Зависим

От мельтешения матери в глазах начало двоиться. Комната была настолько маленькой, что можно было в два больших шага оказаться у другой стены. Здесь все было необходимое: не очень удобная кровать с твердым матрасом и тонкой подушкой, тумбочка с отваливающейся ручкой, светильник над креслом, небольшое окно с видом на парковку и скрипучий стул. Каждый раз, как кто-то хотел сесть, стул издавал протяжный стон, разносящийся по всей комнате. А если ты вдруг захочешь открыть окно и подышать свежим воздухом, то лучше этого не делать по двум причинам: 1) воздух был не совсем свежим из-за близкого нахождения к парковке и 2) ты попробуй еще открыть то окно. Оказаться в единичной палате было роскошью, так что можно постараться закрыть глаза на все недочеты. Да и, если честно, Ямагучи это меньше всего волновало. Ему хотелось поскорее покинуть больницу, оказаться в своей комнате и несколько дней оттуда не выходить. А еще ему хотелось, чтобы мама перестала ходить туда-сюда по палате. — Просто скажи мне, почему ты не можешь прекратить все это? Когда она развернулась и посмотрела прямо на него, то он заметил, насколько она устала: даже косметика плохо скрывала темные круги под глазами. — Хадзиме-сенсей сказал, что у тебя нет никаких сдвигов, — она села на стул и тот издал протяжный вой умирающего кита. Ямагучи молча наблюдал, как иномарка красного цвета уезжает с парковки в неизвестном направлении. Иногда во время перерыва было интересно вот так вот наблюдать и придумывать жизнь всем появляющимся-исчезающим людям. — Почему ты молчишь? — повысила Минори голос. — Почему ты ничего не отвечаешь, Ямагучи? Почему мы с отцом должны выкидывать огромные деньги на твое лечение, но слышать, что оно тебе не помогает? Парень устало прикрыл глаза и отвернулся от окна. Минори начинала закипать, а значит — скоро начнет плакать. В последнее время она часто это делала. Он продолжал молчать, а женщина продолжала сыпать вопросами, на которые каждый хотел бы получить ответ. Может, их методы были не совсем действенные, а может, они совершенно неправильно лечат — кто знает. Без энтузиазма Ямагучи плелся на каждую процедуру, как на каторгу, возвращался в свою палату и засыпал под действием снотворного, которое входило в его таблетки. Три недели пронеслись под серой пеленой. Все это время Тадаши ел безвкусные завтраки, пил горстями таблетки, ходил на разные процедуры, выслушивал советы психолога и его вечные «Что ты сегодня чувствуешь?». Правда? А вот ничего. Пустоту. Будто кто-то взял и вынул у него сердце, оставил возле Тсукишимы и сказал, что за ним вернуться. Но не сказали, когда и кто. А Ямагучи не назвали адрес, куда нужно приехать и забрать посылку. Говорить это психологу он, конечно, не собирался. Скептически он относился к таким вот людям, которые всеми силами пытаются втереться тебе в доверие, расспросить самое сокровенное, что даже иногда себе не говоришь, а потом, возможно, взять и рассказать твою душещипательную историю семье за ужином. А что, никто ведь не знает, о чем эти психиатры беседуют помимо работы. Что, говорите? Врачебная тайна? Ха-ха, не смешите. Где вы сейчас видели человека, который чтит закон и порядок и никогда-никогда его не нарушал? Так что будут еще вопросы? Хадзиме-сенсей был его лечащим врачом. Он был высоким крепким мужчиной в годах, носил черные тонкие очки, которые часто сползали и он их поправлял резким машинальным движением, темные волосы с уже явно заметной сединой и серыми глазами, в которых всегда читалась усталость. Говорил он всегда по делу и кратко, не любил, когда люди долго тянут с ответом — любил четкость и ясность. Ямагучи он не нравился, чего нельзя сказать о его матери. Минора очень припадала возле него, потому что «он такой хороший врач», ведь «он пытается тебя вылечить» и в конце концов «от него веет уверенностью». Она уважала этого человека и верила, что он и только он спасет ее сыночка. Ну конечно, все надеялись на Хадзиме-сенсея после того, как узнали, что их сын болен Ханахаки. Можно упустить тот момент, как мать подняла бучу на всю больницу, когда ей сообщили эту новость. Еще упустим момент, где она орет на своего сына. И момент, где она орет на весь мед.персонал. Она вообще в тот день много кричала, но потом успокоилась, поговорила с доктором, выпила три бумажных стакана больничного кофе — «Какой отвратительный вкус, как они его пьют?» — и поговорила с сыном. Тадаши тогда казалось, что в Минори вселился отец — так его повадки прекрасно проявлялись в матери. Вот что значит, когда годами живешь и подчиняешься одному человеку, что сам непосредственно становишься им. Разговор был монологом матери к сыну. Ямагучи тогда даже не мог вставить и слова, слушая, что он должен хорошенько подумать и закончить всю эту влюбленность. Да, она тянется с детства. Да, я же мать, я заметила это почти сразу. Да, конечно, разлюбить после стольких лет будет сложно. Но ты должен попытаться, сын. Конечно, он и попытался, чего уж тут. Но что в итоге? Ни-че-го. Чувства к Тсукишиме по-прежнему так же сильны. Ямагучи с четырнадцати лет пытался душить в себе любые мысли о чем-то большем. Старался сделать из себя совершенно другого человека, которым на самом деле не являлся. И теперь, когда наконец-то определился, отдает отчет в том, кто он и чего хочет, ему говорят отказаться. Отказаться от себя? Люди сошли с ума. Разве душевное равновесие — это не то, чего добиваются многие просветители? Не один раз ему говорили о том, чем может обернуться ему эта влюбленность. — Сейчас вы только кашляете, а это значит, что цветы добрались до ваших легких. Все началось с сердца, но на этой стадии болезнь почти не задевает его. Через время, если ничего не делать, цветы начнут распространяться по вашим легким, с удвоенной силой начнут действовать на сердце, что приведет к его остановке. Вам это нужно? Ямагучи всегда молчит на такие вопросы. Хочется сказать что-то такое едкое, но язык не поворачивается. Все же эти люди не виноваты в его крепкой влюбленности. Ночами он лежит и думает, почему же просто так не откажется от Тсукишимы. Почему собственноручно подписал себе смертный приговор. И не может дать себе точный ответ. Все началось в детстве. Тогда он просто находился рядом «со своим спасителем», был благодарен и просто радовался, что имеет такого высокого друга. Потом он не мог представить себе жизнь без Тсукки, с которым начал вместе ходить сначала в среднюю, а потом и в старшую школу. Каждые каникулы ездили в один лагерь. Делали уроки вместе. Ночевали. Гуляли. Смеялись. Они делали абсолютно все вместе. Они были «лучшими друзьями». Да, конечно, всего-лишь лучшими друзьями. Иногда становилось тошно и хотелось все прекратить, разорвать даже это, потому что ну какие они лучшие друзья, когда у тебя встает на него! Физиология, мать ее, против нее не попрешь. Но это появилось годами позже, когда тело и желания выросли. Ямагучи часто себя убеждал, что ему достаточно дружбы, но так же часто мысли посещали противоположного плана. Хотелось зайти намного дальше! Но что-то останавливало, преграждало путь тянущимся рукам, распутывало спутанные мысли и освежало холодной водой тело. Он продолжал тайно сохнуть по нему, полностью разуверившись в ответных чувствах. Их не было и не будет — знал как дважды два. И жил с этим. Рано или поздно ждал, что объявится Ханахаки и не был сильно удивлен цветку на салфетке. Все к тому шло с их первой встречи. Болезнь Ханахаки совершеннейшее зло, думает Ямагучи в период между посещениями врача и приемом медикаментов. И чем больше думает об этом, тем больше понимает, что всё все равно привело бы к этому. Потому что в Тсукишиму невозможно не влюбиться. * — Тебя вызывают к главврачу, — в палату заглянула медсестра. Ямагучи она нравилась. Каждый раз, когда Джия заступала на дежурство, в палаты к больным заглядывало и солнышко. Она была молода и полна энергии, всегда добра и отзывчива, любила поболтать и всегда знала, когда лучше промолчать. Ямагучи выпутался с пледа, нашел под кроватью свои тапочки и пошаркал к кабинету главврача. Каким-то задним органом чувствовал, что лучше всего сейчас туда не идти, но шел. А чего ему теперь бояться? По сути, мертвецам не страшна смерть. Главврач — не лечащий врач Ямагучи, так что было очень странно, что парня вызвали именно к тому. И что он мог сказать? Надежд на то, чтобы услышать хорошие новости, было так же мало, как и слова любви от Тсукишимы. С полным безразличием Тадаши переступил порог кабинета. За широким овальным столом сидел мужчина в возрасте и разбирал огромную кучу документов. — Здравствуй, Ямагучи, — врач встал и подошел к парню. — Ты неплохо выглядишь. Неплохо выглядит? Последний раз, когда парень смотрел в зеркало, он видел только оболочку. Мышцы лица атрофировались, не было никаких сил улыбаться. Казалось бы, больница, место, где тебе должно становиться лучше. Но почему-то Тадаши чувствовал все наоборот. Больница, мед.