Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Ханде сидела в углу покоев на полу, схватившись обеими руками за голову. Девушке казалось, что она постепенно сходит с ума. Мир вдруг застыл для неё в тягучей тишине. После того, как ушла Дамла, с Ханде никто не разговаривал и никто к ней не приходил. Хасеки пробовала стучаться в двери, громить всё в покоях, кричать до хрипоты, плакать и даже умолять, но её никто не слышал. Ханде осталась абсолютно одна. Без дочери, без Султана и без поддержки Султанш, которым она так стремилась угодить, дабы получить шанс на спасение. Её лишили всего. И этот факт, пожалуй, был самым болезненным. Всё, чего когда-либо хотела Хасеки, — это власть. Быть главной женой Султана, матерью наследника, управляющей гаремом, иметь огромные богатства и быть окруженной самыми лучшими и дорогими вещами. Девушка не раз представляла, как однажды засияет. Как её сын взойдёт на престол, а она сама возьмет титул Валиде Султан. Каждый раз приходя в покои Эке Гюленай, Ханде ловила себя на гордой мысли о том, что однажды это всё будет принадлежать ей. Но мечты, увы, не стали явью. Единственное, чего достигла Ханде, — это титул Хасеки и рождение дочери. А далее Султан утратил свой интерес к ней. Это стало фатальным поворотом в судьбе девушки. Она буквально сходила с ума от бессилия и боли. И это привело к ошибкам. Многочисленным и страшным, которые тянулись одна за другой бесконечной чредой. Ханде понимала это только сейчас, чувствуя каждой клеточкой своего тела приближение смерти. Если бы она не поверила Эке Гюленай Султан, если бы не стала играть с Мерьем Джанан Султан, если бы изначально не испортила отношения с Бирсен Султан... В коридоре послышались шаги. Ханде замерла, медленно убирая руки от головы, и прислушалась. К покоям приближались двое. К добру ли? Может, просто сменялась стража? Или это были палачи? А что если... — Мехмет, — будто мантру, начала бормотать Ханде, поспешно вытирая рукавом слёзы и неуклюже поднимаясь с пола, — он узнал и пришёл меня спасти. Спасти. В дверной замок вставили ключ. Девушка с силой прижала руки к груди и, как в бреду, двинулась к выходу с покоев. Это было её спасение. Султан. Он пришёл её спасти. Не успела Хасеки сделать и пары шагов, как двери открылись. В покои с коридора тут же хлынул яркий свет факелов. Надо же, Ханде даже не заметила, что свечи в комнате давно погасли, и она осталась во тьме. Но вместо Султана на пороге появилась высокая светловолосая женщина. — Ва... лиде. — запнувшись, вымолвила Ханде. Девушка резко остановилась и удивлённо округлила глаза. Эке Гюленай была одета в изысканное платье из алой парчи с двойным рукавом: один плотно прилегал к руке и тянулся до самого запястья, где скреплялся тремя пуговицами, а второй был свободным, свисал практически до земли и был густо вышит золотыми нитями. Кафтан Госпожи, наброшенный поверх, так же имел золотистый оттенок и застегивался спереди, начиная от груди и заканчивая талией, на которой поблёскивал пояс. Светлые волосы Эке уложила в замысловатую причёску из кос, которую украшала высокая диадема с чистейшими гранатами. Те же камни можно было увидеть в массивных серьгах и кулоне, лежавшем чуть ниже ключиц. Хасеки невольно засмотрелась, то ли восхищаясь Госпожой, то ли представляя себя на её месте. Ханде понимала, что ей стоило броситься к ногам Гюленай и молить о пощаде, но сил не осталось абсолютно ни на что, потому она продолжала стоять перед Валиде, как призрак. — Думаю, ты знаешь, зачем я пришла, Ханде. — властный голос Эке разлетелся по покоям. Всего одно её движение — условный знак, и в покои, подобно тени, проскользнула Дамла. Вид у служанки был ликующим. — Знаю. — выдавила из себя Хасеки. Внутри постепенно начинала подниматься паника. — Но я очень надеюсь на то, что Вы поступите мудро. — Мудро? — Гюленай удивленно вздёрнула брови, складывая руки в замок перед собой. Единственное, что сейчас чувствовала Валиде к этой девушке, — это жалость. Эке помнила Ханде, ещё когда та только-только попала