Саадет, а Фатьма погрузилась в размышления. Очевидным было то, что Эке Гюленай что-то задумала. И её план был рассчитан совсем не во благо дочерям. Гюленай всё ещё была одержима мыслью о полном контроле своего единственного сына, потому её очередной ход был лишь вопросом времени. И кто знает, насколько далеко она уже продвинулась в своем замысле. Но её однозначно стоило остановить. Фатьма не собиралась покидать Топ Капы. Не сейчас, не когда-либо. — Я помогу тебе, Саадет. — Султанша выпрямилась, из-за чего Бингюль подскочила, желая ей помочь, но Фатьма жестом велела ей сесть. — Помогу вернуть твою сестру. Но сразу после этого ты должна будешь покинуть Стамбул. — Ч-что? — Саадет, казалось, не верила своим ушам. — Но куда мы поедем? Мы же... — Мне всё равно, Саадет. — в тоне Фатьмы появились нотки стали. — Ты заслуживаешь смерти. Все предатели заслуживают смерти. Холодный взгляд Султанши вцепился в Саадет, из-за чего Хатун невольно вздрогнула. Её глаза наполнились слезами, а внутри всё задрожало от страха. Она столько времени провела во дворце, стала так близка к Фатьме, а теперь она её прогоняет. Конечно, Саадет знала, что не сможет выйти сухой из воды, и наказание непременно последует, но она надеялась хотя бы на увольнение со службы. Это позволило бы ей остаться во дворце и хотя бы на расстоянии присматривать за Госпожой. А потом она бы что-то придумала. Но Фатьма изгоняет её. А куда? Саадет ведь даже не знала, живы ли ещё её родители или любые другие родственники. Куда она вернется да ещё и с сестрой? — То, что ты всё ещё жива, это подарок. Вознаграждение за хорошую службу. Но большего не жди. — Фатьма сделала пузу и отвернулась от неё, как будто даже вид Саадет был ей противен. Растерянная Хатун несколько секунд так и сидела на полу, не понимая, как ей поступить дальше. Она попыталась отчаянно отыскать поддержку у Бингюль, но та лишь одарила её злобным взглядом. Всё, что имела Саадет, внезапно обрушилось, как домик из спичек. Будто в каком-то странном сне, скорее кошмаре, девушка медленно поднялась. Её взгляд был пустым, а весь вид — безэмоциональным. Слегка пошатываясь и всё ещё сжимая в руках пузырёк с ядом, будто и вовсе позабыв о нем, она направилась к двери, и вскоре скрылась за ней абсолютно беззвучно, будто приведение. Фатьма немного расслабилась и вновь легла на подушки, всё ещё чувствуя лёгкую слабость во всем теле. Султанша тщетно пыталась прийти в себя после произошедшего. Почему Саадет ей ничего не сказала? Они смогли бы придумать выход. Как-то решить эту проблему. Разве бывает так, что невозможно всё исправить? "Она боялась, что её непослушание убьет Элиф", — подсказал внутренний голос. "Рискнула бы ты собой, Фатьма, если бы одной из твоих сестёр угрожала смерть?" — мысленно спросила саму себя Султанша и поняла, что ответ — нет. Наверное, потому она так разозлилась на Саадет. Она просто не понимала её. Не знала, как это, когда ты с сёстрами и братьями связан чем-то большим, нежели кровью. А кровные узы для Фатьмы не значили ровным делом ничего, ведь единственный человек, которого она всем сердцем любила, была Лейла — абсолютно чужая, с биологической точки зрения, женщина. — Есть ещё кое-что. — голос Бингюль вывел Фатьму из размышлений, и она подняла взгляд на служанку. Хатун выглядела немного озадаченной и даже испуганной. И дело было совсем не в уходе Саадет. — Что? — Фатьма обеспокоенно следила на Бингюль. Помолчав пару мгновений, Хатун всё же начала немного издалека: — Саадет сказала правду: яд действительно должен был действовать постепенно. Более того, его даже не смогли бы заметить в Вашей крови. Потому, тот эффект, что он произвел, был достаточно неожиданным. — Я не понимаю. — Фатьма покачала головой, чувствуя, что уже не в силах разгадывать какие-либо загадки. — Вы беременны. — Бингюль запнулась, испуганно округлив глаза. Фатьма застыла. Слова служанки прозвучали, как гром среди ясного неба, и отозвались эхом в голове. Они казались чем-то нереальным, глупой выдумкой. Может, Бингюль шутит? Решила немного развлечь Фатьму после произошедшего