***
"О, штук десять собралось, достаточно серьёзная ватага", – думал я, видя в метрах шестистах перед собой крупное скопление волков. На дворе начало января. С ноября мы не только смогли отогнать этих собак до Берендуина, но и усиленно стараемся их окончательно вытурить за границы Шира. Если получится уговорить Старого Тука, то постараемся максимально проредить их ряды, дабы данные товарищи оказались в численности на равных с амурскими тиграми. Хоть и снега по колено, но площадь моих ног позволяет мне, даже не проваливаясь, бегать по нему. Другое дело не создавать при этом этих скрипящих звуков. Так, предаваясь мыслям, я незаметно потопал обратно в лагерь. За эти полтора месяца тактика, которую ещё два раза собиравшийся Совет так тщательно вырабатывал, приносила свои плоды. Нам удалось превратить бывших фермеров в достаточно значимую боевую единицу. А в отлаженной связке эти единицы выдавали много больше. Обычно тварюшки изничтожались так: разведчики прочёсывали местность и сообщали об этом командиру. Затем несколько лучников на пони (вот бедный гужевой транспорт в снег проваливался, поэтому только по дорогам, если была такая возможность) загоняли бестий в ловушку. Их ждало пространство, с заранее скрытыми коллегами загонщиков и мечниками. Белые волки хоть и были опасным противником, но в соотношении три мечника к одному, волчары быстро заканчивались. Старались не оставлять никого в живых. Всё же собакены имели примитивный разум и способность общаться. Ускользнувшая особь являлась для отряда риском для здоровья, так как она непременно приводила с собой друзей. Сейчас же случай был иным: в той группе я приметил вожака. После устроенного нами зверушкам тотального геноцида этих сволочей осталось мало. Но они жили и активно коптили небо. И если уж такая „радость” попадалась отряду, то он немедля просил подкрепления – с этим проблем не было, так как отряды периодически сменялись, чтобы дать народу отдохнуть, и в резерве всегда были две группы. Дошёл. Располагался наш отряд в норе одного из семейств Северного удела, Твердострое. Постепенно народ возвращался в свои дома, но приграничная область была закрытой территорией, ведь здесь ещё можно было встретить заблудших волков. Недавно из-за этого немного за линией базирования ополчения работали лесники. В особо трудных районах к ним добавляли полуросликов десять, особенно в Буреломном Лесу. По россказням парней, там было жарко, очень жарко. Лес прямо кишел тварями. Там же мы понесли основные потери: пятнадцать хоббитов бесследно сгинули. Так что на занятой жилплощади нам приказали вести себя аккуратно, да и сами не дураки: для полуросликов дом – это всё. – Мистер Коттон, – обратился я к своему командиру, – ещё группа в шестистах пятидесяти ярдах от моей позиции. Медленно движутся к позициям четвёртой группы, заметил вожака. – Вожака, говоришь? Эт-то хорошо, очень хорошо, – он ненадолго замолчал, и затем снова ответил, – чем быстрее покончим с этими тварями, тем быстрее уйдут остальные. Доббс, готовность к бою. Пикторн, пошли своих к четвёрке, пусть идут к нам на встречу.***
Час спустя. Мы уже объединились с парнями из четвёртого отряда и теперь уже сто полуросликов ждали появления лазутчиков. Мне же, пускай и не в первый раз, но пришлось подключиться к группе уничтожения. Залегли мы, на этот раз по сторонам от поляны, которую окружали небольшие холмы, там же засели лучники. Слышу прерывистые выкрики и ржание лошади: скоро начнётся! С появлением первых потенциальных шуб был открыт огонь на поражение. Каким-то чудом избежавший града стрел волк побежал прямо на меня и тут же поплатился: не каждому понравится мечи в пузе, воткнутые мной и моим соседом. После непродолжительной схватки явился он, немного крупнее обычной особи, со множеством следов от многочисленных битв, вожак. На него сразу переключилась освободившаяся половина совмещённого отряда, ведь он был главной целью. Врубаясь в строй как таран, эта белошёрстая махина приблизилась почти вплотную ко мне и начала, как подобает хищнику, обходить меня по кругу. Я сильнее перехватил меч, зная, что для такой деточки нужно ударить посильнее. Но тут я отвлекаюсь на сбившего меня с ног мёртвого варга и вожак молниеносно срывается с места, вдавливая меня в землю и с кровожадным оскалом впивается в мой торс. Вроде бы вторая жизнь, а…***
Очутился я в зале, если ЭТО можно было так назвать. Мне кажется, он вообще не был местом. Стены его будто были прозрачны: сквозь них был виден космос, с бесчисленными множествами звёзд, галактик и чёрных дыр. И ещё не отойдя от шока я услышал ГОЛОС. – В какой-то степени правильное сравнение. – Я не мог не обернуться. Пред моими глазами предстал трон, на котором сидел, в светящимся одеянии, Илуватар, местный бог и ,по-совместительству, творец – Твоя фэа снова покинула хроа. – В смысле я умер. – утвердительно отозвался я. – Вы называете это состояние так. – Кто это „мы”? – Существа твоего родного мира. – Ты либо всеведущ, либо действительно Творец всего. – всё больше убеждаюсь в последнем. – Это не так. И Мне нет дела до твоей родины. Единственное, что связывает Меня с ней, стоит сейчас передо мной. Именно ты Меня интересуешь, странник. – О как! – Почему ты так меня называешь, Эру? – Твоя душа пропутешествовала и вплелась в Песню. Ты странник. – Даже логично. Чем, кроме способа попадания сюда, я удостоился внимания целого Создателя? – Твои намерения. Поведение. Ты не нарушал основ мироздания. Не стремился приникнуть ко