персонал и просто стены палаты только выкачивали из пациента энергию. И на улучшение его здоровья это совершенно не походило. О чем он и решил высказать главврачу. — Что же, я тебя понимаю, — почесал бороду, мужчина сел и рукой указал на свободный стул. — Прошу, садись, у нас с тобой будет небольшой разговор. Ямагучи хмыкнул, но от предложения не отказался. С каждым днем в стенах больницы он становился все замкнутей в себе, а былое веселое настроение кануло в лето. — Твой лечащий врач, Хадзиме, сегодня заходил ко мне — при этом мужчина начал рыться в куче документов на столе. — Так вот, он говорит, что ты все никак не идешь на поправку. А даже наоборот. Ямагучи, меня очень беспокоит твое состояние. Он эти слова слышит изо дня в день отовсюду. Ничего интересного. Доктор понял, что никакого ответа не услышит, продолжил: — Я позвал тебя к себе не для того, чтобы говорить о протекании болезни. Это я могу обсудить с Хадзиме. Я хотел поговорить о тебе, — мужчина замолчал и стал выжидать хоть какую-то ответную реакцию. И у него получилось достучаться до парня: тот машинально подался телом немного ближе к столу. Значит, заинтересован. А то, что он отстраненно молчит, ну что ж, в его состоянии это можно простить. — Так вот, я хотел бы начать наш разговор с того, что хочу понять тебя. Можешь сказать, пожалуйста, почему ты не ходишь на вечерние встречи с Аминори и ее группой? — Я не вижу в них смысла. Не один раз Ямагучи видел в сериалах встречи анонимных алкоголиков, наркоманов и других зависимых людей. Здесь же, в больнице, были свои группы зависимых людей. На встречах собирались такие же пациенты, как и Ямагучи. Аминори вела эти встречи. Насколько знал парень, Аминори была когда-то сама пациенткой. Но, как мы видим, сумела выкарабкаться — вылечиться, ага, — потом выучилась на психолога и начала проводить свои «тренинги» по тому, как перерасти свою влюбленность. Вот только какой смысл этих встреч? Вылечить зависимых людей, которые хотят вылечиться. А что там забыл Ямагучи? — То есть, ты не был там ни разу? — решил уточнить врач, делая какую-то пометку у себя в блокноте. — Нет, — просто ответил Тадаши. — Я думал это по желанию. Так вот его у меня нет. И к тому же у меня есть отдельные посещения психолога. Мне достаточно. — А что же ты тогда делаешь в свое свободное время? — Ничего, — пожал плечами. — Здесь нечего делать. И я вообще не понимаю, почему меня до сих пор здесь держат. — Ты проходишь стандартный курс лечения, где как раз одно из важных, хоть и действительно не обязательных, пунктов — посещение встреч Аминори. Мы не вправе заставлять кого-либо туда ходить. Но настоятельно рекомендуем. — Это тоже самое, что и заставлять, — уточнил Ямагучи и скрестил руки на груди. Ему не нравился разговор, не нравилось находиться здесь и в больнице, в принципе. Доктор же лишь улыбнулся на замечание и продолжил тихим голосом: — Мы рассчитываем на то, что пациент сам придет к тому, что ему нужно сходить и послушать остальных. Многие, кто прошел через эти встречи, меняли для себя все. — Многие? То есть… — Ты уже взрослый парень, чтобы понимать, что не все в этом мире заканчивается хорошо. Вот поэтому я и вызвал тебя к себе. В этот момент Ямагучи как раз закашлялся. Если раньше на носовом платке оставались лепестки фиалки, может, несколько цветков, то теперь кашель не только участился, но и усилился. Платки приходилось заменять бумажными полотенцами, что было намного практичней. Главврач снова что-то отметил у себя в блокноте и вернул нахмуренный взгляд на парня. Он долго молчал, а потом продолжил. — Ты осознаешь свое положение? — вдруг спросил он. Резко