Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Бирсен сидела на кровати, испуганно смотря прямо перед собой. Одной рукой девушка обнимала свой живот, а другой бережно сжимала одну из многочисленных игрушек Рамиля — деревянного слона. Несмотря на то, что лекарь принесла Госпоже мятный отвар, дабы она могла хоть немного успокоиться, это ничуть не помогло. Её кожа была бледной, а в каре-зелёных глазах застыл ужас. Когда идеальную тишину наконец прервал скрип двери, Бирсен с надеждой подняла голову. Внутрь быстро проскользнул Боран Паша. Девушка искренне надеялся, что он принёс хорошие новости, но по выражению лица мужчины было ясно, что порадовать было нечем. Султанша подавила переполняющую её изнутри боль и отвела взгляд в сторону. Мелкие детали игрушечного слона больно впились в кожу, когда она с силой его сдавила. — Новостей нету, да? — дрожащим голосом спросила Бирсен. Боран покачал головой, потупив взгляд. Мужчина разрывался между желанием отправиться сейчас же на поиски Султанзаде и необходимостью оставаться с Бирсен. Боран прекрасно знал, что каждая минута была на счету, но похитители не оставили абсолютно никаких следов или посланий. Никто даже предположить не мог, откуда стоило начинать поиски. Именно потому Великий Визирь решил, что пока что больше пользы будет, если он останется с Бирсен. Сердце Борана буквально разрывалось, когда он видел эту безутешную боль на лице супруги. Он упрямо не хотел приводить такое сравнение, но мысленно всё равно постоянно возвращался в те дни, когда умерла их дочь — Самира. Тогда Бирсен была в таком же отчаянии и не подпускала к себе никого. Эти параллели заставляли мужчину вздрагивать. Они не могли потерять ещё одного ребёнка. Они этого не переживут. — Бирсен, тебе нельзя волноваться. — мягко произнес Боран и сел рядом с Госпожой. — В твоем положении это может только навредить. — А как я могу быть спокойна? — Бирсен обратила к нему свой измученный взор. В нём читалась злость. — Как я могу не волноваться, если мой сын неизвестно где? Девушка почувствовала, что задыхается от нарастающих эмоций. Неуклюже встав, она направилась к окну, В одной её руке всё ещё была игрушка. Борану показалось, что она носила её с собой, даже не замечая этого. Мужчина вздохнул, устало зарываясь руками в русые волосы. Почему это снова происходило с ними? Кому вообще было выгодно похищать Рамиля? Все эти вопросы крутились в голове снова и снова, сводя Пашу с ума. И если Бирсен чувствовала горе и тревогу, то Бораном руководили страх за сына и ненависть к обидчикам. Мужчина взглянул на Султаншу. На фоне окна фигура Бирсен казалась невероятно хрупкой. Её каштановые волосы были распущены и лежали волнами на плечах. Одной рукой она обнимала свой живот, будто это придавало ей сил, но взгляд каре-зелёных глаз при этом оставался блуждающим. Потерянная и разбитая. Очевидно, тот, кто похитил Рамиля знал, куда стоило бить, чтобы было больнее. Всё-таки дети были единственным слабым местом Госпожи. Медленно встав с кровати, Боран подошел к девушке сзади и обнял её, при этом целуя в макушку. Мужчина прекрасно понимал, что нужен был сейчас супруге. Сколько бы времени не прошло, какие бы невзгоды не случались, они всё ещё были одним целым. Как бы сложно сейчас не было Борану в душе, он намеревался подставить Бирсен своё твёрдое плечо, позволить ей опереться и прийти в себя. Никому другому сделать это девушка просто не позволит. — Его ведь найдут? — слабо спросила Бирсен, прикрыв на секунду глаза и попытавшись прогнать от себя картинки самых ужасных вариантов развития событий. — Конечно, найдут. Карталь Бей уже допрашивает слуг. Кто-то должен был видеть Рамиля. — произнёс Боран, наполняя свой голос уверенностью. Бирсен развернулась к нему лицом, заглядывая прямо в глаза, будто пытаясь найти в них подтверждение словам. Паша не выдержал и убрал с её бледного лица