Hardly
Hardly Чимин
26 марта 2018 г. в 19:51
Он обдумывает свой суицид детально. Закрывает глаза и видит себя: повешенный, утопленный, обескровленный и улыбающийся. Нахально, нагло, блаженно.
Он открывает глаза, и мир встречает его грубостью и болью. Улыбка искривляется. Он жив и глубоко несчастен.
Гнусные шрамы бледно-розового цвета парного мяса. Десятки крохотных порезов по тощим ногам и сигаретные ожоги. А когда узловатые пальцы жмут на нежную, почти прозрачную кожу, рубцы пропускает вмятины и деформируется.
Странный. Напомнит о себе и снова молчит. Месяцами. Несколько слов вползут в чью-нибудь душу входящими во вкус наглецами.
Чимин воспринимает себя как нечто хрупкое. Как маленькую раненную птицу, которая мечется в бутылке. Чужие взгляды ранят, сковывают, будто проглатывая целиком.
Врачи смотрели на его ноги и спрашивали: "Было ли тебе больно? Было ли тебе настолько больно, что воздух резал лёгкие?"
Чимин не знает, было ли это настолько ужасно, как это описывают. Чувствовал ли он ту же муку, что в точности описана в бездольных романах. А также он не имеет представления, почему приступы накатывают так жалобно, медленно, по накатывающей. Как будто жалея очередную порцию боли на такое страдальческое тело, как Пак Чимин. Не знает, были ли порезы настолько глубоки, чтобы сделать кровавую гравировку на сердце, и насколько аккуратно канцелярский нож будет капать багровыми каплями на паркет.
Но, по крайней мере, они напоминают, что он выжил.
Но еле-еле.
Примечания:
слишком много страдания в этом сборнике. А так я это написала давно просто сплавить захотелось.