Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
Фатьма до сих пор не верила, что подобное могло произойти. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она обнаружила, что Сафие Хюмашах исчезла. За это время аги успели убрать тело бедной Бингюль Хатун, а служанки кое-как оттёрли следы крови, но её неприятный запах всё ещё присутствовал в воздухе, казалось, отравляя всё вокруг. В целях безопасности маленького Шехзаде Альтана временно переместили в покои Эке Гюленай. А вот колыбель Хюмашах оставалась пустой. При каждом взгляде на неё тело Фатьмы содрогалось от страха в объятьях Аббаса Бахадира, который ни на секунду не отходил от неё. Разместившись на софе подле супруги, он то и дело успокаивающе гладил её по предплечью и целовал в макушку, что-то тихо приговаривая. Вот только это мало чем помогало. Карие глаза девушки покраснели от слёз. Фатьма выглядела абсолютно растерянной и напуганной. В мыслях то и дело крутились самые ужасные варианты развития событий. Для чего похитили Сафие? Что с ней хотели сделать? Что это были за люди? Жива ли она? С каждой новой минутой Султанше казалось, что её сердце просто разорвётся от боли. Внутри всё буквально дрожало, вызывая новые приступы слёз. Сперва Фатьма даже рвалась сама искать дочь. Требовала подготовить ей лошадь. Аббас прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет, и в одиночку Госпожа уж точно не справится, поэтому с трудом, но всё же убедил её присесть и успокоиться. В помощь ему так же подоспела Мёге Хатун. Служанка хоть и была шокирована убийством Бингюль и исчезновением ребёнка, но смогла найти силы, дабы выполнить свой основной долг — позаботиться о Госпоже. — Фатьма, мы обязательно найдём её. — несмотря на беспокойство, поглотившее Эке Гюленай, её голос звучал ровно. Конечно же, Валиде Султан не могла проигнорировать подобные события. Как только она услышала о произошедшем, тут же пришла в покои Фатьмы. Несмотря на вражду с дочками, Гюленай любила всех своих внуков. Так же сильно, как её напугало в свое время исчезновение Султанзаде Рамиля, так же теперь она боялась и за Сафие Хюмашах. У Госпожи не было даже малейшего сомнения в том, что их семье снова кто-то мстил. И она даже догадывалась, кто именно. Взгляд голубых глаз Эке метнулся к Мехмету. Султан недовольно расхаживал по покоям взад-вперёд. В каждом его резком движении читалась злость и раздражение. Судя по припухшим глазам и взъерошенным волосам, он снова не спал несколько дней. После смерти Мехрангиз Асии его теперь часто мучила бессонница. С угла покоев за Падишахом наблюдали ещё двое: Амина Махфирузе, которая оказалась возле матери, когда той сообщили о пропаже маленькой Госпожи, и Карталь, которого срочно вызвал Мехмет, чтобы разобраться во всём. Светловолосая Госпожа выглядела обеспокоенной. Она поджимала губы и теребила в руках небольшой платок. А вот Хранитель Покоев, наоборот, сохранял весьма серьёзное и задумчивое выражение. — С Хюмашах всё будет в порядке. — в который раз прошептал Аббас, обращаясь к Фатьме. Султанша никак не могла понять, пытался ли он таким образом успокоить её или себя. Несмотря на заботу и внимание, которыми Паша окружил Госпожу, сам он выглядел не лучшим образом. Внутри карих глаз мужчины читалась ненависть и ярость. По сжатым челюстям можно было легко понять, что он с трудом контролировал себя, но, вместе с тем, был напуган. Фатьма впервые за всё время их совместной жизни могла разглядеть на лице мужа искренний страх. Эта странная смесь эмоций разрывала закалённое в боях сердце Бахадира на кусочки. Он готов был хоть сейчас броситься на поиски Хюмашах — своей, как он считал, единственной дочери. Знать бы лишь, с чего начать. Султанша в тот момент чувствовала себя вдвойне более ужасно из-за того, что Аббас не знал правду. Но почему-то она хотела верить, что даже если бы призналась ему, мужчина всё равно переживал бы за Сафие. Эмоции Бахадира казались искренними и неподдельными. И, пожалуй, только его сильные руки на её плечах давали Госпоже ощущение реальности. — Госпожа, у Вас есть какие-то подозрения? — хоть Карталь уже задавал этот вопрос, но решил попробовать ещё раз. Фатьма была явно не в себе. Кусочки воспоминаний в её голове восстанавливались постепенно. Она время от времени путалась в сказанном, сбивалась, начинала плакать. Хранителю Покоев было тяжело сложить в голове цельную картинку. Но сейчас это было важнее всего. Если они поймут, кто был способен на такую жестокость, поиски Сафие значительно ускорятся. Конечно, обвинять Фатьму сейчас нельзя было. Любой на её месте вёл бы себя точно так же, но Карталь осознавал, что чем дольше они тянули, тем меньше у них шансов было найти маленькую Госпожу живую и здоровую. Тем более, если учесть, что она ещё слишком мала, чтобы выжить без мамы. — Проверить нужно всех. Даже членов Династии. — вместо дочери, ответила Эке Гюленай. Её глаза в тот момент сияли не хуже драгоценных камней в высокой диадеме. Амина прекрасно поняла, что её мать говорила о Дамире и Аслы Гюмюшь. С дня смерти Мерьем Джахан Валиде была уверена, что её дети станут мстить. Эке хотела опередить их и выслать раньше, но карты спутало убийство Айтач. Выгнать со дворца