Танец Ведьм // Witches' Dance

Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1570 год

Амина сидела на софе, отстранено смотря куда-то перед собой. Конечно же, новость о браке Фатьмы и Аббаса Бахадира Паши не обошла Султаншу стороной и привела её буквально в ярость. Махфирузе успела разгромить половину покоев, пока не пришёл её муж. И хоть всё уже было позади, но внешняя холодность светловолосой Госпожи не была признаком внутреннего спокойствия. Амина жутко злилась. При чём не только на сестру и Аббаса, но, в первую очередь, на свою мать. С Эке Гюленай у Махфирузе был заключен договор: она выходит замуж за Али Джихангира и помогает его уничтожить, а Эке устраивает ей никях с Бахадиром после того, как вся история будет закончена. Но, видимо, для Гюленай слово "договор" уже давно потеряло своё значение. Амина с позиции обиженной стороны считала это несправедливым. Ей казалось, что мать на правах Валиде вполне могла воспрепятствовать этому браку. Но вместо каких-либо серьезных действий, Эке начала подготовку к скорой свадьбе. Амина понимала, что бессильна в этой ситуации. Требовать у Бахадира разорвать помолвку она не могла, а люди, которые могли бы сделать это вместо неё, отвернулись. Всё-таки именно Мехмет судя по слухам дал разрешение на никях. А мать... С матерью всё и так ясно. Махфирузе чувствовала себя невероятно одинокой и потерянной. Всё казалось каким-то глупым сном. Её в очередной раз обманули, забрали у неё возможность быть счастливой. А значит... Значит отныне она будет поступать так же. Когда двери покоев открылись, Махфирузе всё так же сидела на софе. Только теперь взгляд её золотых глаз вцепился в вошедшего. Это был Али Джихангир. Парень на мгновение замер на пороге. Каждый раз при виде друг друга они теперь вспоминали ту самую ночь, которую впервые провели, как супруги. Они оба не могли понять, как всё могло так получиться, но говорить об этом не спешили. И Али, и Амине было проще делать вид, что ничего и вовсе не произошло. Впрочем, как и в этот раз. Взяв себя в руки, Али кратко кивнул супруге в знак приветствия и быстро направился к своему столу. Пока он нервно перебирал какие-то документы, видимо, ища что-то конкретное, Махфирузе продолжала наблюдать за ним. То, что задумала Султанша, пока пугало и её саму. Но в виду всех событий, девушка вполне серьезно считала, что другого выхода у неё попросту нету. Махфирузе намеревалась начать собственную игру. И по какому-то странному велению судьбы, в этом ей мог помочь лишь Джихангир. — Я знаю, что вы с Карталем собираетесь обыскать покои Ихсана Паши. — выпалила Амина так, будто это был вполне себе ничем не примечательный факт. Шуршание бумаг вмиг затихло. Плечи Али напряглись. Всего пара мгновений — и парень обернулся. Его серые глаза выражали откровенное непонимание. Он разомкнул уста, дабы что-то спросить, но в итоге не решился. Мысли начали путаться в голове. В какой-то миг Али даже подумал, что сходит с ума. — Как Вы... — Это сейчас не важно. — Махфирузе резко перебила его, поднимаясь с софы. Шелестя юбками своего платья, голубой цвет которого так красиво оттенял её бледную кожу, девушка подошла максимально близко к мужу. По лицу Джихангира пробежала странная нотка то ли страха, то ли недовольства. Во всяком случае, он сумел достаточно легко скрыть эту эмоцию. — Важно то, что в покоях Ихсана вы ничего не найдёте. — продолжила Амина, облизав пересохшие губы. Пока Мерьем Джанан Султан так наивно полагала, что племянница просто приходила к ней попить чай, Махфирузе собирала всю возможную информацию. — Что это значит? — недоверчиво переспросил Али. Выпрямившись, парень скрестил руки на груди, всё ещё