Османская Империя. Стамбул, 1570 год
— Я не была уверена, захочешь ли ты со мной говорить. — голос Мерьем был обманчиво мягким. — Тем более, что все мои предыдущие предложения встретиться ты отвергла. Несмотря на содержание её слов, Джанан расплылась в улыбке. Её большие зелёные глаза слегка поблескивали, пусть она, стоя напротив солнца, и прижмуривала их. Фатьме было непривычно видеть тётю в простой тёмной накидке и без короны, которая обычно была главным атрибутом её образа. Но даже это не мешало Мерьем приковывать к себе любопытные взгляды прохожих. Стоит признать, женщина была красива даже без пышных нарядов. — Я не вижу смысла о чём-либо с Вами разговаривать. — Фатьма пыталась говорить спокойно, но внутри всё переворачивалось. Она чувствовала себя невероятно неуютно среди сотен людей, которые сновали по пристани туда-сюда, каждый занятый каким-то своим делом. — Но тебе придется. — черты лица Мерьем заострились. Женщина сделала шаг навстречу к племяннице, но та наоборот попятилась. Джанан недовольно сцепила зубы. — Хорошо. Я не буду тянуть. Мерьем примирительно подняла руки на уровень груди. Фатьма внезапно заметила, что за спиной у Госпожи не было её людей. Это показалось странным, ведь обычно Джанан никуда не выходила без сопровождения хотя бы пары служанок. Насторожившись, девушка оглянулась по сторонам, игнорируя настойчивый взгляд тёти. Но вокруг была такая толпа, что рассмотреть что-либо казалось невозможной задачей. Инстинктивно Фатьма сжала руку Бингюль, которая всё ещё стояла у неё за спиной. Ладонь служанки была немного влажной из-за волнения, но она всё ещё была с ней. — Не волнуйся, я тебе не наврежу. — будто догадавшись о мыслях Фатьмы, произнесла Мерьем. — А если ты встанешь на мою сторону, то тебе не сможет навредить никто. — Это Ваше предложение? — голос Фатьмы вновь приобрёл стальные нотки. — Хотите переманить меня на свою сторону? — А разве для тебя подобный союз не будет выгодным? — Мерьем вопросительно вскинула брови и вновь ухмыльнулась. — Насколько я слышала, ты не пользуешься особым уважением и любовью ни у Султана, ни у своей матери. Тебе следовало бы найти надёжного союзника, иначе конец будет плачевным. — Не пытайтесь мной манипулировать, Госпожа. — карие глаза Фатьмы потемнели. Более всего девушка ненавидела играть по чужим правилам. — Если бы я и выбирала себе союзника, то им уж точно не были бы Вы. Прекрасные черты лица Мерьем исказила гримаса злости. Женщина на мгновение прикрыла глаза, пытаясь совладать с эмоциями, а её улыбка скривилась в странное своё подобие. — Ты не понимаешь... — начала рыжеволосая Султанша, но Фатьма её сразу же перебила: — Я всё прекрасно понимаю, Госпожа. И мой ответ — нет. Я не встану ни на Вашу сторону, ни на чью-либо ещё. — Тебе придется. — сквозь зубы процедила Мерьем. Женщина бросила попытки вновь вернуть своему лицу прежнюю наигранную доброжелательность. Её зелёные глаза при этом лихорадочно блестели. — Скоро произойдет событие, которое заставит каждого встать на чью-то сторону. На лице Фатьмы отразилось непонимание. Но объяснений девушка так и не дождалась. Мерьем вздёрнула подбородок и сложила руки в замочек перед собой. Немного смягчившись, она уже более спокойно произнесла: — Я дам тебе время подумать, но не больше пары дней. — Султанша задумчиво взглянула на людей вокруг. — Тебя прозывают в народе ведьмой, но вместе с тем и мудрой. Так будь мудрой. Оцени все преимущества, которые ты получишь от союза, и прими верное решение. — Что будет, если я откажусь? — бросила Фатьма, когда Джанан уже развернулась и собиралась уйти. Женщина замерла на месте и повернула в её сторону голову. Ей явно не понравилась подобный вопрос, но проигнорировать его она не могла. Облизав пересохшие губы, Джанан вытащила с кармана накидки перчатки и медленно начала их надевать. — Все, кто окажутся не на моей стороне, падут. — слова Мерьем заставили вздрогнуть не только Фатьму, но и Бингюль. Джанан говорила об этом так просто и спокойно, будто это был весьма известный и понятный факт, сообщающий о погоде на завтра. Это давало ощущение, будто женщина совершенно уверенна в том, что говорит. Будто она даже не рассматривала других вариантов. Фатьма никогда не боялась рыжеволосую Султаншу и не ввязывалась с ней в перепалки, но это предложение и явная угроза вызывали мурашки по всему телу. Что задумала Мерьем? И как далеко она уже смогла зайти? — Всё в твоих руках, Фатьма. — заключила Джанан, казалось, абсолютно наслаждаясь справленным эффектом. Не дожидаясь ответ от племянницы, рыжеволосая отвернулась от неё и зашагала вперёд. Она скрылась в толпе так же быстро, как и появилась. — Госпожа. — голос Бингюль привлёк внимание Фатьмы. Когда Султанша обернулась, её служанка выглядела весьма бледной и напуганной. Её губы были сцеплены в тонкую линию, а взгляд карих глаз вцепился в кого-то впереди. Медленно подняв руку, Бингюль указала на женщину в тёмно-коричневой накидке, которая стояла неподалёку, пока толпа людей, возмущаясь, обходила её. — Валиде. — мрачно произнесла Фатьма. Это действительно была Эке Гюленай. Её светлые волосы были спрятаны под капюшоном, в то время как голубые глаза пылали гневом. Фатьма не знала, насколько много её мать видела, но, казалось, этого для неё было достаточно. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1570 год
Щелчок замка показался Ихсану самой прекрасной музыкой. Расплывшись в довольной улыбке, Паша ещё раз оглянулся, дабы убедится, что коридор пуст. Проскользнув внутрь кабинета Великого Визиря, Ихсан бережно вытащил ключ и закрыл за собой двери. Поскольку был поздний вечер, разглядеть интерьер получалось с трудом, но, зная хоть немного Борана, Ихсан был более, чем уверен, что всё располагалось на своих прежних местах. Аккуратно лавируя между немногочисленной мебелью, Паша подобрался к рабочему столу и достаточно быстро нашел свечу. Зажечь её тоже не стоило особых усилий. Когда комната наконец наполнилась мягким светом, Ихсан выпрямился и спрятал ключ в карман кафтана. Конечно, одной единственной свечи не было достаточно, чтобы прогнать мрак абсолютно со всех уголков кабинета, но Паше это вовсе и не нужно было. Более всего его интересовал именно рабочий стол. Поправив небрежным движением свои тёмные волосы, Ихсан решил сразу же приступить к делу. Первой на глаза попалась тёмная папка. Открыв её, Паша небрежно пролистал вложенные в неё бумаги. Убедившись, что нужного документа там нету, Ихсан поспешил перейти к другой стопке, которая по размерам явно уступала первой. Таким образом просмотрев все бумаги на столе, Паша выпрямился и недовольно скривился. — Куда же он мог его запихнуть? — шёпотом размышлял себе под нос Ихсан, осматриваясь по комнате. Особых мест, где ещё могли хранится документы не было. В глаза сразу же бросилась книжная полка в углу, но она была заполнена лишь книгами, от которых деревянные перегородки буквально прогибались. Вряд ли Боран стал бы класть туда что-то настолько важное. Недовольно фыркнув, Ихсан хотел было вернуться назад к рабочему столу, дабы вновь пересмотреть бумаги там (вдруг что-то пропустил), но его внимание привлёк низкий шкаф, чьи очертания еле вырисовывались в ночной тьме. Паша никогда не видел, чтобы Боран хоть карем глаза туда заглядывал, но, вполне возможно, что именно там находилось что-то, не предназначенное для чужих глаз. Схватив со стола зажженную свечу, Ихсан без колебаний подошел к шкафу. Поставив на него свой крохотный источник света, мужчина уверенно потянул дверцу за ручку, но она не поддалась. Нахмурившись, Ихсан присел возле шкафа и попытался потянуть сразу за обе, но они были надёжно закрыты. Сняв с верхушки свечу, Паша поднёс её к ручкам ближе. Прямо под ними действительно был встроен крохотный замок. — Чёрт. — выругался Ихсан. Он явно не предусмотрел, что в кабинете ему могут понадобиться и другие ключи. Встав со свечкой в руках, Паша подошел к камину. На полке над ним располагалось несколько шкатулок. Ихсан начал нетерпеливо открывать каждую из них, надеясь найти ключ, но его там не оказалось. В отчаянии мужчина бросился снова к столу. Поднимая документы и папки, он даже не беспокоился уже о том, чтобы оставить их в привычном для Борана порядке. Если он найдёт то, что ищет, то Великий Визирь никогда более не переступит порог своего кабинета. Но как бы Ихсан не старался, ключа нигде не было. В коридоре послышались шаги. Сперва отдалённые, но затем они начали неумолимо приближаться. Ихсан побледнел. Нет. Это определенно было не по плану. Выругавшись себе под нос, Ихсан быстро потушил свечу и подошел к двери. Остановившись слева от неё, он покрепче сжал кинжал, который всё это время был закреплён у него на поясе, и прислушался. Паша пытался быстро придумать, что ему делать дальше. Если его заметят, то рухнет и план, и его репутация. Скорее всего его попросту казнят за проникновение в кабинет Великого Визиря. А если он убьет входящих, то поднимет слишком много шума. Ему придется избавляться от тел. А если нет, то начнут расследование, которое, возможно, приведёт к нему. Всё-таки Ихсан ведь не знал, как много людей видело его идущим в сторону кабинета. Да и оставался вариант, что он попросту не справится сразу с тремя (судя по их шагам) мужчинами. Мысленно обратившись с молитвой к Всевышнему, Ихсан почувствовал, как болят костяшки на пальцах — он слишком крепко сжимал кинжал. Нужно было быстрее искать, нужно было лучше всё продумать, нужно было предусмотреть, что... Шаги оказались наравне с дверью, Ихсан распахнул зажмуренные глаза и принял оборонительную позицию, но люди в коридоре не остановились. Не веря своим ушам, Паша ещё какое-то мгновение стоял, боясь пошевелиться. Но шаги действительно начали отдаляться. Ихсан смахнул со лба выступивший пот и выдохнул с облегчением. Отпустив кинжал, Паша внезапно понял, что его руки трясутся. Не время себя жалеть. Вновь оказавшись возле стола, Ихсан попытался в темноте нащупать свечу. На этот раз Паша с трудом зажёг её и случайно столкнул со стола перо. Пробормотав себе что-то под нос, Паша присел, пытаясь отыскать злосчастную вещицу, как внезапно заметил ящики. Конечно! Он ведь упустил из виду ящики в столе! Позабыв обо всём, Ихсан аккуратно потянул за крохотную ручку. Ящик поддался с еле уловимым скрипом. И каково же было торжество Паши, когда внутри действительно оказались бумаги, а с самого верху лежал нужный ему... Документ о передаче дани Крымским Ханством. С победной улыбкой мужчина вытащил заветную бумагу, скрепленную печатью Великого Визиря. По правде говоря, Ихсан сильно рисковал, заявляясь в кабинет. И не только потому, что его могли поймать. Паша не знал, успел ли Боран перед отъездом передать документ о дани Султану, как он и всегда делал. Ихсан вполне мог вломиться, но так и остаться ни с чем. К несчастью для Великого Визиря, удача Паше на этот раз улыбнулась. Сев на стул, Ихсан уверенно потянулся к стопке чистой бумаги, на которую наткнулся при поисках. Взяв лист, он положил его перед собой. Чернила тоже оказались неподалёку. А вот за злосчастным пером всё-таки пришлось наклоняться и на ощупь искать его на полу. Правда, Ихсану было уже всё равно. Его сердце бешено колотилось в груди. Сознание захлестывало предвкушение триумфа. Серые глаза при этом блестели так, будто Паша находился в лихорадке. Все его мечты были в одном шаге от него. Стоило лишь протянуть руку, написать пару строк... Ах, как сладостно ощущение успеха. Оно буквально опьяняло Пашу, заставляло голову кружиться. Мужчина был готов буквально сплясать. Но вместо этого, опустив перо в чернильницу, Ихсан поспешно начал писать. Всё, что было нужно, — всего лишь создать поддельный документ, в котором говорилось бы о передаче в личную сокровищницу Борана Паши точно такой же суммы, какую в виде дани сплачивало Крымское Ханство. А далее одно небольшое напоминание Султану о том, что Гиреи уже должны были разобраться с деньгами... И Боран окажется на плахе. Довольно перечитав готовый текст, Ихсан взял с небольшой шкатулки печать Великого Визиря, блеснувшую при свете свечи. Улыбнувшись, он поставил её на написанный документ. Всё было готово. Встав со стула, Паша решил более не задерживаться. Свернув настоящий документ о передачи дани, он бережно положил его во внутренний карман кафтана, а его поддельного близнеца — в ящик стола. О чернилах, пере и печатке Ихсан так же побеспокоился. Разместив их по местам, мужчина потушил свечу. — Посмотрим, что ты на это скажешь, Боран. — прошептал себе под нос Ихсан, в последний раз оглянувшись на кабинет прежде, чем и вовсе покинуть его. ***Османская Империя. Близ Варны, Охотничий Домик Борана Паши, 1570 год