несколько выбившихся прядей. В такие моменты он всегда убеждался в том, насколько же сильно любил Бирсен. Сильную, слабую, разбитую, стремящеюся к власти, мягкую, строгую... Она пришла в его жизнь неожиданно, но Боран никогда не мог предположить, что когда-то будет нуждаться в ней, как в воздухе. — Пообещай мне. — Бирсен нахмурила брови, цепляясь тонкими пальцами за его кафтан. — Пообещай, что когда мы найдем Рамиля, мы заставим его похитителя заплатить. Боран ужаснулся, осознав её слова. Может, девушка и говорила из отчаянья, но при этом она выглядела настолько серьёзной, что Паша понимал — Султанша не шутила. И пусть мужчина осознавал, что не стоило поощрять такие мысли в её голове, но по воле рока он чувствовал то же самое. Человек, посмевший подвергнуть опасности их сына, заслуживал смерти или, по крайней мере, долгих мучений. — Главное, чтоб Рамиля нашли живым и невредимым. — уклончиво ответил Боран, но Бирсен не нужно было слышать от него прямой ответ. Она и так видела в его глазах полное согласие. Наверное, именно это и сближало их — общие цели, одинаковые взгляды на самые важные вещи. Султанша хотела улыбнуться, но сил в себе так и не нашла. Вместо этого она обняла Борана, положив голову ему на плечо. Наверное, Бирсен была даже благодарна мужу за то, что он был рядом, пусть это и не помогало унять беспокойство, кошкой скребущее в её грудной клетке. Боран обнял девушку в ответ, вдыхая запах жасмина, исходящий от её волос. Бирсен закрыла глаза, позволяя себе на мгновение забыться. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Подбирая подолы платья, Амина Махфирузе Султан быстро шла по коридорам дворца. Новости о похищении Султанзаде Рамиля уже разошлись далеко за пределы Топ Капы. Кто-то искренне сочувствовал Бирсен Султан, кто-то злорадствовал, а кому-то и вовсе было всё равно. Амина, определённо, не могла оставаться равнодушной. С самого утра она уже успела побывать у брата-Султана. Мехмет так же был взволнован произошедшим. Как и Махфирузе, его беспокоила опасность, нависшая над маленьким Султанзаде. Более того, Мехмет был недоволен тем фактом, что стража не смогла противостоять похитителям. Султан воспринял это, как большую проблему, ведь если тем людям удалось забрать сына Госпожи по крови, то Шехзаде Альтану — наследнику Повелителя, уж тем более грозила опасность. У него ведь недоброжелателей найдется куда больше, чем у Рамиля. Отчасти Махфирузе восхищало то, как Мехмет повзрослел с появлением на свет Альтана. В его зелёных глазах появилась некая уверенность. Наконец он взял на себя реальную ответственность за происходящее вокруг. И пусть, возможно, с его стороны было немного эгоистично сейчас беспокоиться о Шехзаде чуть больше, нежели о Рамиле, который пребывал неизвестно где и с кем, но Амина старалась списывать это на обычный шок. Наблюдая за тем, как Мехмет раздавал приказы, направленные на поиски Султанзаде, в какой-то миг Махфирузе вся ситуация показалась странной. Очевидно было, что похищение Рамиля было организовано на скорую руку. Взять хотя бы тот факт, что не было учтено количество стражи, а одну девушку в ходе всей операции и вовсе убили. Кроме того, след похитителей обрывался в коридорах дворца. Будто они возникли из ниоткуда и ушли тоже в никуда. Такого быть не могло. Тогда оставался только один единственный вариант... Донести свои мысли брату Махфирузе побоялась. Зная характер и отношение Мехмета, он вполне мог даже не дослушать её до конца и принять все слова за бессмыслицу. Возможно, её теория действительно в какой-то мере так и звучала. Но это ведь совсем не исключало возможность того, что самый безумный вариант развития событий был верным. Тем более, что Рамилю сейчас могло помочь абсолютно всё, что угодно. Амина не собиралась молчать. Мысленно она благодарила Всевышнего за то, что во дворце был человек, готовый её выслушать. — Карталь