Дамира и Аслы, которые только неделю назад похоронили свою сестру, могло бы значительно испортить репутацию Гюленай, потому она притихла. И, видимо, зря. — Карталь, — Мехмет, который практически всё время молчал, внезапно остановился и со злостью взглянул на мужчину. — В этих покоях рядом с Сафие Хюмашах был и мой сын. Почему игнорируется безопасность Шехзаде?! Вопрос Султана прозвучал невероятно эгоистично и неуместно. Все, включая Эке Гюленай, неуверенно переглянулись между собой, а Бахадир и вовсе помрачнел, будто грозовая туча. Сейчас, когда на кону стояла жизнь Хюмашах, единственное, о чём думал Султан, — это его сын, который, к слову, был абсолютно здоров и как раз спал в покоях Валиде. Между членами Династии повисла напряжённая тишина. Удивлённый Карталь, который был сосредоточен всё это время на поисках Сафие, непонимающе уставился на Мехмета. — Стража дежурила возле покоев, Повелитель. — попытался оправдаться Хранитель. — Значит, стражи было недостаточно, раз эти люди так просто вошли сюда! — вскипел Мехмет. Карталь сжал челюсти, но сдержался и промолчал. Он прекрасно понимал, что споры с Падишахом могли закончиться для него на плахе. Да, Карталь чувствовал определённую ответственность за произошедшее. Именно он нашёл этих людей и приставил к Шехзаде и Султанше. Мужчина непременно спросит с них за всю эту историю. Если, конечно, найдёт, ведь стража исчезла вместе с Хюмашах. Похоже, их или убили, или подкупили. — Я разочарован, Карталь. — буквально выплюнул Султан, но в этот раз в разговор вмешалась Амина. — Достаточно. — стальным тоном отчеканила девушка, делая уверенный шаг вперёд. Её золотистые глаза лихорадочно блестели, а руки были сжаты в кулаки. — Все люди ошибаются. Откуда Карталю было знать, что эти мужчины настолько продажные? Та и неизвестно пока, подкуплены они были на самом деле или просто убиты. С этим разберёмся позже. Сафие в опасности. Нам стоит сосредоточиться именно на этом. Придать голосу резкости стоило Махфирузе огромных усилий. Она редко перечила брату и обычно старалась не вступать с ним в ссоры, дабы не утратить те капли доверия и понимания между ними, что остались. Но в этот раз девушка не могла промолчать. Желание защитить Карталя шло не от её разума, который понимал, что благосклонность брата важна, а от сердца. Это был слепой порыв. Амина даже до конца не успела продумать все возможные последствия своего поступка, потому, наверное, и не решилась тогда взглянуть на Хранителя Покоев, который удивлённо и, одновременно, заворожено за ней наблюдал. — Махфирузе права. — внезапно поддержала свою дочь Эке, на чьём лице теперь читался интерес, вызванный непривычным поведением девушки. — Нужно срочно найти Хюмашах. Остальное решим, когда моя внучка будет в безопасности со своими родителями. Мехмет, собиравшийся было что-то ответить Амине, недовольно скривился, но всё же промолчал. Он вновь бросил гневный взгляд на Хранителя Покоев и резко развернулся к Фатьме. Махфирузе облегчённо выдохнула. — Кого ты подозреваешь? — обратился Повелитель к сестре, но Госпожа лишь пожала плечами. Вместо неё в разговор вступил Аббас Бахадир. — Я не в праве кого-либо обвинять, но у меня есть одно предположение. — голос Паши был обжигающе холодным и строгим. В его карих глазах вдруг поселилось что-то враждебное и даже жестокое. Устрашающая тень. — Все зацепки важны. — наконец опомнившись, продолжил Карталь и в этот раз встретился взглядом с Махфирузе. — Возможно, это прозвучит безумно, — Аббас покрепче сжал плечи Фатьмы, — но не так давно приходил Султанзаде Дамир. Он винил Госпожу в смерти Айтач Султан. Услышав это, Гюленай удивлённо вздёрнула светлые брови. Неужели она и на этот раз была права? Мехмет, наоборот, нахмурился, а Амина растерянно заморгала. — То есть, как это? При чём Фатьма к смерти Айтач? — удивилась Махфирузе. — Это лучше узнать у Султанзаде Дамира. — Аббас недовольно сузил глаза. — Если бы я вовремя не вернулся, он бы задушил Госпожу. Амина в ужасе прикрыла рот рукой, пока Гюленай заинтересованно взглянула на сына. Мехмет внезапно помрачнел. Между его бровей залегла складка, а во взгляде читалось непонимание. Повелитель определённо не ожидал, что подобное могло произойти. Они с Султанзаде неплохо сдружились после его приезда в Топ Капы и даже пару раз отправлялись вместе на конные прогулки. Некоторый холод появился в их отношениях лишь после смерти Мехрангиз, но тогда Султан сам закрылся от всех. Не мог же Дамир так сильно измениться за столь небольшой промежуток времени. Или Эке была изначально права? Султан бросил быстрый взгляд на мать. Гюленай отнюдь не нравились тёплые отношения Мехмета с Дамиром. Она считала, что Султанзаде опасен, ведь он был сыном Мерьем Джанан. Светловолосая Госпожа была полностью убеждена в том, что её соперница таким подлым образом пыталась подобраться к Повелителю. Именно потому каждый раз, когда выпадала удобная возможность, Эке пыталась убедить Мехмета в том, что с этой дружбы ничего хорошего не выйдет. Но разве Султан слушал её? — Значит, Карталь, Султанзаде нужно допросить в первую очередь. — наконец нарушила тишину Гюленай, с трудом скрывая злость. Теперь у неё не осталось ни