Моя путаница. Виктория. Возрождение. Научи меня любить

Проснулась я в 7:30, думая, что у меня просто туча времени. — Виктория? — мама зашла в комнату, разглядывая мою заспанную моську. — Уже встаю, — промычала я, двигаясь в стиле зомби к кухне. — Доброе утро, Вика, — Даже не поднимая взгляда, произнёс Виктор. Я решила проигнорировать отчима, начиная кушать. — Ну и что ты молчишь, маленькая дрянь? — Виктор почти кричал, и это обращалось мне. — Не трогай её, — тихо вмешалась мама. — Что ты сказала? — он встал, поднимая свой свирепый взгляд на маму. Он схватил её за руку, уже почти ударяя. Кирилл спустился вниз, останавливаясь в дверях кухни, видя подобную картину. Мой младший брат, которому было всего 14, очень болезненно реагировал на такие сцены. — Хватит, — вмешалась я, слегка топая ногой. Вдруг мне стало невероятно страшно и дико. Я мигом забежала наверх, закрываясь в комнате. Судорожно одевшись, также быстро я выбежала на улицу, захватывая все необходимое. Леська уже ждала меня у подъезда. — Ну Вика, ты как всегда, — подруга чмокнула меня в щеку, — тебя как будто дома бьют, — засмеялась Леся. Нет, никто никогда не узнает об этом. Я сильная, я смогу, я перенесу это. Я хохотнула в тон подруге. — Давай заплету тебе косы и накрашу, знаешь, какой макияж научилась делать…закачаешься! — Леся заражала своим позитивом, просто находясь рядом. За это я её и любила. К нам подъехала чёрная машина, из которой выглянул папа. Мой папа. — Подвезти красоток? — улыбнулся тот. — Здравствуйте, дядь Сереж, — Леся махнула ручкой. — Садитесь, — папа кивнул, приглашая в автомобиль. Папа ушёл из семьи 2 года назад. По какой причине я совершенно не знаю и узнавать не собиралась. С того самого момента Виктор «заполучил» сердце моей мамы и переехал к нам. Тогда он и начал поднимать на нас руку. Но только я пыталась кому-то пожаловаться, как получала двойную порцию побоев. Мама слезно просила молчать, говорила, что мы справимся, и я нещадно верила. Никто не знал о наших побоях. В школу я носила закрытые блузки, на физкультуре вместо футболок обтягивающие кофточки, дабы никто не видел синяков на моем теле. Мало того, что Виктор «трогал» меня, так он ещё и частенько тряс моего младшего брата. — Кирилл, как всегда, предпочёл пойти один? — задался вопросом отец. — Ты же знаешь его, па, — немного ёжась, ответив я. — Мать опять решила проигнорировать твою линейку? — с досадой произнёс отец, заглядывая мне в глаза через зеркало. — Готовит праздничный обед, — соврала я. На самом деле отбивается от очередных нападок. — В том году тоже готовила, — папа устало вздохнул. Дорогой папа, папочка, если бы ты знал, как мы сейчас живём. Деньги Виктор отбирал у мамы, но хвала небесам нещадно тратил их на моих репетиторов, учебу, кружки и занятия. Также он водил везде Кирилла, у которого почти не было детства и свободного времени. Правда, Кириллу доставалось намного меньше в плане рукоприкладства, чем мне, так как он часто запирался в комнате, прикрываясь уроками. Он тратил огромную кучу денег на нашего образование. Данную щедрость я принимала, как компенсацию за телесные уроны, но на самом деле причину такого поведения я не могла объяснить. Совершенно. Наконец, мы подъехали к воротам школы. — Пойдём, отведу вас, девчонки! — мы вышли из машины. Около школы скопилось уже огромное количество людей. Родители, первоклашки, будущие выпускники. В машине Леся смогла поправить мой внешний вид, сделав из меня достойную девушку, как говорил отец. — А где ваша классная руководительница? — папа оглядел весь двор. — У нас новый. Моложавый какой-то, — пренебрежительно произнесла Леська, — ладно, дядь Сереж, вы тут стойте, а мы с Викуськой пошли первоков отводить. — Давайте, девчонки, удачи, как закончите-позвоните, если будет время, отведу вас в кафе, — папа чмокнул нас в щечки и проводил взглядом до кучки мелюзги. С Лесей я дружила Достаточно давно, лет с 3 и до сегодняшнего момента. Она была сестрой, подругой, советчицей и моей поддержкой. Большую часть свободного времени мы уделяли друг другу. Наши родители принимали друг друга с радостью, а вечные ночевки стали нашей традицией. Леська была всегда ниже меня, отличалась симпатичной