в гарем. Нельзя сказать, что женщине она тогда понравилась, но Гюленай позволила ей быть рядом с сыном, ведь почувствовала в ней некий потенциал. Вскоре Ханде даже подтвердила его, родив наследника. Но всё перевернулось вверх дном, когда Хасеки не смогла уберечь своего сына. Это было началом её конца. — Я всё ещё остаюсь официальной женой Султана Мехмета и матерью Айше Эсмахан Султан, — несмотря на растрёпанный вид и дрожащий голос, Ханде гордо вздёрнула подбородок, — Вы обязаны дать мне шанс поговорить с Повелителем. Стоило девушке закончить свою фразу, как комната наполнилась звонким смехом Эке Гюленай. Для Ханде это было равносильно пощёчине. Зажмурившись, Хасеки отвернулась, пытаясь заглушить эту насмешку. Дамла, стоя за спиной Эке, продолжала с явным удовольствием наблюдать за мучениями бывшей подруги. — Ханде, очнись. — успокоившись, процедила Госпожа. — Ты уже давно потеряла голову. Тебе больше не место здесь. Ханде резко открыла глаза, испуганно уставившись на Гюленай. — Что это значит? — практически прошептала она. — Мне жаль. Всё могло бы быть по-другому, если бы ты не решила пойти против меня. Надеюсь, Мерьем Джанан хорошо заплатила тебе за предательство. — произнесла вместо ответа Эке и покачала головой. В следующее мгновение Валиде Султан развернулась на каблуках и зашагала прочь с покоев. Ханде чуть не задохнулась, догадавшись о том, что имела в виду Госпожа. Печать Валиде Султан. Хасеки украла её, поверив Мерьем Джанан. — Госпожа! — что есть силы крикнула Ханде и, упав на колени, схватилась за подол платья Эке, целуя его и крепко сжимая тонкими пальцами. — Госпожа, извините меня. Госпожа, прошу Вас! Я не хотела... Я... Гюленай повернула голову. Её голубые глаза горели презрением. Небрежно вырвав с рук Хасеки свое платье, Эке ядовито процедила: — Ты сделала то, что хотела сделать, Ханде. Оправдания здесь неуместны. Девушка взглянула на Султаншу снизу-вверх и разразилась рыданием. — Нет, Госпожа! Прошу Вас, дайте мне шанс. Я... — взгляд Ханде метнулся к Дамле, которая терпеливо ждала своего часа у дверного косяка. — Султан знает об этом? Он знает, что Вы собираетесь сделать с его женой и матерью его дочери?! Слова Ханде звучали вполне уверенно, но Гюленай, казалось, это вовсе не тронуло. Эке остановилась, но так и не обернулась к Хасеки. Может, и к лучшему, ведь на её лице расцвела ухмылка. — Мой сын лично отдал приказ казнить тебя, — произносить эти слова оказалось достаточно легко и даже приятно, — потому прими его решение достойно. Ханде замерла, ощущая, как последняя надежда внутри неё болезненно отрывается. Когда-то её спасла от смерти Айше Эсмахан. Теперь рядом не было никого. — Госпожа, — Хасеки вновь попыталась обратиться к Гюленай, но за Султаншей уже закрылись двери. Внутри у Ханде всё похолодело, когда она поняла, что осталась в покоях одна лицом к лицу с Дамлой. В руках служанки мелькнул кинджал. Но блеск оружия не мог сравниться с блеском в её глаз. Больших и безумных. — Покончим с этим. — буквально пропела Дамла. Как же девушка была счастлива, когда Валиде Султан сдержала свое слово. Это случилось прошлым вечером. Гюленай позвала к себе Дамлу и сказала, что та должна приготовиться, ведь именно от её руки умрёт единственная Хасеки Султана Мехмета. Стоит ли говорить, что девушка так и не смогла сомкнуть всю ночь глаз, предвкушая момент расплаты? — Дамла... — попыталась впервые обратиться к ней Ханде, отступая назад. — Что? — девушка вопросительно вздёрнула брови и начала постепенно приближаться. — Хочешь вспомнить, как мы были подругами? Как понимали друг друга и поддерживали? Расскажешь мне очередную сказку? Надеюсь, ты упомянешь в ней, как безжалостно сбросила тогда с лестницы и меня, и Флюлане. Хасеки уперлась спиной в рабочий стол и поняла, что убегать больше некуда. Предупреждающе протянув вперёд руку, она изо всех сил попыталась остановить поток слёз, накатывающий на неё изнутри. — Я не хотела этого. — почти простонала Ханде. Её взгляд был сосредоточен на лезвии кинджала, но