Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
— Почему он не успокаивается, Ёзге? — с мольбой в голосе обратилась Эке Гюленай к своей служанке, пока Шехзаде Альтан продолжал хныкать на руках у своей бабушки. Но Главная Калфа в ответ лишь бессильно поджала губы. С дня убийства Хасибе прошла всего неделя, а о ней, казалось, уже все позабыли. Это было вовсе не удивительно, ведь Эке Гюленай Султан лично занялась этим вопросом, стоило светловолосому Али Джихангиру ей всё рассказать. По правде, Валиде было наплевать и на Хасибе, и на Мехрангиз Асию. Первую она считала бесполезной, ведь та подарила Династии только двух дочерей, а вторую Госпожа ценила исключительно за рождение наследника. В любой другой ситуации женщина изобразила бы наигранную скорбь и чисто ради формальности приказала бы провести все необходимые обряды. Но в этот раз события сложились совсем по-другому. О Мехмете и так ходило много слухов в народе. Эке прекрасно понимала, чем грозила ещё и новость о жестоком убийстве фаворитки. Гюленай не могла позволить опорочить имя сына. Узнав от Али, что Мехмет заперся в покоях и ослаб не только телом, но и духом, Эке первым делом начала отвлекать от него всеобщее внимание. Во дворце и за его пределами было объявлено о том, что Хасибе была тайно казнена по приказу Султана за убийство матери наследника — Мехрангиз Асии. И пока люди в ужасе обсуждали новую трагедию, настигшую семьи Падишаха, Эке распорядилась похоронить тело фаворитки и провести все необходимые обряды. Вот только траур Султанша носить запретила . "Мы почтили память Хасибе Хатун сегодня только потому, что она — мать Бану и Эмине Султан. Об этом мы будем помнить всегда, ведь родителей не выбирают. Но за совершённое фавориткой преступление... За убийство матери наследника Хасибе Хатун обречена отправиться в забытье. Впредь я отрежу язык каждому, кто посмеет произнести вслух ей имя!" — заявила в тот день Гюленай, стоя на балконе у покоев Валиде. И пусть её слова звучали достаточно жёстко, пусть они навевали страх на людей, собравшихся внизу, но Султанша верила, что поступает правильно. Ей казалось, что если Мехмет не будет слышать имени Хасибе, то вскоре придёт в себя. Но это не помогало... Три дня Султан провёл в своих покоях, не желая никого видеть. Только Джихангиру каким-то образом удавалось проникнуть внутрь и заставить Мехмета хотя бы поесть. Сердце Гюленай буквально разрывалось от мысли о страданиях сына, но она ничего не могла сделать. Когда Султан под влиянием Али всё же вышел, он выглядел постаревшим. Эке ужаснулась, впервые столкнувшись с ним. Потухший взгляд, тоска в мягких чертах и странная боль, отражающаяся в зелёных радужках, наводили на мысль о новой беде, которая совсем скоро могла их настигнуть, но Гюленай гнала от себя прочь эти предположения. Её сын был жив. Он справится. И со временем ему действительно становилось немного лучше. Или же Эке попросту убеждала себя в этом. — Валиде! — громкий голос Султана заставил Гюленай резко обернуться. Всё ещё укачивая на руках плачущего Альтана, женщина мягко улыбнулась. — Сынок, наконец-то ты здесь. — облегчённо произнесла она, когда обеспокоенный Мехмет, оказавшись возле матери, забрал у неё Шехзаде. — Что с ним? — с надрывом спросил Султан. Гюленай лишь пожала плечами. — Его осматривали уже несколько лекарей, но все в один голос твердят, что Шехзаде абсолютно здоров. — ответила Эке, не сводя взгляда своих голубых глаз с внука. — Почему же он тогда плачет? — требовательно бросил Мехмет, целуя сына в лоб. Эке неоднозначно переглянулась с Ёзге. Ответ был очевиден. — Он скучает по маме. — после недолгой паузы начала Гюленай. — Дети и матери очень прочно связаны. К счастью или нет, но с этим ничего нельзя сделать. Вот только не знал Альтан, что его мать больше никогда не придёт. Она покинула этот мир, даже не увидев, как он растёт. Шехзаде остался один. И он уже это чувствовал. Конечно же, после смерти Мехрангиз Асии Валиде Султан взяла мальчика к себе на воспитание. Но этого было для него недостаточно, ведь рядом с любовь к внуку для Гюленай всегда стояла жажда власти. Теперь, когда Асии не было, Эке вполне законно могла взять опеку над наследником и воспитать его так, как считала нужным. Альтан был гарантией того, что в будущем, даже когда Мехмета не станет, Гюленай удержит власть в своих руках. Более того, она сможет добиться титула регента и стать во главе не только гарема, но и всей Империи. И тогда падут перед ней все враги — и засветит наконец солнце. Гюленай станет той, кому будут поклоняться тысячи. В её руках будет мир. Но с первого дня всё шло не по плану. Альтан приносил только