Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Султан сидел за рабочим столом, задумчиво рассматривая Карталя Бея, который вошёл всего пару минут назад с невероятно взволнованным видом. Мехмет знал, что подобное выражения лица мужчины, непременно, предвещало плохие вести. Это не радовало Повелителя. Он с большим удовольствием закрыл бы уши и убежал подальше, если бы мог. — Султанзаде Рамиля не нашли, насколько я понимаю. — мрачно бросил Мехмет. Его зелёные глаза потускнели. — Ещё нет. — Карталь отрицательно покачал головой. — Более того, появились странные обстоятельства в деле бунта в гареме. Султан вопросительно вздёрнул брови и сложил руки в замок на столе. Его взъерошенные рыжие волосы торчали во все стороны, потому Карталь не мог избавиться от навязчивой мысли о том, как же сильно Падишах напоминал ему в тот момент мальчишку. Воспринимать Султана серьёзно мешал ещё и тот факт, что по дороге в его покои, Бей заметил слуг, которые выносили пустые кувшины из-под вина. Видимо, Мехмет снова взялся за своё. — Все свидетели бунта, которые ранее высказывали обвинения в сторону Мерьем Джанан Султан, каким-то загадочным образом начали менять свое мнение. — недовольно заключил Карталь. — Что это значит? — Мехмет вопросительно вздёрнул брови. За всей этой суетой с Рамилем он уже и забыл о бунте в гареме. — Двое из свидетелей исчезли. Предполагаю, что кто-то помог им выбраться, ведь стража утверждает, что никого не видела. Но двое людей ведь не могли просто раствориться в воздухе. — Хранитель Покоев заметно помрачнел, рассказывая детали. — Остальные начали утверждать, что им угрожали и предлагали деньги за то, что они будут обвинять Мерьем Джанан Султан. Но кто им платил, ни один так и не признался. Султан устало потёр глаза рукой. Голова, казалось, была наполнена свинцом. Мехмету пришлось прилагать большие усилия, чтобы вникнуть в суть слов Карталя. Бей это замечал, но терпел, крепко сжимая челюсти. Наверное, это в нём Султану и нравилось. Али Джихангир на его месте уже начал бы читать нотации. — Очевидно, это твоё упущение, Карталь. — лениво бросил Мехмет. Щёки Бея побагровели от внезапно нахлынувшей злости. — Повелитель, не сочтите за дерзость, но я сделал всё, что мог. — Карталь поддался немного вперёд, чувствуя необходимость себя защитить. — Я думаю, что отказ от обвинений не является случайностью. Возможно, Мерьем Джанан Султан нашла способ надавить на свидетелей. Не может ведь человек в одну ночь изменить своё решение на совсем противоположное. — Без показаний свидетелей мы не может предоставить Мерьем Джанан Султан какие-либо обвинения. — Мехмет и сам был раздражён этой ситуацией. В последнее время дворец абсолютно ушёл из-под его контроля. — Нам и не нужно. — Карталь выпрямился. — Вы — Падишах. Вы можете и без слов свидетелей выслать её в провинцию. К тому же, организовать всё можно не как изгнание, а как необходимость. Всё-таки Султанзаде Дамир показал себя прекрасно в роли управляющего. Ему можно вверить любой санджак или же назначить на место наместника Египта. Пусть возьмет титул своего покойного отца, продолжит его дело. Несмотря на то, что Карталь уже достаточно давно отдалился от Эке Гюленай Султан, в этой ситуации правда была на её стороне. Бей искренне не понимал, зачем Мехмет тянул кота за хвост и пытался найти ещё доказательства вины Мерьем, помимо слов стольких свидетелей. В любом случае, и судьба Валиде Султан, и судьба Джанан зависела исключительно от Падишаха. Не обязательно было наказывать Султаншу по всей строгости. Для её самолюбия даже обычная ссылка станет смертельным ударом. — Что мне ещё сделать? — глаза Мехмета заблестели от злобы. — А, Карталь? Может сядешь на мое место и будешь сам править Империей, рас уж у тебя накопилось столько идей? Слова Султана звучали, как упрёк и угроза. Карталь понимал, что переступил черту, но вины своей не чувствовал. Будь перед ним кто-то