с Саадет. Это не может быть правдой. Откуда..? На глаза Фатьмы попался букет красных роз. Бингюль так и не успела поставить его в вазу, потому он просто лежал на столе. Цветы уже стали немного увядать без воды. Али Джихангир. Та ночь. Рука Фатьмы неосознанно скользнула к животу. — Это... — Султанша хотела спросить правда ли это, но язык её не слушался. Внутри поднялась волна паники. Ребёнок... Она не может иметь сейчас ребёнка. Нет. Она не замужем. Возникнут вопросы. Её вышлют. Ребёнка у нее отберут. Династия не потерпит такого позора. Нет. Это невозможно. Речи не может быть о ребёнке. А Али? Что она скажет Али? — Боюсь, это правда, Госпожа. Врач не ошиблась. — Бингюль, казалось, вот-вот потеряет сознание от страха. — И то, что недавно Вас тошнило, не было отравлением. *** К вечеру тучи над Стамбулом, как ни странно, разошлись. Воздух всё ещё сохранял холод недавно прошедшего дождя, но ветер, кажется, немного поутих. Деревья стряхивали тяжелые капли, а некоторые птицы даже начали петь. Красный солнечный диск медленно клонился к горизонту, не предвещая ничего хорошего. Старые люди говорили, что к утру, наверняка, снова соберется буря. Али Джихангиру было неспокойно на сердце. В последние дни его жизнь, казалось, ему более не принадлежала. Он исполнял роль Паши и успешно бегал от своей законной жены, при этом всём чувствуя себя до невозможности нелепо. Даже редкие встречи с Султаном, своим лучшим другом, которых он всегда так ждал, превратились в что-то несуразное и даже смешное. Между ними появилась непонятная стена, возведенная по кирпичику самим Падишахом. При этом всём Али ещё и неоднократно игнорировала Фатьма, которой он посылал многочисленные записки с мольбами о встрече. Джихангир уже просто не мог и дальше находиться в неведении. В этот вечер он тоже назначил ей встречу. И выбрал он для этого весьма тихое и неприметное место. Они уже были здесь вместе — на верхнем этаже дворца, у окна. Тогда, по совету Лейлы, Джихангир пытался удивить Госпожу познаниями в астрономии. Получилось это у него не очень (как же он был глуп!), но, по крайней мере, парню удалось рассмешить Султаншу. А её улыбка многого стоило. Но это было до его свадьбы... Джихангир устало вздохнул и облокотился о подоконник, всматриваясь в окрашенное в красные оттенки небо. Фатьма уже столько раз проигнорировала все его послания, что он даже и не надеялся, что она придет сегодня. Это удручало, но, одновременно с тем, давало Али возможность побыть наедине с собой и подумать. Может, все его попытки и не стоят ничего? Может, нужно попробовать что-то другое? — Ох, и почему я не удивлен, что ты здесь? — мужской голос заставил Джихангира вздрогнуть и резко выпрямится, повернув голову в сторону. Прямо к нему направлялся Аббас Бахадир Паша. Высокий и стройный, окутанный лучами заходящего солнца, он казался принцем из сказок, готовым спасти свою принцессу в любой момент. Именно Аббас был тем, кто всегда управлял своей судьбой. Он стал Пашей, добился возможности представлять Султана в Крыму на переговорах, зарекомендовал себя отличным воином, никогда не покидал поле боя без победы, владел достаточно большими деньгами и множеством домов, а когда-то Султан даже подарил ему один из дворцов в окрестностях Эдирне, к слову, Мехмет считал его одним из самых близких друзей. Бахадир никогда не боялся заявить о своих намерениях и достичь именно того, чего желал сам. Али почувствовал себя жалким на его фоне. — ...я помню, в детстве ты часто убегал сюда, когда было время. — продолжал тем временем Аббас, и Али понял, что не услышал всю его длительную речь, произнесенную до этого. Неловко улыбнувшись, Джихангир проследил за тем, как Бахадир остановился и прищурился, с интересом всматриваясь в пейзаж за окном. Когда его взгляд вновь вернулся к другу, Аббас слегка помрачнел. — Что стряслось? — спросил он, скрестив руки на груди. — На тебе лица нет. В ответ Али лишь отмахнулся и снова облокотился о подоконник, наблюдая за палящим солнцем. — Я не знаю, что мне делать, Бахадир. — Али помотал головой и выдохнул. — Ты об Амине