проблемы и никак не хотел принимать, что теперь рядом с ним не мать, а бабушка. С одной стороны, Эке понимала его, а с другой, боялась, что Султан мог забрать у неё внука. И тогда всем планам — конец. — Неужели мы вообще ничего не можем сделать? — отчаянно спросил Мехмет, пытаясь успокоить сына, но Альтан лишь продолжал плакать. — Думаю, он со временем успокоится. — мягко произнесла Гюленай и положила руку на плечо сына. Султан никак не среагировал, продолжая что-то тихо говорить Шехзаде. — Рядом с ним отец. Наш львёнок вскоре почувствует себя в безопасности. Стук в покои застал Эке врасплох. Бросив быстрый взгляд на Ёзге, Госпожа кивнула на двери. Главная Калфа в тот же миг двинулась к выходу, но не успела она открыть створки, как внутрь, подобно урагану, залетела светловолосая Бейхан. После смерти Мехрангиз Гюленай решила не сменять нянек для Альтана — и взяла девушку к себе в услужение. К тому же, Бейхан рискнула своей жизнью и бросилась в огонь, чтобы спасти Шехзаде. Это многого стоило. — Скорее, Госпожа. Скорее! — достаточно громко произнесла служанка, увлекая кого-то за собой. Гюленай сперва была озадачена, а затем и вовсе шокировано застыла, когда поняла,что вслед за Бейхан вошла её младшая дочь — Фатьма. Судя по выражению лица молодой Госпожи и её бегающим глазам, она не понимала, что происходило. Подбирая подолы своего чёрного платья, украшенного по лифу мелкой россыпью алмазов, девушка робко шла следом за Бейхан. Похоже, служанка так же не поведала ей детали своей задумки. Остановившись посреди покоев, Фатьма поклонилась матери и брату. Мехмет вопросительно выгнул брови и бросил на мать взгляд, полный непонимания. Эке почувствовала, как внутри неё закипает злость. — И это твой план, Бейхан? — процедила сквозь зубы Валиде. Уходя, Бейхан сказала, что придумала, как помочь Шехзаде Альтану, но вместо этого просто привела младшую сестру Султана. Какой прок им был от Фатьмы? — Это может помочь, Госпожа. — с искренним азартом произнесла Бейхан, заправляя за ухо прядь светлых волос. — Фатьма Султан была очень близка с Мехрангиз Асией Султан. Шехзаде Альтан привык к ней. Но в ответ на энтузиазм служанки Эке лишь недовольно закатила свои голубые глаза. — Никакого от тебя толку, Хатун. — раздражённо бросила Валиде, встретившись с хмурым взглядом Фатьмы. — Нет. — внезапно в разговор вмешался Мехмет, чем и привлёк всеобщее внимание. Пару мгновений он внимательно изучал профиль сестры, будто пытаясь найти какой-то изъян, но Фатьма продолжала стоять перед ним с гордо поднятой головой и сложенными в замок руками. Если бы Бейхан сразу сказала, в чём дело, Султанша не пришла бы. — Пусть Фатьма попробует его успокоить. — решение далось Мехмету на удивление тяжело. Оно явно шокировало юную Госпожу, которая в ответ лишь растерянно заморгала. В то же время Гюленай возмущенно покосилась на сына. Неужели он действительно думал, что мальчик не успокоился на руках у своей бабушки и отца, но при этом станет, как шёлковый, когда его возьмет Фатьма? — Повелитель, я... — сначала сестра Султана хотела найти отговорку и поскорее уйти, но Мехмет тут же её перебил: — Пожалуйста. Поджав губы, Фатьма пару мгновений сомневалась, а затем всё же подобрала подол своего платья и подошла ближе. Мальчик продолжал плакать и махать ручками, но Мехмет всё же передал его тёте. Сначала ничего не происходило. Фатьма ходила с Шехзаде на руках по покоям, качая его и что-то тихо приговаривая, но Альтан не успокаивался. Султан напряжённо наблюдал за ней. Бейхан в надежде сжимала кулаки. Ёзге у двери немного поддалась вперёд, чтобы лучше видеть происходящее. И только Эке Гюленай, сжав губы в тонкую линию, продолжала сверлить дочь взглядом так, будто пыталась испепелить её. Женщина искренне не понимала, к чему было это представление. — Это не сработает. — изрекла Эке буквально через пару минут, но на её фразу никто не среагировал. Каждое мгновение длилось бесконечно долго. Мехмет уже начал было тоже отчаиваться, но внезапно Шехзаде постепенно перестал хныкать. Фатьма, кажется, была удивлена не меньше Бейхан и Ёзге, которые во все глаза теперь на неё смотрели. Шехзаде действительно потихоньку успокаивался. Вздох облегчения сорвался с уст Мехмета, пока ошарашенная Эке пыталась найти хоть какие-то слова. — Проси у меня, что хочешь, Фатьма. — наконец произнёс Султан, подходя ближе к сестре. Заглянув в большие карие глаза сына, всё ещё затуманенные недавно выступившими слезами, он невольно улыбнулся. — Мне ничего не нужно. — достаточно холодно ответила Султанша. — Шехзаде успокоился и это главное, а теперь возьмите сына — и я с Вашего позволения вернусь к Сафие