удивленный тем, что вовсе разговаривает об этом с Аминой, которую раньше, казалось, отнюдь не интересовали дела, касающиеся раздела власти в Диване. — Ихсан не дурак, Али. — Махфирузе понизила тон, опасаясь, чтобы никто из слуг их не услышал. — Он — опытный вор, потому никогда не станет подставлять себя, пряча украденное под собственной подушкой. Понимаешь о чём я? Джихангир нахмурил брови, но всё же кивнул. Махфирузе блеснула своими золотыми глазами и странно ухмыльнулась. — Но если учесть, что Ихсан делает всё с одобрения своего единственного в этом дворце покровителя — Мерьем Джанан Султан... — начала Амина. — Значит искать нужно у неё. — закончил вместо неё Джихангир. Растерянность в его глазах наконец сменилась пониманием. — Госпожу никто не заподозрит в краже документа с покоев Борана Паши. — Махфирузе согласно кивнула и наклонила голову набок. — И она — именно тот человек, которому выгодно возвышение Ихсана. Всё-таки намного лучше иметь зятя-Великого Визиря, нежели просто Пашу. Али устало закрыл руками лицо и горько засмеялся. — Как же я сам об этом не подумал? — с раздражением произнёс он. Пазл ведь складывался достаточно просто. Ихсан сам не решился бы идти на подобный шаг. По крайней мере, не сейчас, когда его положение всё ещё слишком шаткое. Ему нужна была поддержка и он нашёл её у Мерьем Джанан, которая совсем недавно так громко объявила о том, что выдаёт за него замуж свою старшую дочь. Видимо, между Пашой и Госпожой был какой-то договор, потому Ихсан чувствовал себя так уверенно. Они все недооценили его. — Зачем Вы нам помогаете? — вопрос Джихангира застал Амину врасплох, пусть и был достаточно ожидаемым. — Я думал, Вы в хороших отношениях со своей тётей. Махфирузе видела подозрение, промелькнувшее в глазах мужа. По правде, на его месте она и сама не была бы уверенна в своих побуждениях. Но даже Али пока не мог знать всю правду. — Сейчас это не важно. — сухо произнесла Госпожа. — У меня есть свои причины быть против того, чтобы Ихсан становился Великим Визирем. Сейчас главное то, что мы можем помочь друг другу. Джихангир напряжённо улыбнулся и снова скрестил руки на груди. — Если настоящий документ действительно в покоях Мерьем Джанан Султан, его будет очень сложно достать. Мы можем не успеть. Жизнь Борана Паши и так висит на волоске. — Али угрюмо покачал головой, из-за чего несколько светлых кудрей упало ему на лицо. — Не так уж сложно, если я вам помогу. — обронила Махфирузе. Джихангир удивлённо поднял на неё взгляд. — Но у меня будет условие. Какое-то время они с Аминой смотрели друг на друга, не отрываясь. Мир застыл, пока каждый пытался понять истинные мотивы своего собеседника. Они никогда не работали в команде и не оказывали помощь друг другу. Что могло поменяться теперь? Удивительно, как в один миг желание помочь невиновному и намерение отомстить слились вместе, дабы спасти жизнь Борану Паше. — Каково Ваше условие? — понимая, что другого выхода у него просто нет, наконец спросил Джихангир. Поскольку солнце светило прямо ему в спину, вокруг головы, казалось, образовывался ореол. — Никто не должен знать о том, что помогла вам именно я. — Амина уверенно задрала подбородок. — Нигде во всей этой истории даже мельком не должно проскользнуть моё имя. "...