малейших сомнений в том, что сын Мерьем Джанан всегда был верен своей матери и теперь решил за неё мстить. — Я сделаю всё необходимое, Госпожа. — Карталь почтительно склонил голову. — Но разве такое возможно? — будто вовсе не услышав их, спросил Мехмет. Сколько раз ещё ему предстояло почувствовать, что его представление о мире и людях вокруг лживое? — А почему нет, сынок? — Эке удивлённо вздёрнула брови. — С первого дня, как Мерьем Джанан Султан со своими детьми приехала во дворец, наша жизнь была отравлена. Они вернулись сюда, чтобы разрушить всё. Но я им не позволю. Пусть молятся, ведь я обрушу этот дворец на их головы. Госпожа замолчала — и в покоях повисла тяжёлая тишина. Не нужно было больше слов, чтобы понять, что и Аббас Бахадир, и Фатьма, и даже Карталь с Аминой были готовы поддержать её в тот момент. Лишь один только Мехмет задумчиво опустил глаза, полные сомнений.***
Османская Империя. Стамбул, Топ Капы, 1572 год
В последнее время Дамир был сам не свой, и это сильно беспокоило Нурине. Почти всё время, что они проводили вместе, Султанзаде молчал. В его карих глазах поселилась задумчивость и странная тоска. Он так и не рассказал своей фаворитке, что тогда сделал с Фатьмой Султан и виделся ли он вообще с ней, но Нурине подозревала, что ждать чего-то хорошего в любом случае не стоило. Все усилия девушки сейчас были направлены на то, чтобы стать утешением для Дамира, но это мало чем помогало. После смерти матери и сестры в его сердце образовалась пустота, которую не был способен заполнить никто. Нурине очень сильно боялась, что эта пропасть останется с Султанзаде навсегда. Размышляя об этом, девушка не сразу заметила, что в конце коридора, по которому она шла, появился кто-то ещё. И этим кем-то оказался Султанзаде Ферхат — сын Дамира. Судя по трём толстым книжкам в его руках, мальчик шёл с занятий. Конечно, Нурине понимала, что была далеко не первой девушкой в жизни Султанзаде. Как минимум, он женат на Айлын Султан. С одной стороны, фаворитка должна была ревновать внимание Дамира к его семье. Но с другой, Нурине осознавала, что подобное поведение ни к чему хорошему не приведёт. Султанзаде разозлится, а Айлын всё равно никуда не исчезнет. Та и Нурине по своей натуре была достаточно спокойной и не любила лезть в конфликты. Она чувствовала любовь Дамира и пока ей этого было достаточно. А к Ферхату девушка успела прикипеть всем сердцем, ещё когда служила его няней. И сперва она даже скучала по нему, ведь Айлын, узнав об их с Дамиром отношениях, сделала всё возможное, чтобы маленький Султанзаде и новоиспечённая фаворитка его отца не виделись. Но даже несмотря на это, как только Нурине заметила мальчика, на её лице сразу же засияла улыбка. — Султанзаде, — радостно обратилась она к Ферхату. Но вместо улыбки мальчик лишь нахмурил брови и отвернулся. Удивлённая Нурине замерла посреди коридора и попыталась взять Султанзаде за предплечье, когда тот проходил мимо, но он ловко выкрутился и злобно взглянул на неё. — Не трогай меня! — бросил в свою защиту Ферхат, крепче сжимая в руках книги. Улыбка Нурине тут же исчезла. — Почему, Султанзаде? Я только... — мягко произнесла Нурине, но Фатих тут же её перебил и отрицательно замотал русоволосой головой. — Не хочу даже слушать! Из-за тебя папа поссорился с мамой. — выпалил мальчик, буквально содрогаясь от злости. Его детские черты при этом исказила гримаса боли. Похоже, он искренне переживал за отношения своих родителей и долго копил в себе эмоции. Нурине явно оказалась не в то время и не в том месте. Не стоило задевать Ферхата. — Но ведь я не виновата в этом, Султанзаде. — попыталась оправдаться девушка и присела рядом с мальчиком, дабы оказаться с ним наравне. — Я никогда не хотела, чтобы твои мама и папа ссорились. В карих глазах Нурине застыло искреннее беспокойство. Ферхат был ещё слишком мал, чтобы понять, как устроена эта жизнь. Девушка прекрасно знала, что однажды и он вырастет и разобьет много сердец. К сожалению, люди не могут полюбить друг друга просто по чьему-то приказу. Любовь — это то, что должно зародиться и расцвести постепенно. — Я ненавижу тебя. — процедил ей в ответ Ферхат. Сердце Нурине пропустило удар. Слова мальчика чувствовались, как пощечина. В чём-то возможно, он был прав, но разве девушка могла контролировать происходящее? Дамир не любил Айлын, но проникся чувствами к Нурине. Это был его выбор. Фаворитка не нашла подходящих слов, чтобы ответить, а Султанзаде успешно воспользовался повисшим молчанием. Бросив на девушку последний злобный взгляд, он сорвался с места и побежал дальше по коридору. — Ферхат! — попыталась позвать его Нурине, но мальчик уже скрылся за углом. — Не трать свои силы зря. — властный женский голос за спиной у Нурине заставил её вздрогнуть. Медленно поднявшись на ноги, фаворитка выпрямилась и обернулась. С другой стороны коридора к ней направлялась Айлын в сопровождении служанки. Тёмно-синее платье Госпожи, густо расшитое кружевом и жемчугом, идеально сидело на её тонкой фигуре. Волосы цвета вороньего крыла были собраны в высокую замысловатую причёску, закреплённую сзади тонкими шпильками. Голову Султанши, как всегда, венчала высокая диадема, а на шее красовалось