другой, он, наверняка, начал бы спорить и доказывать свою правоту, но в силах Султана было лишить его за дерзость жизни, потому Хранитель Покоев, прикусив язык, покорно опустил голову. — Прошу прощения. — выдавил Карталь. Султан, тем временем, медленно поднялся из-за стола. Его настроение теперь было окончательно испорчено. — Ладно. — бросил наконец Мехмет. — У нас ещё есть время разобраться в этой истории, а пока мы должны сосредоточиться на поисках Рамиля. Султан говорил напряжённо, даже ни разу не взглянув на Бея. Его руки были сложены за спиной, пока он продвигался ближе к террасе, дабы сделать глоток свежего воздуха. Это помогло бы немного прояснить мысли. Хотя Мехмет крупно сомневался, что мог найти успокоение, пока Карталь сверлил его затылок своим строгим взглядом. — Повелитель, это дело... — не успел Карталь сказать и пары слов, снова пытаясь взывать к здравому смыслу Падишаха, как его прервал стук в двери. По счастливой улыбке, которая сразу же расцвела на лице Мехмета, Хранитель Покоев уже знал, кто сейчас появится на пороге. — Мехрангиз! — радостно пропел Мехмет, направляясь к двери. В покои действительно вошла его фаворитка. Облачённая в дорогое платье из нежнейшего голубого шелка, она несла на руках маленького Шехзаде Альтана. Вид у Асии, каки всегда, был цветущим и свежим. Большие карие глаза сверкали так же ярко, как и драгоценные камни в крохотной диадеме. — Мой маленький львёнок, — игнорируя всех вокруг, Мехмет бережно взял с рук девушки своего сына. Карталь без слов понял, что он здесь лишний. — Повелитель, с Вашего позволения. — обратился Бей к Султану, но тот лишь нетерпеливо махнул ему рукой, давая своё разрешение. Карталь до боли в скулах сжал челюсти, пытаясь игнорировать свою злость. Амина Махфирузе Султан была права: её брат абсолютно безответственный. Поклонившись, Бей встретился взглядом с Асией, которая явно не до конца понимала, что происходит, и поспешил уйти. — Карталь Бей кажется весьма напряжённым. — обронила Мехрангиз, взволнованно взглянув на Султана. Мехмет устало вздохнул и присел на софу, всё ещё держа на руках Альтана. — Он до сих пор занимается поисками Султанзаде Рамиля, но пока нету новостей. — Султан не хотел затрагивать тему бунта снова, потому решил упустить эту деталь. Шехзаде на его руках улыбнулся и потянулся крохотной ручкой к брошке на воротнике. Мехрангиз на мгновение поджала губы, а затем подошла и присела рядом с Султаном. Девушка отлично видела, как он напрягался всем телом всякий раз, когда разговор касался похищения Рамиля. Как и Мехмет, Асия так же беспокоилась об Альтане. Не угрожала ли ему опасность, если уж кто-то осмелился посягнуть на жизнь Султанзаде? — Я видела Бирсен Султан сегодня. — Асия начала неосознанно мять складку своего платья. — Впервые за несколько дней она вышла с покоев в сопровождении Борана Паши. На них обоих лица нету. Мехмет поднял на Мехрангиз взгляд. Каким-то непонятным для него образом девушка всегда очень тонко чувствовала настроение других людей. Султан знал о её рвении всем помочь, но была ли она в силах спасти абсолютно каждого? — Когда-то Бирсен с Бораном уже потеряли ребёнка. — слова Мехмета прозвучали достаточно мрачно, на лице Асии, которая до этого даже не слышала об этом, отразился ужас. — Весьма понятно, что они боятся, как бы всё не повторилось снова. Какое-то время Мехрангиз молчала. Части картинки постепенно складывались в её голове. Смотря на Госпожу, девушка никогда и подумать не могла, сколько всего она пережила. Асие казалось, что родиться Султаншей — просто мечта. Вокруг неё ведь всегда было сосредоточено столько внимания, столько людей её обожало... Неужели они не могли спасти ребёнка? — Тогда я могу сделать вывод, что Бирсен Султан очень сильная. — искренне произнесла Мехрангиз. — Пережить смерть ребёнка... Даже врагу такого не пожелаешь. — Бирсен намного сильнее многих, кого я знаю. — Мехмет горько улыбнулся. — Как бы ей не хотелось это отрицать, но из всех нас она больше всего похожа на Валиде. Именно поэтому я уверен, что однажды наступит день, когда Бирсен засияет так же, как и Эке Гюленай Султан. Моя сестра хочет этого. А если Бирсен хочет — она получает. ***Османская Империя. Стамбул, пристань, 1571 год