иначе я проиграю свою игру, ещё даже не начав её", — хотела добавить Госпожа, но вовремя себя остановила. Махфирузе планировала стать тенью, отбрасываемой на все дела своей тёти и матушки, но при этом остающейся невидимой. И Мерьем Джанан, и Эке Гюленай всегда выживали и держались у власти за счёт интриг. Но что случится, если каждая их новая паутина будет разорвана? Как долго они смогут удержать в своих руках заветные красные нити судьбы, ведь Махфирузе планировала все их намотать на собственные пальцы. Одну за другой, одну за другой... Именно так куклы становятся кукловодами. — Я принимаю это условие. — без нотки сомнения произнёс Джихангир. В его серых глазах Амина заметила отдаленную искру тревоги. Даже если Али подозревал о планах супруги, своим согласием он показывал, что мешать ей не собирался. Кто знает, может, с них получится неплохой тандем? *** Августина уже и забыла, как выглядит солнечный свет. Всё то время, что она провела в темнице, тянулось бесконечно долго. Девушке казалось, что прошли целые века прежде, чем, кроме крыс, к ней пожаловал ещё кто-то. И этим кем-то был хмурый ага, который произнёс всего два слова: "Тебя выпустили". Августина, не раз прокручивавшая в своей голове момент выхода из этого ужасного места, еле смогла встать на ноги. И хоть желанная свобода так сильно манила, но сил побежать к ней на всех парах у девушки, к сожалению, не было. Аге пришлось помочь ей. Пожалуй, Августина никогда больше не забудет, что такое темница. Её посадили под стражу всего на один день, дабы проучить за якобы ссору, которую она устроила в гареме (конечно же, все отказывались слушать, что девушка просто пыталась спасти беременную фаворитку от отравления). Но затем всё затянулось и на два дня, и на три... За шумихой во дворце в связи с пропавшей Крымской данью, все и забыли о наложнице. Ну, конечно, кому есть дело до бедной Хатун? Её даже часто забывали кормить. Августина несколько раз за прошедшие дни успела попрощаться с жизнью. Но судьба снова припасла для француженки очередной сюрприз. Августина всего один день провела в гареме, тщетно пытаясь привыкнуть к косым взглядам наложниц, которые в тот день были свидетелями её попытки не дать Мехрангиз выпить яд, как к ней внезапно подошла одна из Калф и сказала срочно идти за ней. Девушка не очень понимала, куда её ведут и что от неё хотят. Коридоры казались бесконечно долгими, а Калфа была слишком молчаливой. Лишь у самой двери каких-то покоев она остановилась и строго приказала Августине быть почтительной с Айлын Султан. Девушка не совсем поняла, кто это, но шанса спросить об этом Калфа ей не дала. Она буквально запихнула девушку в покои и поскорее захлопнула за ней дверь. Ошарашенная Августина очутилась посреди просторной комнаты, устеленной коврами и заставленной невероятно дорогими вещами. Везде присутствовал шёлк и бархат самых изысканных тёмных оттенков. Августина даже не могла сосчитать, сколько украшенных золотом и серебром деталей находилось в покоях. — Проходи, Хатун. — властный женский голос немного привёл девушку в чувства. Её карие глаза достаточно быстро нашли хозяйку покоев — Айлын Султан. Госпожа сидела на софе, сложив руки в замочек на коленях. Она оказалась обладательницей прямых чёрных волос, уложенных в высокую причёску, карих глаз и правильных черт лица. Айлын держала спину прямо, а подбородок немного вздёрнула, будто пытаясь таким образом указать на своё превосходство. Одета девушка была в зелёное платье, густо вышитое кружевом и драгоценными камнями. Изумруды в её серьгах, колье и высокой короне очень ярко поблёскивали в солнечном свете. Смотря на эту красивую Султаншу, Августина почему-то даже не сомневалась, что она была турчанкой и имела какое-то высокое происхождение. Как того и требовали традиции, наложница присела перед Госпожой в поклоне, пытаясь скрыть лёгкую дрожь во всём теле. — Ты знаешь почему я вызвала тебя, Хатун? — выдержав паузу, спросила Айлын. Августина выпрямилась, но глаза поднять на неё так и не решилась. — Нет, Госпожа. — ответила наложница с опаской. Она