массивное колье. Айлын выглядела величественно и ярко, как и подобало её статусу. Нурине знала, что никогда не сможет дорасти до её уровня, как бы не пыталась. Айлын родилась в богатой турецкой семье среди знати и стала женой Султанзаде. Утончённость и чувство стиля были у неё в крови. А Нурине навсегда останется девушкой с провинции, которая даже среди самых красивых платьев выбирает более простые. Это уже даже стало предметом для насмешек в гареме. — Госпожа, — почтительно сказала Нурине, кланяясь. Айлын остановилась и смерила её недовольным взглядом. — Я больше никогда не хочу видеть тебя подле моего сына. Поняла? — строго произнесла Госпожа и гордо вздёрнула подбородок. Айлын считала, что Нурине её предала. Будучи в услужении у Султанши, она воспользовалась своим положением и сделала всё возможное, дабы привлечь внимание Дамира. И даже став фавориткой, продолжала выполнять свою работу, будто ничего и не случилось. Айлын доверила девушке самое ценное — своего сына, а она вонзила ей нож в спину. Такого Султанша не прощала. — Вы злитесь на меня, но в глубине души понимаете, что проблема не во мне. — внезапно бросила Нурине, когда Айлын, выплеснув яд, уже направилась дальше по коридору. Госпожа от удивления замерла и обернулась, вопросительно вздёрнув брови. Только когда слова слетели с уст, фаворитка осознала, к каким последствиям это могло привести. Но ей было уже всё равно. Айлын не проявляла к Нурине ни толики уважения и всерьёз считала, что Дамир скоро наиграется и выбросит её. Султанша отчаянно отрицала очевидную для всех правду. Но разве это меняло суть дела? Нурине не желала, чтобы её мешали с грязью каждый раз, когда видели. Она не заслуживала этого. Разве девушка заставляла Султанзаде влюбляться в себя? Есть вещи, которые людям, увы, не подвластны. Нурине очень многое терпела, пытаясь не разозлить Айлын и не навредить Султанзаде, но чаша даже её терпения была не безграничной. Только не после того, как маленький ребёнок только что высказал свою ненависть к ней. Время наконец постоять за себя. — Что ты сказала? — переспросила Айлын и сцепила руки в замок. Служанка, следовавшая за ней, испуганно покосилась на Нурине. — То, что Вы продолжаете отрицать. — продолжила фаворитка и почувствовала дрожь в руках из-за волнения. Найти силы сохранять тон голоса ровным в тот момент было невероятно тяжело. — Рано или поздно в жизни Султанзаде появилась бы девушка, которую он полюбил бы. Не я, значит, кто-то другой. Вы прекрасно это знали. И без того резкие черты Айлын стали и вовсе хищными. Оскалившись, девушка сделала шаг в сторону фаворитки. Если бы взгляд мог испепелять, от Нурине уже осталась бы горстка пепла, которую Госпожа с радостью развеяла бы над Босфором. — Истинной любовью Султанзаде всегда буду я, Нурине Хатун. — процедила сквозь зубы Айлын, специально выделив последнее слово. — Только я видела, какой он на самом деле. Несмотря на жуткий страх, заполнивший каждую клеточку тела Нурине, она вздёрнула гордо подбородок, подражая своей сопернице. У неё не осталось больше роскоши в виде отступления. — Вы не видите разницу между любовью и долгом, который он выполнял, как Ваш супруг. — выпалила девушка, наблюдая за тем, как смуглое лицо Айлын багровеет от злости. Фаворитка почему-то была уверена, что если с её уст слетит ещё хоть одно слово, то Госпожа её попросту ударит. — Прикуси язык. — ядовито бросила темноволосая Султанша и сделала ещё шаг вперёд, тем самым оказавшись прямо напротив Нурине. Фаворитка попыталась отступить, дабы увеличить дистанцию, но Айлын, грубо схватив её за предплечье, помешала. Русоволосая невольно скривилась от боли. Несмотря на внешнюю хрупкость, хватка у жены Султанзаде была буквально стальной. Нурине предприняла попытку высвободиться, но всё было тщетно. — Как ты смеешь говорить подобное прямо мне в лицо? — продолжила Айлын, злобно оскалившись. — Ты в этом дворце — ничто. Знаешь, сколько было таких же самонадеянных девчонок, как ты? И где они сейчас? Единственная женщина, которая всегда остается подле Султанзаде, — это я. Он никогда не сможет отказаться от меня. А знаешь, почему? Я не только его официальная жена, мать его сына, но ещё и его поддержка среди знати в Египте. Что из этого есть у тебя? Ты глупа, Нурине. Имя девушки будто застряло в горле Айлын комком. Недовольно скривившись, она оттолкнула фаворитку. Нурине неуклюже попятилась назад. Сколько же раз Султанша проклинала тот день, когда взяла её к себе в услужение? Айлын была убеждена, что змей стоило душить, когда они ещё маленькие. Как жаль только, что распознать их в зародыше очень непросто. — Вы можете сколько угодно обманывать себя и всех вокруг, Госпожа, но правду не изменить. — Нурине из последних сил собирала собственное самообладание. Девушка не хотела этого признавать, но Айлын отчасти была права: она — всего лишь наложница, которая даже не родила Султанзаде ребёнка. Ей удавалось держаться на плаву только за счёт благосклонности Дамира. Если когда-то его чувства остынут, Айлын не составит труда раздавить фаворитку. Она даже глазом не моргнет. — Что же это за правда такая, Нурине? — насмешливо бросила Султанша, скривив губы. — Если ты себя таким