***
— Мистер Бэггинс, снова ничего! Пусто, как у тролля в башке! — ворвался в кабинет, прервав моё умиротворённое состояние, Гиббс, что делать разрешено было лишь ему, и то при особых случаях. — Дьявол, — ну да, да, вылезают из меня иногда несвойственные творению Эру словечки, каюсь, — я так и знал. Что ж, передай мадам Торп, что я желаю её видеть. — Будет сделано, сэр, — промолвил Гиббс и удалился. Стоит, к слову, сказать о событиях, сему диалогу предшествующих. Не далее как полтора месяца назад, в конце ноября, началось первое массовое столкновение интересов двух горских племён. Затем, конфликт, словно пламя, загоревшееся от маленькой искры, вспыхнул на всей территории некогда могущественного Рудаура, вовлекая в себя всё больше и больше людей и пожирая их, как лесной пожар поглощает осеннюю листву. Потом в своеобразную гражданскую войну вмешались тролли, почуявшие лёгкую наживу, которыми владела не столько жажда мяса, падалью они тоже не пренебрегали, сколько желание битвы, даже без особой на то причины: такова их природа, для этого они и выводились хозяином Саурона. Достаточно споро расправившись с интервенцией, горцы вновь вернулись к своему любимому делу. И ни обещания ковра, телевизора и вселенского счастья, ни подстроенные засланцем покушения и всякое подобное вредительство, с прямо указывающими на наших лиходеев уликами, не могли их от этого действа отвлечь. Примерно тогда же и активизировался разбойничий альянс, высоко висящие шишки которого решили, видимо, что ждать ответа горцев для них — моветон, поняли, что столь трудно собранные деньжищи (кровью и потом, ага) не вернуть, и велели прочей растительности на их сосне напасть на приглянувшуюся им цель. Как ни к стати, целью оказался перевозящий по восточному тракту стройматериалы караван, в котором помимо хоббитов-охранников были, естественно, рудокопы: партия строителей, они должны были заменить своих недавно отпущенных в отпуск товарищей, и, разумеется, экспедиторы, неумолимо следящие за перевозкой товара. Дерзкую атаку сухопутных каперов, многократно превосходящих численностью, благо не качеством, охране удалось отбить, но потери всё-таки были. Гномам сие безобразие не понравилось от слова совсем и те, следуя всем канонам зарождающейся в этом мире дипломатии, выразили своё многозначительное «фе» за этот наш просчёт. Я их в каком-то плане даже понимаю: потеря кадров и всё такое, но чтобы в открытую, мать их за бороду, заявлять о сокращении поставок как живого ресурса, так и ресурса строительного при повторении столь незавидного исхода событий?! Либо эти твердолобые потомки Дурина в конец спятили и не отдают отчета своим действиям, либо они уже давно ищут способ от нас отвертеться, не потеряв при этом многого. Ведь как всё сложилось? Довольные жизнью, а, главное, сытые нашей едой, и при деньгах, опять же хоббичьих, гномы стройными рядами всё прибывали и прибывали в Бэкланд, дабы поработать ручками и соорудить оплот процветания всего Эриадора! Н-да, чересчур пафосно вышло, но не в этом суть. После того, как замок был готов, а строители начали готовить площадку под его брата, рудокопы столкнулись с, мягко скажем, препятствием в лице улыбающихся во все тридцать два полуросликов на пути к их новообретённому дому. Теперь существовал лишь один относительно безопасный путь к Синим горам — через Юл, ведь, смею позволить себе повториться, Сарнский брод более не существует, как, впрочем, фигурально выражаясь, и южный тракт, обезлюдивший после затопления Тарбада, а хозяева этого замка, что твёрдо закрепились благодаря нему на всех близлежащих землях, ввели пошлины для всех разумных, пересекающих Берендуин, а так же заимели возможность в случае чего напрочь перекрыть транспортную артерию, соединяющую территории западнее четвёртой реки Средиземья со всем остальным цивилизованным миром. Ясно как дважды два, что шахтёрам сия не радужная для них перспектива совсем не понравилась, и они захотели с медленно надвигающейся резьбы, в лице транспортной блокады, всяческими путями свинтить, или же смягчить будущие убытки. Мы же, хоть и не зависели от гномов Эред Луина в такой же степени, как Эсгарот от эльфов Лихолесья, всё