Шелли трогать не стали и уложили Картмана в кровать Марша. Не раздевая, укрыли двумя одеялами; заранее набрали стакан воды, поставив на стол вместе с найденной таблеткой от головной боли. Все это умудрились провернуть в короткие двадцать минут, не разбудив домашних. За окном еще даже не начало светать.
Стэн злился. Он не сказал ни слова, но Кайл знал друга слишком хорошо. Сначала Брофловски наивно предполагал, что все дело в раннем подъеме и вынужденной обязанности нянчиться с жиртрестом, но позже понял, что недовольство Марша направлено конкретно на него самого — на Кайла.
Тем не менее, Стэн упрямо молчал. Кидал на Брофловски быстрые взгляды, угрюмо поджимал губы, но не проронил ни звука. Они сидели в разных концах комнаты, напротив друг друга, слушая тихое сопение Картмана, когда у Кайла закончилось терпение.
— Ну, давай, — шепотом, чтобы не разбудить спящего, бросил он лучшему другу.
Стэн с деланным недоумением поднял брови. Дурачка, значит, включил.
— Что давать? — в тон ему откликнулся Марш.
В комнате было тепло — друг еще перед сном заботливо выкатил с кладовки нагреватель. От Картмана противно несло алкоголем, отчего атмосфера уюта не слабо так портилась. Надо будет утром обязательно запихнуть его в душ…
— Говори, что ты там думаешь.
— А что я думаю? — еще более невинно поинтересовался Стэн.
Кайл раздраженно скрипнул зубами. Его редко хватало надолго, когда подобные развлечения устраивал Картман, на Стэна у него и вовсе не находилось выдержки.
— Хватит идиотничать. Если есть, что сказать — говори.
Подействовало. Стэн выпрямился, наконец, прямо встретившись глазами с Кайлом.
— Хорошо, — холодно произнес он, при этом, однако, не повышая голоса. — Я скажу. А точнее спрошу.
Пауза. Брофловски некстати вспомнил тот странный взгляд, которым друг наградил его каких-то пару часов назад.
«А нужно было-то просто-напросто поговорить начистоту...»
До того, как Стэн произнес хотя бы еще одно слово, Кайл уже знал, о чем пойдет
речь. О
ком пойдет речь.
— Будь добр, дружище, скажи мне: что за херня творится между тобой и Картманом?
Кайл поморщился от того, сколько яда сочилось в голосе лучшего друга. Пускай, они ссорились и раньше, но Стэн никогда — ни разу — не говорил с ним
так. Как с умственно отсталым или психически больным. Даже когда Марш ошибочно верил, что Брофловски имеет виды на Венди не было столько желчи.
Несмотря на то, что всего пару минут назад Кайла самого нервировала эта игра в непонимание, когда пришел его черед отвечать, он не придумал ничего лучше, чем брякнуть избитое:
— О чем ты?
— Ну, вот только не начинай! — взорвался Марш и тут же осекся, покосившись в сторону третьего человека в комнате, Кайл последовал его примеру — к счастью, Картмана было не так просто разбудить. Дальше Стэн заговорил уже тише. — Мне кажется, я ломаю голову над этим вопросом всю свою жизнь. В один момент я уверен, что ты искренне о нем заботишься — пускай, и немного истерически-ебануто, но какая к черту разница? Никто не идеален, мир сам по себе ебанут… Однако, в следующее мгновение ты уже спешишь доказать обратное. Непонятно только кому — мне, окружающим, себе?.. А потом, как будто, переключатель щелкает, и снова возвращаются забота, волнение, странная опека. И так по замкнутому кругу. Так ответь мне, Кайл: если тебе не насрать на Картмана, то нахуя ты сегодня сказал ему, что всем вокруг на Жиртреста плевать? А если, все же, тебе насрать, то какого хуя ты поперся его вытаскивать с вечеринки Токена? Ну, и оставил бы там, а сам бы себе спал спокойно — наши не сделали бы ему нихуя.
— Ей, — машинально поправил Кайл, избегая взгляда друга.
Молчание. Брофловски ощутил на себе долгий изучающий взгляд.
— Да, — через какое-то время послышался неторопливый ответ. — Да, ей.
Вау. Честно говоря, он и подумать не мог, сколько лучший друг не договаривал. Сколько молча анализировал. Наверное, это делает его самого дерьмовым другом. Хотя, какое там «наверное» — конечно, делает! Он так зациклился на своей злости к Картману, что перестал по-настоящему воспринимать оставшийся мир. Мир, отдельный от Эрика Картмана. Для Кайла жизнь сузилась до нескольких привычных фигур: лучшего друга, исполняющего предназначенную себе роль парня, что неизменно остается рядом, Кенни с Баттерсом — второстепенных друзей, что, вроде как, также всегда трутся поблизости, родителей с младшим братом… И Картмана. И последний был единственным, кого Брофловски действительно
видел.