Бей. — тихо произнесла девушка, когда увидела, как мужчина покидает свой небольшой кабинет вслед за Сельви Хатун, которую он только что допрашивал. Карталь обернулся, удивлённо взглянув на светловолосую Госпожу. Опомнившись, он поклонился. — Госпожа, извините, не ожидал Вас здесь увидеть. — честно признался он, сверкнув своими карими глазами. Махфирузе еле заметно улыбнулась. — Мы можем поговорить? — девушка неуверенно оглянулась по сторонам. — Наедине. Карталь выглядел весьма удивлённым, но перечить не стал. Открыв двери своего кабинета, он учтиво отошёл, приглашая девушку войти. Амина не стала тратить ни минуты. Оказавшись внутри, девушка немного зажмурила глаза из-за яркого солнечного света, заливавшего помещение. В целом в кабинете не было ничего особенного или из ряда вон выходящего. Письменный стол, несколько стульев, небольшая тахта и комод. Большего для работы Карталю и не нужно было. Как подозревала Махфирузе, основная часть его вещей находилась в покоях, где он обычно спал и отдыхал. Но сейчас дверь туда была плотно закрыта. Пока Амина рассматривала интерьер, поражаясь тому, как сильно здесь всё изменилось после того, как Карталь сменил Али Джихангира на должности Хранителя Покоев, сам Бей поспешно подошёл к рабочему столу и начал убирать беспорядок, состоящий из различных бумаг, письменных принадлежностей и книг. Ему явно было неловко приглашать Госпожу внутрь, когда там не было идеального порядка. Отчасти это позабавило Махфирузе, но она предпочла не отвлекаться. — Я хочу поговорить насчёт похищения Султанзаде Рамиля. — не стала тянуть девушка. Карталь, как раз закончивший складывать документы в стопку, удивлённо приподнял брови. — Вы что-то знаете? — с надеждой спросил он и обошел рабочий стол, дабы оказаться лицом к лицу с Госпожой, но при этом держа между ними расстояние в рамках приличия. — Скорее предполагаю. — поджав губы, произнесла Амина, нервно заламывая пальцы. Карталь отчётливо заметил тень сомнения в её золотистых глазах. Девушка чувствовала себя немного неуютно, стоя перед ним и собираясь кого-то обвинять, не имея на то достаточно доказательств. — Расскажите мне. — мягко обратился к ней Карталь, сложив руки за спину и заинтересованно наклонив голову набок. Мужчина хотел улыбнуться, дабы подбодрить девушку, но в связи со всей ситуацией он был слишком напряжен для этого. — Не посчитайте, что я схожу с ума, но мне кажется, что Рамиля похитил кто-то из дворца. — Махфирухзе помрачнела, огласив это предположение. — Кто-то, кто имеет влияние. Карталь ещё больше напрягся. Детали пазла отказывались складываться воедино. В этой истории, совершенно точно, были некоторые пробелы, но Бей пока не готов был принять мысль о том, что отгадка пряталась у него под носом. — Почему Вы так думаете? — Карталь задумчиво скрестил руки на груди. Любой теории стоило дать шанс. — Насколько я знаю, никто не видел похитителей, кроме слуг, дежуривших тогда у покоев Бирсен. — Махфирузе вопросительно выгнула брови, Карталь кивнул в знак подтверждения. — Но прежде, чем попасть к Рамилю, им нужно было пройти долгий путь по запутанным коридорам. При чём, если это был кто-то не из Топ Капы, задача усложнялась вдвое, ведь преодолеть сад и ворота ещё сложнее. Карталь слушал, не перебивая. Его взгляд цеплялся за черты лица девушки, пока она рассказывала. Было заметно, что Махфирузе волнуется, но при этом в ней виднелась некая уверенность. — То есть похитителей должен был увидеть хоть кто-то, начиная от стражи в саду и заканчивая слугами во дворце. — золотистые глаза Амины сверкали. — Тем более, с ребёнком на руках. Но все нити обрываются в коридорах Топ Капы. Похитители не могли провалиться сквозь землю. — Стражу подкупили. — осознание этого факта заставило Карталя вздрогнуть. Махфирузе облегченно выдохнула, увидев понимание на его лице. Бей невольно выпрямился, проведя рукой