соседи

-…"сюрреализм, сюрреализм…»! Да пошли они к чёрту, я ничего менять не собираюсь! Люси пытается отдышаться. Возмущение, которое дошло до краёв её серого вещества, чаша переполняется, выливается содержимое, а палец нажимает на отбой. Ясно, что через час она успокоится, перезвонит и извинится. — Всё им не так, всё им не то! Я им не конвейер, чтобы… — она продолжала бурчать ещё что-то себе под нос, набирая следующий номер, пока в углу белоснежной комнаты, на матрасе, расположился её сосед. Впрочем, в своём доме он мог находится где угодно, в каком угодно виде, а вот Люси стоящая в одном лишь длинном свитере — его свитере — и в коротких, явно малых ей, пижамных ярко-желтых штанах как-то не сильно вписывалась в этот холостятский натюрморт. Нацу лежал, уставившись на неё, смотрел на невообразимый хаос в глазах, на большой палец ноги, выводящий на линолеуме узоры, на прямую осанку, непривычную для сидячей работы. Почти вечер, за окном -20, метель, кажется, что замело любые выходы из квартиры. И как-то от этого даже спокойно. Лишь месяц назад Драгнил, наконец-то, нашел подходящую ему работу. Он стал су-шефом в маленьком ресторанчике итальянской кухни. Иногда Нацу даже завидовал Люси с её работой. Она могла не беспокоится об опозданиях, шефах, рабочем виде. Зато у неё были дедлайны, который кромсали её пятки, как бы она не пыталась сбежать. Драгнил признаёт, что не читал ни одной работы Люси, не стыдясь. На самом деле, он не был сильным читателем, фильмы или адаптации были всегда интересней, ближе по душе. — Да ты не понимаешь всю прелесть чтения! Ты сам строишь этот мир, герои такие, как ты хочешь их видеть, локации такие, как ты себе представляешь. Фильм этого не передаст. — Паланик сосёт по сравнению с Финчером, он это сам признал. И Люси замолкает, усмехаясь чистому доводу. Отгул по причине простуды, горы использованных носовых платков, литры выпитого чая и пластинки с лекарствами — это был лучший переход января на февраль в жизни Драгнила. Пересматривал фильмы начала нулевых, заказывал себе еду на дом, пусть кушать он физически почти не мог, матрас прямо под батареей и теплое пуховое одеяло вместе с шерстяным пледом. Плед, кстати, принесла сама Люси. Ну, не лежать же ей с ним под одним одеялом. Люси приходила на пару часов через день, по ночам, и почти до четырёх утра торчала с ним и говорила. Говорила много, без остановки, советуясь на счёт книги, рассказывала об остальных соседях, на вопросы про друзей тактично молчала и часто вскоре уходила, после чего Нацу тему эту не поднимал. На самом деле он ей благодарен, как и грёбаной простуде, под предлогом которой Хартфилия и заходила. Пустых бутылок больше не было, как и полных тоже. Не обходится только без снотворного, да и то, ослабший организм сам его приводит в мир Морфея. Он уверен, что вернётся на круги своя: она перестанет приходит, он начнёт пить и поглощаться воспоминаниями, но это будет потом. Сейчас же ему хватает люсиной компании, матраса одного на двоих и… — Так, я не понял, почему ты надела мой свитер? — спросил Нацу хрипло, но довольно громко, что Люси, которая только завершила разговор, медленно обернулась, придумывая уместный ответ. — Да…мне просто лень идти к себе, у тебя слегка холодно. — На отмазку не тянет. Сантименты? — Возможно, — лицо её он не смог разглядеть, но спешный шаг на кухню подтвердил его не самые утешительные догадки. Завернувшись в её плед, Драгнил вышел на кухню, присел на стул, подогнув под себя босые ноги, в упор смотря на соседку, выражения лица которой выдавало её смятение. — И всё же? — начал он. — Ну он же классный! — произнесла она практически с детским, ненапускным восторгом. — Он? — смотря на это недорозумение отца с охоты, Нацу не мог сдержать смеха, — Нет, он не классный. — Ой, ты не поймёшь, — отмахнулась она, закуривая. Она курит только по утрам и когда её что-то беспокоит — он знал. Чёрт! Почему он это знает? — Даже не спрашивай! — Если хочешь — забирай, — только и сказал он, хрустя чипсинами. — Теперь мы в расчёте, — сказал Люси, усмехаясь на вопросительный взгляд, лишь кивнув на его одеяние. Кинув в неё чипсину, Нацу рассмеялся и унёсся в сторону комнаты.