Эке Гюленай мчалась по пристани, даже несмотря на обильный снегопад, вновь опустившийся на столицу. Ёзге Хатун еле поспевала за ней, на ходу извиняясь перед рыбалками, которых безцеремонно расталкивала Валиде Султан. Эке сделала то, что требовала Мерьем Джанан. Она добралась к каждой Хатун, каждому Аге, которые по её приказу обвиняли Госпожу в бунте, и заставила их отныне замолчать. Без крови, конечно же, не обошлось. В назидание остальным Эке пришлось убить двоих. Возможно, отправить сразу всех на дно Босфора было бы проще. Мёртвые немногословны. Но это вызвало бы сомнения. Тот же Карталь заподозрил бы неладное и начал копать глубже, а это сулило угрозу для жизни Рамиля. Эке приходилось признать, что и сейчас она ходила по лезвию ножа, что кто-то из свидетелей мог расколоться, стоило Хранителю Покоев надавить сильнее, но это единственное, что Гюленай смогла на скорую руку придумать, пытаясь вырваться из тех рамок, в которые её загнала Мерьем Джанан. Главное, что Госпожу полностью устроил такой расклад. Как только Мерьем получила имена всех свидетелей и убедилась, что Султан не станет копать глубже, она прислала Эке Гюленай весточку с указанием места, где находился Султанзаде. Валиде понимала, что это могла быть ловушка, что Джанан теперь сама избавится от каждого, кто посмел обвинять её, но женщине было плевать. Убьет свидетелей — пусть. Захочет напасть на неё — пусть. Главное — найти Рамиля. Спасти его. — "Посланец", — пробормотала Эке, взглянув на нос корабля, чьи белоснежные паруса были опущены. Госпожа не знала, кому он принадлежал, но его капитан явно был застигнут врасплох погодой. Из-за сильных морозов корабль оказался в объятиях льда, которые не позволяли ему двинуться с места. Обернувшись, женщина заприметила прямо напротив него старую рыбацкую хижину. Кажется, это было здесь. — Госпожа, не спешите. — взмолилась Ёзге. Из-за жуткого холода Калфа дрожала, как лист на ветру, и недовольно жмурилась, когда в глаза попадали хлопья снега. Ей было больно наблюдать за рвением Эке Гюленай побыстрее добраться к внуку. Ёзге понимала, что её Госпожа чувствовала вину перед Султанзаде за то, что из-за её попыток избавиться от Мерьем Джанан ему пришлось пережить всё это. Это было действительно страшно. Стражи возле хижины не оказалось. Двери были плотно заколочены досками, которые Гюленай, сбивая пальцы в кровь, отчаянно пыталась отодрать. Люди, проходившие мимо, с интересом поглядывали на неё, но Эке не замечала боли. Ёзге принялась ей помогать. К счастью, хижина была уже давно заброшена, а доски, из которых она была построена, уже начали гнить. Но этого всё равно было недостаточно, чтобы две женщины могли справиться. В итоге Ёзге позвала на помощь. Двое старых рыбалок не отказались, заметив в руках Калфы мешочек с монетами. Зима сильно портила их планы, практически полностью лишая их основного заработка. Любые деньги сейчас были на вес золота. Когда работа была сделана, они без лишних вопросов ушли в сторону трактира, пытаясь на ходу разделить между собой монеты. — Рамиль! — бросила Эке в полутьму, царившую в хижине. Несмотря на её потрёпанное состояние, внутри было достаточно сухо и тепло. Судя по всему, совсем недавно здесь кто-то был. Ёзге с удовольствием проскользнула следом. Открыв двери, она запустила внутрь немного света и облегченно вздохнула. В углу на старых одеялах, которые, видимо, некогда служили рыбалке кроватью, сидел Султанзаде. Его лицо было испачкано пылью, но в целом мальчик казался невредимым, хоть и до боли испуганным. — Бабушка! — радостно вскрикнул малыш, потянув к светловолосой женщине руки. С глаз Гюленай