сколько бы девушка не пыталась придумать план спасения, всё было тщетно. — Ты хотела власти, Ханде. — говорила тем временем Дамла, оказываясь всё ближе и ближе. — А я тебе мешала её заполучить. Точно так же и Флюлане, Хасибе, Мехрангиз Асия... Будь твоя воля, ты бы сбросила с той лестницы всех нас. — Это был несчастный случай, — тут же затараторила Ханде в свою защиту. — Я и правда не хотела. Если бы я могла... — Хватит! — Дамла выставила вперёд кинджал, заставляя Хасеки на мгновение зажмуриться от страха. — Даже на волосок от смерти ты не извиняешься, а оправдываешься. — Извиняешься. — эхом повторила Ханде. — Так это тебе нужно? Извинение? Тогда я прошу прощения. Я каюсь! Хасеки выглядела практически безумной. Крепко сжимая руками стол за своей спиной, она смотрела в упор на Дамлу и искренне надеялась, что та сжалится, но это говорило лишь о том, насколько плохо она знала свою бывшую подругу. В ней никогда не было сострадания. — Поздно. — процедила сквозь зубы Дамла и замахнулась, но Ханде тут же инстинктивно скользнула в сторону, пытаясь убежать. Из глаз сами по себе полились слёзы. Но Хасеки не учла, что, несмотря на травму, служанка Валиде всё равно была быстрее. Раздраженно схватив Ханде за руку, она выставила здоровую ногу так, что Султанша попросту споткнулась и неуклюже упала на колени. — Ты жалкая. — только и обронила Дамла, грубо толкнув Хасеки и тем самым заставив лечь на спину. Ханде в ужасе уставилась на бывшую подругу. — Дамла, пожалуйста. — простонала она, но девушка снова замахнулась. Кинджал вошёл в грудь Хасеки по самую рукоятку. В карих глазах Ханде застыл ужас, её тело изогнулось, а на платье начало быстро расползаться кровавое пятно. Последним образом, возникшим в её голове, был образ её дочери — малышки Айше Эсмахан. — Счастливого пути в преисподнюю. — прошептала Дамла на ухо сопернице и резким движением вытащила кинджал. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Отдав приказ о казни своей Хасеки, Мехмет не мог усидеть на месте. И пусть он давно уже охладел к Ханде, что-то внутри него всё равно отчаянно копошилось, призывая одуматься. Всё-таки девушка была его первой любовью. Она родила ему первенца, поддерживала и помогала поверить в себя. Но имело ли прошлое значение сейчас? Ханде совершила столько ошибок за последнее время, что даже не верилось. Каплей, переполнившей чашу терпения, стал тот факт, что именно она украла с покоев Эке Гюленай печать Валиде Султан. Мехмет не знал точно, что произошло между его матерью и женой, но Ханде пыталась подставить Эке и выбрала для этого самый подлый способ. Этого Султан простить ей не мог. И пусть внутри какой-то тонкий голосок до сих пор пытался убедить его, что так поступать неправильно, Мехмет не не собирался его слушать. Более того — он хотел его заглушить. Именно потому Султан провёл с Мехрангиз Асией целую ночь и даже утро. С этой девушкой Мехмету было легко. Она постоянно смеялась, рассказывала какие-то наивные истории и с замиранием сердца слушала, когда Повелитель делился с ней чем-то. Ребёнок в теле взрослой девушки. Но главное, что это помогало Султану забыться. — Недавно ко мне приходила Фатьма Султан, — призналась Мехрангиз за завтраком, делая глоток свежезаваренного чая. Мехмет, отвлечённый от тяжёлых мыслей, поднял на неё удивлённый взгляд. Асия покраснела на мгновение, явно не ожидая, что именно эта часть рассказа привлечёт мужчину, но всё же не растерялась и продолжила: — Она уделяет очень много времени мне и Шехзаде Альтану. Не знаю почему, но мы пришлись ей по душе. — А разве ты можешь кому-то не понравиться? — с улыбкой перебил её Мехмет. Асия тут же довольно заулыбалась и изящно махнула рукой. — Нет, здесь немного другое. — тут же поспешила оправдаться она. Мехмет поставил на столик свою пустую чашку и с интересом взглянул на Мехрангиз. Даже несмотря на то, что было раннее утро, Асия сияла. Без всяких диадем и украшений, во вчерашнем немного помятом розовом платье, она сидела на подушке и воодушевлённо рассказывала ему о