Тьме, что тоже является частью Арды. Это привлекло Мой взор. Помолчали. – Что ты планируешь делать, если снова вдохнёшь воздух там, где ты погиб? Я прекрасно понимал, что этот Товарищ может без труда читать мои мысли. Так что представил в своей многострадальной голове примерный путь, по которому собираюсь идти. – Меня это устраивает. Ты волен жить как угодно, но не вступай в союз со слугой Моргота. Это единственное Моё правило. – Ого, Карт Бланш от Эру Илуватара это что-то! – Мне интересны твои будущие деяния, они могут в хорошем ключе повлиять на Моё творение. Первым Моим даром тебе была Сила. Её присутствие, быть может, уже ощущалось тобой. Впоследствии ты можешь счесть этот дар проклятием и будешь прав. Вторым будет знак, отныне, при твоём желании, показывающий что ты Мой посланник. Третьим, и самым важным, станет Знание. Всё по закону жанра, как у вас говорится, хм? Все они будут сопровождать твою фэа где бы ты ни был. Ступай, странник. – Подожди, блин, не каждый раз выдаётся шанс поговорить с.. – Ступай. Я скоро прокляну этот грёбаный цвет молока!!!***
Да что ж такое! Опять кровать. Моя. В Бэг-Энде. Хотя радоваться надо, что не погребённый под слоем снега на той поляне. Тупым я не был и ещё тогда, в Зале, догадался, что волки, как и их вожак, были ой как не просты. Эру специально подстроил эту галиматью с превращением куска меня в бифштекс, да!? Но вернёмся к сущему. За окном была метель, такая, что рама дрожала. Зима. Попробовал нащупать рану и не скажу, что был удивлён, когда не нашёл её. О, помимо меня в норе находится ещё четыре человека: мать с отцом, дед, и тот, кого я узнаю, даже без помощи Илуватарских примочек, – Олорин. Судя по всему, в материальном мире я „обязан” своим здравием именно ему. Ох уж эти мне Творцы-интриганы. Без моего вмешательства в эти события, Митрандир принимал в них особо деятельное участие: договаривался о помощи с эльфами, которых Суровая Зима обошла, и Гондором, активно стучал посохом по собакам, дабы те уверовали, что им здесь не рады. В общем проникался людскими проблемами. Откуда во мне всплыли эти подводные камни канона? Вспомните третий подарочек нашей золотой рыбки со светящимися глазками. К слову о том, что и его в том числе создал какой-то там писатель, Эру не знал и даже узнать не пытался. А зачем существу, создавшему мир узнавать что он вполне себе напечатан на бумаге? Вот и я не рассказывал. Гостящий у нас Майа почувствовал пробуждение вашего покорного слуги и, никому не сообщив об оном, направился ко мне. Круглая дверь отворилась, и Серый маг, наклонив голову, вошёл, окинул мои скромные владенья и наткнулся на одиноко лежащий на углу стола томик по обучению синдарину. Видимо его привезли из Тукборо, где до начала ноября я проводил свой досуг. Вы думали, я удовлетворюсь полученным результатом? Счаз, ага. Я с упорством целеустремлённого осла грыз, уже ставший для меня почти землёй, гранит языка остроухих. – Юный хоббит решил изучать язык, о который ломали головы умудрённые старцы? – спросил он меня по-эльфийски. – Да, и, как видите, за немалое, правда, время добился определённых успехов – решил показать свою состоятельность я. Многие сочтут демонстрацию своих возможностей излишней, да и после посещения ЕГО кабинета даже Галадриэль примет мою ложь за чистую монету, но, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. – И то верно. А у вас хорошее произношение, мистер Бэггинс. – Волшебник был удивлён и горд одновременно. – Но не настолько чистое, как у моего незатронутого сединами собеседника, – не оставил я Гэндальфа без ответного комплемента. – Как себя чувствуешь? – перешёл он на всеобщий. – Для полурослика, которым попытался поужинать варг, достаточно приемлемо. Иду на поправку. Я так понимаю, за возможность сейчас разговаривать мне надо благодарить вас? – задал я вполне предсказуемый, для человека, оказавшегося в такой ситуации, вопрос. – Не только меня. Тебе следовало бы радоваться своей волей к жизни. С такими ранениями многие славные воины пали в битвах. – „А мне в пору поразиться”, – прилетела ко мне в голову его мысль. Удивлены? Я тоже. Я теперь много чего могу и нахожусь по голой силе где-то на одном уровне с нашим, помешанным на золотых кольцах, владельцем ломбарда. Вот только к этому персонажу я ни за какие коврижки не полезу, больно надо. Я не самоубийца и на всяких сомнительных личностей с шашкой наголо не скачу. Мне третья(!) жизнь дорога. Пускай с ними разбираются Истари и прочие. У них на этот счёт есть профильное образование, они ещё моим настоящим работодателем аттестованы, так что – в путь дорогу. – Мы, Бэггинсы, такие, – отвечаю магу, – Живучие. – А то. Мне позвать твоих родителей? – поинтересовался Митрандир. – Нет, скажите только им, что всё в порядке, и я очнулся и уснул, а то от причитаний матушки я повторно свалюсь в беспамятство. – с мольбою в голосе попросил я. Гэндальф немного посмеялся и согласился. К Белладонне он относился как к собственной внучке, и понимал её материнские чувства, но порой женщина с цветочным именем могла заставить всех ходить по струнке. Таков уж был её характер.***
Пока я валялся в отключке, ополчение полностью истребило поголовье волков, вторгнувшихся на территорию Шира. Наш знакомый Совет пяти отозвал пятнадцать отрядов, поставив последний на патрулирование границ, во избежание начала второй части Марлезонского балета. Что ж, мои усилия не пропали втуне. Это радует. Чувствую, скоро для полуросликов настанут интересные времена!