по тёмным волосам. — Ну, конечно. Как я мог не догадаться. — с укором бросил он себе под нос. — Именно потому я думаю, что враг где-то среди нас. — заключила Махфирузе, внимательно наблюдая за мужчиной. — Нужно иметь много власти и денег, чтобы заставить людей молчать даже под страхом смерти. Кроме того, человек, который отдал приказ, наверняка, хорошо знает дворец. Иначе похитители просто так не выбрались бы. Карталь встретился с Госпожой взглядом. В её словах был смысл. Это именно та часть, что никак не связывалась в голове Бея. Загадочное появление и исчезновение похитителей с ребёнком на руках смешивало все карты, обрывало следы. Если приказ отдал кто-то из дворца, тогда всё становилось на свои места. Добиваться правды от слуг было бессмысленно, пока в их карманах звенели мешочки с монетами. Значит, нужно было подходить к расследованию с другой стороны. — Кто это мог быть? — нетерпеливо спросил Карталь. — Кто-то из членов Династии? Махфирузе пожала плечами и горько улыбнулась. — Если бы я только знала. — обронила она, отворачиваясь к окну. В солнечных лучах её волосы приобретали золотой оттенок, что всегда завораживало Карталя. — А у кого мог бы быть мотив? — мужчина чувствовал, как сердце в его груди колотится в бешеном ритме. Он даже не понимал толком, чем это было вызвано: присутствием Махфирузе или волнением из-за того факта, что он наконец нашёл нить, за которую мог ухватиться. А, может, всё и сразу. — Между членами Династии очень непростые отношения. Вы ведь знаете. — Амина задумчиво начала крутить тонкий золотой браслет на своём запястье, тщетно пытаясь сосредоточиться. — Валиде слишком сильно любит своих внуков, чтобы использовать их, как рычаг давления. Фатьма хоть и имела конфликты с Бирсен, но никогда не предпринимала ничего против неё. Мерьем Джанан Султан... Что же, стоит признаться, что она сейчас слишком занята спасением собственной шкуры. Ей некогда возиться с Султанзаде. Карталь отчётливо увидел удовлетворение, сладкой пеленой разливающееся в глазах девушки. Эке Гюленай изрядно постаралась, чтобы придать огласки неудавшемуся бунту в гареме, к которому приложила руку Мерьем. И пусть пока что обвинения Госпожи основывались лишь на словах свидетелей, Карталь уже работал над тем, чтобы найти больше доказательств. Султан Мехмет собирался наказать свою тётю самым жестоким способом, если её вина будет официально подтверждена. Именно потому Джанан сейчас отчаянно пыталась оправдать себя, искренне радуясь тому, что Мехмету было недостаточно только слов слуг, дабы отправить женщину в ссылку. Но тот факт, что доказательства её вины найдут, был лишь вопросом времени. — А дети Госпожи? — голос Карталя вырвал Амину со сладостных раздумий о том, с каким же позором Мерьем будет покидать Топ Капы. — Айтач в дела матери не касается. Султанзаде Дамир с ней в ссоре. Аслы Гюмюшь... — Махфирузе на мгновение задумалась. — Она на такое способна, но не думаю, что у неё хватило бы смелости. — В любом случае, поговорить стоит с каждым из них. — уверенно произнёс Карталь, хмуря брови и что-то просчитывая в своей голове. Амине в этот самый момент невероятно захотелось убрать с его лица тёмные волосы, которые он, кажется, даже не замечал. — Но стоит помнить, — Махфирузе посмотрела в сторону, с ужасом удивляясь тому, куда её завели собственные мысли, — что удар, возможно, был направлен не на Бирсен, а на Борана Пашу. Карталь удивлённо поднял голову. По правде, он тоже думал об этом. Всё-таки и мать, и отец Рамиля имели достаточно врагов. Они оба вполне могли стать мишенью, пока их сын был орудием. От этой мысли Бей вздрогнул. — Вы подозреваете кого-то из Совета Дивана? — решил уточнить Карталь, внимательно разглядывая Махфирузе. Девушка в ответ кратко кивнула. Диадема в её светлых волосах заблестела на солнце. — Кого именно? — вопрос мужчины Госпожа встретила полуулыбкой. — Вам