образом успокаиваешь, то выглядит это очень жалко. Рас Султанзаде Дамир так сильно любит тебя и ненавидит меня, почему ты до сих пор всего лишь фаворитка, а я — его жена? Вопрос повис в воздухе на несколько мгновений, заставив бедную девушку побледнеть. Айлын отлично умела манипулировать и играть словами. И как бы сильно Нурине не пыталась противостоять Госпоже, каждая фраза прокалывала её сердце, подобно крохотной иголке. Была ли она так сильно уверена в чувствах Султанзаде? В следующее мгновение девушка растерянно мотнула головой, из-за чего её русые завитые пряди рассыпались по хрупким плечам. Нет, она ни за что не даст Айлын посеять в своём сердце семя сомнений. Именно этого ведь Султанша и добивалась. — Мне плевать на титул. — уверенно заявила Нурине, сжимая тонкие пальцы в кулаки. — Я доверяю своему сердцу. Эти слова заставили Айлын громко расхохотаться. Служанка, всё это время лишь наблюдавшая за ними, испуганно вздрогнула. Она, как и Нурине, определённо не ожидала такой реакции от Госпожи. — Сердце? — с издёвкой повторила Султанша, немного успокоившись. — Да кому нужно твоё сердце? Дамир возится с тобой, только чтобы досадить мне. — Он возится со мной, потому что Вы не смогли дать ему главного, — Нурине немного наклонилась вперёд, со злостью заглядывая в карие глаза Айлын. Её буквально захлёстывала обида. — Вы не смогли дать ему любви, потому что у Вас попросту нету сердца. И когда Вы это поймёте, будет слишком поздно. Пока можете потешаться, думая, что победили. Но в итоге Султанзаде останется с тем, кого действительно любит. И мы обе прекрасно знаем, что это не Вы. Улыбка исчезла с лица Айлын так же быстро, как и появилась. Впервые за время их разговора в глазах женщины проскользнул искренний испуг. Но Нурине не стала наслаждаться своей победой. Не желая более продолжать разговор, фаворитка развернулась на каблуках и решительно зашагала к лестнице, которая оставалась по левую руку от неё. Всё тело девушки от испуга и негодования била дрожь. Коридор впереди расплывался из-за подступающих слёз, а нахлынувшие эмоции буквально бурлили. Единственное, о чём в тот момент мечтала Нурине, — просто забыться. — Стойте! — внезапно услышала фаворитка крик служанки, но было поздно. Нурине уже поспешно спускалась по ступенькам, а Айлын, остановившись сверху, наступила на её длинный подол. От неожиданности русоволосая не смогла удержаться и, взмахнув руками в воздухе в неудачной попытке поймать равновесие, начала падать вниз. Страх вмиг охватил всё тело фаворитки, плотно перемешавшись с болью. Удар. Второй. Затем Нурине поглотила темнота. Айлын наблюдала за всем равнодушно. Ни один мускул на её прекрасном лице не дрогнул, а плечи, наоборот, расслабились. Она знала, что фаворитка не умрёт, так как лестница была не слишком высокой. В любой другой ситуации Айлын бы, непременно, позаботилась о том, чтобы назойливой сопернице скрутили шею, а затем сделала бы скорбный вид и утешила Дамира, страдающего от потери. Они это уже проходили. Мерьем Джанан когда-то лично учила свою невестку, как стоило заметать следы. Но в этот раз всё было по-другому. Айлын не нужно было, чтобы девушка умерла. Как бы сильно она не мечтала увидеть фаворитку бездыханной, для этого пока не пришло подходящее время. — Мине, — строго бросила Султанша, обратив свой взор на служанку. Девушка в ужасе закрыла руками рот и уставилась на тело Нурине у подножья лестницы. Казалось, ещё пара мгновений — и она просто потеряет сознание. — Мине! — уже громче повторила Айлын. Служанка вздрогнула и подняла на неё испуганный взгляд. По щекам девушки текли слёзы, на что Султанша лишь недовольно фыркнула. — Немедленно позови лекаря. — приказала Айлын, подбирая подолы платья и направляясь дальше по коридору, будто ничего и не случилось. — А ещё утри слёзы и запомни: ты ничего не видела.***
Османская Империя. Стамбул, 1572 год
Ихсан знал, что за ним следят. Уже пару часов Паша специально бродил по узким улочкам, пытаясь запутать мужчину, который не отставал от него ни на наш практически от самого дворца. Из-за плаща Ихсан не мог разглядеть его лицо, но лёгкое прихрамывание и сутулость почему-то казались до боли знакомыми. Мужчина не представлял, что от него хотели в этот раз, и какие цели преследовал этот странный человек, но останавливаться и проверять желания как-то тоже не возникало. Вряд ли его планировали похвалить или отвести под руку в мейхану. Что если на самом деле его попросту заманивали в ловушку? Становиться жертвой Паша пока не собирался. Нырнув в очередной проулок, Ихсан внезапно замер и обнажил припрятанный под накидкой кинжал. Этот район Стамбула был достаточно бедным и немноголюдным. Мужчина часто убивал здесь время, ещё когда не был Пашой. Именно в таких местах люди со дворца обычно искали наемников для грязных дел. Хоть Ихсан никогда и не планировал возвращаться к своему былому "ремеслу", но полученные тогда навыки пытался не забывать. Они были полезны. Особенно в такие моменты, как сегодня. Дождавшись, пока шаги преследовавшего его мужчины, достаточно приблизились, Ихсан поднял кинжал на уровень груди и приготовился нападать. Мгновение. Второе. Собственное дыхание казалось ему