Махфирузе Султан? — догадался Бахадир и получил в ответ утвердительный кивок. — Мерьем Джанан Султан знает о том, что мы с Госпожой не проводим ночи, как супруги. Она грозится рассказать всё Султану, если я кое в чём ей не помогу. — Джихангир вздрогнул, будто от холода. — В чём же? — Аббас наклонил голову слегка набок, наблюдая с интересом за другом. Солнечные лучи окрасили кончики светлых волос Али в медный. — Я должен помочь ей сместить Борана Пашу с должности Великого Визиря. — эти слова Джихангира заставили Бахадира рассеяться. Джихангир и сам улыбнулся, услышав заразительный хохот Паши. — Интересно, как она себе это представляет. — немного успокоившись, наконец сказал Бахадир, — Я не знаю, но принимать участие не собираюсь. — Али тяжело вздохнул и прикрыл лицо руками. Он прокрутил в голове уже столько возможных сценариев, что всё стало казаться просто глупой шуткой. Между мужчинами повисла долгая тишина. Слышно было лишь отдаленное пение птиц и шелест листьев. — Я вижу только один выход, Али. — Бахадир вновь стал серьезным. Джихангир медленно убрал руки от лица и повернул голову в сторону друга. Аббас стоял по другую сторону окна. Его карие глаза напоминали по цвету горький шоколад и неотрывно смотрели куда-то мимо Джихангира, но лицо при этом сохраняло немного напряженный вид. Волосы Бахадира были идеально уложены, а сам он находился в тени. — Ты должен стать Султанше действительно мужем. — Аббас произнес это с некой горечью. Ему было жаль Али. Светловолосый Паша явно страдал и не знал, куда себя деть, днями напролёт скитаясь по кабинету. Даже на заседаниях Совета Дивана он выглядел растерянным и мыслями явно был где-то далеко. — Пожалуйста, не делай вид, что ты меня не понимаешь. — заметив реакцию Али, продолжил Бахадир, подойдя к другу ближе и положив руку ему на плечо. — Пойми: если ты и дальше будешь бегать от Махфирузе и притворяться, что никакого никяха и вовсе не было, многие ваши враги захотят этим воспользоваться. В сложившихся обстоятельствах и ты, и Госпожа — лёгкие мишени, если вы порознь. Позволь случится тому, что должно. Джихангир резко выпрямился, чувствуя закипающую в венах злость. Сбросив руку Аббаса, он взглянул на него почти возмущенно. — Но я люблю другую. — отчеканил Али с грубой решительностью. Бахадир недовольно закатил глаза и направил взгляд на солнце, почти полностью спрятавшееся за макушками деревьев. — Ты уже никуда не денешься от этого брака, Джихангир. Ты должен это понять. — Аббас сделал паузу. — Если ты любишь другую, ты должен её забыть. Бахадир перевел взгляд на Али, сжимавшего и разжимавшего кулаки. Его серые глаза были темнее, чем обычно. Аббас в какой-то момент даже подумал, что Джихангир попросту набросится на него. Но затем Паша понял, что его друг кипит яростью не от злости к нему, а от бессилия. То, что говорил Бахадир, было чистой правдой. Той правдой, в которой Али боялся сам себе признаться. — Иначе что ты ей можешь предложить, мой глупый друг? Роль любовницы? — эти слова с уст Аббаса ранили, как нож, но Али продолжал сверлить друга взглядом, жадно подставляя себя под град пуль из его речей. — Прошлого не вернуть. Многих ошибок уже не исправить. Постарайся создать с Аминой действительно крепкий союз. — Бахадир остановился и чуть заметно улыбнулся. — Это мой тебе совет. Джихангир почувствовал, будто из него за раз выбили весь дух. Склонив голову, он устало опустил руки по швам, понимая, что его друг прав, как никогда. Любые их с Фатьмой шансы быть вместе разрушились, когда Али заключил никях. Теперь забыть — единственный верный путь. — Я услышал тебя. — всё, что смог выдавить из себя Али. — Услышать — это половина дела. — Аббас снова ухмыльнулся, но не насмехаясь над другом, а скорее пытаясь как-то смягчить ситуацию. — Пообещай, что подумаешь. Джихангир кивнул, сам не до конца понимая, что он делает. Бахадир ещё произнес что-то подбадривающее и похлопал его по-дружески по плечу прежде, чем направиться прочь. Али даже не успел спросить, зачем он его искал. Но сил догонять Аббаса у него уже не было. На небе