потекли радостные слёзы. Подбежав к внуку, она заключила его в крепкие объятия, прислушиваясь к тому, как за пределами хижины продолжала бушевать метель. И пусть волосы женщины и её одежда были покрыты таявшим снегом, Султанзаде отказывался отпускать бабушку. Возможно, он ещё до конца не понимал, что произошло и в какую передрягу он попал, но Рамиль был сильно напуган тем фактом, что оказался вдали от родных. — Рамиль, моё золото. — прошептала Гюленай, бережно вытирая с его лица пыль. — Я тебя больше никому не отдам, слышишь? Никогда. Сердце Ёзге сжалось на этой фразе. Женщина предпочла отвернуться, чтобы и самой не пустить слезу. В целом Калфа никогда не была сентиментальной, но они все настолько сильно испугались за Султанзаде, что то, что он жив и здоров, будто снимало с души огромный камень. Эке, тем временем, взяла мальчика на руки и покрепче прижала к себе. — Ёзге! — голубые глаза Гюленай горели уверенностью, когда она позвала служанку. По спине Калфы побежали мурашки. Она не могла понять, причиной тому был холод или же тон Султанши. — Как только мы приедем во дворец, позови ко мне Хазан. — процедила Эке сквозь зубы. Ёзге в ужасе округлила глаза. — Но она ведь скорбит сейчас, Госпожа. — возразила Калфа. — Насколько я знаю, Хазан сейчас никого не принимает. Она заперлась в их с Атмаджой Батуром доме и не выходит, оплакивая днями напролёт погибшего мужа. Гюленай поцеловала Рамиля в лоб, наблюдая за метелью на улице. Снег продолжал укутывать всё вокруг белоснежным ковром. Из-за него даже море с небом начали сливаться в одно целое, не давая понять на берегу ты всё ещё или над толщей воды. Именно такая атмосфера сейчас и царила в душе Хазан. Она больше никогда не сможет жить, как прежде. — То, что я ей предложу, — медленно произнесла Гюленай, — навсегда закончил её страдания. Даже Ёзге, её самая верная служанка, которая была рядом практически с первых дней Эке в гареме, стало не по себе. То, что задумала Гюленай, определённо, превзойдет по своей жестокости все приказы, которые она когда-либо отдавала. Грядёт время перемен. Грядёт расплата. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Когда Альтан снова начал плакать, Себкати недовольно захлопнула книгу и закатила глаза. Девушка ненавидела оставаться наедине с Шехзаде. Мальчику постоянно было что-то нужно, он плакал, капризничал, требовал к себе внимания. Себкати быстро уставала от этого. В очередной раз мечтая о власти и титуле Султанши, девушка теперь старательно добавляла новую деталь: как можно больше служанок для детей. — И что снова не так? — нетерпеливо спросила светловолосая, оказавшись у колыбели. Лицо Альтана покраснело, он продолжал плакать пуще прежнего и махал своими крохотными ручками. Постояв пару мгновений, Себкати прикусила губу и наклонилась ниже, беря мальчика на руки. — Ты моя головная боль, Альтан. — пробормотала она. Те двадцать минут, что понадобились служанке, чтобы успокоить наследника, показались настоящим испытанием. Капризничая, мальчик дергал Себкати за волосы, заливался слезами и даже привлёк тем самым внимание стражи по ту сторону двери. Хатун пришлось долго объяснять вошедшему Аге, что всё в порядке. Когда Альтан наконец прекратил плакать, Себкати не смогла сдержать вздох облегчения. Ещё какое-то время она убаюкивала его, прохаживаясь по покоях Мехрангиз туда-сюда. Затем, убедившись, что всё миновало, служанка поспешила уложить Шехзаде назад в колыбель. — Очевидно, ты чувствуешь, что матери нету рядом, да? — обратилась к нему Себкати, замечая, как мальчик прикрывает глазки. — Надеюсь к тому времени, как я избавлюсь от твоей Валиде, я уже не буду её служанкой. Так долго наедине с тобой я не выдержу. Себкати договорила как раз вовремя, ведь двери покоев внезапно распахнулись. Испуганно подскочив, девушка в изумлении уставилась на вошедшую Бейхан Хатун. Серые глаза девушки, как всегда, горели озорством. И пусть она выглядела, как