Академия Эльтеров

В конце второго курса кафедры «Богословие и высшая светлая магия» и «Прикладная магия и технология проклятий» согласно подписанной Советом Магов программе обучения ожидали совместные разврат и угар, именуемые у первых семинаром по технике снятия порч и проклятий, у вторых — всё теми же, там же и туда же практикумами по проклятиям (порчами их звали на первом курсе вполне обоснованно, ибо проклятие — прямой потомок старой доброй порчи согласно любимому учебнику профессора Рюрикова, в составлении которого он лично участвовал, «Основы проклятий по технологии ПНУ», то бишь, «постепенного наложения уровней»). Угар, как правило, устраивался слегка несдержанными и тяжёлыми на руку паладиншами, когда замученные бесконечной учёбой и гормональной бурей колдуны пытались предложить им разврат. Преподаватели и с той, и с другой стороны заранее запасались раствором сердечника, ибо если на первом году обучения вся шайка была зашуганными детишками, то к концу второго курса, да ещё с учётом весны, становилась неуправляемой «бандой с магическими способностями», как их прозвал профессор Рюриков. Ни один такой совместный практикум не проходил без пошлых намёков, скабрезных шуточек, розыгрышей уровнем ниже пояса, но выше коленок, и разрушений после всего перечисленного, ибо паладины лезли драться, колдуны отбрыкивались от них заклятьями, а жрицы пытались всех сразу защищать. Уже пятый год следить за группой целительниц отправляли Амату Шэйну, о чьём эскишском происхождении намекал характерный говорок. За паладинами в тот раз на «мероприятия» решили отправить аспирантку Алёну (чтобы больничный по сердечному приступу не давать, видимо), примечательную вечно сокрытой русыми волосами левой половиной лица — щека у неё испещрена была мелкими шрамами от сработавшего спустя пять лет после войны «взрыва», и она не желала оную демонстрировать. Шэйна участвовать в практикуме не хотела категорически — всегда находила возможность сбагрить группу на товарища по несчастью и уйти пить чай с коллегами с кафедры ПМ, и в тот раз не пожалела неопытную в таких делах Алёну, со скоростью и тишиной, достойной пистольера, смывшись в неизвестном направлении прямо перед закрытыми дверьми лаборатории кафедры ПМ. Мимо степенно прошёл на пары к первому курсу доцент Рюриков, с высоты своего немаленького роста зычно поинтересовался, зачем девочки здесь стоят, задумчиво молвил «Ага… сейчас разберёмся» и скрылся. Тем временем к лаборатории подтянулась мужская половина «банды». Как смотрела Алёна, пока не видевшие друг друга целый семестр ребята не думали поднимать бунт, и чтобы всё прошло мирно, паладинша была готова даже подать на храм всю свою аспирантскую стипендию. — А Каннхира отчислили, что ли? — с надеждой спросила Маргарет Зингельшнауер, натуральная голубоглазая блондинка (третий размер груди, осиная талия, королевская осанка и бицепсы, достойные участника турнира наёмников, прилагались), наследница фламмовских баронов, известных на всю Лакию, в общем-то, своим непримиримым национализмом. Их драгоценная дочурка в Академию усвистала по своей воле (все проходные экзамены сдала на высшие баллы) и возвращать её обратно в отчий дом силой не рискнул даже Гервиг Зингельшнауер (при всей своей нелюбви к прочим лакийцам он занимал не последнее место во фламмовской политике и портить отношения с ОМА не мог). — И не надейся — таки от этого задрота Академия ещё долго не сможет избавиться, — ехидно ответил имберец (шикарный горбатый нос и общая тёмноволосая кучерявость прилагались) Велвел. — Не расстраивайся, — обняла Маргарет жрица Агата, коротко стриженная шатеночка с розовой прядкой в чёлке. — Я знаю такой способ снятия проклятия… — Не надо! — погрозила ей пальцем Алёна. Методы этого юного дарования, несмотря на то что официально магия жриц считалась созидающей, как правило, не предусматривали оставления вокруг никого живого и ничего целого (фламмовка в общем и не отрицала, что пойдёт в армию после окончания