Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Махфирузе очень долго думала над тем, правильно ли поступает. С одной стороны, это казалось полным безумием, но, с другой, могло спасти одну маленькую жизнь и подарить ей самой столь желанное утешение. Но как будет воспринят её шаг Султаном: как милосердие или как глупость? Сколько же вопросов одновременно наполняли голову Госпожи, пока она бродила по своим покоям взад-вперёд, пытаясь принять правильное решение. Новость о казни Хасеки Ханде Султан прокотилась по дворцу ровно неделю назад. Хоть такой конец для жены Мехмета и был весьма ожидаемым, если смотреть с позиции совершенных девушкой ошибок, но Амина даже предположить не могла, что он придёт так быстро. Всё-таки их с Султаном очень многое связывало. Махфирузе ещё прекрасно помнила те далёкие времена, когда Мехмет был поистине счастлив рядом со своей дорогой Ханде. Как же девушка смогла всё так быстро разрушить? Почему не подумала о единственной дочери — Айше Эсмахан? Махфирузе резко замерла на месте. И снова её мысли вернулись к этой крохотной Султанше, которая осталась один на один со своей горькой судьбой. Нет. Амина совершенно точно не могла бросить свою племянницу. Кроме того, оставить её на растерзание своей матери, ведь именно Эке Гюленай взяла малышку к себе на воспитание. Кому, как не Махфирузе, было знать, что всё это закончится тем, что её Валиде попытается сделать из внучки копию себя, удобную куклу, которая будет выполнять все её прихоти? Именно это она и намеревалась когда-то сделать с Аминой. Султанша мотнула светловолосой головой, пытаясь отогнать от себя тяжёлые воспоминания. Взгляд золотых глаз упал на большое зеркало, в котором Госпожа сразу же заметила свое отражение. За этим тёмно-зелёным платьем, бесконечными рядами украшений Амина скрывала разбитое сердце. До сих пор кровоточащее и неправильно сросшееся. Когда-то давно её не спас никто. Но теперь у неё был шанс прийти на помощь Эсмахан. Гордо вздёрнув подбородок, Амина решительно взглянула на Джайлан Калфу, которая всё это время продолжала за ней напряжённо наблюдать с угла покоев. Женщина выглядела весьма напуганной из-за такого поведения Госпожи, но спросить что-либо не решалась. — Я иду к брату. — объявила Махфирузе и, когда Джайлан сделала шаг вперёд, намереваясь идти с ней, тут же добавила: — Одна. Амина прекрасно знала, что Калфа начнёт её отговаривать. Для Джайлан главным всегда было благополучие Госпожи, потому её поспешное решение взять на воспитание к себе Айше Эсмахан показалось женщине просто кошмарным. Во-первых, это вызвало бы вопросы насчёт их с Али Джихангиром брака. Во-вторых, наверняка, настроило бы Эке Гюленай против средней дочери. Джайлан никак не могла понять, что, несмотря на все эти риски, Махфирузе искала в этом ребёнке не только способ очистить совесть, но ещё и утешение. Всё-таки с браком Амине явно не повезло. Пока Бирсен носила под сердцем уже второго ребёнка, а Фатьма должна была вот-вот родить, Махфирузе вынуждена увядать в стенах своих покоев и лишь только мечтать о чём-то подобном. Она была скована обещаниями и мнимым браком, в котором никогда не было любви. Что если так продлится всю жизнь? — Госпожа, Вы же... — начала было Калфа, но Амина резко подняла вверх раскрытую ладонь. — Ничего не хочу слышать. Я приняла решение. — в голосе Махфирузе слышались нотки стали. Не дожидаясь от Джайлан ответа, Госпожа уверенно вышла в коридор. Путь к покоям Мехмета был хорошо знаком девушке. В самом начале его правления они с Султаном были очень близки. Тогда Амина и подумать не могла, что вся их жизнь могла перевернуться вверх дном. Теперь они с Мехметом виделись намного реже. Султан предпочитал сестре совсем другую компанию. Это обижало Махфирузе, но поделать она ничего не могла. Лишь верила где-то в глубине души, что однажды снова сможет стать близка брату. Оказавшись у двери покоев Султана, Амина попросила доложить о её приходе. Конечно, не было гарантии, что Мехмет захочет её принять, ведь в последнее время он слишком часто отправлял её обратно, ссылаясь на различные дела. Именно потому, наверное, Махфирузе так сильно удивилась, когда высокий темноволосый ага сообщил, что брат её ждёт. Решив не тратить больше времени, Амина вошла. Мехмет как раз сидел за рабочим столом в окружении бумаг и выглядел немного потерянным. Его рыжие волосы спутались, а губы были поджаты, пока взгляд зелёных глаз быстро бегал по документам. Султану явно нужна была помощь, но он почему-то упрямо ни у кого о ней не просил. Что-то внутри у Амины болезненно сжалось, но девушка сдержала себя и просто поклонилась, как того и требовали правила. — Повелитель, — обратилась она к брату, — я очень рада, что Вы согласились меня принять. Мехмет поднял растерянный взгляд и улыбнулся краем губ. Скорее мера необходимой вежливости, чем искренняя радость. В любом случае, Амина пришла к нему не за этим, поэтому постаралась не обращать внимание. — Я пришла к Вам с очень деликатным вопросом. — Махфирузе решила не ходить вокруг доокола. — Хочу поговорить об Айше Эсмахан. — Об Айше? — переспросил Мехмет с ноткой удивления, продолжая что-то записывать на бумаге. — А