невероятно громким. Паша напал первым. Стоило мужчине в плаще вынырнуть с соседнего переулка, как Ихсан взмахнул своим оружием, но тот быстро среагировал. Схватив Пашу за руку, он со всей силы потянул его на себя и поднял колено, дабы ударить в пах, но Ихсан ловко увернулся. Мужчины замерли в метре друг от друга, тяжело дыша. — Кто ты? — требовательно спросил Ихсан, покрепче сжимая свой кинжал. Как же сильно он пожалел, что не взял с собой меч. Вместо ответа его соперник снял капюшон. Ихсан удивлённо на него уставился. — Метин Паша, — в ужасе произнёс он, но с уст его соперника не слетело ни слова. В следующее мгновение Метин выхватил свой меч и бросился на него. От одного удара Ихсану удалось увернуться, а вот второй пришёлся по ноге. Молодой Паша взвыл от боли, но сумел в отместку полоснуть Метина по руке. Мужчина отошёл назад и схватился за предплечье. Ихсан чувствовал, как по его коже начинает течь кровь. Ткань штанов тут же пропиталась ей — и в нос ударил неприятный стальной запах. Мысли Паши беспорядочно путались. Он ожидал увидеть своим соперником кого-угодно, но только не Метина. Они ведь никогда даже не вступали в открытый конфликт. Так почему Паша так отчаянно пытался его убить? — Я не знаю, что произошло, но уверен, что мы можем это мирно решить. — Ихсан попытался достучаться до здравого смысла Метина, но тот лишь помрачнел ещё больше. Между его пальцами, зажатыми на ране, проступила кровь. Вот только не похоже было, что Паша собирался сдаваться. "Это плохо", — подумал Ихсан, чувствуя жуткую боль в ноге. Его ловкость в схватке теперь значительно снизится. — Что не говори мне, Ихсан, но Айтач Султан ты уже не вернешь. — впервые заговорил Метин. — Айтач? — удивлённо повторил Ихсан, но Метин тут же снова на него бросился. Молодой Паша с трудом, но сумел заблокировать оба его удара. Кинжал неуклюже ударялся о меч Метина, издавая неприятный лязг. Ихсан прекрасно понимал, что долго так не протянет, потому потянулся к своему сапогу. Достав ещё один кинжал, он отбил очередную атаку Паши и отскочил в сторону, но тут же пожалел об этом, ведь не рассчитал и переместил весь вес на раненую ногу. Больно ударившись спиной о соседний дом, Ихсан из последних сил бросил один из кинжалов, но тот пролетел мимо Метина и ударился о стену. Проклятье. — Какое отношение ты имеешь к Айтач Султан? — шумно дыша, спросил Ихсан. Ему срочно нужно было что-то придумать. Похоже, порез на руке Метина был не таким глубоким, как ему изначально казалось. Несмотря на кровь и боль, Паша нападал на него с неистовой силой. — Это уже не важно. Ты забрал её жизнь, а я теперь заберу твою. — слова Метина снова вызвали на лице Ихсана искренне удивление. Паша сделал в его сторону шаг и попытался нанести удар в грудь. Ихсан успел вовремя среагировать — и неуклюже присел. Меч ударился о здание. Молодой Паша сумел воспользоваться временным замешательством Метина и со всей силы всадил ему под рёбра свой кинжал. Прямо в его лицо брызнула кровь. Ихсан попытался уйти в сторону, но ногу снова пронзила жуткая боль. Он упал в дорожную пыль, понимая, что теряет чувствительность в бедре. Это очень плохо. Метин тем временем пошатнулся. На его темно-коричневом кафтане начала проступать кровь. Паша схватился за рану, но всё же с гневом в глазах попытался снова замахнуться мечом. От неожиданности Ихсан не успел увернуться — и удар пришёлся по другой его ноге. Паша взвыл от боли, замечая, что лезвие прошло достаточно глубоко. Метин упал на колени, отпуская свой меч. Оружие с лязгом упало возле него. От боли глаза Ихсана слезились. Он не знал, насколько серьёзные раны нанёс Паше, но страх в его голове и желание выжить вторили, что нужно срочно собраться. Кое-как нащупав на земле свой второй ранее неудачно брошенный кинжал, он крепко сжал его. Широко распахнутые глаза Метина внезапно стали стеклянными, но гнев с них никуда не ушёл. Кровь текла с раны под рёбрами, окрашивая всё вокруг в алый. Резким движением Паша вынул из себя кинжал, но это вызвало в теле настолько сильный спазм, что он скрутился вдвое. Ихсан шумно втянул воздух. Он думал, что Метин вот-вот выпрямится и нападёт. Но вместо этого Паша завалился на бок. Он был мёртв. Ихсан не мог поверить в это. Во всё происходящее. Откинув голову назад, он почувствовал своим затылком твёрдую землю. Вверху ярко сияло солнце, но на улице не было ни души. Плевать на Метина, ему срочно нужна была помощь. Ихсан попытался пошевелиться, но тут же пожалел об этом. Раны буквально горели. С них продолжала идти кровь. Паша не мог ни повернуться, ни встать. — На помощь! — слабо произнёс он, выпуская из рук кинжал. Сознание постепенно начало ускользать. Страх заполнил каждую клеточку души. Нет, он не мог умереть здесь, в этом Богом забытом проулке. Ихсан не знал, сколько раз сознание покидало его и снова возвращалось. Приторно-сладкий запах крови и пыли смешивались, вызывая тошноту. Мужчина перестал чувствовать ноги и с трудом мог шевелить пересохшим языком. Когда он услышал шаги, то подумал, что это просто разыгралась его фантазия. Но, к счастью, нет. Прямо у головы Паши остановились двое: мужчина и женщина. Он понял это по таким непохожим запахам жасмина и