виднее, Карталь. Амина действительно не знала толком, кто из Пашей и на что был способен. Ей были известны лишь общие факты, которые были доступны всем. Что-то более глубокое и спрятанное за семью печатями девушке могла рассказать разве что мать, но Махфирузе не хотела просить у неё помощь. — Я сейчас же приступлю к расследованию. — заявил Карталь достаточно смело, приподняв подбородок. По его глазам Амина видела, что у мужчины уже назрел некий план. В ответ её сердце радостно затрепетало. Пусть она просто высказала свою теорию, но если это могло хоть как-то помочь в поисках Рамиля, Султанша была бы счастлива. — Прошу лишь об одном. — обронила Махфирузе, когда Карталь уже оказался возле двери, намереваясь уйти. Мужчина обернулся. — Найдите моего племянника. Бей резко втянул воздух, заметив грусть в глазах Госпожи. Ему хотелось сделать абсолютно всё, чтобы это чувство никогда более не появлялось на её прекрасном лице. — Я сделаю всё. — пообещал Карталь. — Даже невозможное. *** Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год — Айтач, очень рада тебя видеть. — голос Фатьмы звучал мягко. И пусть рыжеволосая Госпожа улыбнулась ей в ответ, она всё ещё выглядела достаточно напряжённо. Фатьма сидела на софе с книгой в руках. Возле неё, как и обычно, крутилась Бингюль, готовая выполнять любые приказы. Султанше хорошо было известно, что Аббас Бахадир Паша лично поговорил с её служанками, доверяя им безопасность и благополучие Султанши в своё отсутствие. И пусть мужчина стремился оставить всё втайне и попросил Хатун молчать, Бингюль с Мёге не смогли удержаться и обо всем поведали Госпоже. Фатьма была приятно удивлена, но всё ещё считала, что подобная забота была излишней. Хотя, возможно, она просто не привыкла к тому факту, что кто-то о ней искренне и открыто беспокоился. Кроме, разве что, Али Джахингира, но о нём Султанша пыталась думать как можно меньше. — Проходи, садись. — гостеприимно предложила Фатьма, закрывая книгу и отдавая её Бингюль. Затем девушка улыбнулась, пытаясь подбодрить Айтач, но это не сработало. Рыжеволосая Султанша села рядом с подругой и недоверчиво покосилась на Бингюль, которая как раз ставила книгу на полку. Фатьма не знала Айтач достаточно хорошо, но это вовсе и не было обязательным, чтобы понять, что Султанша не хотела говорить при свидетелях. — Бингюль, — Фатьма обратилась к служанке с улыбкой на устах. Девушка тут же обернулась, почтительно склонив голову. — Принеси нам с Айтач чай и лукум. — Мне позвать Мёге, чтобы... — начала Бингюль. Несмотря на то, что девушки в первую очередь служили Фатьме, они всё же приняли во внимание слова Аббаса Бахадира. Султанша чувствовала, как вокруг неё сгустилось вдвое больше внимания, нежели раньше. Иногда Фатьма даже уставала от этого. — Нет. У Мёге есть, чем заняться. — ответила Госпожа со стальной ноткой. — Принеси то, что я попросила. Всё будет в порядке. С сомнением в карих глазах, но Бингюль всё же поклонилась и покинула покои. Айтач заметно расслабилась, когда они с Фатьмой оказались одни. Но, тем не менее, обеспокоенность в её серых глазах никуда не пропала. — С тобой всё в порядке? — как бы Фатьма не пыталась вложить в эти слова заботу, её тон прозвучал достаточно строго. Айтач поджала губы и бросила быстрый взгляд на живот собеседницы. Фатьма прекрасно заметила на её лице отрицание. Очевидно, Айтач до сих пор не могла смириться с мыслью о том, что она тоже носила под сердцем ребёнка. Инстинктивно положив руку на живот, Фатьма дотронулась к предплечью рыжеволосой. — Ты сама не своя сегодня. — на этот раз голос Госпожи был уже более мягким. — Мне нужен яд. — выпалила Айтач на одном дыхании, игнорируя все предыдущие фразы собеседницы. Фатьма резко убрала от неё руку, будто прикосновение обжигало. В карих глазах Госпожи застыло непонимание, быстро сменяющееся ужасом. Выпрямившись, Султанша