никак не могла найти связь между собой и Султаншей. — Как ты знаешь, у нас с Султанзаде Дамиром есть сын. — продолжила Айлын своим властным тоном. Августина только сейчас поняла, что Госпожа приходилась женой Султанзаде и невесткой Мерьем Джанан Султан. — Наш львенок Ферхат очень быстро растёт. На лице Айлын на мгновение появилась тёплая материнская улыбка. Августина заметила это краем глаза и даже удивилась тому, насколько нежной и ласковой она была. Но Госпожа довольно быстро предпочла стереть всё счастье со своих губ. Взгляд её карих глаз снова выражал решимость и даже пренебрежение, а на лице застыла маска холодного величия. — Ему нужна ещё одна няня. Элиф Хатун уже не справляется сама. Я приказала моим слугам найти новую девушку. И из всех кандидатур я выбрала именно тебя. — закончила свою мысль Айлын. Августина не смогла скрыть своё удивление. Непонимающе уставившись на Госпожу, девушка даже не знала, с какого вопроса из множества тех, что крутились у неё в голове, начать. — Я знаю о том, что произошло в гареме. — Айлын видела растерянность Хатун, но долго тянуть с объяснениями не собиралась. Она слишком ценила своё время. — Ты пыталась спасти совсем чужого для себя человека, даже не боясь последствий. Это весьма похвально. Такой человек и нужен мне рядом с сыном, дабы я могла быть уверенной в его безопасности. — Вы верите, что я не виновата? — Августина не скрывала свой шок от услышанного. Её отправили в темницу, обвинив в нарушении порядка в гареме, никто даже на смех не сказал, что верит в её добрые намерения. Августина так долго чувствовала себя преступницей, чтобы теперь услышать слова понимания от совсем незнакомой Госпожи. Девушке казалось, что дни проведённые в темнице давали о себе знать и она попросту начала сходить с ума. — Если бы ты хотела отравить Мехрангиз, разве выбивала бы у неё из рук чашу с ядом? — Айлын вопросительно выгнула брови и ухмыльнулась. — Я уверенна, что и Калфы убеждены в твоей невиновности. Просто молчат, потому что голос фаворитки Султана всегда будет громче голоса простой рабыни. — Спасибо Вам... — немного неуверенно выдавила Августина. Она никогда не думала об этой ситуации под таким углом. — Но отныне твоя жизнь изменится. — Айлын вновь ухмыльнулась. — Если ты станешь моей служанкой, ты будешь под моей защитой. И никто никогда больше не сможет отправить тебя в темницу без моего на то согласия. Кроме того, если ты станешь для моего сына хорошей няней и я не буду слышать от него жалобы, тебя будет ждать щедрое вознаграждение. Августина напряжённо слушала Айлын. И хоть её слова звучали, как мирное предложение, что-то подсказывало девушке, что решение уже было принято и без её согласия. Впрочем, Госпожа нарисовала довольно неплохую картинку. Августина понимала, что служба у Султанши во всяком случае лучше, нежели роль простой рабыни. — Это честь для меня. — не совсем понимая, какой реакции от неё ждут, Августина присела на колени и поцеловала подол платья Султанши. Айлын довольно улыбнулась и приподняла её голову за подбородок так, чтобы новоиспечённая служанка смотрела ей прямо в глаза. — И ещё одно: рас уж теперь ты служишь мне, значит ты отказываешься от своего прошлого. — Айлын наклонила голову набок и задумчиво пробежалась взглядом по лицу Хатун. — Отныне нету никакой Августины. Теперь... тебя зовут Нурине. Августина удивлённо захлопала длинными ресницами. Нурине. Это слово так странно щипало на языке, будто что-то чужое. Девушка никогда не представляла, что ей придется отказаться от своего имени. Да, она слышала о том, что когда наложницы становились фаворитками, они сразу же старались брать турецкие имена или же их нарекали