Хюмашах. — Нет. — строгий голос Мехмета снова заставил всех замереть на месте. Он прекрасно знал о близкой дружбе Мехрангиз и Фатьмы. Наивная Асия рассказывала ему абсолютно обо всём, что с ней происходило. Девушка нередко даже восхищалась Султаншей и сама лично попросила Падишаха позволить Фатьме выйти замуж за Аббса Бахадира Пашу. Раньше Мехмет не придавал этому особого значения. А теперь был благодарен Всевышнему за эту дружбу. Султан не верил в совпадения, потому точно знал, что это была не случайность. — Теперь ты будешь ухаживать за Альтаном. — стоило этим словам слететь с уст Мехмета, как Эке тут же вышла из оцепенения и ринулась к нему. Схватив сына за предплечье, женщина заглянула ему прямо в глаза. — Мехмет, это может быть совпадением. Да, Шехзаде успокоился, но откуда нам знать, что это именно из-за Фатьмы. Прошу, не делай поспешных выводов. Это может навредить Альтану. — пытаясь сохранять твёрдость в голосе, тут же затараторила Гюленай. Она не могла позволить, чтобы её внука забрали. Чтобы всё влияние оказалось в руках её дочерей. Один раз они уже отправили свою мать в Старый Дворец. Во второй раз возвращаться туда Эке не собиралась. — Повелитель, Валиде права. — к удивлению всех присутствующих, Фатьма поддержала мать. Она была не менее шокирована, чем Эке, и прекрасно осознавала всю ответственность. Сейчас в покоях её ждала дочь. В первую очередь Фатьма должна была побеспокоиться о ней и о том, чтобы никто не узнал имя настоящего отца девочки. А что будет, когда она принесёт Альтана? Это ведь ещё один ребёнок, с которым отправят множество нянек. Рядом с ней будут люди, которым Султанша ни разу не доверяла. Сможет ли она тогда достаточно много времени проводить с Сафие? Будет ли тогда малышка Хюмашах в безопасности, если рядом с её колыбелью окажется колыбель единственного наследника престола? — Я не хочу ничего слушать. — тон Мехмета звучал необычно твёрдо. Сбросив руку матери со своего предплечья, он тут же продолжил: — Если мой сын чувствует себя спокойно только рядом с Фатьмой, значит он будет жить с Фатьмой, Валиде. Таково мое решение. Я не хочу, чтобы Альтану было плохо. Гюленай шумно втянула воздух, пытаясь собраться с мыслями и подавить нарастающий внутри гнев. Что бы она не сказала, это будет бессмысленно. Мехмет до сих пор был глубоко одержим сыном. Для него сейчас в мире не существовало абсолютно ничего, кроме крохотного мальчика, тихо посапывающего на руках у Фатьмы. Гюленай понимала, что ей надо отступить. Уйти пока в тень и продумать другой план. Силой ситуацию не возьмешь. Нужно было использовать хитрость. Пока этот наследник был единственным претендентом на трон, Гюленай не была готова от него отказываться. — Повелитель, я и правда не могу. — в отличии от матери, Фатьма продолжала стоять на своем. — Я бы с радостью взяла к себе Альтана, но Сафие Хюмашах ведь совсем маленькая. Я не справлюсь с двумя детьми. Это невозможно. — Сколько служанок тебе нужно в помощь? — вопрос Мехмета прозвучал достаточно холодно. — Служанками здесь не поможешь, сынок. — мягко произнесла Эке, складывая руки в замок. — Фатьма сама совсем недавно стала матерью. Ты уверен, что хочешь доверить ей сына? Пусть эти слова были использованы только ради давления на Султана, но девушке явно не понравилось, в какое русло заходил разговор. Она легко почувствовала в речах Гюленай намёк на свою неумелость и неопытность. То, в чём Эке её всегда и попрекала. Для неё упрямая младшая дочь всегда была костью в горле. Гюленай считала её бесполезной, потому однажды и отвела к Лейле... Встретившись с матерью взглядом, юная Султанша, казалось, готова была взорваться негодованием, но вовремя себя сдержала. Не лучшие обстоятельства для выяснения отношений. К тому же, Фатьма уже давно смирилась с таким отношением к себе. Доказывать матери обратное было, как минимум, бессмысленно. — Фатьма будет воспитывать Альтана. — Султан и на мгновение не задумался. — Ей помогут служанки, и Вы, Валиде, сможете приходить, когда захотите. Я дам деньги, средства, всё, что нужно, но мой сын будет там, где он чувствует себя в безопасности. — Дело твоё. — после недолгой паузы заключила Гюленай, не желая более навлекать на себя гнев сына. Она что-то придумает позже. — Фатьма, ты согласна? — Мехмет взглянул на сестру с надеждой. Султанша долго молчала, чувствуя, как в горле поднимается ком. Без согласия её не намеревались отпускать с этих покоев. Та и Альтан действительно перестал плакать и теперь сонно смотрел на неё своими большими карими глазами. Внезапно на девушку нахлынула странная тоска. Что если бы её дочь по какой-то причине тоже осталась одна? Разве