Блять. Докатился.
Самое дерьмовое то, что даже сейчас больше всего его волновал факт того, что вероятно Жиртрест не разделял это безумие. Что во вселенной расиста-антисемита Брофловски занимал едва ли не последнее место. Даже позвонил он сегодня Стэну… Стэну, а не ему.
Но, бляха муха, не это ведь должно его беспокоить в данный момент! Его должно беспокоить то, что все эти несколько месяцев он успешно игнорировал проблемы Стэна со своей девушкой и при этом не испытывал особой вины. Его должно мучить то, что он конкретно так подзабил на учебу, а ведь скоро уже выпуск. Его должна тревожить эта ненормальная зависимость, частью которой он стал.
И, тем не менее, все это было на втором плане.
«Может, я и правда психически болен?» — как-то совсем отстраненно подумал Кайл. И почти понадеялся на это.
Кайл неосознанно вновь покосился на Картмана. Тот по-прежнему дрых, пропустив всю бурю эмоций обычно сдержанного святого Марша. Вот неудачник…
Мог ли Брофловски бросить его в доме Блэков? Забить на просьбу друга приехать помочь? Стэн прав, одноклассники ничего бы не сделали популярной новенькой — они не такие. Жиртрест сказал там, что Кайла «загрызла совесть», и потому тот примчался спасать его жирную задницу. Вот только Брофловски вряд ли совершил бы подобный подвиг ради Кенни или Баттерса. Ради Стэна, если только…
— Ты же… — голос его подвел, и Кайл откашлялся. — Ты же сказал, что это не моя вина. Сегодня, когда я спросил, ты сказал, что я не ответственен за поступки Картмана.
Стэн ждал не этого, но «об этом» Кайл пока не готов был говорить. Не прямо сейчас. И не со Стэном. Кажется, Марш это почувствовал, потому что не стал дальше выворачивать другу душу. И на том спасибо.
— Сказал, — согласился он. — И от своих слов не отказываюсь. Тараканы Картмана — это тараканы его одного и никого больше. Вот только…
Стэн вздохнул.
— Вот только то, что меня разозлило — это не тот факт, что Жиртрест довел себя до такого состояния предположительно из-за тебя. Не из-за тебя, а из-за своих капризных бзиков — это во-первых. А во-вторых, я разозлился, потому что меня бесит твое лицемерие. Ты первый, кто кричит, что все проблемы с Венди можно решить одним разговором, а как дело доходит до себя самого, то прячешь голову в песок. И…
Марш снова замолчал, обдумывая свои слова. Затем продолжил более мягко.
— Послушай, я понятия не имею, что происходит между тобой и Картманом. Вижу только, что
что-то происходит. И пока вы с этим не разберетесь… ну, вы оба будете мучиться.
***
Под утро Кайл задремал. Так же, как и сидел — на полу, облокотившись о стену. Можно было, конечно, перебраться на разобранную перед сном раскладушку, но становилось неудобно перед лучшим другом. Лучше уж с чистой совестью мучиться вдвоем, чем в комфорте безуспешно давить неловкость.
Брофловски все казалось, что он страдальчески бодрствует, пока Стэн вдруг бесцеремонно не растормошил его.
— Вставай, Кайл. Потом выспишься. Мне надо в школу.
Просыпаться было тяжело. Глаза все никак не разлипались, а затекшая от сидения в одной позе спина ныла. Первые несколько секунд, он все никак не мог разобрать, где находится. Ясно было одно — здесь страшная духота. Почти парилка, как в бане. Брофловски не был никогда в бане, но отец описывал это место именно так.
— Кайл! — прикрикнул Марш чуть громче.
И он проснулся. Рассудок прояснился, и Кайл, наконец, не только услышал, но и увидел склонившегося над ним лучшего друга. Судя по выражению лица, тот всерьез раздумывал отвесить Брофловски смачную пощечину. Чтобы уж наверняка.
Кайл поспешил подать признаки жизни.
— Чел, который час? — прохрипел он.
— Час «уже давно пора было проснуться», — буркнул Стэн и помог встать на ноги.
За окном занимался рассвет, значит, сейчас около семи утра. Или семь с чем-то. Взгляд упал на кровать. На пустую не застеленную кровать.
Кайл нахмурил брови.
— Где Картман?