что с ней? Махфирузе до боли прикусила губу, не видя со стороны брата абсолютно никакого энтузиазма. Казалось, ему было абсолютно всё равно, что там случилось с его старшей дочерью. Почему-то это разозлило Амину. Ей очень захотелось подойти и толкнуть брата, дабы привести его наконец в себя. — Она осталась без матери, Повелитель. — голос Махфирузе прозвучал достаточно грубо, за что девушка тут же мысленно отругала себя. Но, кажется, как раз-таки грубость и сработала. Рука Мехмета с пером дрогнула. — Я сам отдал приказ о казни Ханде, если ты хочешь поговорить об этом. Валиде просто выполнила его. — тут же поспешил объяснить Султан, наконец подняв на сестру взгляд. Амину даже не удивило то, что, не зная, в чём дело, Мехмет поспешил сразу же оправдать мать. Махфирузе еле сдержала язвительную ухмылку. Гюленай получила то, что хотела: полностью подвластного ей сына-Султана. — Тема Ханде меня не касается. — Амина сложила руки в замок перед собой, пытаясь успокоить внезапно настигнувшую её дрожь. — Меня волнует судьба племянницы. Мехмет нахмурился, наблюдая за сестрой, но сказать что-либо не решался. Отложив в сторону перо, он откинулся на спинку стула и пожал плечами в знак того, что не понимает, к чему клонит сестра. — Я знаю, что Вы отдали Айше на воспитание к нашей Валиде. — Махфирузе пыталась говорить как можно мягче. — Но, не поймите меня неправильно, я хотела бы сама её вырастить. Такого поворота событий Мехмет явно не ожидал. Его брови удивлённо поползли вверх и, пока он не успел что-либо сказать, Амина поспешила продолжить: — Мы с Али Джихангиром в браке уже достаточно давно, понимаете? К сожалению, Всевышний не даровал нам детей. Это очень расстраивает и меня, и моего мужа. Но рас уж так получилось с Ханде... Мы могли бы принять Айше Эсмахан к себе. Растили бы её, как родную дочь, и оберегали. Таким образом и девочка росла бы в полной семье, и мы с Джихангиром наконец были бы счастливы. Насчёт Али Махфирузе врала. Она не обсуждала этот вопрос с мужем и всерьёз считала, что от него ничего в этой ситуации не зависит. Амина была намерена воспитать эту девочку, взять под своё крыло. Джихангир может согласиться с этим или нет. Это его право. Но какое бы решение он не принял, Махфирузе было всё равно. Её племянница станет ей названной дочерью. На этом точка. Султан тем временем слушал свою сестру внимательно и не перебивал. Эмоции одна за другой сменялись в его глазах, пока наконец там не поселилась жалость. Когда Махфирузе закончила, Мехмет медленно встал из-за стола. Амине стало искренне интересно, поверил ли он в её рассказ или собирался сейчас отругать за ложь. Но не могла же она и вправду сказать, что попросту боится за судьбу Эсмахан, которая в будущем вполне может стать марионеткой в руках Эке Гюленай? — Махфирузе, — вздохнув, произнёс Мехмет и положил свои руки на плечи сестры, — твои намерения весьма благородны и чисты. Я даже не ожидал. В золотых глазах Амины загорелась надежда. — Принять чужого ребёнка нелегко. Это большая ответственность и, кто знает, что ждёт Вас в будущем, но... — Мехмет сделал паузу, явно пытаясь подобрать правильные слова, — я вынужден отказать тебе. Амина вся напряглась в руках брата. Что-то в её взгляде резко померкло, заставляя Султана отвернуться на мгновение и убрать свои руки. — У Айше Эсмахан всё ещё есть я — её отец. Это во-первых. — Мехмет откашлялся, пытаясь скрасить паузу. — Во-вторых, прошло ещё недостаточно времени. Я уверен, что у вас с Джихангиром ещё обязательно будут свои дети. Ты познаешь счастье материнства и будешь качать на руках своих дочерей и сыновей. Махфирузе горько улыбнулась, отводя взгляд в сторону. Как же смешно звучали эти слова с уст Мехмета, который даже не знал о том, что его сестра спит со своим мужем в отдельных комнатах. Это будто была издёвка. Амина сжала с силой руки в кулаки. — Может, и так. — девушка решила не спорить с братом. — Но сейчас мы с Али одни. Этот ребёнок... Султан нетерпеливо поднял вверх раскрытую ладонь, заставляя сестру замолчать. На его лице отразилось раздражение. — Валиде будет воспитывать Эсмахан. Этот вопрос уже решён Махфирузе. — Мехмет явно не был настроен на какие-либо споры или дальнейшие разговоры. Амина с ноткой разочарования осознала, что Султану на самом деле было всё равно, кто будет воспитывать Айше. Эке Гюленай захотела взять внучку к себе, и её сын был просто рад тому, что эта проблема таким образом разрешилась сама. Если бы теперь он согласился передать Эсмахан Махфирузе, Валиде Султан была бы против. Эта история, непременно, потянет за собой новые проблемы и конфликты, а Мехмет не желал разбираться в этом. — Это было Ваше решение? — Амина проследила за тем, как Султан сел за стол. — Ваше или нашей Валиде? — Махфирузе, не переходи границы. — предупреждающе бросил Мехмет, нахмурив брови, но гнев Амины уже вырвался наружу. Подойдя к брату, она уперла руки в стол и немного наклонилась, дабы заглянуть ему в глаза. Султан был явно недоволен таким поведением сестры и лишь гордо вздёрнул подбородок в ответ, зная, что Амина не может ему ничего сделать. — Вы слепы в своей верности матери. Вместо того, чтобы дать Эсмахан шанс быть