Моя путаница. Виктория. Возрождение. Научи меня любить

17 чертовых лет прошли томительно и долго. Без неё. Без моей девочки, без моего счастья. Без моей души. Ошибочное мнение, что мужчины бездушные твари, которых трудно задеть и невозможно ничем растрогать. Совершенно нет. Возможно и даже очень. Просто мы не показываем, держим в себе. Это сложнее, чем сесть и просто выплакаться кому-нибудь на плечо, жалуясь на жизнь. Даже родной сестре я не мог выразить словами все то, что творилось долгие годы у меня в душе. Да я и не хотел. Не хотел кого-либо нагружать собой. Поэтому это и медленно, но верно разъедало меня изнутри. Долго и мучительно без шансов на жизнь. Я сидел на диванчике в зале, смотря идиотскую передачу по телевизору. Дверной звонок надоедливо завизжал, оповещая, что кто-то решил навестить меня и мой скромный обитель. Мне пришлось поднять свою тушу с дивана, еле-еле плетясь к источнику шума. Посмотрев в глазок, я увидел Ксюшу. На её лице не было никаких эмоций. Лишь странная ухмылка, делящая лицо с таинственной улыбкой. Я открыл дверь, впуская ее внутрь. Девушка смело шагнула за порог прихожей. Таинственная улыбка переросла в широчайшую радость от уха до уха. Брюнетка чмокнула меня в щечку. — Привет, родной, — сестра заключила меня в объятия, крепко сжимая тоненькими ручками. — Не души только, — насмешливо произношу я, отстраняясь. Девушка снимает высокие каблуки и становится ниже меня на голову, что вызывает у меня улыбку. Мой лилипут. Довольно смело Ксюша заходит в зал, оглядываясь, будто снова здесь впервые. Я плюхаюсь на диван, по-королевски разваливаясь. Сестра кидает на стол неизвестную мне ранее папку, набитую различными бумагами. Намечалась какая-то буча. — Что это? — откинувшись на спинку кожаного дивана, интересуюсь я. — Твоё новое дело, — девушка садится напротив на кресло, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Ничего мне не нужно, особенно это, — с пренебрежением произношу я. — Макс, — сестра наклоняется ближе ко мне, вглядываясь в мои глаза, — прошло 17 лет, давай жить дальше. Я знаю, с каким трудом дались ей эти слова, учитывая тот факт, что Арина была её лучшей подругой. Я помню её счастливые глаза, когда мы с Ари были вместе. — Ксюша, — страдальчески произнёс я, закатывая глаза, — я не хочу ничего менять, у меня все отлично. — Вижу я. Остался жив, а ходишь мертвецом. Оставляю тебе дело, думаешь до завтра, — брюнетка встала, оглядывая меня. Ксюша застучала каблучками, выходя в прихожую. Я вышел за ней. Как выпроводить сестру побыстрее? — Максим, — Девушка выдохнула, беря меня за воротник рубашки, — Ты же знаешь, что я очень переживаю за тебя. — Знаю, — улыбнулся я, смотря в кристально-голубые глаза моей сестры, — но мне правда ничего не нужно, я не могу. — Ладно, — Ксюша чмокнула меня в щечку, — я пошла, подумай. И пожалуйста, перестань снова заниматься самобичеванием. Я кивнул, захлопывая за брюнеткой дверь. Выдыхая, я вышел в гостиную, снова садясь на диван. Вечер проходил обычно, в компании телевизора и бокала джин тоника. Выпив Достаточно, я замер. Папка! Интерес захватил мою голову вихрем. А дух авантюризма у меня остался! Я приоткрыл папку, заглядывая с осторожностью. «Была замечена активность энергии, непонятного происхождения. Работа под прикрытием-учитель.» Лёгкая усмешка захватила мое лицо, заставляя заинтересоваться. «Фото прилагаются». Я начал листать. Девушки, парни, учителя. На секунду я замер. Мое внимание привлекла фотография Девушки. Карие глаза, больше смахивающее на два чернеющих омута. Темные волосы, спадающие ниже плеч легкими волнами. Я загляделся, но лишь на секунду. Мигом я заставил себя перевернуть злополучную страницу. Естественно типаж Арины будоражил меня, отчего тысячи мурашек по телу начинали танцевать танго. Просто выпил много, вот и все. Телефон зажужжал в метре от меня. «Ксюша» высветилось на дисплее. Я вздохнул. Неугомонная. — Да, — ответил я. — Опять пьёшь? — послышался саркастический голос моей любимейшей сестрицы. — Нет, — соврал я. — Ты смотрел? — Нет, — снова вру. — Тебе сыворотку правды вколоть? — на том конце провода Ксюша засмеялась. — Ну и что ты сейчас хочешь? — Правды, — голос Девушки обрёл серьезный оттенок. — Смотрел, — не выдержал я. — И как? — Ксюша нетерпеливо дышала в трубку. — Возьмусь, — на полном серьезе ответил я. — Предполагала. Зацепила? — Кто, стесняюсь спросить? — Ты понял, — девушка ухмылялась, ожидая моей реакции, — она, которая похожа на… — Замолчи, — вступился я, — до завтра. Я сбросил, плюхаясь на диван. Сердце защемило, в голову вступило что-то. Неприятное чувство закололо все тело. Я выдохнул. — И что ты меня оставила? — я посмотрел на фотографию на столе, где Арина стояла счастливая, аккуратно держа свой округлый животик. За что? Этот вопрос мучал меня все это время, но ответа я так и не нашёл, может, потому что самому было страшно знать правду. Со временем боль в моей груди понемногу становилась меньше. Раны зарастали, но шрамы оставались. И я не был уверен, что когда-нибудь смогу простить себя за все. Это как бороться каждый день с самим собой. Это борьба затянулась на вечность. Обычные люди могут просто уйти в небытие. У них это называется умереть. Но тот, кто награждён бессмертием, им и обречён.

***

Сколько прошло времени сказать было трудно. Однако за окном огромной розовой полосой уже затянулся закат. Бутылка с крепким напитком была опустошена ровно так же, как и мое сердце. Понч, единственный не спавший в это время зверёк в моей квартире, прокрался ко мне в комнату и запрыгнул на диван рядом со мной. Он положил свою мохнатую мордочку мне на руки, устремляя свои верные голубые глаза прямо мне в душу. — Хороший мальчик, — удовлетворительно произношу я, — помнишь, когда ты был мелкий, у тебя расползались лапы по паркету? Я тихо захохотал, трепя своего пса за ушко. Понч радостно поддался ласкам, слегка поскуливая. В секунду внутри разлилось тепло, все стало мелочно, практически не нужно. Веки медленно, но верно, прикрылись, заставляя меня с головой погрузиться в омут сна.