С самого детства Бирсен просто обожала конные прогулки. Она прекрасно помнила, как отец учил её держаться в седле, и как он подарил ей её первую лошадь восхитительного тёмно-коричневого окраса, которая мчалась быстрее ветра. Маленькая Султанша тогда часами просиживала в конюшне, расчёсывая ей гриву, за что всегда выслушивала вечером всё негодование Эке Гюленай Султан, которая была убеждена, что такое занятие не для Госпожи. Но Бирсен это никогда не останавливало. Теперь она уже не была ребёнком. И сидя верхом на лошади, чувствуя, казалось, каждый мускул в теле животного и подставляя лицо ветру, девушка как никогда это ощущала. Чувство свободы, всегда приходившее к ней, стоило ей выехать на конную прогулку за пределы дворца, буквально опьяняло. Внутри поднималась целая эйфория чувств, непременно вызывая широкую улыбку на лице. В такие моменты Бирсен не думала ни о чём. Она позволяла мыслям свободно разлетаться во все стороны, пока ветер трепетно расчесывал её тёмные распущенные волосы. В этот самый миг для Бирсен не существовало ничего, кроме неё, лошади и царящей вокруг дикой природы с солёным запахом моря. Но всё же был ещё один человек, который всегда присутствовал в её картине мире. При мысли об этом Бирсен обернулась. Недалёко от неё ехал Боран. На своём чёрном коне мужчина казался ещё более величественным, чем обычно. В седле он держался умело и даже более уверенно, чем Бирсен. Свою роль в этом совершенно точно сыграло множество походов, запекшихся рубцами и тонкими шрамами на теле Паши. Девушка не раз пересчитывала их, когда её муж даже не замечал, ведь каждый хранил в себе героическую историю, которой Боран никогда не спешил ни с кем делиться. Для него этих шрамов будто и вовсе не существовало. Заметив взгляд супруги, Паша еле заметно улыбнулся и натянул поводья, видимо, намереваясь поравняться с ней.. Мир сотряс выстрел. Одиночный, но достаточно громкий. Бирсен даже не успела понять, с какой стороны он последовал. Лошадь Госпожи вздыбилась. В ужасе хватаясь покрепче за поводья, Султанша вскрикнула. Животное в панике запротивилось и помчалось совсем в противоположную сторону. Бирсен от страха, казалось, забыла, как дышать. Она отдаленно слышала, как Боран кричал её имя, но повернуть лошадь не могла. Животное будто вмиг взбесилось. Оно не слушало более команд, не чувствовало ни поводья, ни то, как отчаянно Бирсен пыталась бить его в бока. Лошадь просто бежала. Девушка в ужасе опустила голову, когда животное с хриплым ржанием ворвалось в лестную гущу. Ветки неприятно царапали кожу, цеплялись за плащ и волосы так, будто были скрученными пальцами и пытались остановить Госпожу. Но единственное, о чём могла думать девушка, — не упасть с лошади. До боли в костяшках, Бирсен вцепилась в гриву коня, не выпуская при этом поводья. Наклонившись как можно ниже, она пыталась отворачиваться, дабы случайно не повредить глаза. Из-за слишком быстрого бега они начали слезиться, потому девушка практически ничего не видела перед собой. В какой-то миг ей даже показалось, что это конец, что животное убьет и себя, и её. Это заставило Султаншу выпрямиться. И как раз вовремя, чтобы заметить впереди обрыв. Каре-зелёные глаза Бирсен расширились от страха. Девушка что есть силы начала дёргать поводья, но лошадь не реагировала. Мысленно она обратилась к Всевышнему. Если животное не остановится, то пусть хотя бы свернёт в сторону. Она ведь не может умереть вот так. Оставить всё и всех. Нет... Султанша зажмурила глаза и закричала. Послышалось ржание. Лошадь снова вздыбилась практически у самого края. Бирсен еле успела покрепче ухватиться за её шею. Конец был близок, но... Животное, будто заколдованное, затихло, встав на четыре ноги. Услышать от него теперь можно было лишь тихое фырканье. Испытывать судьбу Госпожа больше не собиралась. Кое-как Бирсен удалось выбраться из седла. Неуклюже спрыгнув на землю, девушка попятилась, но наступила на собственный подол платья. Взмахнув руками, она упала, больно ударившись ногой. Её сердце всё ещё выскакивало с груди, а дыхание было сбитым. Лёгкие буквально жгло. — Ты в порядке, дитя? — чей-то скрипучий голос заставил Бирсен вздрогнуть. Только сейчас, сидя на земле, Госпожа заметила, что прямо напротив её лошади стояла старуха. Она была низкой и очень худой. Чёрная накидка буквально висела на ней, подчеркивая угловатость плеч. Капюшон был откинут назад, открывая миру абсолютно седые волосы, стянутые сзади в тугой пучок. Её лицо было таким же сухим, как и она вся. Его полностью покрывали морщины. Но особенно привлекали внимание карие глаза женщины. Они были настолько тёмными, что, казалось, могли поглотить весь этот мир без остатка. Пальцы незнакомки были крючковатыми и вовсе иссохшими. Сквозь бледную кожу легко можно было разглядеть, как двигаются её кости. Одну руку женщина положила на грудь лошади, а другой гладила её нос. При этом животное казалось абсолютно умиротворённым и даже жмурило глаза. — Я... — Бирсен хотела было ответить, но затем часто заморгала и мотнула головой. — Кто Вы? Что Вы здесь делаете? Девушка поднялась наконец на ноги и неуклюже отряхнула свой плащ от песка. Правда, хоть как-то улучшить внешний вид ей это