счастливой, Вы обрекаете её. — Махфирузе выглядела разъяренной. Её золотистые глаза буквально пылали, а бледные щёки побагровели от злости. Девушка всё задавалась вопросом, неужели её брат был настолько слеп? — Обрекаю? — Мехмет тут же подскочил со стула и тоже упёр руки в стол, который остался единственным препятствием между братом и сестрой. — Ты хоть слышишь, что говоришь? Наша Валиде воспитала меня, тебя, Бирсен, Фатьму. Думаешь, она не сможет справиться с Айше Эсмахан? По-твоему, наша мать как-то ей навредит? — Ты никогда не рос так, как я и Бирсен с Фатьмой. — выпалила Махфирузе, наперёд зная, что в будущем пожалеет о сказанном. — Ты был наследником престола и самым ценным сокровищем, а я и сёстры — пешками. Мы играли роли, навязанные нам матерью, и должны были в будущем пожертвовать собой ради тебя. Или думаешь три моих предыдущих брака — это мое желание поскорее выйти замуж?! Да что там говорить! Даже никях с Али Джихангиром был инициативой матери! На языке Амины осталась горечь от всех этих слов. Она столько раз становилась разменной монетой в делах Эке Гюленай, что иногда ей было тошно от самой себя. Амина даже не знала, стоило ли ей сейчас говорить обо всём этом, но вся боль, накопленная за столько долгих лет, наконец начала проситься наружу. — Это ваш долг! — слова Мехмета прозвучали жёстко и холодно. Они грубо вырвали Махфирузе с её потока мыслей и заставили замереть на месте. Её кожа вмиг побледнела, а в глазах застыл ужас. Конечно, девушка не услышала ничего нового. Мать сотни раз повторяла им эту фразу, но Мехмет — никогда. Амина неосознанно сделала шаг назад, сцепив руки в замок. Значит, вот как брат на самом деле к ней относился. — Я не хочу больше продолжать этот разговор. — в его зелёных глазах не было и тени сожаления. — Возвращайся к себе. Дабы подтвердить свои слова, Мехмет взял в руки перо и мокнул его в чернильницу. Махфирузе жутко захотелось накричать на него, но вместо этого она лишь проглотила комок обиды (а вместе с ним и свою гордость) и терпеливо произнесла: — Пожалуйста, Мехмет... Но брат даже слушать не хотел. — Стража! — крикнул он что есть силы. На пороге покоев вмиг появилось двое аг. — Проводите Госпожу. Махфирузе почувствовала отчаянье, вмиг захлестнувшее её с головой. Девушка прикусила губу и заставила себя поклониться. Амина не хотела, чтобы её силой выводили с покоев, потому вышла сама, не проронив в сторону брата больше ни слова. Оказавшись в коридоре, Махфирузе сделала несколько шагов в сторону гарема, но внезапно поняла, что ноги её не держат. Схватившись рукой за стену, она изо всех сил попыталась не заплакать. "А чего ты ожидала, Амина? Твой брат уже не тот", — тихо прошептал странный голос в голове. Махфирузе измученно ухмыльнулась. В конечном итоге она не смогла забрать к себе Эсмахан да ещё и поссорилась с братом в придачу. Устало проведя рукой по лицу, Амина зажмурилась. Ей необходимо было пару секунд подумать. Может, вернуться к брату позже? Попросить помочь Джихангира? Или лучше сразу пойти к Валиде и решить этот вопрос с ней? Махфирузе ведь не захочет сидеть на месте. Она попытается всё исправить. И лишь для того, чтобы в итоге снова столкнуться с поражением. — Госпожа. — мужской голос заставил Амину резко выпрямиться. Но было слишком поздно. Карталь уже стоял справа от неё, обеспокоенно наблюдая. — Всё в порядке. — не найдя в себе сил посмотреть на него в ответ, произнесла Махфирузе, тыльной стороной ладони смахнув с лица одинокую слезу. — Но Вы плачете. — настоял Карталь. — Что-то точно произошло. Когда Амина повернулась к нему, Хранитель Покоев смотрел на неё в упор. Это был не один из тех требовательных взглядов, которые она нередко получала от своей Валиде или брата. Карталь беспокоился о ней. Махфирузе отчётливо видела тревогу, застывшую в его карих радужках. Взгляд мужчины продолжал бегать, выискивая на лице девушки ответы на многочисленные вопросы, которые крутились в голове. Амине пришлось с замиранием сердца признать, что больше никто во дворце не смотрел на неё именно так. — Не произошло ничего, что Вы могли бы исправить. — уклончиво ответила Махфирузе и выдавила из себя улыбку, которой Карталь, кажется, не особо поверил. — А сейчас извините. Мне нужно вернуться в покои. Не дожидаясь какой-либо реакции от Хранителя Покоев, Амина проскользнула мимо него и зашагала в сторону гарема. Сердце девушки при этом бешено трепетало в груди. Ей безумно хотелось обернуться и посмотреть на Карталя ещё раз, но она не позволяла себе этого. К чему такое внимание? Да, мужчина побеспокоился о ней. Но откуда девушка могла знать, что это не притворство или не простой жест вежливости? Махфирузе было слишком сложно поверить, что кто-то действительно мог быть влюблён в неё. А Карталь тем временем продолжал с тревогой смотреть ей вслед. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Донедавна будучи настолько близкой к провалу, Мерьем Джанан приняла решение залечь на дно. Конечно, её план с Султанзаде Рамилем сработал. Она сняла с себя все обвинения и, вроде бы, смогла закрыть дело с тем злосчастным неудавшимся бунтом, но можно ли это было считать победой? Вряд ли. Скорее ничьей. Мерьем прекрасно понимала, что действовала всё это время слишком рискованно и в буквальном смысле играла на нервы ненавистной Гюленай. Эке вряд ли оставит всё, как есть. В ближайшее время стоило ждать от неё сокрушительный удар. Джанан не могла этого позволить. Её положение и так сейчас висело на волоске. Возможно, самым мудрым решением было бы навсегда покинуть столицу, вернуться в Египет и постараться больше никогда не попадаться на глаза Мехмету, но разве Мерьем когда-либо отступала? Если уж Гюленай и готовилась к очередному удару, то задачей Джанан было наброситься на неё первой. При чём с такой силой, чтобы навсегда покончить с ней. Госпожа была сильно раздражена тем фактом, что в столь опасное время, её дети отказывались ей помогать. От Айтач самой по себе толку было мало, как и от её брака с Ихсаном, который так и не смог выбить почву из-под ног Борана Паши и забрать у него титул Великого Визиря, Дамир уже давно от неё отвернулся, а единственная надежда — Аслы Гюмюшь, недавно заявила о своём нежелании действовать с ней заодно. Казалось, мир перевернулся с ног на голову. Мерьем долго думала, что ей теперь делать и к кому из детей пойти в первую очередь. Конечно, переубедить Гюмюшь и снова манипулировать ей было проще всего. Но сама по себе Аслы не могла предложить ей ничего ценного. Да, она всё ещё была способна соблазнить Мехмета, стать его законной супругой, но это был долгий путь. Слишком долгий. А Джанан чувствовала, как её время уходит, постепенно просачиваясь между пальцами. Это означало, что выход был только один — Дамир. Если грамотно распределить силы и убрать с игральной доски все ненужные фигуры, а их всего две — Султан и его недавно рождённый сын, тогда Султанзаде вполне мог занять престол. Правда, даже в этом плане было одно большое "но": Дамир презирал свою мать и отказывался ей помогать. Именно потому идти к нему напрямую Мерьем не решилась, дабы не навлечь на себя ещё больше его гнева и раздражения. К счастью, у неё были другие рычаги давления на сына. — Айлын у себя? — остановившись у двери покоев, спросила Джанан у служанок. Как хорошо, что в прошлом она связала Дамира именно с этой девушкой. Именно эта темноволосая Госпожа сейчас была ключом к успеху Мерьем. — Да, Госпожа. — учтиво ответила одна из девушек. Джанан довольно улыбнулась и нетерпеливо махнула рукой. В следующее мгновение перед ней открылись двери. Подбирая подолы своего платья из тёмной фиолетовой парчи, Госпожа медленно проследовала вглубь покоев и застала невестку возле зеркала. Айлын как раз снимала с себя платок и поправляла причёску. Она казалась весьма сосредоточенной ровно до тех пор, пока не заметила в отражении рыжеволосую Султаншу. Резко выпрямившись, девушка обернулась и поспешила поклониться. — Госпожа, доброго дня. — тут же пролепетала Айлын с улыбкой. — Извините, я немного задумалась. Джанан улыбнулась девушке краем губ и протянула руку. Айлын тут же положила платок на спинку стула и поспешила подойти к Госпоже. Взяв руку женщины, она поцеловала её и приложила ко лбу. Мерьем довольно наблюдала за всем этим. — Вижу, ты как раз откуда-то вернулась. — предположила Джанан и присела на софу, положив одну руку на спинку. Айлын утвердительно кивнула. — Да, Госпожа. Я была с сыном в саду. Потом Ферхат пошёл на занятия, а я вернулась в покои. — когда с уст девушки слетело упоминание о Султанзаде, Мерьем расплылась в ещё большей улыбке. — Как мой внук, Айлын? Надеюсь, ему нравится Топ Капы? — тут же поспешила спросить Джанан. — Очень. — с сияющим взглядом ответила девушка. — Ферхату очень нравится исследовать каждый уголок этого большого дворца. Но, в первую очередь, конечно, его заинтересовала знаменитая библиотека Топ Капы. Он даже выпросил у Султанзаде Дамира сходить туда вскоре. Услышав о сыне, Мерьем немного помрачнела и сложила руки в замок на коленях. Пока Госпожа была погружена в тяжёлые размышления, Айлын быстро отдала приказ служанкам принести чай и сладости. — Как раз о своём сыне я и хотела поговорить с тобой. — наконец призналась Джанан, когда девушка села рядом с ней на софу. В карие глаза Айлын закралась тревога. — Видишь ли, — продолжила Мерьем, — в последнее время мы с Дамиром не совсем ладим. Такое бывает между матерью и её ребёнком, но, надеюсь, Ферхат никогда не даст тебе испытать ничего подобного. — Султанзаде в какой-то опасности? — тут же поспешила выразить свое предположение Айлын, крепко сжимая руки в кулаки. Мерьем отчётливо видела страх в глазах собеседницы. Иногда Джанан задумывалась о том, насколько же хороший выбор когда-то сделала. Айлын была просто идеалом жены для её сына. Заботливая, внимательная, до безумия в него влюблённая и, что самое главное, способная пойти абсолютно на всё ради защиты своей семьи. В какой-то мере Мерьем даже видела в темноволосой отражение себя. Пусть они не были связаны кровными узами, но Айлын была похожа характером на Джанан даже больше, чем её родные дочери. Может, именно потому Дамир всегда с такой опаской относился к ней? Султанзаде никогда не ценил свою супругу так же сильно, как его мать. Эти мысли снова одолели Госпожу и вызвали на её лице грустную улыбку. — Не Дамир в