его сестре. Невольно Султан провёл параллели между ней и Ханде. Хасеки часто затрагивала темы политики и пыталась с самых лучших побуждений влезть в его дела, что иногда раздражало. Может, из-за этого за ней всегда тянулся этот горделивый и даже слегка высокомерный шлейф, который стал ненавистен Султану. С Мехрангиз же было совсем наоборот. — Не знаю, почему люди говорят столько глупостей о Фатьме Султан. — продолжала тем временем Асия, задумчиво нахмурив брови. — Мне кажется, она достаточно хорошая. И не только потому, что поддерживает нас с Альтаном. Я очень надеюсь, что она будет счастлива. А как может быть иначе? Совсем скоро у них с Аббасом Бахадиром Пашой появится на свет малыш. Как думаете, кто это будет? Мне бы очень хотелось, чтобы у Госпожи родился сын. На лице Мехрангиз снова появилось столь знакомое озорство. Девушка даже поддалась вперёд, когда сама же перевела тему на ребёнка Фатьмы. Султана это позабавило, но ответить он ничего не успел, ведь в следующее мгновение в двери послышался стук. Затем на пороге появилась светловолосая Бейхан Хатун с Шехзаде Альтаном на руках. — Мой львенок, — произнес Мехмет с гордостью и расплылся в улыбке. Бейхан решила не заставлять Султана ждать. Поспешно поклонившись, она подошла к столику, за которым они с Мехрангиз завтракали, и аккуратно передала Падишаху сына. Мехмет благодарно ей кивнул и поцеловал Альтана в лоб. — Мой Шехзаде. — прошептал Султан, наблюдая за тем, как мальчик еле заметно улыбается. — Он хорошо спал, Бейхан? — тут же поспешила уточнить Мехрангиз, направив на служанку взгляд своих карих глаз. Светловолосая Хатун улыбнулась и, наклонив голову набок, радостно объявила: — Сначала не хотел засыпать без Вас, но мне удалось его успокоить. — Мой дорогой. — Асия улыбнулась и, потянувшись вперёд, погладила Альтана по головке. Бейхан невольно прикусила губу, пытаясь не выдать своих истинных эмоций. На самом деле она мучилась с Шехзаде всю ночь. Он то засыпал, то снова просыпался и беспрерывно плакал, когда понимал, что мамы рядом нету. В какой-то момент Бейхан даже хотела пойти прямиком в покои Султана и заставить Мехрангиз вернуться к сыну, но понимала, что это бессмысленно. Её бы даже на порог не пустили. В целом, чем дольше Бейхан наблюдала за Асией, тем больше понимала ненависть Себкати, как бы парадоксально это не звучало. После душного ташлыка, где всегда было множество забот, положение служанки казалось буквально мечтой. Бейхан не переставала благодарить Всевышнего за то, что Бирсен Султан выбрала именно её. Но постепенно пелена счастья начала неумолимо исчезать. После тяжелого дня и беготни вокруг Шехзаде смотреть на Мехрангиз и Султана было просто невыносимо. Бейхан постепенно начинала понимать, что никогда не сможет иметь такое же счастье, как они. Или будет служить Асие и её наследнику до конца своих дней, или надоест своей Госпоже и её выдадут замуж за какого-то первого попавшегося мужчину, которого девушка до свадьбы даже знать не будет. Бейхан такая перспектива не нравилась. — Я думаю, нам нужно провести больше времени вместе. — голос Мехмета вырвал светловолосую служанку из раздумий. Девушка подняла на Падишаха заинтересованный взгляд. — Вы всё-таки решили, что мы поедем? — Мехрангиз подскочила на месте, радостно хлопая в ладоши. Её лицо озарила широкая улыбка, а глаза засияли в предвкушении. — Да, думаю поездка в Охотничий Домик пойдёт на пользу. — Мехмет кивнул и улыбнулся фаворитке в ответ. — Только ты, я и наш Шехзаде. Пожалуй, Бейхан ещё никогда не видела Мехрангиз столь радостной. Фаворитка подскочила с места и, быстро оказавшись возле Султана, крепко обняла его со спины. Мехмет, продолжая бережно держать на руках сына, не выдержал и засмеялся. Возможно, сейчас эта поездка была не совсем уместной, но мужчина не хотел об этом думать. Если она могла порадовать Мехрангиз, то Падишах был готов пойти против всех. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Какое-то время Ихсана пугала мысль о ребёнке. Мужчина чувствовал, что явно не был готов принять на себя ответственность. Та и зачем ему нужно было это дитя? Ихсан привык по жизни быть одиночкой. Брак с Айтач стал лишь путём достижения власти. Если бы у него был другой способ войти в Совет Дивана, получить поддержку Мерьем Джанан Султан и породниться с Династией, он с удовольствием воспользовался бы им, потому как рыжеволосая девчонка приносила уж слишком много проблем. Из-за её несчастного вида люди распускали слухи. Султанзаде Дамир, слушая их, всё больше злился на Ихсана и попрекал его, как только попадался такой шанс. Паша был уверен, что появись у парня возможность избавиться от назойливого мужа сестры, он не раздумывал бы ни секунды. Та же Мерьем Джанан, пусть и относилась к дочери достаточно равнодушно, время от времени напоминала Ихсану о том, что негоже, чтобы его жена выглядела настолько плохо. Но сколько бы Паша не пытался что-то изменить в их браке, Айтач непременно воспринимала всё в штыки и сторонилась его. Всё, что заслужил от неё Ихсан, — это враждебные взгляды. Возможно, если бы Паша что-то чувствовал к девушке, ему стало бы больно. А так, будучи абсолютно равнодушным, он только злился. Всё-таки выгрызать и дальше место в Диване, отбиваться от ударов Пашей, когда те узнали о нелёгком положении Мерьем Джанан, становилось всё сложнее. И вечером, вместо того, чтобы спокойно обдумать всё в покоях, приходилось прятаться по тавернам, дабы убежать хотя бы от осуждающих взглядов супруги. Но эта ночь была другой. Ихсан шёл по коридору, крепко сжимая руки в кулаки. Его взгляд был направлен прямо перед собой, пока мысли в голове беспорядочно путались. Сегодня в таверне ему донесли очень интересный слух. Он был маленький и, вполне вероятно, Паша не поверил бы ему, если бы Айтач после новости о своей беременности не начала вести себя столь странно. Пусть Ихсан бывал в их общих покоях теперь не так часто, но он замечал, что время от времени Султанша рылась в его вещах, что-то выискивая. К её холодному осуждающему взгляду добавилась ещё и ненависть, ранее не так ярко выраженная. Изо всех сил Айтач пыталась избегать его, когда они встречались, и, по донесениям слуг, всегда с большой радостью принимала от них новости о том, что Ихсан не придёт ночевать в покои. Днём она могла куда-то исчезнуть без сопровождения служанок, а затем вернуться счастливой, как никогда. Пару раз Ихсан даже сам становился свидетелем такой картины. Остановившись у двери покоев, мужчина шумно втянул воздух. Кровь оглушительно стучала в висках, пока он тщетно пытался успокоиться. Рано было паниковать. Может, слухи — это просто слухи. Он даст понять супруге, что знает обо всём, и у неё будет возможность всё самой прекратить. Паша постучал, а затем, даже не дожидаясь ответа, вошёл. К его большому удивлению, Айтач как раз была внутри. Сидя за за столиком, она замерла с гребнем в руках. Ихсан отчётливо заметил в отражении в зеркале страх, промелькнувший в её серых глазах. Девушка явно не ожидала сегодня увидеть мужа. — Даже не поприветствуете? — Ихсан вопросительно вздёрнул брови, прикрывая за собой двери. Айтач, как ни в чём не бывало, продолжила расчёсывать рыжие волосы. — Мы виделись утром. — кратко бросила девушка. Паша ухмыльнулся, но отвечать ничего не стал. Вместо этого он прислонился спиной к двери и начал внимательно наблюдать за супругой. Его появление явно нервировало Султаншу. Зубцы то и дело путались в волосах, когда она дрожащими пальцами проводила по них гребнем. Айтач пыталась смотреть прямо перед собой, но её взгляд то и дело выискивал в отражении мужа. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы не сорваться с места и не убежать. Это не укрывалось от внимания Ихсана. У неё всегда была такая реакция, стоило ему войти в комнату. — Что же... Как прошёл Ваш день? — рас уж Айтач решила играть в молчанку, Паша взял на себя обязанность поддерживать разговор. Медленно ступая вглубь покоев, он задумчиво покручивал перстень на пальце. — Хорошо. — ответ снова был лаконичным и скованным. Чувствуя приближение мужа, Айтач резко положила на столик свой гребень и поспешила подняться с места. Ихсан невольно задержал взгляд на животе девушки, когда она выпрямилась, и лёгкая ткань её жёлтого платья заструилась вниз. К счастью, за столь долгое время мужчина успел привыкнуть к мысли о том, что у него будет ребёнок, пусть он до сих пор и не понимал всё значение роли отца. Та и вряд ли в будущем Ихсан будет заниматься воспитанием. Для него ребёнок скорее станет не совсем удобным обстоятельством и поводом лишний раз надавить на Мерьем Джанан. В конце-то концов, это дитя будет носить титул Династии и в первую очередь считаться её продолжением. Для Паши там места не было. И он даже был этому рад. — Вы убегаете от меня? — с ухмылкой бросил Ихсан, делая шаг вперёд и наблюдая за тем, как Айтач машинально отступает. — Нет. С чего Вы взяли? — перебила его девушка, гордо вздёрнув подбородок. Очевидно, она уже готовилась ко сну, но не успела снять с себя крохотные алмазные серьги и кулон в виде лилии. Для того, чтобы не звучать голословно, Айтач замерла на месте, сложив руки в замок перед собой. Без всяких сомнений, девушка надеялась, что Ихсан не станет приближаться, но Паша любил удивлять. Делая шаг за шагом, он игнорировал бурлящие страх и ненависть в глазах супруги. Его это никогда не трогало. Остановившись к ней лицом к лицу, мужчина протянул руку и положил её на живот Султанши. Айтач сделала прерывистый вдох и поспешно схватила его за запястье. В этом движении Ихсан почувствовал силу и напор. Это насторожило его. — Госпожа, это и мой ребёнок тоже. — в голосе Паши слышались предупреждающие нотки. — Я бы всё отдала для того, чтобы это было не так. — ядовито выплюнула Айтач и оттолкнула руку мужа. Сразу после этого девушка подобрала подолы платья и, выскользнув с угла, в который заманил её Ихсан, подошла к окну. — Так вот, значит, как Вы заговорили. — Ихсан кивнул каким-то своим мыслям и начал сверлить взглядом спину супруги. — То, что говорят, правда? Айтач подняла голову, будто Паша застукал её за чем-то неподобающим, но с места не двинулась. Если бы она стояла к мужу лицом, он бы заметил отчаянье, проскользнувшее в её чертах. Султанша провела руками по животу, пытаясь мысленно найти способ уйти от разговора. — Я не слушаю, о чём болтают люди. — слетело с уст Госпожи, когда она вновь вернулась к зеркалу, дабы чем-то занять руки. Её серые глаза при этом лихорадочно блестели. — Вы часто встречаетесь с Метином Пашой. Нашим хорошим знакомым — Первым Визирем. Я прав? — Ихсан скрестил руки на груди и ухмыльнулся. С рук Айтач с глухим стуком выпала деревянная шкатулка. Девушка прикрыла на мгновение глаза и присела на тахту. Сдаваться она не собиралась, а лишь продолжила снимать серьги. — Не знаю, кто придумал эти глупости... — с раздражением начала Госпожа. — Не врите мне. — Ихсан в два шага оказался за спиной супруги и предостерегающе положил ей на плечи свои руки. Айтач замерла, внимательно наблюдая за их отражением в зеркале. Судя по выражению лица Паши, он не шутил. — Ребёнок под Вашим сердцем мой. В этом сомнений нету. — наклонившись к уху Айтач, прошептал Ихсан. — То, что люди приписывают Вам с Метином Пашой роман, тоже похоже на шутку. Что тогда держит вас вместе? От этих слов Айтач заметно побледнела. Ей даже не нужно было открывать рот и что-то отвечать, чтобы Ихсан понял, что каждое его слово — чистая правда. Султанша знала, что выдаёт сама себя, потому попыталась недовольно стряхнуть руки мужа и встать, но он силой заставил её сесть обратно. Девушка сжала тонкие пальцы в кулаки, испуганно отводя взгляд в сторону. Что бы Ихсан не делал, она собиралась молчать. — Вы не хотите говорить. — произнёс Ихсан с разочарованием. — Ваше право. Но помните, что секреты не хранятся долго, когда попадают на людские языки. Слухи дошли до меня, значит найдут и Вашу Валиде. Поверьте, уж она жалеть Вас не станет. — Вы мне угрожаете? — попыталась встать на свою защиту Айтач, но её голос предательски дрогнул. — Нет, пока Ваши тайные дела не