не удалось. Волосы Бирсен были растрёпаны, в них запутались крохотные веточки и листья. Сам плащ был во многих местах разорван. На предплечье виднелась кровь (всё же царапин избежать не удалось). Каре-зелёные глаза Султанши смотрели на мир испуганно. Только что её лошадь мчалась через лес прямиком к обрыву, абсолютно не слушая свою наездницу, но резко остановилась перед женщиной, которая возникла буквально из ниоткуда. Это было чем-то фантастическим. Бирсен не могла даже отчасти в это поверить. — Не спрашивай меня ни о чём, дитя. — незнакомка перестала гладить лошадь. Её карие глаза странно заблестели. — Я хочу лишь предупредить. — Предупредить? — эхом отозвалась Бирсен, непонимающе смотря на женщину. Какой-то внутренний голос буквально вопил, что она должна бежать как можно дальше и как можно быстрее, но Султанша не двигалась с места. Ноги казались ватными, а внезапная усталость начала медленно наполнять тело Госпожи. Это пугало. — Не убивай свою мать сейчас, если хочешь, чтобы дитя у тебя под сердцем выжило. — голос незнакомки был абсолютно безэмоциональным. Всего мгновение, и она двинулась к Султанше. Бирсен сразу же попятилась назад. Слова старухи не вязались с действительностью. Они звучали, как какой-то несуразный бред. Бирсен трясло от страха. — О чём Вы? — голос Султанши дрогнул. — У тебя под сердцем дитя. — старуха остановилась и вытянула вперёд руку, указывая крючковатым пальцем на живот Бирсен. — А ты отдала приказ убить свою мать. Отмени его или твой ребёнок погибнет. Внутри у Госпожи всё похолодело. Перед свои отъездом она действительно отдала приказ Кютай Хатун выбрать наилучший момент и покончить навсегда с Эке Гюленай. Принятие этого решения многого стоило для Бирсен. Как ни крути, а нынешняя Валиде Султан была её матерью. Но жажда власти, желание забрать то, что когда-то ей принадлежало, было сильнее. Если она снова вышлет мать или как-либо отстранит, Гюленай вернется. Она всегда возвращается. Лишь смерть могла остановить Эке. И Бирсен была на это готова так же, как и Али Джихангир. Султанша не знала, что сердце бывшего Хранителя Покоев было разбито, что его не просто насильно женили на Амине, а ещё и разлучили навсегда с девушкой, которую он любил всей своей душой. Они с Бирсен были разными. У них были противоположные взгляды и совсем непохожие истории, но цель одна — уничтожить Эке Гюленай, испортившую их жизнь, загнавшую их в тупик. — Бирсен! — голос Борана за спиной заставил Султаншу обернуться. Чёрный конь её мужа остановился неподалёку. Бледный и испуганный Боран в мгновение ока спрыгнул на землю, поднимая облачко пыли. Подбежав к жене, он крепко обнял её, зарываясь лицом в её волосы. — Как ты меня напугала. — на выдохе произнёс мужчина. Немного отстранившись от Бирсен, он взял её лицо в свои ладони и окинул её внимательным взглядом с головы до ног. — Всё хорошо? Ты не ушиблась? Бирсен разомкнула уста, чтобы ответить, а затем испуганно обернулась к своей лошади, но незнакомки, с которой она только что разговаривала, там уже не было. — Д-да. — запнувшись, ответила Султанша. — Но здесь была женщина... — Женщина? — Боран удивлённо оглянулся, но возле них бродили лишь лошади. — Я никого не видел, Бирсен. Когда Паша вновь вернул всё своё внимание к Султанше, она оказалась невероятно бледной. Факты в голове упрямо не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Откуда та старуха могла всё это знать? Какое имела отношение к этому делу? Почему появилась так неожиданно? Зачем всё это рассказала? С кем была связана? Были ли её слова правдой? Существовал лишь один единственный способ узнать. — Нам нужно срочно вернуться в домик, Боран. — во взгляде Бирсен читалась тревога. — Пожалуйста, это очень-очень важно. Мужчина не понимал, что происходит. Всё ещё обнимая жену за плечи, он нахмурил брови, но перечить не стал. *** Боран расхаживал по коридору взад и вперёд, задумчиво потирая подбородок. Из комнаты не слышалось практически никаких звуков и это сильно пугало. Заходить Паше запретили, потому единственное, что оставалось, — просто ждать. По правде, мужчина жутко испугался, когда лошадь Бирсен, услышав резкий звук, помчалась в лес. Его конь тоже не остался спокойным, но, тем не менее, ему удалось его быстро обуздать. Мужчина не знал, что точно случилось и что это был за выстрел, но времени разбираться у него тоже не было. Боран как никто осознавал, что испуганное животное может навредить не только себе, а в первую очередь, своему наезднику. И хоть Паша никогда не был склонен к панике, но в этот раз это удушающее чувство буквально захлестнуло его с головой. Мужчина мало что соображал, когда направлял своего коня в самую гущу леса. Ему было всё равно, что встретит его впереди. Боран хотел поскорее найти Бирсен. Он мысленно молил Всевышнего, чтобы тот её уберёг. Всё-таки Султанша была для него невероятно дорогая. Он попросту не мог её потерять. Не сейчас и никогда вовсе. Но перед глазами сами по себе, будто на зло, появлялись воспоминания о Байбарсе Паше, как он выкрал Бирсен, как держал её непонятно где, пытаясь шантажировать Борана. Он тогда чуть не потерял её и не мог позволить, чтобы это повторилось снова. Боран не знал, что произошло там в лесу, о какой женщине говорила Бирсен или что она пережила, пока её мужа не было рядом, но её состояние пугало. Султанша вся тряслась, выглядела растерянной и первое, что попросила — позвать врача. — Паша. — низкая светловолосая служанка вышла с комнаты. — Вы можете войти. Большего Борану и не нужно было. Сорвавшись с места, он в мгновение ока оказался возле комнаты. Распахнув шире двери, Великий Визирь нетерпеливо вошел. Бирсен сидела на кровати бледная, как никогда. Её волосы всё ещё были спутанными, но платье и плащ она уже успела заменить на чистые. Рядом у небольшого столика стояла лекарша, складывая в небольшую сумку все свои инструменты. Услышав, что кто-то вошел, женщина обернулась и заулыбалась. — Боран Паша, примите мои поздравления. Госпожа беременна! — лекарша звучала радостно. Но её тон отнюдь не вязался с растерянным и даже в какой-то мере мрачным выражением Бирсен. — Что...