опасности. — Мерьем покачала головой, из-за чего диадема в её рыжих волосах заблестела. — А я. Айлын удивлённо округлила глаза, на мгновение замерев, будто громом поражённая. Служанки тем временем занесли в покои чай со сладостями и оставили их на столе. Мерьем с удовольствием подцепила тонкими пальцами чашку и сделала несколько глотков. — Я не понимаю, Госпожа. — наконец выдавила Айлын, поддаваясь вперёд. — И не нужно. — Джанан положила свою руку поверх руки невестки. — Тебя сейчас не должно это волновать. Я справлюсь, но мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Девушка подозрительно сузила глаза. Мерьем отчётливо почувствовала, как напряглась рука Айлын под её ладонью. Конечно, невестка всегда была готова помочь Джанан. Они уже не раз проворачивали различные дела за спинами покойного ныне Селима Паши, а так же Султанзаде Дамира, но в этот раз всё было по-другому. И дело даже не в том, что они теперь жили не в Египте, а в Стамбуле. Айлын будто впервые сомневалась, даже не выслушав просьбу Мерьем. Джанан это не понравилось, но она решила продолжить, сжав свои пальцы на руке девушки: — Ты единственная моя надежда, Айлын. Я прекрасно знаю, на что ты способна и как сильно хочешь мне помочь. В сущности, то, что я попрошу — это мелочь. Ты уже делала подобное для меня. Девушка не ответила. Только лишь не сводила с Госпожи колючий взгляд своих карих глаз. — Мне нужно, чтобы ты поговорила с Дамиром. — перешла к сути Джанан. — Мы с сыном оказались по разные стороны. Это неправильно. Ты как жена должна повлиять на него. — Повлиять? Это смешно. — Айлын внезапно усмехнулась и забрала у Госпожи свою руку. Мерьем не выдержала и со стуком поставила на стол чашку. Такая реакция явно стала для Султанши неожиданностью. А сюрпризов она не любила. — Айлын, — Мерьем произнесла имя девушки как можно строже, — что это значит? Вопрос ужалил Айлын, будто удар хлыста. Подскочив с места, девушка сцепила руки в замок перед собой и вновь прошла к зеркалу. Её глаза при этом лихорадочно блестели. — Я могу поговорить с Султанзаде, Госпожа. — Айлын облизала пересохшие губы, нервно покручивая кольцо на пальце. — Но я не могу Вам обещать, что он станет меня слушать. Мерьем удивленно вздёрнула брови и выпрямилась, напряжённо наблюдая за девушкой. — Как это? — недоумевала рыжеволосая Госпожа. — Ты его жена, Айлын. — Мы отдалились. — слова слетели с уст девушки слишком сухо. Она намеренно не смотрела на Госпожу, дабы не встретить в её глазах разочарование. Пожалуй, Мерьем Джанан была единственной, кому Айлын могла открыться. Когда она вошла в семью в роли жены Султанзаде, девушка верила, что сможет подружиться с его сёстрами и обрести себе новый дом под крышей дворца. Вот только ни Айтач, ни Аслы Гюмюшь не спешили сближаться с ней. Бегать постоянно к родителям девушка тоже не могла, у неё ведь теперь была своя семья. В конце концов, Айлын осталась абсолютно одна с мужем, которому было на неё плевать, но которого она любила. И в этой кромешной тьме руку ей протянула лишь Мерьем Джанан. Для Айлын она стала буквально примером для подражания. Девушка пыталась угодить ей абсолютно во всём и полностью соответствовать её высоким требованиям. Более того, Айлын даже свой гардероб подстроила под стиль Султанши, что, непременно, льстило Мерьем. В итоге девушка стала опорой для Дамира, матерью их сына и верной союзницей Джанан. Она беспрерывно убеждала себя, что счастлива, что это всё, что ей нужно. Но секрет всегда был в том, что вся сила Айлын в её муже. Как теперь она могла сказать Султанше, что стала абсолютно бесполезной для неё, ведь потеряла всю связь с Дамиром, кроме их сына? — В последнее время Дамир будто-то где-то далеко. — после длительной паузы продолжила Айлын, чувствуя, что нужно объяснить всё Госпоже. Мерьем же терпеливо ждала. — Он много времени проводит с Ферхатом, но меня будто и вовсе не замечает. Мне кажется, что... он думает о другой женщине. С уст Джанан сорвался смешок, заставивший девушку взглянуть на Султаншу через плечо. — О другой женщине? — эхом повторила Мерьем, будто пробуя эти слова на вкус, а затем покачала головой. — Разве есть в этом дворце женщина, способная сравниться с тобой, Айлын? Это глупости. Услышав это, девушка подняла взгляд, дабы встретиться лицом к лицу со своим отражением. С зеркала на неё смотрела Госпожа. Властная, гордая, с чёрными, как вороново крыло, волосами, бледной кожей, большими карими глазами и коралловыми губами. Высокая и стройная в своём алом платье и диадеме. Мечта во плоти. Да вот только Дамир, похоже, мечтать не хотел или попросту не умел. — Вы не видели того безразличия в его глазах, Валиде. — тон Айлын был обманчиво ровным и безэмоциональным. — Того болезненного холода, обжигающего всю мою душу, когда он смотрит. Я могу быть матерью его ребёнка, официальной женой перед Богом и людьми, но его мысли не со мной. Девушка вздрогнула, когда внезапно заметила за своей спиной Мерьем, но так и не обернулась к ней. Теперь в зеркале она могла разглядеть и её отражение. Рыжие волосы, склонённая набок голова, скривившиеся в недовольной улыбке губы, зелёные глаза. Почему-то именно в этот момент Айлын захотелось