равно в них нуждались, а в особенности в их специалистах. Так и сформировался негласный паритет с некими аспектами, которыми две стороны при удобном случае будут бряцать аки ядрён батоном: «Если будете себя плохо вести, мы сделаем хлоп-хлоп дверками, а если вы себя будете так вести, то мы вам покажем фигу, а не ресурсы» — которые, кстати, добывать на равнинной местности Эриадора и так очень трудно, а тот же качественный камень и вовсе невозможно найти. Под давлением Совета, рьяно желавшего сохранить устаканившиеся отношения с детьми Аулэ и, как следствие, бросить на укрепление охраны караванов значительные силы, которые можно было использовать для ликвидации самой проблемы, а не следствия из неё, я отступил. При ином исходе со стороны Совета, на место потворствования и подписывания документов вслепую пришли бы жёсткий контроль и пресечение финансирования многих моих затей, принёсших в будущем лишь пользу и, главное, прибыль, но попробуй объяснить этим трём консерваторам, отец и дед же всегда были за меня, что так оно и будет. В общем, мне очень не хотелось терять и так с трудом отвоёванные проекты. Пусть это и было огромным риском, пусть и могло не увенчаться, в конечном итоге, успехом, но операцию по устранению всех преступных элементов, что и сейчас так вольготно чувствуют себя как в землях Шира, так и во всём Эриадоре в целом, необходимо было начать. Для её успешной организации мне удалось сформировать достаточно крупный отряд в сто двадцать рыл, понадёрганных из разных подразделений, но они являлись опытными бойцами, ветеранами кампании Суровой зимы. Как, спросите вы, получилось выбить из этих стариков такое количество сил? Ловкость рук, качественная подделка некоторых документов, личные связи, по которым молодняк направляли туда, где было относительно безопасно и была возможность продолжать обучение и набираться опыта, и никакого мошенничества. Тем более, что по официальным документам каждый чих группы проходил в рамках объявленных учений, естественно, секретных, а наличие контингента из иных отрядов, даже специализированных, подразумевалось как отработка взаимодействия различных родов войск. Да даже табун пони в сто голов, купленный, между прочим, на мои кровно заработанные шиши, был оформлен как гужевая сила при стройке Лита и то, что он базируется в Юле, как раз рядом с казармами группы, проходящей учения, всего лишь чистой воды совпадение. Предметом пристального внимания всей группы, включая разведку и её командира, которого я своими требованиями, причём, заметьте, рациональными и достаточно приземлёнными, задолбал до такой степени, что у него начал дёргаться левый глаз, в частности, стал основной лагерь рыцарей дорог. Но если с мелкими его собратьями, в великом множестве раскиданными по дремучим лесам и топким болотам, проблем никаких не было, они зачищались пачками, затем, правда, вновь заполнялись, чего избежать, увы, нельзя никак, то вот конкретно с ним возникли трудности, наводящие на определённые мысли. Во-первых, база этой швали была мобильной. Не проходило и четырёх дней, как все обитатели её снимались с места и оставляли за собой следы, нахождение которых подвластно лишь бывалым следопытам. Во-вторых, мы до сих пор не знаем ни конкретной численности находящихся в ней морд, ни о вооружении, которым вышеупомянутые товарищи располагают. Ну и третье, причём самое поганое: опытным путём, а именно тщательными наблюдениями разведки, было установлено, что внеплановый исход лиходеев с насиженного местечка происходит ровно в пределах часа после того, как группе поступает приказ о незамедлительном выдвижении. А издаётся он тогда, и только тогда, когда выясняется точное местоположение лагеря и оперативно прорабатывается план атаки, суть которого в считанные минуты доносится до командиров отрядов и далее по ниспадающей. Всё это действо, с момента получения мною лично донесения, занимает примерно минут двадцать пять, плюс дорога до места, в это время года весьма нелёгкая, и представьте себе всю степень разочарования народа от осознания того, что они прибыли на пустое место?! Собственно, ситуация повторилась и в этот раз, вызвав тем самым очередной приступ гнева и негодования у Гиббса. Как же меня достали эти сволочи! И даром что каждый член этой шайки — человек. Гномам до разбоя не позволяет опуститься честь, да и у них на подсознательном уровне забита жажда обладать золотом, передавшаяся им от их предков, владевшими семью кольцами, приводящая к необходимости эту жажду погасить путём труда, для успешности которого, в свою очередь, требовалось обучение. Работа полностью поглощает подгорных мастеров, давая им средства к существованию, иногда, даже, и очень богатому, и отвлекая от преступных действий. Про эльфов и говорить не буду, очень уж остроухие миролюбивые. У хоббитов для становления ворами и убийцами причин ещё меньше, чем у гномов и эльфов вместе взятых, и найти среди криминогенных элементов настолько привязанных к дому существ не представляется возможным, исключение составляют лишь специально обученные полурослики, но и они присутствуют далеко не везде. А вот люди… Человеческая жажда богатств иной раз достигает высот больших, чем у самого ушлого гнома, люди могут быть хитрее умудрённых сотнями лет эльфов и кровожаднее тех тёмных тварей, что и по сей день наводят ужас на тех, что пришли в этот мир одними из первых и что сейчас, после падения своего господина и создателя, скрываются в глубоких безднах. Но человек может и превзойти своих собратьев. Людская мудрость, отвага, самопожертвование, мужество, и прочие добродетели проявили себя во многих периодах истории Арды и были воспеты в том числе и эльфами. Разброс, как видите, велик, и это прослеживается на многих представителях этой многочисленной расы, встретить которую можно на любой обитаемой территории, кроме, разве что, анклавов остроухих, но и там нет-нет, да и можно встретить человека. Но в распространённости рода людского были и минусы: вот такие вот банды то и дело шныряют по протяжённым трактам и диким чащобам, наводя страх на округу деяниями, совершёнными со свойственной людям безжалостностью. Моя оценка, возможно, покажется вам лицемерной, ведь когда-то и ваш покорный слуга причислял себя к объектам нынешнего своего рассуждения, но она сформирована из жизненного опыта как в этом мире, так и в мире прошлом и отражает, как бы помягче сказать, суть бытия человеческого, да и сам я отнюдь не безгрешен: обман, знаете ли — наименьшее из всех тех нелицеприятных деяний, что были совершены мной подолгу и в угоду профессии. Но в представителях так досаждающей нам коммуны добродетели я не видел, что побуждало к неприятию ко всем людям. Это, конечно, не есть хорошо, но, порой, эти товарищи оборзевали настолько, что хотелось создать свой, фэнтезийный, рейх. Ну, а что? Объявить хоббитов высшей расой, эльфов — низшей, людей начать скрыто не любить, пакт с ними заключим, о ненападении, ага. А на сыплющих искрами от постоянного движения, конкретно бешеного вращения, атомах праха одного неугомонного австрийца с корнями из далёкого Ханаана будем электричество вырабатывать. Только сначала нужно придумать, как этот прах достать, но это ничего, дело житейское, сдюжим. Ну, а если серьёзно, то они меня действительно достали, а их столь подозрительная активность намекает на то, к чему я веду уже давно: на наличие в наших рядах предателя, по которому прямо-таки плачет крокодильими слезами всё гестапо вместе взятое. Плачет и Всеволод Владимирович, дабы не вызывать подозрений у своих товарищей по цеху. Кстати о гестапо. Я попросил Гиббса пригласить в мой кабинет одну весьма интересную особу, в одно время начавшую в практически буквальном смысле копать по делу об изменнике, благо должность, которую она тогда занимала, позволяла. За три месяца дослужиться из рядового служащего до второго по значимости поста в этом подозрительном, и так не жалующем пополнение, проходящее все круги ада по Данте, чтобы влиться в, так сказать, коллектив, органе, это что-то. Она пришла ко мне всего две с половиной недели назад, и, после долгого и продуктивного диалога, убедила меня передать ей в управление определённую организацию, автором которой вознамерилась стать и людей, выбранных ею лично. Перед этим, оказывается, оная дама кипятила мозги своему непосредственному начальнику, Доновану, потом