Что ты сказала? — Боран сперва и сам не поверил этой новости. Но лекарша лишь наклонила голову на бок и ещё шире улыбнулась. — Я говорю, что Вы ещё раз станете отцом, Паша. Поздравляю! — эти слова эхом застряли в голове Борана. На его всегда хмуром лице внезапно расцвела широкая улыбка. Проведя руками по волосам, Паша и вовсе засмеялся. Он станет отцом! У него родится ещё один ребёнок! Не теряя больше ни секунды, окрылённый прекрасной новостью Боран поспешил оказаться возле Бирсен. Сев на кровать возле неё, он крепко обнял супругу, но совсем внезапно для себя почувствовал, как девушка с силой впилась пальцами ему в предплечья. Не понимая, что происходит, Паша медленно отстранился. Бирсен смотрела прямо ему в глаза. Её зрачки были расширены. Тело Госпожи содрогалось то ли от страха, то ли от холода. Бледная кожа отчетливо выдавала, что никаких положительных эмоций девушка не испытывала. Её каре-зелёные глаза были наполнены тревогой и ужасом, а ещё чем-то похожим на решительность. — Боран, срочно отправь в Стамбул гонца. Самого быстрого, которого только сможешь найти. Он должен остановить Кютай Хатун. Девушка не должна убить... — Бирсен запнулась, быстро покосившись на присутствующих в покоях служанок и лекаршу. — Сделай это, Боран. Моя мать должна остаться жива. — Что ты такое говоришь? — улыбка постепенно спала с лица Паши. — Я не понимаю, Бирсен. О какой Кютай Хатун ты говоришь? Какое убийство? При чём здесь это? — Просто сделай так, как я говорю! — голос Бирсен сорвался на крик. Султанша чувствовала, что больше не может себя контролировать. Кем бы не была та старуха из леса, но её слова о ребёнке оказались правдой. А если учесть ещё и факт того, что незнакомка знала о приказе убить Эке Гюленай... Бирсен не могла понять связь между всем этим. Всё казалось безумием. Но если это действительно правда, Султанша не хотела рисковать. Не своим ребёнком. — Доверься мне. Просто доверься. — практически прошептала Бирсен, немного смягчившись. — Я всё объясню потом. Только отправь гонца. Немедленно. В глазах Борана не было ни капельки уверенности. Он выглядел одновременно и растерянным, и немного злым. Сцепив зубы, Паша смотрел на жену испытывающе, но быстро сдался. — Хорошо. Я сделаю это. — Боран встал, позволяя рукам Бирсен соскользнуть со своих предплечий. Но в последний миг, когда он уже развернулся, чтобы уходить, девушка вновь схватила его за руку. Пальцы Бирсен были холодными. — Нам тоже нужно вернуться в Топ Капы. — произнесла Султанша дрожащим голосом, когда Боран повернул к ней голову. Она даже не представляла, каким странным выглядело её поведение со стороны. Сейчас ей было плевать на это. Ровно как и на то, как среагирует на отмену приказа Али Джихангир, чье сердце там сильно пылало ненавистью и желанием мести. Даже малейшая, пусть и призрачная, вероятность потерять ребёнка сводила Бирсен с ума. — Тогда собери Рамиля. — обронил наконец Паша. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1570 год
— Аббас, — произнес Мехмет с улыбкой и хотел было встать, дабы поприветствовать друга, но резко замер, когда заметил входящую вслед за Пашой бледную Фатьму. На залитой солнечным светом террасе вмиг повисло молчание. Мехмет сидел на тахте. Его рыжие волосы отливали медью, а золотые нити на тёмно-коричневом кафтане блестели. Взгляд зелёных глаз Султана то и дело бегал от Бахадира к Фатьме. Он явно не понимал, что происходило и почему они пришли вдвоем, но задать вопрос не решался. Слова попросту застревали где-то в горле, не давая рыжеволосому Повелителю даже сформулировать мысль, потому он предпочел промолчать. Но и Фатьму, и Аббаса больше заинтересовал не Мехмет, а его спутница, восседавшая на бархатных подушках. И если Паше она была абсолютно незнакома, то Султанша при её виде чуть ухмыльнулась каким-то своим мыслям. Это была Мехрангиз Асия. Будучи одетой в нежно-розовое платье, так отчетливо подчеркивающее её округлившийся живот, девушка невинно хлопала длинным ресницами. Обратив взор к Султану, она выглядела растерянной. Мехрангиз явно хотела встать и поклониться, как того требовали правила и традиции, но Мехмет одним лишь движением руки приказал ей оставаться на месте. На щеках Асии появился лёгкий румянец, пока она нервно теребила тонкими пальцами платок. Девушке явно было неудобно находиться в таком положении. — Повелитель, — Аббас улыбнулся Падишаху так, как делал это и всегда. — Нам с Фатьмой Султан нужно очень серьезно с Вами поговорить. Наедине. Бахадир специально сделал ударение на последнем слове и послал многозначительный взгляд Асие. Но девушка лишь ещё больше съежилась. Паша невольно заметил жемчужное ожерелье на её тонкой шее. — Говорите. — Мехмет одобрительно кивнул, но так и не попросил Мехрангиз покинуть террасу. Аббас вопросительно выгнул брови, намереваясь что-то сказать, но в этот раз в разговор вступила Фатьма: — Повелитель, дело действительно важное... — Мехрангиз никуда не уйдет. — перебил её Мехмет, отчеканивая каждое слово. Своим тоном он явно давал понять, что не желает слышать каких-либо протестов. — Она носит под сердцем моего сына, потому имеет право знать всё. Фатьма поджала губы, пытаясь сдержать своё негодование, пока щёки Асии ещё больше покраснели. Беременная фаворитка испуганно опустила глаза в пол, пока лёгкий ветерок колыхал её русые волосы. Госпожа чувствовала внутри злость на брата. Мало того, что он запретил своей фаворитке поклониться в присутствии Султанши и Паши, так теперь ещё и посвящал её абсолютно во все темы. По мнению Фатьмы это выходило за все возможные рамки. Будучи наложницей, Асия навсегда останется ниже по статусу от кровной Госпожи. Тем более, что не было ещё никаких гарантий, что девушка и вовсе родит мальчика. Всё-таки и Ханде, и Хасибе в своё время