по-новому Султан или Султанши. Но себя Августина никогда не видела в роли Госпожи, потому, наверное, для неё эта странная традиция и казалась чем-то диким. — А теперь ступай. Завтра начнешь выполнять свои обязанности. — Айлын не дала девушке и минуты на размышления. Всем своим видом показав, что она не собирается более тратить на Хатун своё время, Султанша взяла в руки всё это время лежавшую рядом с ней вышивку. Августина, а теперь Нурине, на мгновение замешкалась, но всё же встала с колен и после поклона, направилась к двери. Как раз в этот момент в покои послышался стук. Не успела Августина опомниться, как двери открылись — и на пороге возник сам Султанзаде Дамир. Остановившись, Августина-Нурине поспешила поклониться. — Султанзаде, доброго вечера! — тем временем услышала она у себя за спиной. На этот раз глос Айлын звучал необычно сладко. Но Дамир не сразу обратил внимание на супругу. Его взгляд на какой-то миг задержался на Нурине, которая как раз в этот момент подняла голову. Девушке почему-то стало не по себе. Она видела Дамира впервые, но его взгляд говорил о том, что он узнал Августину. — Султанзаде. — Айлын вмиг возникла между Нурине и Султанзаде, посылая девушке уничтожающий взгляд с намёком на то, что она здесь явно лишняя. Но при этом на губах Султанши играла весьма доброжелательная улыбка. Она лицемерила. Нурине вмиг стало даже противно от осознания этого факта. Не желая более испытывать судьбу, девушка вновь поклонилась и поспешила как можно тише выскользнуть с покоев. К сожалению, не знала ещё Нурине, что уготовила ей судьба. *** — Как и говорил Джихангир — их двое. — тихо произнёс Карталь, встречаясь с обеспокоенным взглядом каре-зелёных глаз Бирсен. Как для женщины, мужа которой собирались незаслуженно отправить на смерть, она держалась достаточно хорошо. Карталь даже представить не мог, что ей приходилось пережить. Но на восхищение не было времени. Ни Карталь, ни Бирсен не знали, как Али пришла в голову мысль о том, что украденный документ лежит именно в покоях Мерьем Джанан, но его доводы звучали вполне убедительно. Ещё более странным был факт того, что Джихангир знал, что именно в полдень Мерьем отправится на прогулку, а у двери оставит лишь двух стражников. Впрочем Бирсен и Карталь решили пока не думать об этом, они лишь молились, чтобы заветный документ оказался именно за этой дверью. Бей настаивал на том, чтобы пойти одному в покои Джанан, пока Джихангир отправился к главному казначею, но упрямая Бирсен не желала оставаться в стороне. После недолго спора, Султанша заявила, что даже если её поймают, она сможет оправдать как-то своё присутствие в покоях тёти, а вот что мог в таком случае сказать Карталь? И когда мужчина в растерянности не нашёл, что ответит, Бирсен победно улыбнулась. На этом и решили. Дабы не вызывать очередной конфликт, роли в этой авантюре были распределены поровну: Карталь должен был обезвредить стражников и следить, чтобы никто не зашел раньше времени, пока Бирсен будет обыскивать покои тёти. — Начнём. — одними губами прошептал Карталь, затем, выдержав пару мгновений паузу, начал свистеть. Поскольку покои Мерьем Джанан находились в тупике, Бей и Султанша расположились неподалёку в коридоре, который пересекал прямой путь к покоям Госпожи. Это одновременно и упрощало для них задачу, и усложняло, ведь кто-нибудь мог зайти сразу с двух сторон. Так что действовать стоило быстро, чтобы максимально сократить риски быть раскрытыми. — ...