сущий ангел, Себкати невзлюбила её с первой минуты. И, к несчастью, чувства были взаимны. По воле рока именно подозрительные взгляды Бейхан тормозили все амбициозные планы Себкати. — Я надеялась, что ты потеряешься где-то в коридорах дворца. — фыркнула Себкати, уперев руки в бока. — Не доставлю тебе такого счастья. — пропела Бейхан и в мгновение ока отошла от двери, низко кланяясь. Себкати с ужасом осознала, что всё это время прямо за спиной светловолосой была Фатьма Султан. До родов оставалось всё меньше и меньше. Госпожа выглядела весьма бледной, но своим привычкам не изменяла: облачена она была в изысканное чёрное платье с густой серебряной вышивкой по подолу и рукавам. Её тёмные волосы служанки бережно уложили сзади в замысловатую причёску, скреплённую крохотными шпильками с чистейшими алмазами, которые очень напоминали снежинки, будто Госпожа только-только пришла с улицы, где до сих пор бушевала метель. По строгому выражению лица Фатьмы было сложно предугадать её ход мыслей. Даже если Госпожа и услышала краткую перепалку девушек, она предпочла её проигнорировать. — Мехрангиз Асии нету? — Султанша обернулась на Бейхан и Себкати. В её карих глазах читалось удивление. — Госпожа сегодня вечером осталась с Повелителем. — с улыбкой на устах сообщила Бейхан. Судя по выражению лица, Себкати об этом не знала. Это позабавило её "напарницу". — Что же, ладно. — Фатьма кивнула каким-то своим мыслям. — Надеюсь, Шехзаде Альтан здесь? — Да, конечно. Проходите к колыбели. — учтиво произнесла Бейхан, поспешив к Госпоже. Себкати вопросительно вздёрнула брови. Ей иногда казалось, что Бейхан пыталась угодить всем и сразу, но при этом имела выгоду с каждого обретённого "друга". Такое поведение порядком настораживало. Не задумала ли светловолосая что-то? — Себкати, принеси Госпоже с кухни тёплого молока с мёдом. — обратилась Бейхан к девушке. Фатьма, тем временем, присела на софу возле колыбели. — Ты так беспокоишься о Госпоже, почему бы тебе тогда самой это не сделать? — голос Себкати звучал обманчиво сладко. Девушка со скрипящими от злости зубами согласна была выполнять приказы Асии, но отнюдь не была обязана подчиняться появившейся всего пару дней назад Хатун. Возможно, она продолжила бы спорить дальше, но строгий взгляд Фатьмы заставил её замолчать. Так и не найдя причины, чтобы остаться, девушка сжала все свои силы в кулак и поклонилась. Как же Себкати хотелось стереть эту ухмылку с лица Бейхан! Когда за девушкой закрылись двери, Фатьма взглянула на Альтана. Мальчик спокойно спал, повернув голову в сторону и сжав одну ручку в кулачок. Султанша не смогла сдержать улыбку. Этот ребёнок казался буквально чудом. Он появился на удивление вовремя, чтобы прекратить все слухи о том, что Султан не способен произвести на свет здорового наследника. Более того, он подарил людям в Империи надежду на светлое будущее, а всем врагам, стремящимся разрушить османов, чёткое предупреждение о том, что Династия не прервется. Что на место Мехмета сядет когда-то Альтан, а после его сын. И так будет всегда. Каждое новое поколение будет лишь ещё больше укреплять позиции страны. Улыбка постепенно спала с лица Фатьмы, когда она почувствовала, как ребёнок под её сердцем начал пинаться. Положив руку на живот, Госпожа на мгновение прикрыла глаза. Иногда она задумывалась о том, что ждало её, когда ребёнок появится на свет. Будет это мальчик или девочка? На кого он или она будет похож? Какое будущее ждало малыша, которого Фатьма планировала растить во лжи? Найдёт ли она когда-то в себе силы сказать ему правду об отце? Забота ли о ребёнке руководила ею, когда Султанша заваривала всю эту кашу с никяхом с Аббасом Бахадиром? Или, может, страх за собственную жизнь и репутацию? — Не волнуйтесь, Вы будете хорошей мамой. — голос Бейхан заставил Фатьму вздрогнуть. Покинув чертоги своих мыслей, девушка направила на неё вопросительный взгляд, но девушка в ответ лишь улыбалась. Заметив волнение Госпожи, руку, возложенную на живот, и всё внимание, направленное на Альтана, Бейхан ошибочно подумала о том, что истинная проблема, мучившая Фатьму, — это вопрос, сможет ли она стать хорошей мамой. Ах, если бы всё было так просто. — Это известно лишь Всевышнему. — ответила Султанша как можно мягче. — Возможно. — Бейхан изящно пожала плечами и мотнула светловолосой головой. — Но я уже вижу в каждом Вашем движении заботу об этом ребёнке. Аббасу Бахадиру Паше очень повезло с Вами. На этих словах взгляд Фатьмы резко помутнел. Как раз Бахадиру повезло меньше всего. Он ввязался в игру, сам того не понимая, слепо стремясь защитить Султаншу. Это восхищало, но вместе с тем и пугало девушку. Аббас был влюблён в неё, а она лишь пользовалась этим. Чувствовал ли Паша фальш? Какова будет его реакция, если в один прекрасный день он обо всём узнает? — Это скорее мне повезло с ним. — губы Фатьмы тронула тёплая улыбка. Несмотря ни на что, Госпожа всегда помнила о том, скольким пожертвовал Аббас, женившись на ней. Взять хотя бы тот факт, что ему пришлось отказаться от крымской кампании в пользу спокойной жизни под крышей дворца. А ведь воинственное сердце Бахадира расцветало лишь на поле боя... или рядом с Фатьмой. Чувствовалось ли это одинаково? Была ли вообще разница? Бейхан внимательно наблюдала за сменой эмоций на лице Султанши, пока они обе молчали, погружённые в свои мысли. Госпожа казалась обеспокоенной, но вместе с тем уверенной. Бейхан подозревала, что в её жизни было много плохого, через что ей пришлось пройти, но до конца никогда не могла понять эту тягучую печаль в карих глазах Фатьмы. Будто что-то кровоточило у неё глубоко внутри. Что-то, что никак не могло зажить и восстановиться. — Нашему с Аббасом Бахадиром Пашой браку помогла как раз Мехрангиз. — обронила Госпожа, поправляя одеяльце Альтана. — Правда? — Бейхан не могла скрыть свое удивление. Будучи по характеру достаточно любопытной, она никогда не умела вовремя останавливаться. В этом можно было увидеть некую наивность — чувство, которое Фатьма всегда презирала в себе и других. Но в этот раз она отнеслась к нежелательным вопросам служанки весьма спокойно. — Когда мы просили у Повелителя разрешение на брак, именно Мехрангиз Асия замолвила за нас слово. — Фатьма до сих пор вспоминала тот момент с ужасом. Тогда ведь её маленький секрет мог раскрыться. — Скорее всего, Повелитель отказал бы нам, если бы не она. — Госпожа никогда не рассказывала об этом. — удивлённо произнесла Бейхан. Наблюдая за Асией, она всё больше убеждалась в том, что люди не врали, когда говорили, что у Мехрангиз в груди бьется доброе сердце, которое отвергает любого рода скверну. — Мехрангиз никогда этим не хвалилась. — Фатьма начала вставать с софы. Бейхан тут же поспешила к ней, дабы помочь, но Госпожа подняла руку, давая понять, что справится сама. — Она не похожа на Ханде или Хасибе, или любых других фавориток Султана. Пока что. — Почему Вы так говорите? — Бейхан чувствовала, что переступает черту, но ей впервые удалось выйти на откровенный разговор с кем-то из Султанш, потому терять свой золотой шанс узнать как можно больше она не собиралась. — Такие, как Мехрангиз долго в гареме не выживают. — Фатьма поправила небрежным движением руки своё платье. — Или ей придется переломать свой характер и стать жёстче, или её уберут с пути. Так происходит всегда. Но знаешь, что хуже всего? Султанша блеснула своими карими глазами. Бейхан невольно съежилась. Почему-то этот взгляд напомнил девушке обо всех тех рассказах, которые она слышала о Фатьме в городе. Ведьма. Колдунья. Дочь дьявола. Как только её не называли. — Хуже всего, если Мехрангиз захочет власти. — Фатьма гордо вздёрнула подбородок. — Тогда у неё появятся враги, в первую очередь, среди членов Династии. И какое бы большое влияние Асия не имела на Султана, рано или поздно Повелителя не станет. Вот тогда в зал