Стэн закатил глаза.
— Где наша полуночная красавица? А ты как думаешь?
Стоило ему это сказать, как из-за двери послышались характерные звуки рвоты. Следом моментально раздались гневные крики Шелли: «Стэн, когда ты уже уберешь из нашего дома своих вонючих друзей?! Ты говнюк мелкий, я из-за тебя даже зубы не могу нормально почистить». Кайл непроизвольно скривился.
Стэн, с другой же стороны, даже ухом не повел на вопли сестры. Он с насмешкой наблюдал за лучшим другом.
— Слышишь? — ехидно поинтересовался Марш. — Так вот, радуйся: пока мы не вернемся из школы, это недоразумение твое и только твое.
— Что?!
— А что? — Стэн пожал плечами. — Я одного его в своем доме не собираюсь оставлять, а с тобой не страшно.
Кайл моргнул. Потом еще раз. И еще. Стэн терпеливо ждал, когда мозги друга заработают в полную силу. Интересно, тот давно уже на ногах?..
— Не понимаю… — пробормотал Брофловски, чувствуя себя последним тупицей. — Что значит «пока мы не вернемся из школы»? Что значит «одного в своем доме»?
Марш сдержанно улыбнулся.
— То и значит. В школу в таком состоянии Картман не попрется. Сам сказал. А я пойду. Мне с Венди хочется увидеться, в конце концов. Но оставить я его здесь за хозяина не могу. Мама уже ушла на работу, Шелли с минуту на минуту убежит в универ. Остаешься ты.
Из уборной донесся шум воды. Кажется, Картман таки отлепился от унитаза.
***
Кайл никогда не оставался в пустом доме Маршей. Обычно родители Стэна обязательно маячили рядом — собачились себе в гостиной, пока думали, что их никто не видит. И это было правильно… Вернее так — это было привычно, а значит, правильно.
Сейчас же… Сейчас же он будто внаглую вторгся в чужие владения. Будто какой-то сраный грабитель. За исключением того, что все-таки он находился здесь законно и был не один. Картман с самым трагическим видом лежал на разобранной постели. Ну, по крайней мере, он принял душ и сменил то провонявшее платье на чистую пижаму. Никаких запахов бухла или, того хуже, рвоты.
— Пиздец, у меня сейчас во рту словно три скунса сдохло, — пожаловались с кровати. — Хотя я дважды почистил зубы.
В голове возник было вопрос, какой щеткой жиртрест это, собственно, сделал, но Брофловски быстро его отмел. Без разницы. По-любому, об этом позаботился Стэн. Святой Стэн…
— А нехера было так нажираться, — безжалостно ответил он из-за стола.
В отличие от жиртреста, Кайл не переоделся. Так и сидел в несвежей, помятой одежде. Ноутбук перед ним был открыт, но Брофловски не спешил вбивать пароль. Не торопился ограждаться от Картмана всемирной сетью.
«Н-не уходи! Не бросай меня среди этих… Не хочу оставаться здесь… Не…»
— Да откуда я мог знать, что бабы совсем пить не умеют? — голос Картмана слышится будто сквозь вату.
Кайл застрял в воспоминаниях о прошедшей ночи, о минувшем дне. Ему чудится громкий стук часов, видится отсчет до того, что совсем скоро произойдет.
— Ты тоже не умеешь, Картман, — выдавливает на автомате.
«Ты, н-наверное, думаешь, что я это зас… заслужил, да? Н-ненавидишь меня… Меня все ненавидят… Всем нас-с-срать…»
«Ты станешь прежним, Эрик вернется из Австралии. И всем снова на тебя будет насрать»
«Я просто не буду становиться прежним»
«И тебе насрать. Что бы я не делал, тебе насрать…»
— …Ты слышишь меня?
Кайлу потребовалось время, чтобы вернуться в реальность. Встретиться с голубыми глазами. Картман, приподнявшись на локтях, глядел на него с подозрением. Казалось, жиртрест видит его насквозь. Картман смотрел так же, как когда Кайл предложил пожить у себя — внимательно,
напряженно.
— Что? — все-таки переспросил Брофловски.
У Кайла меньше суток. А потом уже ничего изменить будет нельзя. Потом останется только жалеть об упущенных возможностях. И, возможно, пересматривать старые фотографии. К счастью, таковые имелись.
— Говорю, я вчера ничего, случаем, не болтал? Когда был пьяный. Тогда — у Токена. Никакой чуши не нес?
«Меня все ненавидят… Всем нас-с-срать…»
— Нет. Разве что всякий бред про инопланетян и второе пришествие.
У него меньше суток.