пойди проверь. — долетел к Бирсен отрывок фразы, пока Карталь продолжал время от времени свистеть. В коридоре послышались шаги. Госпожа заметно напряглась, хоть Бей и оставался абсолютно спокойным. Секунда, две. Один из стражников резко завернул за угол. Не упуская момент, Карталь схватил его за кафтан и резко потянул на себя, при этом выставляя колено, о которое ага, судя по стону, больно ударился животом. Но предпринять что-либо стражник не успел. В следующее же мгновение Бей ударил его по голове. Ага завалился на пол, как тряпочная кукла. — Он умер? — испуганно спросила Бирсен. — Через пару часов очнётся. — на выдохе произнёс Карталь. — С жуткой головной болью, но живой. — Кто там?! — твёрдый тон второго охранника прозвучал слишком близко. Когда Карталь обернулся, мужчина уже заметил на полу своего товарища и выпучил удивленно глаза. Бей попытался сработать на опережение, но в этот раз не получилось. Ага замахнулся и со всей силы ударил его по лицу. Карталь невольно отскочил, но, к счастью, смог блокировать следующий удар. На какое-то время они сцепились между собой. Бирсен даже не могла толком понять, кто из них наносит удары, пока в один момент не послышался хруст, и несчастны стражник не завалился на пол. Карталь встряхнул рукой и сморщился. На его костяшках была кровь. — Идите, Госпожа, только быстро. — бросил Бей прежде, чем Бирсен успела что-то сказать. Испуганно кивнув, Султанша подобрала подолы своего платья и направилась прямиком к двери. Покои Мерьем Джанан оказались просторными и светлыми. В них практически ничего не изменилось с тех времён, когда Бирсен была ещё совсем маленькой. Уже тогда Султанша ненавидела свою тётю до глубины души. Но сейчас она почему-то не хотела верить в её причастность к аресту Борана. Да, у них было множество недоразумений в прошлом, но девушка ужасно боялась найти доказательства того, что Мерьем ещё хуже, чем ей даже казалось. Решив не терять ни минуты, Бирсен принялась обыскивать стол Джанан, сделанный из красного дерева. Он был небольшим, но вещей на нём скопилось много, пусть они даже и лежали в идеальном порядке. Султанша перерыла книги, пролистали бумаги, но всё тщетно. Разочарованно вздохнув, Госпожа огляделась. Джанан вряд ли пряла бы документ на видном месте. Значит, это не шкатулки у зеркала и не книжная полк. Может, есть какой-то тайник? Устало проведя рукой по волосам, Бирсен попыталась поставить себя на место Мерьем. Если бы это были её покои, где бы она спрятала столь важную вещь. Может в камине? Султанша подошла к камину и попыталась рукой нащупать что-либо в верхней его части, но её пальцы встретились лишь холод камней. Как насчёт софы? Перебрав все подушки, прощупав всю поверхность между этой частью мебели и стеной, Бирсен снова осталась ни с чем. Может, документ действительно не здесь? Может, Али ошибся? Но тогда они просто потеряли время, которого у Борана и так нету? Бирсен почувствовала нарастающую панику. С бешено колотящимся сердцем она начала поднимать и разбирать абсолютно все. Тщетно. Всё тщетно! Султанша в ужасе схватилась за голову. Документа нигде не было. Бирсен почувствовала, как к глазам подступают предательские слёзы. Нужно было идти в покои Ихсана! А, может, ещё не поздно? Она ведь не может оставить Борана. Не может опустить руки и сдаться. Без Борана во всем этом не было смысла. Без Борана... Бирсен почувствовала головокружение. Схватившись за живот, Султанша мысленно накричала на саму себя. За всем этим она совсем не думала о ребёнке. Чувствуя такую привычную слабость, Бирсен неспешно подошла к софе и неуклюже на неё села. В идеальной тишине прозвучал грохот. Испуганно выпрямившись, Султанша заметила разбитую на полу вазу, которая всё это время стояла на подставке возле софы. Видимо, когда она садилась, то случайно зацепила её. Пробормотав под нос пару проклятий, Бирсен хотела