появились первые звёзды. Прислонившись головой к стене, Джихангир стал наблюдать за ними. Слова Бахадира действительно имели смысл. *** Айтач сидела на софе в своих покоях, вышивая. Признаться честно, она никогда не любила это занятие. Рукодельница с нее была никакая. Да и Айтач и сама предпочитала держать в руках книгу, а не иголку с нитками. Вот только её мать с самого детства утверждала, что вышивка обязательна для каждой Султанши. Ох, скольких же усилий стоило Айтач усидеть хотя бы час в покоях, молча выводя узоры на ткани в обществе своей сестры и Валиде! Девушка смогла избавиться от этого, только когда немного подросла. А как стала считаться взрослой, так и вовсе закинула это дело и бралась за него исключительно только тогда, когда заняться было более нечем. Кроме того, Айтач была обеспокоена фактом того, что вчера Фатьма неожиданно отменила их встречу, с самого утра отправив к ней служанку — Мёге Хатун. Султанша сильно удивилась, ведь обычно сестра Султана так резко планы свои не меняла. Да и Мёге не смогла толком ничего объяснить, а повторяла лишь, что так нужно, и приказы своей Госпожи она не имеет права обсуждать.В результате растерянная Айтач дождалась следующего утра и отправила уже свою служанку к Фатьме, но та тоже вернулась ни с чем. Сестра Падишаха её попросту отослала и попросила передать, что она сама зайдет, как только выпадет возможность. Айтач начала прокручивать в голове все их предыдущие встречи. Неужели она могла чем-то обидеть Фатьму? Иначе какова причина таких странных расплывчатых отговорок? Айтач казалось, что в лице Фатьмы она обрела себе первого и пока единственного друга в Топ Капы. Неужели это не так? Послышался тихий стук в двери. Рыжеволосая Госпожа резко подняла голову. Не дожидаясь, пока служанки откроют, она сама сорвалась с места, бросая вышивку куда-то в сторону. — Наверное, это Фатьма. — пробормотала себе под нос Айтач, но как только девушка оказалась возле двери, её ждало разочарование: двери распахнулись, пропуская внутрь Мерьем Джанан Султан. Госпожа удивленно окинула взглядом дочь и улыбнулась. — Ты так радостно встречаешь свою Валиде. Это похвально. — произнесла Мерьем с ноткой гордости и вошла в покои, не обращая внимание на разочарование, застывшее в чертах Айтач. Пройдя вглубь комнаты, Джанан обернулась к дочери, которая как раз отдала несколько приказов служанкам. — Вижу ты одна. Значит я не помешала. — заключила Мерьем свой монолог и подошла к софе. Заметив на ней вышивку, Джанан удивленно покосилась на дочь, которая поспешила забрать свою работу и вместе с нитками и иголкой спрятать её в ближайший сундук. — Ты наконец занялась вышивкой? — Джанан присела на софу, расправив складки своего нежно-зелёного платья. — Это тоже похвально. Наконец ты взялась за действительно полезное дело. — Не хочу вводить Вас в обман, матушка, но я вышиваю лишь от скуки. — хмуро бросила Айтач. — Не все книги отца ещё перевезли с Египта. Мне совсем нечем заняться. — Оу, — притворно посочувствовала Джанан, склонив рыжеволосую голову. Но уже в следующее мгновение, Госпожа широко улыбнулась и пригласила дочь сесть рядом. Айтач нехотя подчинилась. — У меня есть к тебе разговор. — уже с большим энтузиазмом продолжила Мерьем. Высокая диадема в её сложной прическе еле заметно блестела. Не смотря на прогнозы, утром над Стамбулом сияло солнце, хоть ветер всё ещё и был прохладным. — Недавно ко мне заходил Ихсан Паша. — сразу перешла к делу Джанан, накрыв своей рукой руку дочери. Айтач насторожено прижмурилась. — Он предложил мне выгодный союз. Я думаю, отказаться от такого, было бы огромной ошибкой. — А я тут при чём? — перебила речь матери Айтач, забирая свою руку. Она прекрасно помнила свою первую встречу с Ихсаном, и уже тогда он выдался ей достаточно скользким и ненадёжным, потому затею матери завести с ним какой-то союз она считала опасным и необдуманным шагом. Мерьем ответила не сразу. Её зелёные глаза заблестели. Выпрямившись, женщина немного приподняла подбородок, будто предчувствуя скандал и уже заранее готовясь к обороне. — Он хочет, чтобы