пожелала бы Фатьма, чтобы Сафие Хюмашах оставили на воспитание её бабушке? Эке Гюленай непременно превратила бы ребёнка в свое оружие. Она прекрасно умела манипулировать людьми и влиять на их разум. Валиде вырастила бы копию себя или же использовала бы Сафие, как разменную монету, в каком-то выгодном союзе. А что ждало Альтана? С ним ситуация обстояла ещё хуже. Шехзаде стал был пешкой в её борьбе за престол. Гюленай запутала бы его в своих сетях ещё в детстве и использовала бы при удобной возможности, чтобы заполучить ещё большую власть. Ведь её Валиде не умела любить. Она лишь рушила и уничтожала, пытаясь взобраться на вершину. Мотнув головой в попытке прогнать от себя эти ужасные мысли, Фатьма подняла взгляд на брата и попыталась улыбнуться, но в её приподнятых уголках губ не читалось ни облегчения, ни уверенности. В тот миг ей почему-то вспомнилась всегда весёлая Мехрангиз. От этой мысли неприятно скрутило желудок, но, тем не менее, Султанша тихо произнесла: — Я согласна. Со стороны послышался радостных смех Бейхан и то, как неоднозначно хмыкнула Ёзге, ухмыляясь каким-то своим мыслями. Но пока все присутствующие испытывали облегчение, Эке лишь покрепче сжала руки в кулаки. Ногти больно впились в ладони, оставляя алые полумесяцы. Гюленай не позволила себе проронить больше ни слова. Она обязательно найдёт выход. Как и всегда.***
Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
Айлын нервно металась по покоям, заламывая пальцы и что-то бормоча себе под нос. Утро жены Султанзаде началось с плохих вестей, которые буквально свели девушку с ума. И пусть пока что полученная информация не была подтверждена, но Султанша уже не находила себе места. Ей ужасно не хотелось верить в услышанное, а уж тем более столкнуться с последствиями случившегося в реальности. — Дамир не мог со мной так поступить, не мог... — в который раз повторяла Айлын, но она не верила даже самой себе. Всё происходящее казалось безумием. Мир снова рушился у неё прямо на глазах. — Госпожа, — послышался голос вошедшей в покои служанки. Айлын резко замерла на месте, пытаясь унять тревогу. Медленно обернувшись, она встретилась взглядом с перепуганной темноволосой Хатун. Это наталкивало на весьма невесёлые мысли. — Джансу, ты узнала? Скажи, что всё это просто слухи. — почти взмолилась Айлын, но служанка в ответ лишь опустила взгляд. — Говори же! — крикнула Султанша, сжимая в руках ткань своего тёмно-синего платья. От неожиданности Джансу Хатун подскочила на месте. Кое-как собравшись с силами, она сглотнула тяжёлый ком и, похоже, готова была упасть в обморок от волнения. — Я поговорила со стражниками и опросила нескольких слуг. Они все говорят одно и то же. — Джансу запнулась. — Нурине Хатун действительно посещает покои Султанзаде Дамира. Одна. Голос девушки дрогнул. В тот же миг разъярённая Айлын схватила со стола чашку с недопитым кофе и со всей силы бросила её в сторону служанки. Джансу успела отскочить как раз в тот момент, когда посуда с громким стуком разбилась о стену. Переведя полный ужаса взгляд на Айлын, девушка еле переборола в себе желание убежать. Султаншу буквально трясло от гнева, хоть по щекам и неумолимо бежали слёзы. Айлын знала, что всё сложится именно так. Дамир никогда не любил её, а их брак был заключен только потому, что на нём настояла Мерьем Джанан Султан. Но девушка всегда надеялась, что Султанзаде рано или поздно поменяет свое мнение. Что он полюбит её. Айлын обманывала себя этой верой все девять лет их брака и питалась силой от Мерьем Джанан, для которой оставалась любимицей несмотря ни на что. Но теперь Госпожа была мертва. Айлын потеряла свою главную опору и поддержку. Теперь Дамира ничего не держало рядом с ней, кроме сына. Но и его Султанзаде вполне мог у неё отобрать. Эта опасность, как Дамоклов меч, нависла над Айлын, стоило ей услышать о том, что её муж увлёкся обычной Хатун с гарема. — То есть всё это время... — дрожащим голосом начала Айлын. — Неделю он не появлялся в моих покоях. И теперь ты говоришь, что все эти ночи Султанзаде проводил с Нурине? — Так говорят. — робко, почти шёпотом ответила Джансу. Но Айлын уже было всё равно. Рванув к двери, девушка грубо оттолкнула служанку и стрелой вылетела в коридор. Не видя перед собой абсолютно ничего, она бежала, время от времени спотыкаясь о собственный подол. Но карие глаза уже не застилали слёзы, а совсем наоборот — в них читалась сталь и решительность. Айлын не будет плакать, не будет страдать и молча ждать в покоях. А уж тем более не даст вышвырнуть себя. Она — Султанша. Она — жена Султанзаде Дамира. Жива Мерьем Джанан или нет, но с Айлын будут считаться. Её будут