Академии). — Расступитесь, смерды, повелитель ключей на подходе, — едко объявил ждавший открытия лаборатории всё это время Нэйк. Второкурсник Лиеро Каннхир, долговязый смуглый брунет с раскосыми зелёными глазами, за свою исключительную вредность во время приёма лабораторных прозванный старостой первокурсников Люкой (в языческом пантеоне фламмовцев то был единственный трикстер, правитель царства мёртвых и покровитель некромантов), отпирая дверь, смерил его взглядом прицеливающегося василиска и, когда Нэйк уже почти зашёл в лабораторию, спокойно объявил: — Дамы вперёд. Второй курс колдунов обрадовался так несказанно, словно третьекурсник каждому из них портил жизнь с самого рождения. — Девочки, заходим, — объявила Алёна, и толпа жриц и паладинов снесла в лабораторию собиравшегося было высказать Вандерауфканту всё, что он о нём думает, Нэйка. — Ой, какой большой аккумулятор! — послышался радостный возглас Зингельшнауер — колдуны, уже толпой сгрудившиеся в «предбаннике» лаборатории, притихли… И коридор сотряс дружный мужской гогот. — Марго, у меня тоже есть и тоже большой! — отозвался Велвел. — Да не ври! — среагировал кто-то из его одногруппников. — А ты проверял? — Джок, приглашаю тебя вместе с линейкой, — кто-то прищёлкнул пальцами. — Окститесь, она предпочитает ребристые аккумуляторы, — абсолютно серьёзно заметил Люка, закрывая за собой дверь. — На крайний случай у неё и меч найдётся… — Завидуешь что ли? — злобно фыркнула блондинка. — Вряд ли, Марго, — отозвалась Агата. — У него же посох есть, дли-и-инны-ый, и сразу о двух концах, — плотоядно ухмыльнулась девушка. — А тебя не продырявит? — ядовито отозвался Каннхир. — Таки ша, дети! — заглянула в лабораторию Амата Шейна. — Алёнушка, милочка, таки не бойтесь за покричать, они по-другому просто не понимают, можете слегка постанить — мне тут таки сказали, шо ничего страшного не случится, ежели дети немного полежат в больничном крыле… — Ага, — удивлённо кивнула миролюбивая паладинша, когда имберка, закончив инструктаж, скрылась за дверью. «Дети» с ужасом посмотрели на Алёну. — А я сегодня слежу за вами, — погрозил пальцем второкурсу колдунов Нэйк. — Поэтому Люка не сдастся, пока не предоставит мне возможность отомстить. Надо признать, что кафедру ПМ в плане помещений сильно обделили, поскольку организовались и въезжали в здание Академии они последними — во владениях Боевых Магов, Экзорцистов, Магов Кораблей и Магов Крепостей была одна маленькая лаборатория прикладников, преподавательская, кабинет заведующего кафедрой (а также его зама и место вставления пи… чтения нотаций по совместительству), подсобка, небольшая лекционная аудитория, и всё это в одном углу от второго этажа, а также шикарная моделирующая лаборатория «крепостников» и «корабельщиков» на другом конце коридора, которую открывали для общего доступа по большим праздникам и для комиссии из ОМА. При этом кафедра разведки занимала половину четвёртого этажа, богословы — весь третий и несколько аудиторий на четвёртом, а оставшуюся часть второго оккупировали военники. Незанятые помещения стали засильем невыпускающих кружков (единоборства, медитации, изготовление магической бижутерии и прочие побочные, но полезные навыки), потоковыми аудиториями и лабораториями для совместных проектов. Первый этаж заняло академическое правление (при пожаре выносить первыми), а подвал обеспечивал все коммуникации — через стенку с жарящими печами следили за магическими сетями щитов, оболочек и датчиков. В общем, в самой Академии было не менее тесно, чем в лаборатории прикладников, когда туда набились тридцать с лишним человек, притом в честь совместного практикума помещение пришлось разделить стенками, чтобы проклинающие и лечащие не подсматривали за товарищами. Таких «комнаток» получилось штук пять, и, естественно, на всех не хватило, поэтому часть студентов толпилась у сдвинутых к стене столов с оборудованием. Маргарет в пару попался единственный на кафедре ПМ керонтец Кар Энцу, миролюбивое, феноменально