отрицательно покачала головой. — Это безумие. Ты не можешь убить ребёнка под своим сердцем, он... — тут же запротестовала Фатьма. — Это не для ребёнка. — перебила её Айтач, отводя взгляд в сторону. Её пальцы начали нетерпеливо мять складку тёмно-зелёного платья. Очевидно было, что это решение далось девушке с трудом. И Фатьма даже могла понять, почему Айтач пришла с такой просьбой именно к ней. От слухов не убежишь. — Это для Ихсана. — наконец выдавила Султанша и, встретив неодобрение на лице Фатьмы, тут же начала оправдываться: — Я не хочу больше видеть его рядом с собой и со своим ребёнком. Он, как проклятье. Один сплошной ночной кошмар, который никак не закончится. Я не могу так больше. Темноволосая Госпожа слушала молча с мрачным выражением лица. Её губы были сжаты в тонкую линию, а взгляд карих глаз направлен в сторону. Фатьма явно не одобряла всё, что происходило сейчас. Возможно, решение Айтач даже казалось ей безумием. Рыжеволосая понимала, на какой риск шла, открывая эту идею Фатьме. Сестра Султана была вольна прямо сейчас встать и рассказать всё Мерьем Джанан, Мехмету или тому же Ихсану. Но где-то в глубине души девушка всё же искренне надеялась, что Фатьма не пойдет на это предательство, не станет её выдавать. В голове Айтач создалась иллюзия, что они стали друзьями. И она не хотела её рушить. — Это слишком опасно. — Фатьма отрицательно покачала головой и собиралась встать, но Айтач тут же схватила её за запястье. — Пожалуйста, Фатьма. Это мой единственный выход. — с мольбой в голосе и слезами на глазах попросила девушка. Фатьме стало искренне жаль её, но Султанша не хотела принимать решение, руководствуясь эмоциями. Ни к чему хорошему это никогда не приводило. Именно потому здравый рассудок легко перекрывал отчаянный шёпот сочувствия, поселившийся в её груди. — Мой ответ — нет. — твёрдо произнесла Фатьма, вырывая свое запястье с рук сестры. Айтач всегда была такой. Она принадлежала к тому типу людей, которые не умели контролировать свои эмоции и продумывать действия наперёд. "Когда их сердце кричит, разум замолкает", — когда-то сказала Лейла. Может, именно потому Айтач не могла противостоять Мерьем Джанан, как бы сильно не пыталась. Она тратила силы на злость и жалость к самой себе, пока её мать прагматично действовала. Таким образом Джанан всегда оказывалась на шаг, а то и на два впереди. К сожалению, Фатьма не была в силах разорвать этот круг и, если честно, даже не хотела пытаться, ведь считала, что это не её дело. Но, по крайней мере, сейчас она могла отговорить Айтач от одной из самых больших глупостей в её жизни. Фатьма не позволит девушке загубить саму себя. — Почему? — возмущенная Айтач тоже подскочила с софы, наблюдая за тем, как Фатьма останавливается посреди покоев и оборачивается к ней. Поскольку Госпожа оказалась в тени, её чёрные волосы, карие глаза и тёмно-серое платье придавали всему её виду зловещих ноток. — Если Ихсан умрёт от яда, сразу же подумают на тебя. — терпеливо объяснила Фатьма. — Не подумают. У Ихсана полно врагов. — тут же поспешила переубедить её Айтач, подходя ближе. На её лице появился лихорадочный румянец. — Я смогу отвести от себя подозрения. Об этом не беспокойся. Айтач снова хотела взять Фатьму за руку, но та отступила, увеличивая расстояние между ними. Рыжеволосая отчётливо чувствовала холод со стороны собеседницы. Это вызывало внутри раздражение. С учётом характера Фатьмы, Айтач знала, что ей придется нелегко в дружбе с ней, но она никогда даже предположить не могла, что временами будет чувствовать себя настолько одиноко рядом с ней. Так или иначе, между ними всегда оставалась черта. — Я знала, что ты не поймешь. — с горькой улыбкой ядовито бросила Айтач, отворачиваясь. Фатьма знала, что от неё ожидали сострадание, но ни один мускул на её лице не дрогнул. — Понимаю я тебя или нет, это не так важно. — прервала темноволосая