бояться. Внезапно мысли Айлын нарушил чей-то стон. Удивлённо остановившись, девушка часто заморгала, пытаясь прийти в себя. Коридор был абсолютно пуст. Сперва Султанша даже решила, что ей попросту показалось, и намеревалась уйти, но затем стон повторился, а после послышался чей-то тихий сдавленный голос: — Помогите... Прошу. Султанша неуверенно оглянулась, пытаясь отыскать, откуда шёл звук, но заметила лишь приоткрытые двери покоев Айтач Султан. Насторожившись, Айлын сделала шаг вперёд. Могла ли звать на помощь именно Госпожа? Может, девушке просто показалось? Стоит ли вообще влазить во всё это? Может, пойти дальше и забыть обо всём? Сотни мыслей заполняли голову Айлын в тот момент, но она всё же решилась взяться за ручку и потянуть дверь на себя. Увиденное повергло Султаншу в шок. Девушка в ужасе прикрыла руками рот, почувствовав, как у неё земля уходит из-под ног. На полу у шикарной кровати с балдахином скрючившись сидела Айтач Султан. Судя по спутанным волосам и лёгкой ночной рубашке, девушка только недавно проснулась. Почему рядом не оказалось слуг — было большой загадкой. Но у Айлын не было времени раздумывать на эту тему, ведь выглядела Госпожа до ужаса бледной. Её худые руки обнимали круглый живот, а на лице застыло страдание. Она, казалось, не замечала ничего вокруг, просто уставившись пустым взглядом на кровь, которая алым пятном расползалась по тонкой ткани рубашки. — Госпожа, — только и вымолвила Айлын, бросившись к ней. Айтач подняла на жену брата испуганный взгляд и заплакала. — Госпожа, всё в порядке. Не волнуйтесь. — поспешила успокоить её Айлын, нежно обнимая Госпожу за плечи. — Малышу пришло время родиться. Давайте я помогу Вам встать и мы тут же позовём лекаря, хорошо? Взяв Султаншу за плечи, Айлын попыталась её поднять, но ничего не получилось. На лбу у девушки выступил пот от напряжения, но Айтач даже не попыталась ей помочь. От страха она, казалось, застыла в оцепенении. — Кровь, Айлын. — будто в бреду, пробормотала Госпожа, прикасаясь дрожащими пальцами к своей ночной рубашке. — Айлын, здесь кровь... Темноволосая Султанша устало выдохнула. Встав на колени перед сестрой мужа, она легко встряхнула её за плечи. Взглянув прямо в глаза рыжеволосой, Айлын достаточно требовательно произнесла: — Сейчас не время для паники, Госпожа. Вы должны послушать меня. Я позову лекаря. Вам помогут... Ответить Айтач не успела. Скривившись, она снова застонала и схватилась за живот. В серых глазах горел ужас. Осознавая свое бессилие, Айлын до крови прикусила губу и в тот же момент поднялась на ноги. Медлить нельзя было. — Я позову лекарей, Госпожа. Вы главное не делайте резких движений, пожалуйста. — успокаивающе произнесла Айлын, но Айтач тут же схватила её за руку. Темноволосая удивлённо обернулась и внезапно для себя столкнулась с мольбой во взгляде Госпожи. — Возвращайся скорее, Айлын, пожалуйста. Не оставляй меня надолго одну. — тихо, почти шёпотом произнесла Айтач со слезами на глазах. Несмотря на всю свою неприязнь к жене брата, сейчас она видела в ней единственную надежду. И Айлын не намерена была её бросать. Ребёнок под сердцем Айтач ни в чём не был виноват.***
Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
На Стамбул опустился вечер. Крупные капли дождя упрямо барабанили по окнам, нарушая царившую в покоях Бирсен Султан и Великого Визиря тишину. Совсем недавно маленькие Султанзаде Рамиль и Шахбану Бехидже Султан уснули в детской. Не желая тревожить их сон, Госпожа вышла в главные покои и облегченно выдохнула. Пусть забота о детях и утомляла, но это были приятные хлопоты. Бирсен впервые за долгое время чувствовала себя действительно счастливой, когда рядом были её прекрасные сын и дочь. Сразу после этого сестра Султана приказала служанкам накрыть на стол ужин на двоих. Девушка ни на толику не сомневалась, что её муж и сегодня вернётся пораньше. Всё-таки после рождения дочери Бирсен стала замечать, что Боран старался проводить с семьей больше времени. И пусть это часто выливалось в дополнительные хлопоты или необходимость заканчивать работу с документами ночью, но Паша ни о чём не жалел. Он чуть не потерял Бирсен и Бехидже, а чуть ранее ещё и Рамиля. Боран усвоил свой урок. И вот теперь Великий Визирь вместе с супругой сидели за столом при свечах. Такая тихая атмосфера вечеров, проведённых вместе, дарила ему ощущение уюта и медленно разливающегося по венам счастья. А ведь в молодости он даже и надеяться на подобный исход их брака не мог. Насколько же непредсказуемой была судьба. Но некоторые вещи всё же продолжали тревожить Борана. Наблюдая за своей супругой, которая, сохраняя спокойное выражение, продолжала