касаются меня. — Ихсан сжал пальцы на её плечах, наслаждаясь тем, как девушка скривилась от боли, но не издала ни звука, упрямо смотря на его отражение в зеркале. — Метин Паша может быть Вашим другом, наставником, собеседником да хоть и любовником. Мне всё равно. Главное, не мешайтесь у меня под ногами и не позволяйте людям упоминать моё имя в одном предложении с Вашими бесчестными выходками. Последнюю фразу Ихсан будто выплюнул. Затем, отпустив наконец Султаншу, круто развернулся и зашагал прочь с покоев. Он сказал всё, что хотел. Далее выбор был за Айтач. — Бесчестные выходки?! — крикнула ему вслед Султанша, подскочив с тахты. — О чести мне будете говорить Вы, Паша? Ихсан резко остановился. Он и раньше знал, что Госпожа его ненавидела. Но прежде у неё никогда не хватало дерзости, чтобы высказать всё, что она думает. Это настораживало. И раздражало. Медленно обернувшись, Паша вопросительно вздёрнул брови. — Вы обманом заставили меня выйти за Вас замуж. — процедила сквозь зубы Айтач, небрежно смахивая с лица рыжий локон. — А теперь Вам противна одна лишь мысль о нашем ребёнке. В попытках заполучить власть Вы использовали саме грязные методы, не останавливались ни перед чем. Вам всё равно, кто будет страдать, кто умрёт, а кто потеряет всё. Пусть хоть и весь мир разрушится, но Вы будете счастливы, если окажитесь во главе этого разрушения. Убить, подставить, обмануть, украсть, шантажировать, предать... Что из этого Вы не делали? Глаза девушки пылали злостью. Она всё время энергично жестикулировала и, казалось, готова была наброситься на Пашу. Впервые она нашла в себе смелость высказать всё. Впервые она не боялась. — И что? — вместо гневной триады, Ихсан практически равнодушно пожал плечами. — А Вы наивно думаете, что власть сама плывет в руки человека? Если Вы ждёте, что я покаюсь, то Вы глупа. — Следите за языком. — тут же перебила его Айтач, сжимая тонкие пальцы в кулаки. — Если бы мой отец был жив, он бы никогда не позволил матери выдать меня замуж за такого человека, как Вы. — Но Ваш отец мёртв. — Ихсан абсолютно не беспокоилась насчёт того, как жестоко звучали эти слова. — А Вы вместо того, чтобы поддержать мать и наконец начать действовать в интересах семьи, продолжаете днями жалеть себя и проворачивать какие-то планы с Метином Пашой за спиной Вашего мужа. Хватит уже! Вы не маленькая девочка, Госпожа. Возьмите наконец в руки ответственность за свою жизнь. — Да как Вы... — задыхаясь от возмущения, хотела ответить ему Султанша, но так и не нашла слов, чтобы продолжить фразу. Что-то внутри неё готово было согласиться с ним. — Да, я смею. — закончил вместо неё Ихсан. — Потому что Вам пора определиться, являетесь ли Вы жертвой в этой истории или искательницей справедливости. Я предупреждаю только один раз, Госпожа. Прекратите эти встречи с Метином Пашой или в мои достижения придётся дописать ещё один бесчестный поступок. Закончив свою речь, Паша без промедления покинул покои и с грохотом захлопнул за собой дверь. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
— Десту-у-у-у-ур! Мехрангиз Асия Султан Хазрет Лери и Шехзаде Альтан Хазрет Лери! — что есть силы прокричал ага, низко кланяясь. Всего мгновение, во время которого Калфы тщательно выстраивали наложниц в ряды, и в ташлыке появилась виновница такого шума. Сияя от счастья в своём нежно-розовом платье и бережно покачивая на руках наследника, Мехрангиз достаточно быстро начала идти меж рабынь. Поначалу девушке было непривычным такое большое внимание. Она совсем недавно и сама была обычной наложницей, а теперь её бывшие подруги кланялись ей и не смели поднимать на неё взгляды. Мехрангиз даже думала настоять на том, чтобы о её появлении аги никогда не объявляли, но Мехмет только посмеялся с этой идеи. Он объяснил Асие, что такой была её судьба, что она спасла Династию, родив долгожданного Шехзаде, потому относиться к ней должны соответственно. В итоге, убеждая себя в этом каждый день, Мехрангиз привыкла. И ей даже начало нравиться это. Очень скоро вся неловкость