понагистичное светловолосое существо в красно-жёлтых одеждах обитателя Айкио, города у подножия Пустынных Холмов, куратор группы прикладников первого курса и сосед по комнате Каннхира (за последний пункт Кара можно было почитать святым). Колдун блаженно улыбался и вообще не представлял собой никакой угрозы, пока не поднял в стартовом жесте левой руки… — Время пошло! — объявила Алёна, когда воздух уже едва молниями не бил от переизбытка тёмной магии. …Хрясь! — Я думала, что первой это сделает Агата… — задумчиво изрекла Алёна, когда из-под обломков стенки извлекли ошалевшего Энцу. Зингельшнауер, мило улыбаясь, ковыряла носком кожаного на шнуровке сапожка пол, а вокруг неё медленно таяла «защита» с незаметно вплетённым в неё «отражением». — Сразу видно, что Зингельшнауер, — с чувством высказался Каннхир. — Не убить надо однокурсника, а не дать ему тебя проклясть. — А вот кто самый умный, тот и пошёл на замену! — хлопнул в ладоши Фальк, отвлекшись от переплетания своей «пшеничной» косы. — Вперёд! Я верю в вашу любовь, ребята! По взглядам Лиеро и Маргарет можно было прочитать, на каких условиях они заключат временное перемирие в двухгодичной войне, чтобы совместно отвинтить уши Нэйку. …Шла двадцатая минута практикума, первые сдававшиеся отправились на пятый заход. В соседней с врагами на век «комнатке» Агата, глядя на корчащегося от острой боли на полу сокурсника, пыталась вспомнить, как она наложила порчу вместо того, чтобы вылечить, и как оную снять, чтобы не отразить (основная ошибка большинства неопытных магиков, ибо уничтожение или направление в светлое русло энергии проклятия было гораздо сложнее банального «зеркальца» на ближайшее живое существо), и тут… — Вытри всё и молчи! — почти взвыл Люка. — Да, во время этого дела лучше молчать, Джокер, — хихикнул со стола Нэйк. — Люка, тебе хоть нравится? — Убью, — поставила Фалька перед фактом блондинка, высунувшись из-за поставленной на место стенки, и скрылась обратно. — Таки зло поставило добро на колени и жестоко убило! Ухаха, — радостно объявил Велвел, когда Алёна наконец сняла его проклятие со жрицы Миляны — придя в себя, девушка оглядела однокурсников и так горько расплакалась, что Велвела отпинали извиняться. В «комнатке» рядом с Агатой закопошились, что-то грюкнуло, и Нэйк, уже опасаясь за лабораторию, задумчиво заглянул вниз — между полом и стенкой оставалось небольшое расстояние, как раз проверить, не валяется ли кто в предсмертном состоянии — и… не обнаружил там женских ног, хотя недовольное пыхтенье Марго раздавалось… — Ты как-нибудь побыстрее не можешь? — жалобно прошипела блондинка. — Да помолчи ты, не отвлекай, — Лиеро переступил с места на место. — Я соскальзываю-у-у-у, — недовольно протянула Зингельшнауер, и Нэйк вместе с Алёной и доброй половиной неадекватно хихикающих студентов заглянул в «комнатку»… Зингельшнауер, прижавшись к стенке спиной и балансируя на узком столике, с ужасом смотрела на то, как раздавленная (видимо, отражённым проклятьем — не повезло животному) мышь со скоростью байка носилась по комнатке, фосфоресцируя внутренностями, в это время Каннхир с абсолютно непроницаемым лицом плёл какую-то темно-магическую гадость, никакого внимания на умертвие не обращая. — Вы… вы чего сделали, некроманты бановы?! — наконец оторвал взгляд от мыши Нэйк. — Задолбали, — буркнул Люка и набросил проклятье на зомби — мышь зависла, дёрнулась… медленно погасла… и шлёпнулась на пол. — Верю, — кивнул Фальк. — Что вы именно это и сделали с мышью. — Таки как тебе не стыдно измываться над вегетарианкой! — поцокал языком Велвел. — Упырь, — слезши со стола, высказала свою позицию Маргарет. — Дети, что вы натворили? — повторила в более приличной форме вопрос Нэйка Алёнушка. — Этот кровопивец наложил на проклятье отражающийся уровень, — надулась Зингельшнауер. — И его отбросило на мышь. Я всё сделала правильно! Идеально! А он…! — Я подозревал, что блондинки дальше зеркальца ничего не видят, — ядовито отозвался Лиеро.