есть рис, Паша нахмурился. События, не так давно коснувшиеся их семьи, до сих пор не покидали мысли Паши. Отчасти мужчина даже винил себя за то, что не смог уберечь сына от похищения, а позже и вовсе был бессилен, когда у его супруги раньше времени начались роды. Он ведь мог остановить Мерьем Джанан Султан, а позже не дать Эке Гюленай рассказать обо всём дочери. Но Боран не сделал ни того, ни другого. Паша попросту не знал, что вся ситуация выльется так. Что на самом деле вражда двух Султанш затрагивала и его семью тоже. Вместе с тем Боран прекрасно понимал, что сожалением делу не поможешь. Да, он хотел мести, как и любой бы на его месте, но выжидал. Необходимо было продумать план, найти наиболее выгодный способ и ударить в самый неожиданный момент... Вот только у Бирсен, кажется, было совсем другое мнение. — Сегодня утром Япрак Хатун по твоему приказу купила яд. — откашлявшись, произнёс Боран. В тот же миг его взгляд метнулся к супруге, но на её лице не дрогнул ни один мускул. — Верно. — ответила Бирсен легко и без запинки. Боран, отложив в сторону ложку, удивлённо приподнял брови. — Ты даже не станешь отрицать? — с опаской переспросил он и тут же пожалел об этом, ведь в каре-зелёных глазах его жены загорелся недобрый огонёк. Сделав глоток щербета, Бирсен задумчиво покрутила в руках стакан. Сейчас было бессмысленно что-либо отрицать. Она прекрасно знала, что у Борана везде были глаза и уши. Иначе он бы не продержался так долго на должности Великого Визиря. Если Япрак действительно видели на рынке, значит убегать уже попросту некуда. Та и не хотела Бирсен держать секретов от мужа. Он слишком хорошо её знал, чтобы поверить даже в самую продуманную ложь. — Тебе ведь известно, что я хочу избавиться от Ихсана. — обронила Бирсен напряжённо. От её взгляда не укрылась гримаса злости, исказившая лицо мужа. Боран прекрасно помнил, как чуть не лишился головы из-за козней этого прохвоста. Будь его воля, он бы своими руками задушил Ихсана, даже не моргнув глазом. Вот только все подозрения в таком случае лягут именно на него, а оставлять детей без отца Великий Визирь не желал. — Ты хочешь отравить его? — предположил Боран, сопоставляя в голове факты. Это был бы самый короткий, но самый рискованный путь. — Не его. — глаза Бирсен странно заблестели. Поставив на стол чашку, девушка задумчиво сложила руки на коленях. — Яд предназначен для другого человека. Но обвинён будет Ихсан. Я уже всё продумала. Бирсен не привыкла давать свою семью в обиду. Да, ей не повезло с матерью, которая не дарила ей должного тепла. Девушка всё свое детство чувствовала давление со стороны тёти — Мерьем Джанан. И даже для дорогого отца она не была любимицей. Но Бирсен спустя года смогла найти в себе силы, чтобы не сдаться. Кто бы и что не говорил, каким бы невыгодным не было её положение, но девушка сама настояла на браке с Бораном Пашой. Она увидела в нём силу и потенциал, смогла найти опору. Да, в их супружеской жизни не всё было так гладко, но они смогли создать семью. Стали неразлучными. Так же сильно, как Бирсен любила своих детей, так же самоотверженно она готова была защищать и своего супруга. Любое оскорбление или посягательство на его жизнь Султанша принимала на свой счёт. Рас уж Ихсан действительно решил воевать с Бораном, рас уж он посмел нанести ему вред, Бирсен не оставит всё просто так. Она отправит Пашу в преисподнюю, где ему и место. — Бирсен, есть и другие способы отомстить... — попытался предложить Боран, но супруга тут же его перебила: — Нет. Я заставлю их семью страдать. Было что-то пугающее в глазах и мимике Султанши в тот момент. Даже Великий Визирь невольно вздрогнул. Девушка выглядела в тот момент такой решительной и яростной, будто не существовало в мире ничего более важного, чем эта месть. Будто она не желала ничего так же сильно, как возмездия. Боран отчасти понимал её и восхищался её желанием защитить семью. Но всё же, с другой стороны, он осознавал все риски. Если план Бирсен раскроют, то её уже не пожалеют. Она хотела оговорить члена Совета Дивана и навредить... Внезапное предположение заставило Великого Визиря побледнеть. В голове эхом прозвучала последняя фраза его жены: "Я заставлю их семью страдать". — Бирсен, — осторожно произнёс Боран, задумчиво потирая подбородок, — неужели ты собираешься отравить Айтач Султан? Из всех предположений это было наиболее вероятным. Отравление слуг вряд ли могло привлечь достаточно внимания и поднять много шума. К Эке Гюленай или кому-то из сестёр Султана Ихсан чисто физически не мог добраться, даже если захотел бы. А покушение на других членов Дивана принесло бы для Бирсен значительные