Время бедствий. Время возвращения.

      - Эй,эй, Сакура, а это что такое? - Синеглазый мальчишка, улегшийся на толстой ветке глицинии и болтающий ногами, указывает пальцем на маленькое святилище возле дерева.       Вид обитель божества имеет запущенный и тоскливый. Зеленая краска на ней облупилась, дверцы рассохлись и качаются на проржавевших петлях, издающих противный скрип при каждом порыве ветра.       Тсукико со стороны услышала "свой" голос. Голос девушки - священного орудия, принадлежавшей маленькому богу.        - Это называется "святилище", господин Ято. Можно сказать, это дом бога.       - А разве боги живут не в больших храмах? - Удивленно поднимает брови хозяин Сакуры. - У старика Тендзина храм здоровенный и куча жриц с большими си...       - В храмах живут только особо почитаемые боги, такие, как господин Тендзин. - Смущенно перебивает хозяина Сакура. - А для небольших божеств люди строят вот такие святилища. И точно также приносят подношения, молятся, просят и благодарят за выполненные желания...       - А почему это святилище такое ветхое и грязное? - С любопытством спрашивает маленький бог.       Итако почувствовала, как сердце в груди болезненно сжалось. Печаль Сакуры, вернее ее отголосок, передавшийся хозяину.       - Его хозяин, наверное, уже давно исчез. Люди перестали приходить сюда и ухаживать за святилищем, вот оно и начало разрушаться. Так всегда происходит с жилищем, которое остается без хозяина...       Ветви дерева отбрасывают тень на лицо мальчика, которое внезапно показалось Тсукико не по-детски серьезным и грустным       - Он... умер?       - Такое случается со многими мелкими божествами... И это святилище теперь больше напоминает погребальный алтарь.       - Тебе грустно?       - Смерть - это всегда грустно, господин Ято. Всегда, и не важно, кто умирает.       Чувство легкого беспокойства. Сможет ли ее юный хозяин однажды понять смысл этих слов?       - Скажи, Сакура... Почему только у меня нет ни храма, ни святилища?       Маленький бог, снова оседлав ветку и повернувшись к своему священному орудию, пристально смотрит ей в глаза. По жалобному лицу мальчика видно, что эта мысль уже давно его тревожит.       - Отец говорит, что мне храм не нужен. Но никогда не объясняет почему. А я согласен даже на маленькое святилище, только чтобы мое. Пусть даже оно уместится на ладони, так даже лучше! Тогда я смогу всегда носить его при себе, смогу спрятать так, чтобы никто не отобрал его и не сломал. У меня ведь нет ничего, что было бы только своим... кроме тебя, Сакура.       Сочувствие, похожее на теплую волну.       - Уверена, однажды у Вас будет огромный, очень красивый храм.       Девушка ласково касается плеча хозяина.       - Но я сейчас хочу... - Капризно поджимает губы мальчишка. - Может, я смогу занять пустое святилище? Или... если я убью хозяина какого-нибудь храма, я смогу забрать его себе?       Его предложение звучит слишком серьезно для детской шутки.       - Нельзя, господин Ято!       От неожиданности маленький бог едва не падает с насиженной ветки.       - То, о чем Вы говорите, даже хуже воровства! Гораздо хуже! Как бы сильно Вам чего-то не хотелось, так поступать нельзя!       - И как мне тогда получить свой храм? - Разочаровано поджимает губы мальчишка.       Сакура утешающе гладит его по голове.       - Будьте великодушным богом. Помогайте людям и исполняйте их желания. Тогда однажды у вас обязательно появится свой храм. Храм - это не просто жилище бога. Это выражение благодарности от тех, кто в Вас верит.       - Выражение... благодарности?       Маленький бог задумчиво наблюдает, как толстая, молочно-белая гусеница переползает с листка на его палец.       - Всегда... я всегда делал то, что говорил мне Отец. Хотел, чтобы он больше хвалил меня... в этом же нет ничего неправильного. Я всегда думал, что должен слушаться его, ведь он - мой отец. Но теперь, когда он говорит мне поиграть как обычно... я чувствую, будто делаю что-то очень плохое. Как будто предаю самого себя. Наверное, я... прямо как эта гусеница. Она знает, что должна стать кем-то другим. Наверняка ей бы скорее улететь с этого дерева. Но ее крылья пока спрятаны под панцирем. Так что гусенице остается только целыми днями грызть листья и ждать, когда она сможет летать.       Сердце Сакуры болезненно сжимается.       - Господин Ято... Что же Ваш отец заставляет Вас делать?       Маленький бог в ответ только грустно улыбается.       - Думаешь, у меня получится выполнять желания других людей, а не только Отца?       Девушка берет ладони хозяина в свои.       - Ну конечно получится! Вы будете чувствовать себя увереннее, когда обретете свое божественное предназначение. Я знаю, Вы можете стать великолепным богом-воителем, который будет защищать людей от призраков. Становитесь добрым и великодушным богом, Ято-сама. А я буду всегда оберегать Вас и поддерживать, как Ваша указующая. И никогда не оставлю Вас. Клянусь именем "Оу".       Но я не смогла сдержать обещание.       Тсукико почувствовала, как жжет иероглиф имени на шее.       Если бы не мое глупое любопытство...       Перед глазами итако вспыхнули яркие образы.       Перевернутая богатая повозка. Тела охранников с перерезанными шеями. Грубые, грязные руки, рвущие шелк дорогого кимоно...       Это был уже не сон бога.       Воспоминания Сакуры?       Не удивительно, что Тсукиеми-сама видит их под воздействием скверны. Но почему тогда ее, Тсукико, сердце словно рвется на части? Неужели ее чувства настолько смешались с чувствами Сакуры?       Итако едва ли не каждый день приходилось заглядывать в прошлое и будущее. И первое, чему научил ее Митсубоши - уметь отстраняться от своих видений, "не пускать их в душу", как говорил наставник. Иначе девушка не выдержала бы, каждый день пропуская через себя поток чужих переживаний. Обычно Тсукико представляла, будто смотрит очень реалистичный фильм, а люди в нем - просто актеры. Им можно сопереживать, можно проникнуться игрой, но их переживания не смешивались с чувствами жрицы.       Но в этот раз у итако ничего не вышло.       Перд глазами появилась новая картина, еще более жуткая, чем предыдущая.       Тсукико завизжала от боли, чувствуя, как ее тело раздувается, превращаясь в нечто уродливое и не человеческое.       В ярко-синих глазах стоят слезы.       - Я ведь знал! Нельзя было это говорить... Что мне сделать? Чем мне ей помочь? Пожалуйста, скажи, отец! Обещаю, я больше никому не дам имя без твоего разрешения! Я буду слушаться тебя! Только спаси Сакуру!       Человек в одежде монаха молча наблюдает за всем, стоя в дверях. На его губах - недобрая усмешка.       Черноволосая девочка в распахнутом белом кимоно смотрит растеряно.       Монах прижимает к себе маленького бога.       - Это я... это все из за меня. потому что я - бог бедствий.       Боль наконец прекратилась и Тсукико сделала несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться.       - Но это не так. Что бы не делал господин Ято, я знала, что по природе он - вовсе не злой бог. Он не может простить себя за то, что со мной случилось. Пожалуйста, помоги ему. Я не смогла, но ты-то наверняка сможешь. Ради этого моя душа переродилась в тебе       - Пере... родилась?       - Ничто не случайно, ни то, что ты родилась в деревне Джоэй, ни то, что ты наделена глазами сновидицы, ни твои сильные чувства к своему богу. Кровавая луна надежно спрятала свое сердце внутри господина Ято. Оно - источник распространения скверны.       - Меч бога бедствий.       Тсукико вспомнила, как в ее видении клинок словно растворился в теле лунного бога.       - Если найдешь его, то вместе с девушкой, которая ждет в реальном мире, вы сможете вернуть господина Ято.