тоже надеялись на появление на свет наследников. А в результате сидят в своих покоях с дочерьми. Мехмет даже не удостаивает их своим вниманием так часто, как следовало бы. — Хорошо. — внезапное согласие Аббаса отчасти возмутило Фатьму, которая снова хотела что-то сказать. Бахадир предупреждающе на неё взглянул и еле заметно прикоснулся к её руке. Султанша замолчала. Пару мгновений они испытывали друг друга взглядами, а затем Фатьма отвернулась, позволяя Аббасу продолжать. Паша невольно ухмыльнулся. Если он хотел стать мужем Фатьмы, то ему, определенно, ещё стоило найти подходы к её характеру. Переведя вновь всё свое внимание на Султана, Бахадир выпрямился. — Повелитель, — начал он уверенным тоном, — извините меня за дерзость. Я действительно не вправе просить Вас о подобном. Я никогда не был и не буду достойным повязать себя какими-либо узами с представителями Династии, но я искренне желаю попросить у Вас разрешение на брак с Фатьмой Султан. Слова Аббаса прозвучали слишком громко в повисшей тишине. Фатьма от напряжения сжала руки в кулаки, пытаясь снова не подпустить к себе ни на шаг панику, пока Аббас опустил голову, желая выразить свою покорность. По лицу Мехмета мало что можно было прочесть, а вот Мехрангиз выражала свои эмоции, не стесняясь. Её из без того большие карие глаза расширились от удивления. Кожа вмиг побледнела. Девушка без какого-либо колебания подняла голову и смотрела на Пашу и Султаншу во все глаза. Казалось, что Асия из последних сил сдерживалась, чтобы не произнести что-то вслух. Она даже перестала теребить в руках свой платок. — Как это понимать? — только и выдавил из себя Мехмет. Нахмурив брови, он требовательно посмотрел на Фатьму, которая до этого молчала. Аббас сверкнул своими карими глазами, наконец подняв голову. — Мы с Пашой влюблены. — ложь горчила на кончике языка Фатьмы. Её голос, казалось, звучал откуда-то со стороны. — Мы очень надеемся, что Вы позволите нам заключить никях в скором времени. Это было бы лучшим подарком для нас. Говоря эти слова, Султанша попыталась показать свою радость, но провалилась с треском. Улыбка отчаянно не хотела появляться на лице. Внутренний голос кричал девушке, что нужно остановиться пока не поздно, прекратить это, убежать, сказать, что всё, что происходило, — просто шутка. Но, тем не менее, Фатьма не двигалась с места. Это было безумие чистой воды, которое могло разрушить абсолютно всё. Если, конечно, Султанше и вовсе было, что терять. Хотя говорить ей удавалось ровно и спокойно, будто её слова являлись действительно правдой. Такой мучительной и губительной, но истиной. Даже Аббас был удивлён такому признанию. Он не смог сдержаться и взглянул на Госпожу с немым вопросом в глазах, но ответа получить ему так и не было суждено. Султанша взглянула на него в ответ, но, кроме страха, он ничего не заметил в её тёмных зеркалах души. — Если бы не наши очень сильные и искренние чувства, Повелитель, мы бы ни за что не решились просить Вас о подобном. — произнёс Бахадир, не отводя взгляд от Фатьмы. Будто в подтверждение своих слов, он бережно взял девушку за руку. Пальцы Султанши были холодными, но, тем не менее, она сжала его ладонь в ответ, пусть даже внутри неё всё и сопротивлялось. Оба в этот момент понимали, что пути назад нету. Реакцию Султана было сложно предугадать, но Аббас был уверен, что вдвоём они смогут противостоять ему при необходимости, чего нельзя было сказать о Фатьме. — Никях — событие дорогостоящее. А у нас вскоре поход. — по такому ответу нельзя было сказать, что думал на самом деле Падишах об этой идее. — Да и когда вы могли познакомиться? — Это разве важно? — говорил вновь Бахадир. — Любви не нужны особые обстоятельства, она разгорается, как пламя. Достаточно лишь искры. Аббас сжал руку Фатьмы, пытаясь выразить таким образом поддержку и немного подбодрить её. — А о свадьбе не волнуйтесь: часть расходов я заплачу лично. — такой ответ Бахадира удивил Мехмета. Даже Фатьма на мгновение утратила свою непроницаемость и взглянула на Пашу вопросительно. Но на лице Аббаса в это время лишь играла улыбка, которая невольно заставляла верить в серьезность его намерений и слов. — Повелитель. — тихий голос Мехрангиз заставил Мехмета отвлечься на мгновение. — Я понимаю, что это не моё дело, но можно я скажу? Султан удивлённо выгнул брови, пока Фатьма и Аббас неуверенно переглянулись между собой. Асия выглядела слегка напуганной, но блеск в её карих глазах выдавал её искреннее желание повлиять на ситуацию. — Почему бы не разрешить Фатьме Султан и Аббасу Бахадиру Паше заключить никях? Их чувства искренни. Это видно сразу. — на устах Мехрангиз заиграла лёгкая улыбка. — А свадьбу мы можем сыграть в один день со свадьбой Айтач Султан и Ихсана Паши. Будет двойной праздник. Разве это не прекрасное событие перед походом? — Айтач Султан и Ихсана Паши? — опередила ответ Султана Фатьма. В её карих глазах появилась тревога. Она не слышала о намерениях Айтач выходить замуж. Когда она успела решиться? — Да, Вы разве не слышали? — Мехрангиз выглядела озадаченной. — Мы с Мерьем Джанан Султан договорились об этом утром. — ответил Мехмет немного отстранено. — Ещё не успели как следует объявить. Султан выпрямился на тахте. Его взгляд всё ещё был сосредоточен на фаворитке, чье лицо теперь озаряла широкая улыбка. Слова девушки показались ему искренними. К тому же, идея с двойным праздником выглядела удачной. Рас уж они уже решили заключить никях между Айтач и Ихсаном, то почему бы не назначить в этот же день никях для Фатьмы и Аббаса? — К чему такая спешка? — задал Мехмет наиболее интересующий его вопрос. Это была единственная деталь, которую он до сих пор понять не мог. Улыбка немного спала с лица Аббаса. Этого вопроса он больше всего и боялся. В целом весь этот разговор был отчасти ложью, но, по крайней мере, Бахадир знал, какую правду на самом деле скрывал. До этого момента. Да и его самого интересовала причина столь быстрого никяха, ведь