сложности ещё на этапе организации. К тому же, все Паши были достаточно осмотрительными. Подобраться к ним так легко и быстро было невозможно. А вот Айтач Султан, если уж говорить на чистоту, представляла лёгкую мишень для Ихсана. Поскольку она была его женой, они находились в постоянной физической близости. Если бы Паша захотел избавиться от супруги, ему бы даже не пришлось выдумывать какой-то замысловатый план. Бирсен это знала. — Да. — после долгой паузы, будто засомневавшись, ответила Султанша. — Я подставлю Ихсана. Сделаю всё, чтобы вину повесили на него. Всё-таки ни для кого не секрет, что с самого начала это был брак по расчёту. Теперь, когда Мерьем Джанан Султан мертва, Ихсану не так уж и важна жена. Он получил титул и плотно закрепился в Совете. Лишняя головная боль ему ни к чему. — А как же их ребёнок? — тут же выпалил Боран, нахмурившись. Бирсен поджала губы, прекрасно понимая, в какую сторону клонит её муж. Неосознанно девушка бросила взгляд на детскую. Неужели она, сама будучи матерью, позволит навредить другой матери? Неужели сделает всё, чтобы оставить ребёнка сиротой? Эти мысли не одну ночь терзали Госпожу. Бирсен мучила саму себя сомнениями и пыталась понять, когда же она стала столь жестокой? Вот только на смену жалости всегда приходило безразличие. Подумал ли кто-то о ней, когда Мерьем Джанан забрала Рамиля? Учёл ли кто-то её боль, когда Борана хотели казнить? Пожалели ли её детей, когда пытались забрать у них отца? Так почему Бирсен теперь должна быть милосердной? — Я специально тянула время, Боран. — наконец ответила девушка. — Ребёнок ни в чём не виноват. Я не хотела ему навредить, потому ждала, пока Айтач родит. Новость о том, что у рыжеволосой Султанши начались роды, разлетелась по дворцу достаточно быстро. И пусть результат ещё не был известен, но Бирсен даже не сомневалась, что и с матерью, и с ребёнком всё будет хорошо. Всё-таки, какие бы отношения не были между матерью и дочерью, но Мерьем Джанан побеспокоилась о будущем внуке и пригласила во дворец лучших лекарей. Они и присматривали за Айтач всё это время. — Жестоко отбирать у ребёнка мать. — Боран неодобрительно покачал головой. Он считал, что из всей семьи Мерьем Джанан Айтач была самой безобидной и невинной. В сущности, она никому не навредила за всё время своего пребывания в Топ Капы. — Ихсан хотел отправить тебя на плаху, Боран. — стальным тоном отчеканила Бирсен. — А Мерьем Джанан Султан похитила Рамиля и угрожала его жизни, пытаясь свести счёты с моей матерью. Это не жестоко? Боран шумно втянул воздух, в очередной раз прокручивая в голове эти недавние события. Их семье действительно через многое пришлось пройти. Давало ли это им право платить врагам той же монетой? Возможно. Во всяком случае, Боран не видел причин для жалости. — Только будь, пожалуйста, осторожна. — единственное, что сорвалось с уст Великого Визиря. Бирсен в ответ лишь ухмыльнулась. Хищно и уверенно. — Не волнуйся. Я справлюсь. — голос девушки прозвучал обманчиво сладко, но Боран прекрасно понимал, что за этой приторностью скрывалась необузданная злость и ярость. Бирсен не отступит. Как же сильно в такие моменты она напомнила ему Эке Гюленай Султан. Правду говорят: яблоко от яблони недалеко падает.***
Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
Мехмет метался по покоям, встревоженно потирая подбородок. В последнее время все его мысли были беспорядочно спутаны. Казалось, что мир сходил с ума, а он — вместе с ним. Каждый уголок дворца, каждая его щель таили в себе воспоминания о пережитых трагедиях, которые Султан с удовольствием забыл бы навсегда. Но вместо этого они мучили его, пугали и в которых раз захлёстывали потоком эмоций. Мехмет не знал, как этому противостоять и к кому обратиться за помощью. Вся его жизнь превратилась в постоянный страх и боль. Именно сейчас он, как никогда раньше, чувствовал весь груз ответственности, возложенный на его плечи. Мехмет стал Султаном огромной Империи, оказался во главе войска, присоединял новые земли и правил, как и его величественные предки. Но даже несмотря на это, он был не в силах навести порядок в собственной семье. Сначала убили Мерьем Джанан, затем Мехрангиз, а после он своими руками лишил жизни Хасибе... Картины этих смертей до сих пор преследовали его в кошмарах, не давая засыпать и спокойно жить. Мехмет неумолимо чувствовал на себе дыхание смерти. Она была близко. Она преследовала его. Она готовилась нанести удар. В отчаянии Султан бросился к камину. Огонь неумолимо пожирал поленья, даруя столь желанное тепло и уют. Но Мехмет не чувствовал спокойствия, как ему хотелось бы, а совсем наоборот. То, как трещало