иметь дочь похожую на Джанан. Она и раньше мечтала родить Ферхату сестру или брата, но Дамир не давал ей такого шанса, постоянно отталкивая и ссылаясь на различные причины. Вместо жены он предпочитал свой небольшой гарем. Но любая девушка, на которую бы не бросил взгляд Султанзаде, всегда платила за это жизнью. И Айлын совсем не беспокоилась о том, сколько крови уже было на её нежных руках. — Кто она? — один единственный вопрос Мерьем звучал, как вызов, но Айлын в ответ лишь пожала плечами. В этот раз Дамир надёжно прятал свою новую пассию. Эти мысли часто не давали Айлын спать по ночам. — Так найди её. — прошептала Джанан на ухо невестке и положила руки ей на плечи. — Найди и уничтожь, как делала десятки раз и до этого. Айлын вздрогнула. Мерьем знала о каждой фаворитке сына, о каждом убийстве, но всегда закрывала глаза. Единственное, что не было позволено делать её невестке — это вредить детям Султанзаде, но, к счастью, до сегодняшнего дня ни одной Хатун не повезло понести от него. Джанан даже нередко прикрывала грехи Айлын перед Дамиром, пусть все трое и понимали, от чьих рук умирали эти ни в чём не виноватые девушки. — Не дай себя растоптать. — тон Джанан опустился до шёпота, но для Айлын он звучал громче раскатов грома. В карих глазах девушки загорелась искра. А ведь и вправду. Сколько уже было таких Хатун? Могла ли она вспомнить все их имена? Они ушли в небытие, а Айлын всё ещё здесь. И так будет всегда. — Как только закончишь, — Мерьем выпрямилась и вновь сложила руки в замок, — займись Дамиром. Я должна воссоединиться с сыном как можно раньше. Ты всё поняла? — Будет сделано. — когда Айлын обернулась, у Джанан не было сомнений в том, что девушка выполнит свою часть договора. По крайней мере, Мерьем не ошиблась, когда сделала ставку именно на неё. ***Османская Империя. Стамбул, 1571 год
Ихсан вышел с мейханы, когда луна уже высоко висела в небе, тускло мерцая между туч. Возвращаться во дворец не особо хотелось, если говорить по правде. Но планы Ихсана развлекаться до самого утра нарушил Торкан Паша — заядлый холостяк, которому именно сегодня захотелось по привычке заглянуть в мейхану. Он был уже порядком пьян и явно не особо-то различал, кто есть кто вокруг, но рисковать всё равно не стоило. Пусть Ихсан по-настоящему и не любил свою супругу, а их брак был заключён лишь для того, чтобы приблизиться к Совету Дивана и получить власть, но на людях нужно было рассказывать о большом семейном счастье, а оно уж никак не вяжется с таким местом, как мейхана. Ихсану отнюдь не нравилось убегать без оглядки и чувствовать себя вором, оказавшимся не в то время и не в том месте, но выбора не было. Натянув пониже на лицо капюшон накидки, Паша ещё раз бросил взгляд на заведение и скользнул между домами в направлении дворца. Как же его раздражала эта постоянная необходимость играть роль. Примерный муж. Увлечённый каким-то очередным скучным делом Паша. Заботливый будущий отец. Обеспокоенный ситуацией в Империи собеседник. Как же Ихсану всё это надоело! Когда-то он мог спокойно разгуливать по городу в любое время дня и ночи, держа при себе лишь кинджал, зарабатывать заказными убийствами и сидеть в мейхане столько, сколько пожелает его душа. Теперь же мужчина зависел от всех, но только не от себя. — Ихсан Паша! — чей-то голос заставил его вздрогнуть и резко остановиться. Впереди его ждало двое мужчин в обычной городской одежде. Возможно, Ихсан принял бы их за каких-то купцов или продавцов с рынка, но почти сразу заметил мечи, прикрепленные к поясам. — Ихсан Паша? — переспросил Ихсан удивлённо. — Извините, вы, наверное, ошиблись. Здесь такого нету. Как бы там ни было, ситуация складывалась странная, а мужчина не был настроен в эту ночь поднимать шум. Не теряя ни мгновения, он развернулся на пятках и собирался уйти в другую сторону, но на том конце проулка его уже ждало ещё двое аг. — Как нехорошо врать, Паша. — один из аг цокнул языком и обнажил ряд зубов в хищном оскале. Ихсан чётко заметил это даже в темноте. — Не понимаю, о чём вы. — продолжал Ихсан свою игру, пытаясь просчитать дальнейшие ходы. Это явно не было совпадением. Возможно, за ним следили, чтобы загнать между домов и отрезать все пути к отступлению. — Нам всё равно. — отозвался мужчина с другой стороны проулка. — Но Бирсен Султан передавала Вам привет. В следующую же секунду все четверо аг бросились на Ихсана. Мужчина в одно движение снял с себя накидку и вытащил меч, спрятанный под ней. Сердце бешено колотилось в груди, пока он нёсся в атаку прямо на одного из нападавших, но силы были явно не равны. Пока Ихсан отражал один удар, ему уже наносили второй откуда-то сбоку. В темноте под звуки скрипящего под ногами снега было слишком сложно разобрать, кто и откуда двигался. Паша лишь продолжал чувствовать царапины и порезы, с горечью осознавая, что если бы мужчины хотели, они уже могли бы проколоть его насквозь. Видимо, у них был другой приказ. В любом случае, времени и возможности разобраться в этой сейчас не было. Ударив одного из мужчин рукояткой меча в живот, он со всей силы замахнулся на второго. Когда их оружие скрестилось с жутким скрежетом, Ихсан поспешно вытащил из