Султанша затянувшуюся паузу. — В любом случае, отравить Ихсана сейчас — ошибка. Айтач резко обернулась, со злом взглянув на собеседницу. Её тонкие пальцы сжались в кулаки. — Я вправе сама решать, что в моей жизни является ошибкой, а что — нет. — твёрдость в тоне Айтач была обманчивой. — Ты ведь должна понимать, что если мне не поможешь ты, то я найду яд сама. Нотки лукавства в глазах Айтач невольно напомнили Фатьме Мерьем Джанан. Всё-таки, несмотря ни на что, в них было что-то общее, кроме цвета волос. И это всегда настораживало Султаншу, не позволяло ей пересечь границу в дружеских отношениях с сестрой. — Ты окружена людьми матери. — Фатьма неспешно подошла к тахте и присела на неё, чувствуя жар, исходящий от камина. Оказавшись спиной к Айтач, девушке было проще думать. — Ты прекрасно это знаешь. Если ты пойдешь за ядом сама или отправишь кого-то, об этом узнают. Именно потому ты обратилась ко мне. Это был достаточно простой и логичный вывод из ситуации. Фатьме даже стало обидно, что Айтач недооценивала её и думала, что она не догадается. Всё-таки ни для кого не было секретом, что Мерьем Джанан Султан любила всё и всегда контролировать. Особенно, когда дело касалось её детей, которые, в сущности, всегда были для неё лишь оружием в битве за власть. Кроме того, если Айтач могла сам достать яд, тогда зачем рассказывала обо всём Фатьме, рискуя сорвать свой план? — Я думала, что ты мне друг. — ядовито протянула Айтач, всё ещё стоявшая за спиной у Султанши. — Любой друг поступил бы так же. — спокойно произнесла Фатьма, прислушиваясь к отдаляющимся шагам собеседницы. Но Айтач более ничего ей не ответила. Громко хлопнув дверью, она оставила сестру Султана наедине с её мыслями. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
По вечерам Эке Гюленай Султан любила ужинать на террасе, но поскольку зима заковала Стамбул в свои ледяные объятья, от этой приятной традиции Султанше пришлось отказаться. Возможно, в тот день женщина даже не вспомнила бы о еде, как и все, волнуясь за похищенного Султанзаде Рамиля, но Ёзге Хатун настояла на том, чтобы Эке немного подкрепилась. Иногда Гюленай была искренне благодарна служанке за заботу. По дороге к покоям Валиде отправила служанок в гарем, ведь хотела побыть одна. Девушки перечить не стали. Даже Ёзге Хатун не высказала никаких возражений, понимая, что Госпоже необходимо собраться с мыслями. Но стоило Эке ступить на порог своих покоев, как она тут же поняла — побыть наедине ей не удастся. — Я сегодня не в настроении, Госпожа. — безразлично бросила Гюленай, когда двери за ней закрылись. На большой бархатной подушке у камина сидела Мерьем Джанан. Золотые нити и драгоценные камни на её тёмно-фиолетовом платье блестели так же ярко, как и зелёные глаза. Рыжие волосы Султанши были уложены в высокую прическу и закреплены массивной диадемой с рубинами. На устах женщины застыла блаженная улыбка, будто её жизнь в Топ Капы вовсе и не висела на волоске. — Мне кажется, то, что я скажу, вызовет у тебя интерес. — лукаво молвила рыжеволосая. Её улыбка вмиг стала похожей на звериный оскал. Неприятное предположение закралось в мысли Эке. Женщина сжала руки в кулаки и повернула к ней светловолосую голову. — Ты должна сейчас собирать вещи, чтобы покинуть Топ Капы. — Гюленай пыталась придать голосу спокойствия, но Мерьем даже не одарила её мимолётным взглядом. Она всё так же смотрела в огонь, который нещадно пожирал поленья. — Это дело я могу отложить. — Джанан не была в силах скрыть нотки триумфа. — Сейчас Повелитель больше занят поисками Султанзаде Рамиля. Он так зол. Губы Эке изогнулись в ухмылке. Женщина прошла вглубь покоев и сложила руки в замок перед собой. — Знала бы ты, как я была зла, когда с покоев Султана мне принесли поддельное письмо, указывающее на мою связь с Венргией. — в голубых глазах Гюленай залегла тень. Женщина с удовольствием