дерево в объятьях пламени, внезапно напомнило ему о пожаре в Охотничьем Домике. Перед глазами начали проноситься отрывки воспоминаний. Мехмет почувствовал, как задыхается. Схватив со стола кувшин с водой, он, не раздумывая, выплеснул всё содержимое в камин. С противным шипением огонь погас, погружая покои в полумрак. Вернув кувшин на место, Султан медленно опустился на софу. По окнам продолжал тихо барабанить дождь. Мехмет опустил веки, пытаясь успокоиться, но образ убитой им же Хасибе Хатун сам по себе встал перед глазами. Издав отчаянный стон, Султан схватился руками за голову. Нет, так не могло продолжаться дальше. Или этот ужас прекратится, или он бросится с самой высокой башни дворца. Растерянно взглянув на свои руки, Мехмет заметил, как дрожат его пальцы. Вытерев ладони о кафтан, даже несмотря на то, что они были чистыми, Султан судорожно вдохнул. — Повелитель, Вы звали? — женский голос так неожиданно прозвучал со стороны дверей, что Мехмет в ужасе подскочил с места, но это была всего лишь Бейхан. Удивлённо приподняв брови, она наблюдала за странной реакцией Султана и будто параллельно раздумывала, не уйти ли ей. — Вы в порядке? Мне кого-то позвать? — заметив бледность Падишаха, тут же обеспокоенно спросила девушка. — Нет. Не стоит. — запинаясь, растерянно ответил Мехмет и облегчённо вздохнул. Наконец-то девушка пришла. Теперь он был не один. — Проходи. Пока Бейхан делала несколько робких шагов вперёд, Мехмет потянулся к кувшину с водой, но тот оказался пуст. Вспомнив о камине, Султан мысленно чертыхнулся и налил себе вина. Ему нужно было прийти в себя. — Я хотел поговорить о сыне. — произнёс Мехмет, осушив стакан. — Вернее, поблагодарить тебя. — За что? — удивилась Бейхан. — Я сделала то, что должна была. Всё для блага Шехзаде Альтана. Султан улыбнулся карем губ, чувствуя, как вино приятной дремотой расползается по его крови. Если сегодня он не будет видеть кошмары, то впервые за неделю нормально выспится. — Не каждая на твоем месте заметила бы все эти детали. Если бы не ты, вполне возможно, что мы никогда бы не поняли, что с Фатьмой Альтан чувствует себя лучше. — спокойно продолжил Мехмет. — К тому же, именно ты бросилась в огонь, чтобы спасти моего сына. Если бы тогда в Охотничьем Домике... Голос Султана сорвался при упоминании обстоятельств гибели Мехрангиз. Если бы только в тот день он не уехал. Если бы... — Не нужно вспоминать прошлое. — нарушила его тяжёлые мысли Бейхан. — Тем более, когда оно приносит так много боли. Лучше думайте о том, что у Вас есть сын. Что Вы должны жить ради него. Уверена, что Шехзаде Альтан вырастет и будет похож на Вас. "Надеюсь нет", — с горечью подумал Мехмет, но вовремя прикусил язык. Бейхан говорила с таким энтузиазмом и искренностью, что, казалось, в покоях стало светло даже без огня в камине. Впервые за долгое время рыжеволосый Султан заметил, что девушка была действительно красивой. Её светлые волосы по цвету напоминали спелую пшеницу. Большие серы глаза наполняло озорство. В сочетании с пухлыми губами, немного вздёрнутым кверху носиком и мягкими чертами лица всё это создавало образ некого ангела. Девушке в таком случае больше подошло бы имя "Мелек". Лишь на первый взгляд... Но, возможно, внешность была обманчивой. Ведь как бы мило не выглядела Бейхан, какие бы слова не слетали с её коралловых уст, а время от времени Султан всё же ловил в её серых глазах странный огонёк. Очевидно, что девушка была не такой наивной и глупой, как хотела казаться. Впрочем, Мехмету было всё равно. Сегодня ночью он не собирался оставаться один. Ему нужно было забыться. Налив себе в чашу ещё вина, Султан залпом его выпил. Наблюдавшая за всем этим Бейхан лишь неуверенно прикусила губу. Когда слуга сказал девушке, что её ждёт Султан, она сильно удивилась. А вот Эке Гюленай, в покоях которой Хатун на тот момент как раз собирала вещи маленького Шехзаде, дабы перенести их к Фатьме, проводила её заинтересованным взглядом. Очевидно было, что Валиде Султан тоже не ожидала такого приказа от сына, но перечить не стала. Пусть Эке и злилась время от времени на светловолосую, но в целом напористость и нрав Бейхан ей нравились. Но, похоже, ни Валиде, ни девушка и вовсе не догадывались, что ждало её в покоях Султана. Но пока Бейхан лишь гадала о намерениях Мехмета, он со стуком поставил на стол пустую чашу и буквально в два шага оказался возле неё. Светловолосая вздрогнула от неожиданности, но не успела она что-либо сказать, как Султан поцеловал её, поближе притягивая к себе. Бейхан невольно задержала дыхание, чувствуя горьковатый привкус вина на своих губах. Девушка ещё не знала, чем ей обернётся эта ночь.