высокого сапога кинджал и со всей силы бросил его в третьего нападающего. К счастью, удача в тот вечер была на его стороне — и лезвие вонзилось прямо в плечо. Паша почувствовал призрачную надежду на возможную победу, но в следующее же мгновение в его бок вошёл меч. Перед глазами Ихсана всё поплыло. Но истинный прилив боли настиг его, когда лезвие с жутким хрустящим звуком из него вытащили. Паша завалился на колени на рыхлый снег, хватаясь за рану. От ужаса его серые глаза округлились. Теперь он внезапно почувствовал каждую царапину на своём теле, каждый, даже самый маленький порез и ссадину. И как бы внутри Ихсана не вопила гордость, ему приходилось признать, что ещё один удар — и его убьют. Это было поражение. Кто-то грубо схватил мужчину за волосы и рванул голову, заставляя посмотреть вверх как раз тогда, когда сознание начало постепенно ускользать от Паши. Ихсан уставился на собравшихся над ним мужчин с ужасом. Смерть уже дышала ему в затылок. И он готов был принять её с распростёртыми объятиями, как старого друга. — Бирсен Султан просила напомнить, что времени покинуть Стамбул у Вас всё меньше. Следующий раз, когда мы с Вами встретимся, будет последним для Вас. — голос мужчины звучал грубо и хрипло. Как догадался Ихсан, это был тот самый ага, в которого ему удалось попасть кинджалом. Паша чувствовал, как его руки буквально тряслись в желании убить жертву и нарушить приказ Госпожи, но, видимо, Бирсен предложила очень выгодную цену, ведь пальцы мужчины вскоре разжались — и Ихсан без сил упал в окропленный кровью снег. Он не видел, как они уходили, а лишь слышал шаги. Размеренные и спокойные, будто ничего не произошло. Рана в боку продолжала пульсировать. Ихсан чувствовал, как липкая кровь расплывалась по пальцам, когда он делал отчаянные попытки остановить её. Каждая клеточка его тела давала о себе знать жуткой болью, пока взгляд был направлен высоко в небо. Туда, где до сих пор за ним безучастно наблюдала луна. С уст Паши внезапно сорвался смешок, но он тут же пожалел об этом. К горлу прикатил противный комок — и Ихсану пришлось резко выпрямиться, чтобы сплюнуть его. Это была кровь. — Плохо дело. — прохрипел он себе под нос. Ко дворцу идти было рискованно. Во-первых, он мог просто не преодолеть такое большое расстояние. Во-вторых, у стражи сразу же появится много вопросов. Кто знает, сколько людей Паша ещё встретит по дороге в покои. Всех из запомнить и заставить молчать он сейчас не сможет. Значит оставалось только одно единственное место, куда мужчина мог пойти, — к старому другу. Он был врачом и помогал, таким же наёмным убийцам и подлецам, как Ихсан, зализывать раны после очередных тёмных дел. Паша не раз в прошлом вот так же приползал к нему весь в крови. — Значит, поможет и сейчас. — процедил Ихсан сквозь зубы, пытаясь встать, но ноги его толком не держали. Схватившись за стену, мужчина прислонился к ней головой, чувствуя, как сердце стучит где-то в висках. Всё вокруг нещадно кружилось. Паше казалось, что вот-вот и сознание покинет его. А что тогда? Тогда Ихсан просто истечёт кровью в этом грязном проулке. Нет, он не мог сегодня умереть. Хотя бы из-за того, что ему ещё предстояло отомстить Бирсен Султан. ***Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1571 год
Аббас проснулся из-за того, что услышал какой-то шум. Открыв глаза, он повернул голову и тут же обомлел. Фатьмы рядом не оказалось, только смятые простыни и брошенное одеяло. Резко присев, Бахадир сузил глаза, пытаясь привыкнуть к тусклому свету луны, который служил единственным источником света. Судя по всему, была глубокая ночь. — Фатьма, — обеспокоенно обронил Паша в пустоту, спуская ноги на пол. — Я здесь. — тут же слабо ответила девушка. С уст Аббаса сорвался вздох облегчения, когда он внезапно заметил силуэт супруги напротив окна. С сердца будто свалился тяжёлый груз. Значит, она была здесь, в безопасности. Девушка обернулась к Бахадиру с еле заметной улыбкой на устах. Её тёмные волосы были спутанными, а кожа казалась ещё бледнее, чем обычно. Фатьма измученно держалась за спину, дрожа в одной лишь ночной сорочке. Сердце Аббаса вновь сжалось, а нехорошее предчувствие начало скрестись где-то далеко внутри. — Что-то случилось? — спросил Бахадир весьма серьёзно. Встав, он взял с кровати одеяло и поспешил положить его на плечи Султанши. — Ты вся дрожишь. Фатьма почувствовала, как он поцеловал её в макушку, а затем обнял со спины. Дыхание мужчины обожгло её шею. Девушка отчаянно зажмурилась, пытаясь отогнать от себя самые ужасные мысли. — Нет, всё в порядке. — соврала Султанша. — Просто... Просто дай мне, пожалуйста, немного воды. Фатьма чувствовала себя нехорошо ещё накануне вечером. Её беспокоили боли и странное тянущее внизу живота чувство. Испуганная Бингюль предлагала позвать лекаря, но Султанша отказалась. Она лишь выпила мятный чай и легла спать, решив, что всё пройдёт само собой к утру. Но уже около полуночи её сон нарушили более сильные боли. Фатьма долго крутилась, но эти мучения не заканчивались. Не желая беспокоить мужа, девушка с трудом встала с постели, но, по всей видимости, Бахадир услышал её шаги или почувствовал отсутствие. — Ты