ты стала его женой. — наконец заключила Джанан. — Что? — Айтач подскочила с софы, как ужаленная. Мотнув рыжеволосой головой, она сжала руки в кулаки. — Это бессмысленно! Зачем ему я?! — Айтач задыхалась от возмущения. — Никогда! Слышите? Никогда я за него не выйду. И не просите. Если хотите крутить какие-то интриги — пожалуйста, но без моего участия! — Я понимаю, что это неожиданная новость, — ровным тоном отчеканила Мерьем, — поэтому ты так реагируешь. Я даю тебе пару дней на размышления. — Да хоть и год! — Айтач взмахнула руками и шумно выдохнула. — Это глупо и несправедливо. — Это так, как всегда происходит с Султаншами Династии. — стальным тоном бросила Джанан, так же поднимаясь с софы. В её зеленых глаза читался гнев. — Или ты надеялась на сказку о любви? Так не бывает, Айтач. Ты уже не ребёнок — и должна это понимать. Айтач знала, что мать не отступит. Судорожно подбирая слова, девушка отвернулась от Мерьем и направилась к окну. Остановившись, она некоторое время смотрела прямо перед собой, пытаясь обуздать нахлынувшие эмоции, но происходящее не укладывалось в голове. Брак. Да ещё и с кем? С Ихсаном? — Вы хоть немного знаете его? — Айтач развернулась к матери, нервно теребя тонкими пальцами складку платья, но Мерьем выглядела абсолютно спокойной. Похоже, её ничуть не трогал скандал, который затеяла дочь. — Можно подумать, что ты его знаешь. — хоть Джанан и говорила серьезно, но в её фразе почувствовалась насмешка. — Возможно... — Айтач запнулась, от негодования на её щеках появился румянец, — возможно, я лично и не знаю его хорошо. Но Метин Паша просил держаться от него подальше. Бархатный смех Мерьем разлетелся по покоям, подобно птицам, выпрыгнувшим с гнезда. Айтач смущённо замолчала. Она чувствовала себя буквально ребёнком, который случайно сболтнул какую-то нелепость. Джанан понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы наконец успокоиться. — Кто такой этот Метин Паша, дорогая? — наконец продолжила Мерьем. — Вот видишь: ты всё ещё ребёнок. Джанан подошла ближе к дочери и притронулась тыльной стороной ладони к её щеке, но Айтач тут же поспешила отвернуться. Мерьем неодобрительно хмыкнула. — Паши в Совете Дивана готовы глотки друг другу перегрызть. Их не интересует ничего, кроме должности повыше и денег. Даже вступая в брак с Султаншами, они видят в женах не женщин, а способ стать ближе к Султану, войти в его семью. — Мерьем говорила мягко, но каждое её слово казалось камнем, брошенным прямо в спину Айтач. — Мой отец... — попыталась запротестовать девушка, развернувшись к матери на каблуках, но Джанан тут же её перебила: — Твой отец был точно таким же. Он стал наместником Египта только благодаря браку со мной и всегда был мне за это благодарным. Мы были с ним хорошими друзьями. Между нами не было любви. Айтач не знала, что ответить. Её серые глаза были наполнены болью и отчаяньем. Она вмиг почувствовала себя маленькой букашкой в мире великанов. И когда мать положила ей руки на плечи, Айтач уже не смогла найти сил для сопротивления. — Я не хочу тебя принуждать, дорогая, — Мерьем придала своему тону нотки сострадания, — но предлагаю лишь обдумать все выгоды прежде, чем ты дашь ответ. Так будет лучше не только для меня и тебя, но и для всех. Джанан улыбнулась дочери так, как обычно это делала в детстве. Айтач почувствовала в горле жуткий комок, который не давал дышать. Девушка задрожала всем телом. — Но почему... — еле слышно начала она, — почему не Аслы Гюмюшь? Все всегда считали её более красивой. Мерьем ожидала услышать такой вопрос, потому ответила без промедления почти шёпотом: — Гюмюшь уготована другая участь. Наклонившись к Айтач, Джанан поцеловала её в лоб и медленно отошла, с опаской убирая руки. Её дочь выглядела настолько разбитой, что было вполне вероятно, что ещё немного и она завалится на пол, как тряпочная кукла. — Я уверенна, что ты у меня мудрая и примешь правильное решение. — это было последними словами Джанан. В следующее мгновение женщина подобрала подолы своего зеленого платья и направилась к выходу. Мерьем ожидала, что Айтач