миндаля, которые исходили от них. Ихсан из последних сил заставил себя открыть глаза, но яркое солнце сразу же ослепило его. Паша зажмурился. Боль в теле становилась невыносимой. Эти двое были его единственным шансом выжить. Паша медленно поднял руку, пытаясь закрыться от ярких солнечных лучей. Он был настолько слаб и обезвожен в тот момент, что даже его пальцы дрожали от напряжения. — Помогите. — прошептал Ихсан, пытаясь разглядеть лица мужчины и женщины, но, когда ему это удалось, весь побледнел. Сверху на него смотрели Боран Паша и Бирсен Султан. Одетые в обычные дорожные накидки и простую одежду, они казались нереальными. Игрой его измученной фантазии. Кошмаром. С губ Паши сорвался стон. — Я должен был догадаться. — пересохшими губами прошептал он. Теперь все части паззла встали на свои места. Метин действовал не сам. Его натравили Боран и Бирсен. — Всё этим и должно было закончиться. — в ответ отчеканила ему Султанша. Её карие глаза буквально почернели, когда она посмотрела на Ихсана, но Паша больше не нашёл сил, чтобы ответить ей. Мир вокруг него поплыл. Последнее, что он помнил, — это Борана Пашу, достающего с ножен свой меч. Это действительно был конец.***
Османская Империя. Стамбул, рынок, 1572 год
Фатьма буквально бежала по рынку, расталкивая в стороны зевак и неуклюже подбирая подолы своего чёрного платья. Они искали Сафие Хюмашах целый день, но абсолютно никаких обнадёживающий вестей не приходило. Как бы сильно не пыталась убедить себя Фатьма, что отсутствие новостей — это хороший знак, ведь он даёт веру в то, что её дочь до сих пор жива, но сердце Госпожи было не на месте. Карталь уже успел опросить Султанзаде Дамира — главного подозреваемого, но тот лишь разводил рукам и утверждал, что не слышал ничего о похищении. Конечно же, это была ложь. Как и сказал Аббас Бахадир, Дамир был единственным, кто напрямую выражал свои враждебные настрои. Бирсен, Амина, а тем более Эке Гюленай не стали бы играть жизнью Сафие. Да, у сестёр и матери были определённые счёты между собой, но они никогда не затрагивали детей. Могли ли украсть Хюмашах недруги Султана? Фатьма считала это маловероятным, ведь тогда им логичнее было бы забрать Шехзаде Альтана. Султанша не знала, во что верить и что думать. Каждая минута ожидания мучительной болью отзывалась под кожей и буквально убивала Фатьму изнутри. Если что-то произойдёт с Хюмашах, она никогда себе этого не простит. Луч надежды появился у Госпожи, когда она нашла под своей дверью свёрнутый вчетверо лист. Он был от человека, который похитил Сафие. По крайней мере, об этом говорило содержание письма. Его автор ничего не объяснял, а лишь указал место встречи, время и потребовал, чтобы Фатьма пришла одна. В тот момент Султанша не была в состоянии всё трезво обдумать, потому сразу же отправилась прямиком туда. Конечно же, было логично на всякий случай взять себе кого-то в поддержку. Продумать план и действовать аккуратно. Но даже если бы Фатьма выбрала этот путь, ей пришлось бы ждать, как минимум, до вечера, ведь поиски Хюмашах не прекращались — и все мужчины разъехались. Аббас Бахадир вместе со стражей отправился обчёсывать окрестности, Карталь проверял все возможные места в городе, а от Мехмета, как всегда, толку было мало. Фатьма не могла терять ни секунды. Прихватив с собой пару кинжалов, она даже не сообщила никому о том, что уходит. Похищение Хюмашах притупило в ней былую осторожность и продуманность. Всё нутро её сейчас вопило о том, что нужно срочно найти девочку. Султанша даже в огонь готова была броситься, лишь бы спасти единственную дочь. К тому же, не было похоже, что похитители шутили. Что если они действительно убьют Сафие, когда увидят Фатьму с подмогой? В этой истории существовало слишком много рисков. И это сводило Госпожу с ума. Оттолкнув от себя очередного купца, который не забыл обронить в её адрес пару нелестных слов, Фатьма уверенно пересекла площадь. Дальше дорога вела к богатым городским кварталам. Как раз здесь девушке и нужно было свернуть, чтобы попасть на пристань. Но не успела Султанша свернуть у фонтана, как кто-то схватил её за предплечье. Испуганная девушка в панике обнажила кинжал, но тут же замерла, заметив знакомые светлые кудри. Рядом с ней, будто из ниоткуда, появился Али Джихангир. Его серые глаза смотрели на Госпожу испуганно, а мягкие черты выдавали непонимание. Одетый в дорожную накидку с меховой отделкой, он выглядел необычно строго. — Госпожа, что Вы здесь делаете? — тут же выпалил Паша. Фатьма облегчённо вздохнула и спрятала свой кинжал. Какая-то часть её отчаянно хотела рассказать Али обо всём, но вместо этого она лишь холодно бросила: — У меня есть одно дело. Высвободив руку, Фатьма попыталась уйти, но Джихангир тут же преградил ей дорогу. — Какое дело? Все ищут Сафие Хюмашах Султан. Вас ведь оставили во дворце на случай, если похитители захотят с Вами связаться. Почему Вы здесь? — не унимался Паша. В его серых глазах читалось искреннее беспокойство. Фатьма не стала отвечать, но то, как она помрачнела, сказало Али о многом. Он неуверенно поджал губы и тяжело вздохнул. — Похитители всё-таки связались с Вами, да? — догадался Али. — И Вы теперь мчитесь прямо к ним. Иногда