подметила, как плечи Мерьем напряглись. — Дешёвый трюк. — Сейчас важно не это. — Джанан покачала головой и медленно встала с подушки. Из-за жара от огня на её щеках появился румянец. — О чём ты? — Эке вопросительно приподняла брови. Она не ожидала от Мерьем раскаяния или каких-либо оправданий, но Джанан ведь должна была понимать, что Гюленай вполне могло показать письмо Султану, дабы подкрепить все обвинения в её сторону. Женщина могла хотя бы попытаться уладить конфликт, но в её зелёных глазах не было ни капли сожаления. Совсем наоборот. — Хочешь получить своего внука назад? — вопрос, слетевший с уст Мерьем, по ощущениям напоминал удар ниже пояса. Гюленай почувствовала, как её ноги подкашиваются, и с трудом удержала равновесие. Удивление на её лице быстро сменилось ненавистью и страхом. — Рамиль у тебя? — сквозь зубы процедила Эке, сжав руки в кулаки. Ну, конечно. Она ведь должна была догадаться. Мерьем любила давить на больное и прекрасно знала о том, как сильно Гюленай любила своих внуков, пусть даже Госпожа и не совсем ладила с дочерьми. — После того, как ты всё рассказала о бунте, мне пришлось действовать быстро. — Джанан сделала несколько шагов в её сторону. — Сперва я придумала план с письмом, но кто-то стащил его у Султана прямо из-под носа. В итоге, мне ничего не оставалось, кроме как пойти на риск. И, стоит признать, похитить Рамиля было куда более удачной идеей, нежели пытаться обвинить тебя в предательстве. У Гюленай голова пошла кругом от мысли о том, что во всём была виновата Мерьем Джанан. Прижав ей хвост, Эке предположить не могла, что женщина так просто сбросит его и укусит её с другой стороны. Госпожа, определённо, умела цепляться за власть и намеревалась выгрызать её, если понадобится. — Я убью тебя. — процедила Гюленай сквозь зубы. Джанан перешла черту, после которой наступала точка невозврата. Но женщина, кажется, ни о чём не жалела. Она вела безжалостную игру, используя в своих гнусных целях любые возможные методы. В голове Гюленай внезапно прозвучал голос покойного Султана Ахмеда: "Если Мерьем Джанан что-то захочет, она это получит. Над ней никто не имеет власти, кроме Всевышнего". — Ты не убьешь меня. — губы Мерьем расплылись в довольной улыбке. — А знаешь почему? Рыжеволосая остановилась прямо напротив Эке, нависая над ней, как грозовая туча. Её глаза в тот момент казались буквально безумными. Гюленай невольно захотелось отойти от Госпожи как можно дальше, но Валиде продолжала стоять, смело смотря на неё в ответ. — Если со мной хоть что-то случится, то Рамиль умрёт. — заключила Джанан обманчиво сладким голосом и наклонилась к уху Гюленай, шепча: — И на этот раз твои шпионы не успеют. Эке зажмурилась на мгновение, чувствуя желание прямо здесь и сейчас задушить Мерьем, но рыжеволосая лишь ухмыльнулась. Она знала, что Гюленай не сделает этого из-за внука. Тогда, гордо вздёрнув подбородок, Джанан наигранно бережно поправила ткань платья на плече у Эке. — Выбор за тобой, Гюленай. — заключила Мерьем, явно наслаждаясь моментом. — Или уладь дело с этим бунтом и сними с меня все обвинения, или никогда больше не увидишь Рамиля живым. У тебя есть два дня. Сразу после этого Джанан развернулась на каблуках и направилась к двери. Эке смотрела ей вслед ненавистным взглядом, проклиная тот день, когда Госпожа родилась на свет. Оставшись наедине, Гюленай схватила столик за край и одним движением перевернула его. Вся еда и напитки с грохотом посыпались на пол. Но даже это ничуть не умерило злость, выжигающую всё у Эке внутри дотла. С трудом переводя дыхание от нахлынувших эмоций, Гюленай посмотрела на свое обезумевшее отражение в зеркале напротив. Её лицо было искажено гримасой ненависти. Сорвав с головы диадему, женщина устало осела на пол, чувствуя дрожь в руках и то, как бешено колотилось в груди сердце. — Ты ещё заплатишь за это. — прошептала Гюленай в пустоту.