в недавнее объяснение Фатьмы ему мало верилось. — Вы сами говорили, что вскоре поход. — размышления Фатьмы были недолгими. — Неизвестно, сколько Вы проведете в борьбе с неверными, а ждать несколько лет мы не в силах. Бахадир ухмыльнулся, очевидно, полностью удовлетворенный тем, как Султанша выпуталась из этой ситуаций. Сама же девушка чувствовала, что если бы он всё ещё мягко не сжимал её руку, её страх непременно выдала бы дрожь. — Повелитель, разрешите. — вновь произнесла Мехрангиз, обращая к Султану умоляющий взор. Фатьма до сих пор не могла понять, почему фаворитка во всё это вмешивалась, а уж, тем более, вставал на их сторону. Но то, как Султан прислушивался к ней, как смягчались его черты и как взгляд становился чуть более ясным, отчетливо давало понять, что мнение Асии было ему важным. В какой-то миг Госпоже даже показалось, что, возможно, Мехмет был влюблён в эту глупую девчушку, одетую в роскошные наряды. Иначе как объяснить его внезапную привязанность и доверие к ней? Хотя причиной всему могла быть банальная и упрямая уверенность в том, что родит девушка мальчика. "Как бы твои хрустальные мечты не разрушились после рождения ребёнка, Мехрангиз", — с иронией подумала Фатьма. Но её размышления внезапно прервал Мехмет. Вновь выпрямившись, Султан свёл брови к переносице и сложил руки на коленях. Его взгляд скользнул сначала по сестре, облаченной, как и всегда, в чёрное платье, а затем вернулся к Аббасу Бахадир, который заметно напрягся. Мысли в голове Мехмета немного путались. Если бы здесь только была его мать. Он бы попросил у неё совет... Но ведь Султаном был он. И именно он обладал правом делать то, что захочет. — Я даю разрешение на этот брак. — обронил Мехмет, кивнув головой, будто ещё раз подтверждая свои слова. Аббас и Фатьма, не веря своим ушам, удивлённо переглянулись, наконец расцепив руки. И лишь Мехрангиз радостно захлопала в ладоши и широко заулыбалась, будто ребёнок, которому совершенно точно понравился финал сказки. *** Несколько дней спустя. В Топ Капы поднялся настоящий переполох. С самого утра Султан был не в настроении и буквально рвал и метал всё, что попадало под руки. Его гневу не было предела. А всему виной один единственный человек... Ихсан Паша стоял возле рабочего стояла, прямо за спиной у Падишаха. На его лице растянулась самодовольная ухмылка. И как бы мужчина не пытался её скрыть, всё было тщетно. Чувство триумфа так и бурлило у него внутри, переливаясь самыми разными красками. Людям вокруг могло показаться, что Ихсан буквально светился на фоне общей серости покоев, пока крупные капли дождя упрямо барабанили по окнам. После своего проникновения в кабинет Великого Визиря, мужчина спустил какое-то время, дабы окончательно убедиться, что он не был замечен, а о его визите никто даже не заподозрил. Довольный результатом Ихсан на одном из Заседаний Дивана, на которое, к слову, Мехмет наконец пришел, будто невзначай упомянул о дани с Крыма, которая уже давно должна была поступить. Султана этот вопрос заинтересовал, так как близился поход и две свадьбы (Ихсан всё ещё не мог понять, чего пытался добиться Аббас Бахадир, заключая никях с Фатьмой, но, в любом случае, сейчас это играло ему на руку). И, как и ожидалось, Мехмет начал искать документ о передаче дани, но его нигде не было. Ихсану пришлось потрудиться, чтобы Султану не пришла внезапная идея проверить всю казну. Тогда его план мог бы рухнуть, ведь Паша точно не знал, поступили ли уже туда деньги с Крыма или нет. После целого дня безрезультатных поисков Султан отдал приказ осмотреть кабинет Великого Визиря, будучи уверенным в том, что нужная им вещь там. Ихсан вызвался помочь. И, конечно же, именно Паша нашел заветный документ. Вернее, его подделанный вариант, который он и принес Султану. — Повелитель, не может быть, чтобы Боран Паша забрал себе хоть копейку. — Али звучал, как голос здравого рассудка. Ихсана порядком раздражало присутствие Джихангира, ровно как и желание помочь со стороны Карталя Бея. Эти двое казались Ихсану невероятно назойливыми. Они постоянно путались под ногами и пытались оправдать Борана перед Султаном, что вводило Ихсана в замешательство. Им ведь, как и всем другим Пашам, невероятно выгодно наконец избавиться от Великого Визиря. Так почему они его защищали? — В этом документе всё чётко прописано. — Мехмет ткнул пальцем в документ с такой злостью, что солдатики на карте, лежавшей на столе, буквально затряслись. — Сумма совпадает с той, что должен был передать нам Крым. — Но не мог же Боран Паша быть настолько неосторожным, Повелитель, чтобы так просто переводить в свою казну всю сумму. — на этот раз говорил Карталь. Нахмурив брови, он внимательно изучал документ, стоя рядом с Али по другую руку Султана от Ихсана. Стоило признать: его доводы звучали убедительно. Ихсану вмиг захотелось его выпроводить с покоев. — Да и здесь нету печати Крымского Хана. — не унимался тем временем Али Джихангир. — Боран Паша — опытный политик. — Карталь скрестил руки на груди. — Это на него не похоже. — Карталь Бей прав. — Али опёрся ладонями о край стола, пытаясь заглянуть в глаза Падишаха. — Повелитель, я призываю Вас ещё раз подумать. — Что тут думать, Джихангир? — встрял Ихсан. У него на спине выступил холодный пот, когда он действительно заметил на лице Мехмета сомнения. — Документ говорит лучше любых слов. Как вы объясните его? Али бросил в Ихсана уничтожающий взгляд своих серых глаз. Ни для кого не было секретом, что Джихангиру с первого дня не понравилось присутствие этого человека в Совете Дивана. Возможно, теперь светловолосый Паша даже подозревал его в чём-то, пусть и не решался высказать это напрямую. Но Ихсан слишком долго всё продумывал, чтобы быть уверенным в том, что Али не сможет ничего доказать, даже если сильно захочет. — Почему бы нам не обратиться к Главному Казначею? — Карталь упрямо пытался игнорировать присутствие Ихсана. Но его слова заставили Пашу вздрогнуть. — И