уверена? — переспросил Паша, заметив на лице Султанши гримасу боли. Фатьма вновь попыталась ему улыбнуться. — Да. — выдавила она из себя. Но как только Аббас отошёл к столику, где стоял кувшин с водой, оставленный Бингюль, Фатьма застонала, наклоняясь вперёд и хватаясь за живот. Бахадир испуганно бросился к ней. Паша как раз вовремя успел схватить Султаншу за руку, дабы она не упала. — Фатьма... — на выдохе отчаянно произнёс он, убирая с её лица тёмные волосы и пытаясь поддерживать. В глазах девушки читался искренний страх. — Бахадир, — дрожащим голосом произнесла Султанша, — Бахадир, кажется, началось. На мгновение в покоях повисла пауза, которую снова нарушил стон Фатьмы. Аббас отчётливо почувствовал, как она задрожала в его руках. — Но ещё ведь... Ещё слишком рано. — Фатьма услышала тревогу в голосе мужчины. Конечно же, он думал, что это его ребёнок и вёл отсчёт от дня их свадьбы. Если так, то времени действительно прошло ещё недостаточно. Но ведь сама Султанша знала правду. Ребёнок появится на свет как раз вовремя. Вот только его настоящий отец знать об этом не будет. От этой мысли внутри Фатьмы поднялась паника. Чувство вины, преследовавшее её все эти девять месяцев, теперь обострилось ещё больше, притащив за собой страх быть раскрытой. Что если о её маленькой тайне узнают? Если захотят забрать ребёнка? Что тогда Аббас сделает с бедным Али, который даже не ведал о том, что на свет вот-вот должен был появиться его первенец? Султанша шумно вдохнула, пытаясь обуздать свои эмоции, но всё было тщетно. На глаза начали наворачиваться слёзы от безысходности и не прекращающейся боли в животе. Мир снова рушился. Бахадир тем временем, понимая, что ничего сделать не может, попытался помочь Фатьме дойти к кровати. Когда девушка благополучно присела, он крепко сжал её руки и что есть силы крикнул: — Мёге! Бингюль! Через пару мгновений двери, ведущие в комнату служанок, приоткрылись, и на пороге появились заспанные девушки. Они явно не понимали, что происходит, но когда внезапно заметили Фатьму на кровати и обеспокоенного Аббаса над ней, тут же бросились к ним. — Что стряслось? — спросили они в один голос. — Кажется, начались роды. — в голосе Аббаса слышалась паника. Возможно, обе служанки удивились бы тому, насколько растерянным и напуганным был в этот момент всегда строгий и хмурый Паша, повидавший очень многое на своем веку, но времени на подобное не было. Бингюль с Мёге неоднозначно переглянулись между собой. Они тоже знали секрет своей Госпожи. — Я позову лекаря. — вызвалась Мёге и в считанные секунды, на ходу собирая свои тёмные волосы в хвост, выбежала с покоев. Бингюль тем временем подошла ближе к Фатьме и начала помогать той лечь на постель. — Не волнуйтесь, Госпожа. Вам нужно поудобнее лечь. — приговаривала Хатун, пытаясь сделать свой тон как можно более мягким, но её голос то и дело предательски срывался. Аббас наблюдал за всем с явным ужасом на лице, не сводя обеспокоенного взгляда с Фатьмы, которая продолжала время от времени корчиться от боли. — Я могу чем-то помочь? — не выдержав, спросил Бахадир. Бингюль будто только сейчас поняла, что он всё ещё оставался в покоях. Обернувшись, она поджала губы и решительно покачала головой. — К сожалению, нет, Паша. Пожалуйста, выйдите в коридор. — ответ девушки прозвучал сухо, но перечить Аббас не стал. Кратко кивнув, он в последний раз бросил взгляд на Фатьму и собирался уходить, но пальцы Султанши внезапно мёртвой хваткой сомкнулись на его запястье. Машинально Бахадир остановился и обменялся испуганными взглядами с Бингюль, явно не ожидавшей подобного. — Лейла. — с трудом выдавила из себя Фатьма, смотря прямо на мужа. На лице девушки выступил пот, но пальцы были буквально ледяными. — Приведи её, Бахадир. Приведи Лейлу. Эта просьба прозвучала безумно, с учётом всех обстоятельств, но решительность в глазах Султанши не давала покоя. Положив свою свободную руку поверх её, Бахадир попытался ответить как можно мягче: — Фатьма, тебе нужно сейчас сосредоточиться на другом. Султанша тут же отрицательно замотала головой, крепче вцепившись в запястье мужа. — Нет. — пересохшими губами почти прошептала она. — Приведи сюда Лейлу, Бахадир. Приведи так быстро, как только сможешь... Речь Госпожи была прервана очередным стоном. Её пальцы на запястье мужа внезапно разомкнулись. Фатьма схватилась за живот с ужасом в карих глазах. Бингюль успокаивающе приобняла её за плечи и начала снова тихо что-то приговаривать в тщетной попытке успокоить. Аббас наблюдал за всем в каком-то полусне. Осознание того, что его ребёнок появится на свет именно в эту ночь, казалось, пришло только сейчас. Предвкушение, страх, радость и волнение смешались у него внутри в дивном танце, заставляя руки дрожать, а мысли разбегаться в разные стороны. — Я приведу её! — уверенно заявил Бахадир, но как раз в этот момент с уст Фатьмы сорвался крик. Не в силах вынести мук девушки, Аббас бросился прочь с покоев, как раненный зверь, и как раз на пороге столкнулся с лекарем и напуганной Мёге. Будто в бреду он неуклюже отступил, пропуская их внутрь, а затем побрёл в свой кабинет, дабы быстро переодеться и отправиться в путь. Эта ночь будет длинной.