и без подготовки. Вопрос холодно резанул по ушам. Если бы его задали неделей ранее, то, может, Ямагучи бы и не ответил. Но у него было очень много свободного времени в больнице, чтобы обдумать, взвесить и решить для себя все. По крайней мере, попытаться. — Да, — уверенно ответил он. — Я понимаю, что я умру, если мне не ответят взаимностью. И еще я понимаю, что второго не бывать. — Почему ты так в этом уверен? — Потому что я живу не в сказке и хороший конец ждет не всех. Сказать, что доктор удивился такой холодной уверенности парня, значит, промолчать. Однако, через него прошел не один больной болезнью Ханамаки. Стены кабинета успели повидать пациентов, которые, к сожалению, покинули этот мир, но и тех, которые с улыбкой и смехом приходили благодарить врача. Не многим везет, понимал мужчина. И даже в силу своего профессионализма не мог помочь всем. Случай Ямагучи был не чем-то сверхъестественным для их мира, вот только сам Ямагучи был по правде очень упертым малым. Очень редко приходилось прибегать доктору к личному разговору с пациентами, но в один прекрасный день к нему обратилась Минори, матушка Ямагучи. Лишь взглянув на женщину, каждый бы сказал, что она потеряла всякую надежду. Поэтому на доктора она смотрела горящими глазами, которые умоляли спасти его дитя. — Пожалуйста, доктор, может, вы поможете нам, — тараторила Минори и прижимала руки к своей груди. — Я не знаю, что мне делать. Не стал он тогда спрашивать у нее, разговаривала ли она с сыном по душам. Ни криками, ни просьбами. Разговором, когда ты слушаешь еще кого-то. Порой самые родные люди не в силе понять мысли, которые лежат на поверхности. Они настолько зациклены на своих проблемах, что их глаза просто закрыты на весь остальной мир. Доктор понимал горе матери, которая может потерять своего сына. И поэтому пообещал, что поговорит с ним. Конечно, он сам был заинтересован в хорошем исходе лечения, так что, как только нашлась свободная минута, послал за пареньком. — Есть еще один выход из этой ситуации: отпустить человека. Естественно, этот путь не такой легкий, но, знаешь, иногда самая сложная дорога ведет к вершинам. Ямагучи хотелось смеяться, но как только из него вырвались первые звуки смеха, он тут же закашлялся. Но даже после приступа, он ухмылялся. — Если думаете, что вы первый, кто мне это говорит, то вы очень сильно ошибаетесь, доктор, — сухо ответил Ямагучи. — Я прекрасно понимаю, что это может все поменять. Но меня кто-то спрашивал, хочу ли я этого? Вот тут настал черед мужчины удивляться. Но на место удивления быстро пришло понимание глобальности проблемы. Что ж, доктор был готов и к такому исходу. — Ты разговаривал со своим соулмейтом? Каждый раз, когда разговор касался Тсукишимы, Ямагучи пробирала мелкая дрожь. Тсукки… Как давно он его видел? Несколько дней назад? А кажется, что целую вечность назад. Но разговаривал ли он с ним на эту тему? А какую, в частности, тему? Его близкой смерти? — Не совсем, — честно ответил и отвернулся в сторону. Лишь теперь парень заметил полки с книгами, которые заполняли половину кабинета. Во всех ли кабинетах врачей полно книг, или это только стереотип, навеянный нам фильмами? Доктор сложил руки перед собой, выпрямил спину и посмотрел прямо на Тадаши. — Ямагучи, ты не можешь вечно убегать и прятаться ото всех. Насколько я понял, ты все уже для себя решил. И ни я, ни кто бы то ни был другой, мы не сможешь отговорить тебя. Ты парень взрослый и должен понимать исход своего решения. Я настоятельно тебя прошу, подумай еще раз. — Я думаю об этом все время, что нахожусь здесь, — в тон ответил Ямагучи. — Что ж, тогда тебе нужно будет поговорить со своими родными и друзьями. И постараться им объяснить свое решение. Что зависит от меня, я помогу. Ну, а пока на этом я не вижу дальнейшего смысла продолжать лечение, поэтому ты можешь завтра уже ехать домой. Доктор провел Ямагучи до двери. Остановившись, он еще раз посмотрел парню в глаза. Те были чисты, а в глубине виднелось понимание всего. Они твердо смотрели перед собой. Мужчина пожал руку пациента. — До скорой встречи, Ямагучи. Он не сомневался, что они еще встретятся. К сожалению, не всем в жизни везет жить как в сказке.