что будет, Карталь? — Ихсан нетерпеливо взмахнул рукой. — Нам нужно будет перебрать каждый акче, чтобы проверить, поступала ли действительно дань. Всё-таки если документ до сих пор лежал в кабинете Великого Визиря, значит деньги ещё не проходили через руки Главного Казначея. Мы будем искать иголку в стоге сена. Это может занять месяцы. — Почему Вы так не хотите проверять казну? Почему так боитесь идти к Казначею? — Джихангир подозрительно сузил глаза. В отличии от Ихсана, он никогда не позволял себе переходить с ним в общении на "ты", если неподалёку присутствовал ещё кто-то. — Потому что это ничем не поможет. — Ихсан почувствовал, что ему пытались наступить на хвост, потому сделал попытку выкрутиться. — А похоже это совсем на другое. — поддержал Карталь Джихангира. — На что это ты намекаешь? — вспылил Ихсан. — Надеюсь, что мои догадки не окажутся верными. — продолжал Хранитель Покоев наступать. Он чувствовал острую неприязнь к Ихсану с первой минуты их встречи. Паша сразу показался ему слишком скользким. — Да как ты только... — начал Ихсан. Султан резко ударил рукой по столу. — Хватит! — крикнул разъяренный Мехмет, всё это время молчавший. Его зелёные глаза пылали гневом, а напряженный вид говорил о том, что он явно не собирался более выслушивать какие-либо споры. Таким образом и Исхану, и Карталю, и Али пришлось опустить головы и замолчать. Возможно, Мехмет сказал бы что-то ещё, но в двери послышался стук. Карталь с Джихангиром многозначительно переглянулись, а Ихсан наконец выдохнул. Двери распахнулись — и на пороге появился сам Боран Паша. Очевидно, мужчина с дороги даже не успел переодеться: лишь сбросил меховую накидку и тюрбан, из-за чего его тёмные волосы были немного растрёпанными. Войдя глубже в покои, Боран на мгновение застыл. По карим глазам мужчины можно было понять, что он явно не ожидал увидеть здесь, помимо Султана, Хранителя Покоев и двух Пашей. Но всё же не растерявшись, Великий Визирь почтительно поклонился. — Повелитель, мне передали, что Вы хотели меня немедленно видеть. — отчеканил Боран своим привычным строгим тоном. — Да, хотел. — в первой же фразе Мехмет сорвался на крик. Али невольно скривился, когда стул издал неприятный скрипящий звук из-за того, что Султан резко встал. — Как ты объяснишь это? Мехмет схватил со стола фиктивный документ о передаче дани и протянул его Борану. Великий Визирь удивлённо взглянул на лист в руке Султана и лишь вопросительно выгнул брови. — Не делай вид, будто ничего не знаешь! Бери и читай! — не унимался Султан. Всё его тело буквально сотрясалось от злости, что не могло не радовать Ихсана и не беспокоить Карталя с Али. Боран сцепил зубы, как никогда чувствуя презрение к молодому Султану. Подойдя немного ближе, Паша медленно взял документ. По мере того, как он читал его, осознание всей ситуации проявлялось искренним непониманием в глазах. С силой сжав лист, Боран замотал головой. — Это абсурд. Документ ненастоящий. — попытался оправдаться Паша. Его тон был полон растерянности. — А где тогда настоящий, Паша? — Мехмет сцепил руки за спиной. — В твоем кабинете?! — Да. — Боран наконец опустил фиктивный документ. — Можете приказать обыскать мой кабинет. Ваши люди найдут настоящий документ о передачи дани в ящике моего рабочего стола. — Именно оттуда мы и достали тот документ, что ты держишь в руках. — Мехмет выплюнул это таким ядовитым тоном, что даже Ихсан вздрогнул. — Этого быть не может. — Боран отрицательно замотал головой. Всё казалось каким-то глупым кошмаром. Совершенно точно он не писал этот документ и не забирал никакие деньги. Кто-то пытался его подставить. Кто-то... Внезапно Боран понял. Его взгляд тут же нашел всё ещё стоявшего за спиной Падишаха Ихсана. Заметив на себе внимание Великого Визиря, Паша ухмыльнулся. Боран почувствовал, как внутри него неумолимо растёт желание сломать Ихсану шею. — Повелитель, меня хотели подставить. — выпалил Великий Визирь, не сводя взгляд с Ихсана. Это не укрылось от внимания Карталя. — Повелитель, я верю Борану Паше. — попытался встрять Али Джихангир. — Для начала мы должны всё тщательно проверить. Можете временно отстранить Пашу от обязанностей. Я лично попытаюсь во всём разобраться. Али чувствовал, как весь мир вокруг снова рушился. Боран был одной из самых сильных фигур на доске. Одним из немногих, кто всё ещё имел положительное влияние на Падишаха. Хотя бы мизерное. Если и его уберут, то Османская Империя слишком быстро придёт в упадок. Власть перейдет не в те руки. Их ждёт полный хаос. — Тебе заняться больше нечем?! — рявкнул на него Мехмет. Али прикусил язык. С ним будто говорил совсем не тот Мехмет, которого он знал раньше. Этот был ему и вовсе незнаком. — Я верю фактам, Али Джихангир. А они говорят мне, что Боран Паша виновен. Всегда серьезный и уверенный в себе Боран внезапно побледнел. И хоть его пальцы и сжались до побеления костяшек на злосчастном документе, но взгляд рассеянно забегал между присутствующими. Карталь стоял нахмуренный. В глазах Джихангира читалось сострадание. Они хотели что-то сделать, как-то помешать, но их руки были связаны. Мехмет был настолько в ярости, что его лицо побагровело. И лишь Ихсан, казалось, наслаждался ситуацией. — Стража! — крикнул Мехмет, что есть силы. В покои тут же забежало несколько аг. — Немедленно бросьте Борана Пашу в темницу. Не успел Великий Визирь хоть как-то среагировать, как почувствовал, что кто-то заламывает ему за спину руки. Документ выскользнул с его пальцев, с тихим шуршанием падая на пол. Боран попытался выпутаться, но победить двоих сразу не был в силах. — Повелитель, я невиновен! Повелитель! — пытался докричаться Боран, пока его поволокли к двери. Взгляд Великого Визиря, более похожий на взор дикого зверя, попавшего в ловушку, метнулся к Ихсану. — Пусть на твою голову обрушиться этот дворец, Ихсан. Тебе это так с рук не сойдет! Но на лице Ихсана это лишь вызвало улыбку. Он добился своего. Лев был посажен на цепь.