Фатьма ненавидела Джихангира за то, что он так легко её понимал. Недовольно вздёрнув подбородок, она натянула пониже капюшон накидки. Времени оставалось всё меньше. — С дороги. — вновь холодно бросила Госпожа. Оттолкнув резким движением Али, она воспользовалась возможностью и проскользнула мимо него. Вот только, как и ожидалось, Джихангир так просто её не оставил. Вскоре после того, как девушка нырнула в толпу, она снова почувствовала его присутствие за своей спиной. — Оставь меня. — скомандовала Госпожа, даже не обернувшись. — И не подумаю. — тут же выпалил Али. Тогда Фатьма сама остановилась — и Джихангир от неожиданности чуть не налетел на неё. В следующее мгновение девушка обернулась и взглянула на него своими прекрасными карими глазами. Несмотря на внешнюю хрупкость Султанши, в них читалась решительность, тесно переплетённая с болью. Сердце Джихангира из-за этого невольно сжалось. — Чтобы с Хюмашах ничего не случилось, я должна быть одна. — уже тише продолжила Фатьма, сжимая руки в кулаки. К счастью, её накидка была достаточно длинной, чтобы скрыть это. — Вы идёте прямо в ловушку. — отчеканил в ответ Джихангир, небрежным движением убирая с лица светлые пряди. — Я не позволю Вам рисковать собой. На лице девушки отразилось твёрдое желание снова ему возразить, но затем она вдруг взглянула за его спину. Солнце уже клонилось к горизонту. Время было на исходе. Страх вдруг парализовал все мысли Фатьмы. Если она потратит ещё хоть минуту на ссоры с Джихангиром, то непременно опоздает. Быстро взвесив все "за" и "против", Султанша внезапно кивнула. — Хорошо. — с сомнением согласилась она. — Но держись на расстоянии. Джихангир согласился без малейших колебаний. Пробираясь сквозь толпу дальше, Фатьма всё ещё чувствовала его присутствие. То здесь, то там она замечала высокую фигуру Али и со всей сил пыталась убедить себя, что не делает очередную ошибку. Любой её промах мог стоить Сафие жизни. Но, с другой стороны, появление Джихангира немного успокаивало девушку и даже придавало ей большей уверенности. Что бы не случалось в жизни Госпожи, Али всегда оказывался рядом, подставлял свое плечо. И даже сейчас он будто почувствовал, что Фатьме и их дочери нужна помощь. Или же это была не случайность? Девушка бросила на Джихангира взгляд через плечо и неуверенно поджала губы. Что если Паша оказался в городе неспроста? Султанша прекрасно понимала, что новости о похищении Сафие Хюмашах так или иначе затронут всех. Уже через час после произошедшего во дворце только ленивый не обсуждал случившееся. А затем Карталь ещё и опросил всех жителей дворца, которые на момент похищения не присутствовали в гареме на празднике. Весьма ожидаемо, что Джихангир тоже услышал новости. Но, насколько Фатьма знала, члены Совета Дивана не были задействованы в поисках. За исключением, конечно же, Аббаса Бахадира Паши. Тогда что помогло привести Али в такой час в город? Догадка о том, что он пытался искать Хюмашах, сама напрашивалась, вызывая в сердце Фатьмы то ли беспокойство, то ли приятный трепет. Джихангир всегда заботился о ней, даже несмотря на её брак с Бахадиром. Султанша настолько увлеклась этими мыслями, что не сразу заметила, как толпа вокруг неё начала тесниться. За гулом голосов и шумом сложно было что-то разобрать. Фатьма вдруг почувствовала, что пробираться между людей ей становилось всё сложнее, хотя должно быть наоборот. На причал в это время шло не так уж много народу. Инстинктивно Султанша оглянулась, пытаясь найти в толпе Али, но он оказался слишком далеко. Люди просто его оттеснили, и Паша понял это слишком поздно. В следующее мгновение девушка почувствовала удар и острую боль в районе живота. Распахнув от ужаса карие глаза и посмотрев вниз, она заметила мальчика лет пятнадцати, который крепко сжимал в руках кинжал. На лезвии была кровь. Дрожащими руками притронувшись к животу, Фатьма внезапно поняла, что кровь принадлежала ей. — Пора платить за грехи, Госпожа. — произнёс кто-то по правую руку от Султанши. Кинжал с громким стуком упал на каменную дорожку, когда мальчик выбросил его и снова нырнул в толпу. Девушка почувствовала головокружение и попыталась зажать рану, но мир внезапно поплыл перед её глазами, а ноги подкосились. Осознание произошедшего пронзило её сознание, как вспышка. — Госпожа! — крик Джихангира разрезал толпу, когда Султанша упала на землю. Али в отчаянии начал расталкивать людей, которые лишь равнодушно смотрели на девушку. Толпа начала расходится так же неожиданно, как и собралась, но Джихангир даже не обратил на это внимание. Его испуганный взгляд искал Фатьму. События развивались слишком стремительно и были похожи на кошмар. Подбежав наконец к Госпоже, Али упал рядом на колени и попытался приподнять её. Девушка была без сознания. Капюшон накидки спал с её головы, из-за чего тёмные волосы рассыпались по плечам. Это ещё больше подчеркнуло бледность кожи Султанши. Джихангир легко прикоснулся к её щеке, пытаясь привести в чувства, но это не сработало. Руки Али задрожали. По его венам растекался страх. — Фатьма. — в панике произнёс Джихангир, зажимая её рану. — Пожалуйста, только не покидай меня. Прошу. Их история не могла закончиться вот так.