наклониться, дабы собрать осколки, но внезапно заметила среди них лист бумаги. Всё внутри у Султанши похолодело. Трясущимися пальцами она подцепила лист и развернул его. Документ о передаче дани. Бирсен глазам своим не могла поверить. Она несколько раз проходила мимо вазы и даже подумать не могла, что заветная вещь ждёт её именно там. А это значит... Мерьем Джанан знала о происках Ихсана. И она позволила отправить Борана в темницу. Больше того, она даже не спешила его оправдать, имея на руках все доказательства его невиновности. Волна ярости поднялась в душе Бирсен. Она была настолько сильной, что у Султанши буквально потемнело в глазах. Они все ответят за содеянное. Все. Немного пошатываясь, Султанша всё же поднялась с софы и, сжимая в руках документ, направилась к выходу. Мысли в голове путались. Ненависть к тёте, так бережно взращенная годами, расцвела с новой силой. Если раньше Джанан задевала только Бирсен, то теперь её руки потянулись к её семье. А такого Госпожа не прощает. Никому и никогда. Девушка не помнила, как очутилась в коридоре. Очнулась она, лишь когда Карталь нетерпеливо спросил: — Нашли? Бирсен не смогла заставить себя выдавить хоть слово, потому просто развернула бумагу и протянула Бею. Карталь удивлённо взглянул на документ (кажется, он тоже не до конца верил в то, то документ мог оказаться у Мерьем), затем улыбнулся и прошептал благодарность Всевышнему. — А это ещё что? — радостный для Карталя момент был прерван строгим тоном Бирсен. Девушка нахмурилась и смотрела куда-то перед собой, когда Бей взглянул на неё. Развернувшись, он невольно замер. Потеряв бдительность, мужчина не заметил, что в конце коридора кто-то появился. И этим кем-то оказалась Ханде. Девушка стояла с удивлённым видом, сжимая в руках платок. Её взгляд метался от Султанши к Бею и обратно. Видимо, Ханде не до конца понимала, что происходило, но даже просто её присутствия было достаточно, чтобы всё сорвать. — Этого нам ещё не хватало... — с ноткой злости прошипела Бирсен и собиралась идти прямиком к Хасеки, но Карталь взял ей за предплечье. — Оставьте её. Документ у нас. Даже если Ханде кому-то и расскажет, она подставит лишь Мерьем Джанан Султан, ведь именно у неё в покоях хранился пропавший документ. — Карталь говорил тихо, дабы Хасеки на другом конце коридора их не услышала. И, к счастью, Бирсен достаточно быстро согласилась. — Разберусь с ней потом. — сухо бросила Госпожа. — А сейчас пойдём. Нам нужно вытащить Борана. *** — Мне сказали, что ты хотел встретиться со мной. — Мерьем замерла на пороге покоев сына, с интересом за ним наблюдая. Дамир медленно поднял взгляд от книги, останавливая его на своей матери. Джанан не нужно было слушать, что он скажет, чтобы понять, что сын настроен враждебно. Это обеспокоило Мерьем, но виду она попыталась не подать. Султанзаде тем временем закрыл книгу и встал. Сложив руки за спиной, он подошёл к матери и привычно спокойно произнёс: — Какое право Вы имеете насильно выдавать Айтач замуж? Рыжеволосая Госпожа удивлённо выгнула брови. Её уста изогнулись в ухмылке, а зелёные глаза помутнели. Мерьем казалась одновременно и напуганной, и раздраженной. — Айтач уже успела тебе пожаловаться? — Джанан сделала всё возможное, чтобы её голос не сорвался. У её старшей дочери всегда был слишком строптивый нрав. — Отвечайте на мой вопрос. — Дамир говорил настойчиво. Он не хотел кричать или устраивать скандал, хоть и понимал, что это неизбежно. Султанзаде было очень больно осознавать, что приходилось защищать сестёр от их же матери. Это было неправильно и глупо, но реальность иногда достаточно жестока. — Ты и так знаешь ответ, Дамир. — Джанан специально выделила