и вовсе покинула девушку. Теперь она шла меж рядами наложниц с гордо поднятой головой, поближе прижимая к груди сына, который, непременно, в будущем принесёт ей власть и ещё большее почитание. — Так задирает нос. Смотреть тошно. — недовольно фыркнула Хасибе Хатун, которая всё это время наблюдала за соперницей с этажа фавориток. Застывшая рядом Басак Хатун лишь недовольно закатила глаза. — Не волнуйтесь, Госпожа. Она быстро наскучит Повелителю. — поспешила заверить Басак свою Госпожу. — Не наскучит. — Хасибе тяжело вздохнула и сложила руки на перилах. — Как только Мехрангиз родила сына, Повелитель абсолютно забыл обо всех остальных. В карих глазах Хасибе залегла тень обиды и боли. Сколько бы она не старалась получше приодеться, как бы не укладывала свои светлые локоны, но Мехмет даже не смотрел на неё. Всегда проходил мимо и сводил все разговоры исключительно к дочерям, к которым, к слову, не так уж часто приходил. Хасибе чувствовала себя несправедливо забытой. Вот чем она могла заслужить такое отношение к себе? Тем, что вместо Шехзаде родила двух прелестных Султанш? Разве это было грехом? Если бы только Мехмет дал ей шанс, она подарила бы ему ещё десяток Шехзаде. Лишь бы он только взглянул на неё, лишь бы... — Родить сына мало. — уверенный голос Басак вырвал Хасибе из тяжёлых раздумий. — Ханде вон даже имела титул Хасеки Султан. И что? Это не спасло её от смерти. Мы избавились от неё. Хасибе предупреждающе посмотрела на Басак и оглянулась по сторонам. Да, именно девушка приложила руку к смерти Хасеки. Пусть Повелитель о ней позабыл, но временами это даже играло на руку фаворитке. Она стала невидимой во дворце. На неё абсолютно никто не обращал внимание и даже не воспринимал её всерьёз. В то же время Хасибе видела всё. Спокойно пользовалась статусом невинной фаворитки, скрывая внутри ненависть. Немалых усилий девушке стоило, чтобы уследить за всем, но она справлялась. Подкупы, шпионы, тайные заговоры, притворные улыбки... Всё это стало для Хасибе обычным делом. Так она выживала. На зло всем. — Это другое, Басак. — после паузы бросила фаворитка, покачав головой. — Ханде была глупой и совершала ошибку за ошибкой. А разъяренной Эке Гюленай Султан хватило лишь одного намёка на то, что печать могла украсть Хасеки. И они с Басак дали этот намёк. Нужно было только заплатить нужным людям, чтобы узнать о том, что Ханде была в покоях Гюленай без присутствия Валиде. А Эке её застукала у своего рабочего стола. Вот только, пытаясь спасти себя с другого фронта, где война с Мерьем Джанан Султан шла не на жизнь, а на смерть, мать Падишаха упустила из виду эту деталь. А Хасибе напомнила ей. Да ещё и преподнесла всё так невинно, будто вовсе и не имела намерения убрать со своего пути Хасеки Султан раз и навсегда. Теперь на очереди была Мехрангиз. — Асия совсем на неё не похожа. — наблюдая за тем, как наложницы в гареме после ухода Мехрангиз начали возвращаться к своим делам, продолжила Хасибе. — Она смогла попасть в самое сердце Султана. Он любит её. А сама Мехрангиз всегда осторожна и невинна, как ягнёнок. — Ягнят тоже отправляют на бойню, Госпожа. — подметила Басак, желая хоть немного развеять тяжкие мысли Хасибе. Та лишь снисходительно улыбнулась ей в ответ. — Мы поступим умнее, Басак. Не будем рисковать. — Хасибе убрала руки с перил и задумчиво взглянула на свою служанку. Женщина побледнела, недоуменно уставившись на свою Госпожу. Ангельская внешность Хасибе уж никак не вязалась с дьявольскими мыслями, которые рождались в её голове. Это пугало Басак, но, вместе с тем, и восхищало. Женщина была убеждена, что, если бы её Госпожа родила Шехзаде, он, без всяких сомнений, стал бы следующим Султаном. — Мы используем ту Хатун. — догадалась Басак после длительной паузы и сощурила глаза. На её лице постепенно начала проявляться ухмылка. Но Хасибе в ответ лишь приложила указательный палец к губам, призывая служанку к молчанию. Её черты исказила хищная гримаса. — Всему своё время, Басак. — мягко произнесла Хасибе. — Всему своё время.