дорвалась и до Коттона, и уж затем, когда бренные мужские разумы сдались окончательно и одобрили её задумки, удостоила меня свои визитом. Да-да, именно так и никак иначе! Стоит немного поведать моим вдоволь, надеюсь, заинтригованным слушателям, о получателе сиих полномочий, мне, поверьте, нетрудно. Цинтия Торп. Женщина, давно пережившая бальзаковский возраст, если, конечно, этот фразеологизм, названный в честь досточтимого французского писателя, можно перенести на реалии полуросликов, одновременно сочетала в себе качества и черты характера Екатерины Великой, владычицы Соединённого Королевства Виктории, там же где-то затесалась и соотечественница Оноре, Жанна Д’Арк. Вдова, а некогда жена одного из самых влиятельных политиков Шира, Турберта Чабба, давнего соратника деда, завещавшего ей огромное наследство, слыла завсегдатаем на всех присущих её аристократическому происхождению мероприятиях: празднованиях ещё одного прожитого года именитым хоббитом, приёмах, и прочих подобных им. Совершалось всё это очень хорошо умеющей думать особой отнюдь не в целях утопить в светских раутах тоску по давно почившему супругу, а для сбора информации, причём использовала она добытые знания так же умно, как и собирала. Она всегда знала всё обо всех, в этом ей помогали давние соратники, которых, к слову, она и вознамерилась возглавить официально. С виду миссис Торп кажется умудрённой годами добренькой старушонкой (Раскольников, брось топор, брось, говорю!), но это стоит принять за данность, если не знать, что мадам способна также и убить любого персонажа секунд за девять, а при предварительной подготовке подлежащий ликвидации индивидуум познал бы все умения бабушки в ядоварении, только пронаблюдав за которыми, «аптекарь сатаны» бы собственноручно удавился от зависти. Впрочем, оные способности применялись моей знакомой со стальными мужскими первичными половыми признаками лишь несколько раз, столько, сколько присутствует пальцев на правой руке фрезеровщика, да и не в Шире, о чём гласило досье, собранное верными мне людьми, которые, представьте, существуют. Так вот, бывалая интриганка сегодня, а точнее уже минут через двадцать, должна была вновь посетить меня, чтобы исключить ещё, надеюсь, пару лиц из списка потенциальных подозреваемых, что заметно сократит занятые этой оравой в восемь морд кадры, позволяя тем самым направить их в более нужное русло. Вообще-то передать волю светской львицы мог и вестовой, но тут дело исключительно в обсуждении кандидатур и сопоставлении фактов, чего я сделать с простым посыльным, естественно, не смогу, а общаться через оного, опять же неразумно в отношении секретности. Вот так вот и кончают жизнь власть имущие, понасоздовавшие бесчисленное количество тайных служб, следящих друг за другом: в полном бесправии, без власти, с последней стадией паранойи, сообщающей, что стена шевелится и состоит полностью из ушей. Я монархом становиться не очень-то и хочу, но боязно, благо, что опыт таких вот царьков послужит будущим поколениям добротным уроком. О, а вот пожаловала и та, о ком я вёл столь продолжительный монолог. Парадный вход в донжон, а именно у неё, внутри здания, располагался один из охранников, которых на мой этаж я пускать не желал категорически, пусть вон в караульной обретаются, там и до меня близко, и камин есть, впрочем, как и во всей башне, отворил страж и, после прохождения небольшого тамбура, проводил гостью к лестнице, где помог бедной старой мадам преодолеть три пролёта, затем открыл в приглашающем жесте дверь в мои пенаты, поклонился, пропустив визитёра, и испарился. — Опять вы обкурили всё в округе, — начала бабуська брюзжащим голосом, усевшись в стоящее у камина, как и моё, кресло, — видела по пути сюда, как из города выбегают крысы. До чего довели животных. Они вынуждены быть солидарны с кошками, когда поняли, что уход прямых их противников вовсе не благость для них самих. Совсем скоро, и крепость оставят лишённые азарта выживания мыши. Ликуйте, вы обрекаете на смерть жизни, им осталось совсем недолго! — Станиславский снова отдыхает в уголке. — Цинтия, прекратите это представления уличных шутов, он уже ушёл. Да и если бы нет, я полностью