последнее слово, желая остановить сына, пока не поздно. Как и любой матери, ей не хотелось ссориться с собственным ребёнком. Госпожа предпочла бы, чтобы он и дальше не лез ни в какие семейные дела и читал свои книжки, но, видимо, Айтач неплохо умела очерчивать ситуацию в свою пользу. — Вы не можете выдать её замуж без моего согласия. — сказал Султанзаде так, будто этот факт невозможно было отрицать. — Она не вещь. Айтач имеет право на счастье, как и каждый из нас. — Счастье? — фыркнула Мерьем, насмешливо ухмыльнувшись. — Очень немногим Султаншам Династии везёт выйти замуж по любви. Думаешь, Айтач особенная? — Да! — Дамир впервые повысил голос, но тут же осёкся и уже более спокойным тоном продолжил: — Потому что она — моя сестра. — Дамир, опомнись. — Мерьем взяла Султанзаде за плечи. Женщина хотела встряхнуть его, но что-то во взгляде сын заставило её отказаться от этой идеи. — Айтач выйдет замуж за Ихсана Пашу ради блага семьи. — Правда? — Дамир недовольно сбросил руки матери. — А почему "благо семьи" всегда сводится к Вашим амбициям? — Дамир, — предупреждающе произнесла Мерьем. Её зелёные глаза стали чуть ярче, из-за пылающего в них гнева. Одновременно и красивое зрелище, и устрашающее. В такие моменты Джанан обычно напоминала Дамиру дикую кошку, готовую выцарапать в любое мгновение глаза. Но Султанзаде не собирался отступать. — Впредь Вы не притронетесь к Айтач и не сделаете ничего против её воли. — его спокойный тон ещё больше раздражал Мерьем. — Это почему же? — Султанша сцепила руки в замок и заглянула сыну прямо в глаза, но не встретила там ничего, кроме непроглядного мрака и холода. — Потому что я — глава этой семьи после смерти отца. — Дамир впервые произнёс эту фразу таким уверенным тоном. Мерьем даже на мгновение застыла, не будучи уверенной, как ей стоит реагировать. Султанзаде предпочитал никогда не трогать память отца. Он бережно хранил её, нередко вспоминал о Селиме Паше, но никогда не использовал словосочетание "глава семьи", имея в виду напрямую себя. Возникало чувство, будто он верил, что не имел права называться так. Будто для него Селим Паша был всё ещё жив. Впрочем, для Мерьем это в какой-то мере было даже выгодным. Наконец-то после смерти мужа она была вольна сама принимать все решения. Её вполне можно было сравнить с ребёнком, который наконец получил желанную игрушку. Вот только Дамир теперь эту игрушку пытался отобрать. — И почему же ты, — Мерьем сделала паузу и одарила сына своей привычной лукавой ухмылкой, — почему ты не вспоминал об этом раньше? Говоришь, что ты глава семьи, но вспоминаешь об этом только теперь. Так не получится, Дамир. Джанан нетерпеливо наклонилась вперёд. Эта вражда с сыном в какой-то мере пугала её. Мерьем не хотела потерять детей, но одновременно с тем не могла унять свои амбиции. Она была так близка к своей цели. Разве можно вот так всё бросить? — Потому что раньше я думал, что моя мать никогда не пожелает своим детям зла. — Дамир буквально выплюнул последнюю фразу. Казалось, подобное ответвление разговора даже не удивило его. — Как же жаль, что я так ошибся. — Ты не можешь во всём винить меня! — недовольно крикнула Мерьем. — Я делаю всё возможное, чтобы сделать нас значимыми. Чтобы нас помнили... — Нас или Вас? — отчеканил стальным тоном Дамир. — В этом есть разница, Валиде. Мерьем, казалось, готова была задохнуться от возмущения, но сказать что-либо не успела, так как Султанзаде сразу же продолжил: — Впредь я не буду слушать Вас. И Айтач с Айслы Гюмюшь тоже не станут. Более того... Ещё хоть одна выходка — и я сделаю всё, чтобы Вас отправили с Топ Капы подальше и Вы никогда больше сюда не вернулись. Выбор за Вами.