войдут волки, чтобы разорвать Мехрангиз, если она не захочет играть по их правилам. — Султанша сделала паузу. — И самое ужасное то, что желание подняться на вершину неизбежно. Если, конечно, Асия хочет, чтобы её сын остался в живых. Речи Фатьмы звучали достаточно жутко. По спине Бейхан побежали мурашки. Девушка отчаянно пыталась не смотреть в глаза Госпожи, дабы избежать встречи с их чернотой. Пока Хатун мало понимала в дворцовых интригах, но Султанше, определённо, было известно больше, чем ей. И перспективы, которые Бейхан довелось услышать, уж никак не были похожи на те представления, что девушка имела в своей голове о смене эпох. — Мой тебе совет, Бейхан, — напоследок бросила Фатьма, обернувшись, — держись подальше от трона. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
В связи с рождением Шехзаде Альтана положение Ханде ещё больше ухудшилось. Султан открыто игнорировал её, не желал видеть даже в священную ночь четверга и отсылал подальше, когда она пыталась прорваться к нему в покои. Наложницы в гареме открыто насмехались, показывая на неё пальцем и с издёвкой приговаривая "несчастная Хасеки". Члены Династии тоже смотрели на девушку снисходительно. И даже Мерьем Джанан Султан, ради которой Ханде рискнула жизнью, отвернулась от неё, стоило Султанше закончить дело. И если раньше у девушки ещё горела надежда, что тётя Султана вернёт ей свою благосклонность, когда избавится от обвинений в бунте, то теперь даже этот маленький огонёк потух. Когда они встретились утром, Госпожа лишь скривила губы и притворно спросила у Ханде, как её зовут. Хасеки была в отчаянии и, одновременно, зла. Все, к кому она не обращалась за помощь, отворачивались в итоге. Они использовали её, кормили обещаниями и выбрасывали. Ханде это надоело. Теперь она собиралась рассчитывать только на себя. — Откройте. — потребовала Хасеки, остановившись у дверей своих покоев. Стражники поклонились и выполнили указание. Краем глаза Ханде заметила, что это были не те аги, которые обычно дежурили здесь, но девушку это мало волновало. Толкнув одного из них плечом, Султанша вошла внутрь с гордо поднятой головой и тут же обомлела. В её покоях абсолютно всё было перерыто. На полу были разбросаны подушки, платья, перевёрнуты сундуки. Ящики в столах и комодах высунуты. Бумаги разлетелись повсюду. Даже книги были сняты с книжных полок и разбросаны в открытом виде. — Не ожидала, да? — ледяной голос, прозвучавший за спиной, был до боли знакомым. Ханде в ужасе обернулась и тут же попятилась назад. У дверного косяка стояла Дамла. В её глазах и хищной ухмылке читался триумф. — Что ты здесь забыла? — процедила сквозь зубы Ханде, пытаясь нащупать за спиной в ящике стола нож для писем, но, видимо, его тоже вытащили и куда-то забросили. Хасеки заметно напряглась, заметив, как Дамла потянулась рукой в карман своего тёмно-фиолетового платья. Стоило признать, что на службе у Эке Гюленай, девушка абсолютно возобновила свои силы. И пусть из-за Ханде она так и осталась хромой, но внешне её можно было назвать вполне красивой. — Узнаёшь? — Дамла подняла на уровень глаз маленький футляр и отодвинула крышку. Ханде с ужасом заметила оттиск печати Валиде Султан. — Это не моё. — сразу же запротестовала Хасеки. — Правда? — в голосе Дамлы слышалась издёвка. — Этот футляр нашли в твоих покоях, а незадолго до того у Султана на рабочем столе обнаружили поддельное письмо, указывающее на связь Валиде Султан с врагами — венграми. Совпадение? Части пазла сложились в голове Хасеки. Если бы не стол, за который Ханде успела вовремя ухватиться, она осела бы на пол. Быть такого не может... В тот же день, как оттиск печати был сделан, Хасеки передала футляр Мерьем Джанан Султан. Далее она лишь наблюдала со стороны за тем, как стремительно развивались события с расследованием бунта. Мерьем оказалась на волосок от смерти, но Хасеки знала, что улик, указывающих конкретно на её причастность к