доверяю своей охране, — произношу, и вновь наблюдаю метаморфозу: ранее правившая балом сутулость уступает место горделивой осанке, взгляд наполняется решимостью и властностью, голос наполняется жизнью, меняется поза сидящей справа от меня дамы. — Ох, оставьте. За свой, прошу заметить, довольно долгий, век я повидала достаточно для того, чтобы понять одну простую истину, мой друг: к каждому, слышите, каждому, есть свой ключ. Действительно верных людей осталось не так много, как хотелось бы, — тяжёлый вздох, — даже в родных найти подобных вашему другу, Освальду, если я не ошибаюсь, — ещё бы ты ошибалась со своей абсолютной памятью, о которой я, между прочим, знаю, что тебе тоже известно, — иногда не представляется возможным. И стены тоже имеют уши, не стоит об этом забывать. Так вы мне сказали в конце прошлой нашей с вами встречи? Точно подмечено. Но мы отклонились от сути. У меня есть новости. — Ну что ж, я весь во внимании. Хоть обрадуете? — Угадали, в который, к моему глубочайшему удивлению, раз. И как вам это удаётся, мистер Бэггинс? — и правда что. На её памяти это уже шестой случай. Надо прекращать лазать по поверхностным мыслям, или хотя бы, не озвучивать их собеседнику в лицо. — Удача, миссис Торп, и ничего кроме неё. Так что насчёт новостей? — Есть определённые сведения, пока бездоказательственные, но из проверенного источника, что вот этот гном, — начала доклад «Королева слухов», одновременно с этим вырисовывая вензелем имя, — тот, кто нам нужен. — удостаивается непонимающего взгляда. Названный индивидуум такой же гном, как из меня — король эльфов. — И я считаю, что медлить не стоит. Мы не можем упустить того, кто так долго нам мешал, его необходимо задержать прямо сейчас. Я договорилась с Пирпойнтом… — Единственный видимый мне в вас недостаток, Цинтия, так это то, что вы вновь начали совершать несогласованные со мной поступки. Иногда это, быть может, и приводит к нужному результату, но мне не хотелось бы повторять вышесказанное снова. Вы. Поняли. Меня? — не, ну, а что, реально просил, и не единожды. Но, похоже, горбатого могила исправит. Это я в качестве фразеологизма. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. — Да, сэр. — кланяется лишь на пару еле заметных градусов. — А что до ваших соображений… вы можете поручиться за источник? — Конечно, сэр. Я полностью в нём уверена, и если мы ошиблись, готова буду понести ответственность. — Вы прекрасно понимаете, что если мы допустим ошибку, нам всем будет уже не до вашего наказания. — Думай голова, думай, шапку Радагастову на тебя не надену. — Хорошо, отдайте приказ немедленно, — и да поможет нам Создатель. — Будет исполнено, сэр. — комнату покинула уже сгорбленная старуха.***
Февральский холод, несвойственный здешним землям, буквально сковывал всех собравшихся на площади, но больше всего досталось раздетому по пояс и наклонённому к плахе бывшему главе людской общины в Юле, проведшему последние две недели взаперти под постоянным надзором и подвергавшемуся каждодневным допросам. Буквально за считанные дни рухнуло всё то, что он так усиленно создавал долгих три года: все связи, подкормленные чинуши в Бри, Эдорасе и Речном Городе, прорехи в неотлаженной коротышами, на службу к которым он изначально пошёл с благими намерениями и потому что сам того хотел, системе залатывались с его невольной помощью. Не имея более сил противиться этому палачу и его грёбанным пыткам, он рассказал им всё. Теперь недалеко от него ожидали смерти и его наниматели, эти грязные ублюдки, сдавшие с потрохами своего информатора, чтобы облегчить свои страдания. Но их ожидала несколько иная, чем у него, кара. Разбойников, как рассказал его мучитель перед отправкой сюда, принято вешать. Что это значит, и почему ему уготована иная участь, Герард из Дол Амрота не знал. Но точно он знал, что, под рёв толпы, ему через несколько секунд отрубят голову. Вот над ним нависает знакомый по глазам палач. По-видимому, какая-то важная шишка дала знак, и палач занёс огромный топор над его шеей. Громкий свист и вот уже бывший человек наблюдает беснующийся народ, когда его поднимают, скорее всего, за волосы и слышит крик: — Вот голова изменника!!!