остановит её или крикнет что-либо вслед, но девушка продолжала молчать. "Тем лучше", — подумала Джанан, покидая её покои. *** — Повелитель. — Карталь Бей застыл перед Падишахом мира в поклоне. Пару часов назад в покои Карталя, который как раз собирался уезжать в Бурсу — санджак, вверенный ему в управление, влетел запыханный Синан Ага. С возгласом "Слава Всевышнему, успел!" он быстро протараторил, что Бея ожидает Султан. При чём очень срочно и без промедления. Не дождавшись ответа, Ага начал кружить вокруг Карталя и дергать его за рукав, дабы тот поспешил. Ничего не понимая, Бей позволил увести себя к покоям Султана. И вот теперь, стоя перед Повелителем, Карталь не знал даже, что ему думать. — А, Карталь Бей. Я ждал тебя. — Мехмет улыбнулся подданному, что вызвало у Бея непонимание. Выпрямившись он покосился на двери. — Синан, наверное, всполошил половину дворца, пока к тебе добежал. — со смешком произнес Мехмет. Повелитель сидел за столом, поэтому со спины его освещало яркое дневное солнце. — Я был немного не в духе, когда отдал ему приказ, вот он и подумал, наверное, что ситуация критическая. Синан любит преувеличивать, но с указаниями справляется отлично, потому я прощаю ему этот маленький недостаток. Карталь неуверенно кивнул. Он всё ещё не до конца понимал, что происходит и был готов к тому, что милость Султана резко сменится на гнев. Но всё было совсем наоборот. Мехмет откинулся на спинку стула и пригласил Карталя подойти ближе. На столе Султана лежала груда документов и стояла чернильница с пером, что красноречиво говорило о том, что Повелитель всё это время работал. Когда Бей подошел ближе, Мехмет не стал долго тянуть: — В Бурсу ты более не поедешь. Такое заявление заставило Карталя ещё больше занервничать. Удивленно вскинув брови, он не решался задавать лишних вопросов, продолжая покорно наблюдать за происходящим. — Как ты знаешь, — продолжал тем временем Мехмет, чьи рыжие волосы стали под лучами солнца ещё краснее обычного, — Али Джихангир получил титул Паши, потому я снял с него обязанности Хранителя Покоев. Но это важная должность, потому долго пустовать она не может. С самого дня свадьбы Али я размышлял о том, кем же заменить его. Я поделился этой проблемой с моей Валиде — и она порекомендовала тебя. Карталь застыл, ошарашенный таким поворотом событий. Да, Эке Гюленай обещала, что вскоре обеспечит ему место во дворце. Но Карталь никак не ожидал, что это будет должность Хранителя Покоев. — Это... честь для меня. — Карталь знал, что необходимо что-то ответить, но не находил нужных слов. — Я польщён тем, что Валиде Султан ценит меня настолько, что порекомендовала для столь ответственного дела. — Да. — Мехмет закивал. С его лица не сходила улыбка. — Я, если говорить откровенно, даже не рассматривал твою кандидатуру, но Валиде смогла убедить меня, что лучше тебя Хранителя Покоев мне не найти. Ты хоть и молод, но хорошо показал себя в управлении Бурсой и был неплохим советчиком, когда останавливался в Топ Капы. Потому, я считаю, нету причин сомневаться в том, что ты действительно будешь верно мне служить. Султан встал из-за стола. Удивленный Карталь почувствовал, как внутри что-то затрепетало. Он всё таки займет должность в столице. Наконец-таки у него будет шанс показать себя. Наконец-таки он получит возможность быть рядом с Аминой Махфирузе... Мысли о Султанше вмиг вытеснили с головы все другие образы. Её светлый лик, чарующая улыбка и звонкий голос снова возникли в воспоминаниях. Какой-то внутренний голос сам спросил Карталя: "А действительно ли ты хочешь остаться в Топ Капы только ради титула?". Но ответить Бей, в любом случае, не успел. Мехмет положил руку ему на плечо и торжественно заключил: — Отныне ты — Хранитель моих покоев, Карталь. Исполняй свои обязанности с гордостью и будь верен мне. Большего я не прошу. — Вы очень добры, Повелитель. — Карталь склонился в низком поклоне. — Я благодарю Вас за эту неоценимую возможность. Будьте уверенны — я не подведу. "Упустить такую возможность было бы глупостью", — промелькнуло тем временем у Бея в голове.