этому делу, у Джанан не было. Девушке казалось, что она победила. Каков бы не был исход, она смогла выйти сухой из воды. Но радоваться было рано. Ещё утром по дворцу поползли слухи о том, что все свидетели, которые раньше указали на Мерьем, как на зачинщицу бунта, внезапно начали отказываться от своих слов. Двое даже пропали без следа, пусть к ним и была приставлена стража. Всего через пару часов после этого к Хасеки дошли вести о том, что похитители связались с Эке Гюленай Султан и отдали ей Султанзаде Рамиля, но своих личностей так и не выдали. А уже в обед одна из девушек, которая свидетельствовала против Мерьем в деле с бунтом, была найдена мёртвой в прачечной. Султанзаде Рамиля выкрала Мерьем Джанан. Видимо, таким образом она выманила у Эке Гюленай имена тех, кто обвинил её в бунте. И теперь Мерьем убирала со своего пути всех, кто мог снова указать на неё. При этом Госпожа не забыла об истории с поддельным письмом — тщетной попытке спастись от обвинений и потащить Эке на дно вслед за собой. И главной фигурой в этом деле была Ханде. Но Джанан даже не захотела пачкать руки. Она подкинула ей печать и направила Гюленай по следу, позволяя Эке самой избавиться от предателя. — Умоляю тебя, Дамла. Давай сделаем вид, что ты ничего не нашла. — взмолилась Ханде. — Я заплачу тебе, хочешь? Деньги? Драгоценности? Дома? Я дам тебе всё, что хочешь. — Вернешь мне здоровую ногу? — Дамла вопросительно вздёрнула бровь, со щелчком закрывая футляр и пряча его назад в карман. Ханде прикусила губу. — А статус любимой фаворитки Султана? Его любовь ко мне, которую ты забрала? — Ты же знаешь, что я не могу. — с горечью прошептала Ханде. — Конечно, не можешь. — в голосе Дамлы не звучало ни капли сожаления. Заправив за ухо выбившуюся прядь каштановых волос, она ядовито продолжила: — И никогда не могла. Ты получила всё то, о чём я когда-либо мечтала, но не ценила это. Всегда хотелось больше, но что тебе ещё нужно, Ханде? У тебя ведь есть титул Хасеки, прекрасная дочь, деньги... — Айше Эсмахан, — прошептала Ханде, бросившись к колыбели. Что-то внутри болезненно оборвалось, когда девушка поняла, что ребёнка там нету. — Ты даже не вспомнила о ней, когда вошла. — Дамла говорила с упрёком. Когда ошарашенная Хасеки обернулась, бывшая подруга смотрела на неё с ненавистью. — Мне жаль Айше. Жаль, потому что ты её мать. — Где Эсмахан? — голос Ханде дрожал, но она не могла сдвинуться с места. — Где она? — Не волнуйся, Айше Эсмахан в безопасности. — Дамла сложила руки в замок, наслаждаясь тем, насколько ничтожной и подавленной выглядела Ханде. — Валиде Султан ни за что не позволила бы кому-либо ей навредить. — Я должна поговорить с ней. — Хасеки в следующую же секунду бросилась к Дамле и схватила её за руки. — Отведи меня к Валиде Султан. Я всё ей объясню! Это... Это ошибка! На глазах Ханде были слёзы. Она чувствовала буквально животный страх, понимая, как же близко к ней была смерть. Девушка уже чувствовала её ледяное дыхание на своём затылке. Её сердце пропускало удар за ударом. — Хватит уже лгать, Ханде. — прошипела ей в лицо Дамла и, воспользовавшись тем, что Хасеки всегда была в физическом плане слабее, что есть силы толкнула её. Ханде не удержалась и упала на пол, больно ударяясь коленями. Из её глаз сами по себе полились слёзы. Девушка начала дрожать всем телом, сжимая тонкими пальцами пушистый ковёр под ногами. — Ты получишь то, что в конечном итоге заслужила. — хромая, Дамла подошла к Хасеки и резким движением сорвала с её головы диадему. Ханде застонала, хватаясь за русые волосы. Какой-то миг Дамла задумчиво смотрела на блеск драгоценных камней на украшении. Сколько таких диадем ещё было в многочисленных шкатулках Хасеки? Заслужила она хотя бы один крохотных камешек из них? — Тебя ждёт смерть, Ханде. — закончила Дамла, бросая диадему себе под ноги, как какую-то безделушку. Украшение с глухим стуком ударилось о пол. — Время платить по счетам.