моськой, неплохой фигуркой и невероятным умением рисовать. С братом я общалась даже меньше, чем с лучшей подругой, и наши отношения были больше похожи на «терпимое соседство». Я взяла по обе руки первоклашек, улыбаясь им. Директриса произнесла свои пожелания, пламенные речи и пригласила нас на сцену. Будущие мученики, то бишь первоклассники, запустили в небо шарики, загадывая желания на будущий год. Девчонки из 9 класса станцевали что-то, мальчишки спели, после чего прозвенел первый звонок, и нам было приказано расходиться по кабинетам. Максим Алексеевич уже ожидал нас в классе, лучезарно улыбаясь. Девочки снова заливисто хихикали, строя ему глазки. От это картины мои рвотные рефлексы тут же просыпались. — Вик, что после урока будем делать? — Леська уселась за наше законное место-первую парту второго ряда, на котором мы сидели уже 11 лет. Леся никогда не отличалась хорошим зрением, как и я в начальной школе, а после лазерной коррекции два года назад мне приходилось притворяться, чтобы сидеть рядом с подругой. — Даже не знаю, может, правда в кафе? — я разложила вещи и вытащила пенал, ожидая ответа подруги. — А давай! Давно я с дядей Серёжей не виделась. Они как, с мамой не помирились? Леся частенько задавала мне данный вопрос, каждый раз ожидая услышать положительный ответ. Она верила, что старая любовь не ржавеет, но увы, мои родители вовсе не собирались мириться. Я отрицательно покачала головой, чем вызывала грустный вздох подруги. — Ну да Ладно! Дядя Витя тоже неплохой, — жизнерадостно произнесла Леська. Да уж, неплохой… Особенно, когда бьет нас. Синяк на левой руке со мной согласился. В классе стоял гул, ребята вовсю обсуждали девчонок, лето и кто кого успел оттрахать, отчего Леськины брови взмыли до небес, означая негодование подруги. — Вот, Елисеев, — поворачиваясь на вторую парту нашего ряда, произнесла Леська, — тебе больше похвалиться нечем, кроме как количеством безмозглых девчонок, клюнувших на тебя летом? — Демидовская, — вкрадчиво произнёс Елисеев Ваня, — раз тебе завидно не попасть в их количество, сиди и молчи уж. Да, Ваня действительно был симпатичным парнем в нашем классе, вместе с Таверчуткиным, Кракшиным и Якобчуком. Вот девчонки мне и завидовали, что мы с Якобчуком Стасом уже как 10 лет дружим. — Надо же! — театрально произнесла Леся, — больно надо! — Ой, Леська, отвернись, дай мальчишек послушать! — недовольно заявила Дашка, соседка Ваньки Елисеева, по уши в него влюблённая уже как 2 года. — Да идите вы! — обиженно пропела Леся, поворачиваясь ко мне и надувая губки. Наконец, Максим Алексеевич, прокашлявшись, соизволил прервать этот балаган. — Ребята! — обратился он, — чем раньше начнём, тем раньше закончим. — А мы любим долго, — Адолина со своей второй парты снова влезла со своими приставаниями к бедному учитель. Хотя, не такой уж бедный он и был. В белой рубашке, так надежно скрывавшей его торс, брюках темно-синего оттенка и такой же бабочке он совсем не выглядел учителем, скорее каким-нибудь бизнесменом. Пиджак он нагло игнорировал, вешая его на спинку стула. — Адолина, — вздыхая начал учитель, — Ты о своих сексуальных предпочтениях помолчи сегодня. Пацаны мигом заржали, а Адолина лишь улыбнулась, довольная проявленным к ней вниманием. Урок, посвящённый году толерантности, прошёл быстро и даже интересно, несмотря на нудность и заезженность темы. Никто не играл в телефон и даже не пытался в него залезть. Даже самые заядлые плохиши в виде братьев Ильяшенко внимательно слушали молодого преподавателя. — Завтра первый урок математики, точнее алгебры. 11 класс будет сложно, сдача ЕГЭ вот-вот на носу, так что будем усиленно готовиться. Завтра проведём ознакомительный урок. Буду потихоньку делать выводы об уровне каждого, так что до завтра. В 8:30 не опаздывать. Расписание занятий найдёте на первом этаже, как мне сказал завуч. Был каждого рад видеть. С праздником, надеюсь, мы сдружимся, — заканчивает речь Максим Алексеевич, — все свободны. Мигом кабинет пустеет, и я выхожу вместе со всеми. Странное ощущение будто просит остаться, задержаться и поговорить, но я смело откидываю его в сторону. Раньше судьба не польщала наш класс молодыми учителями или что-то вроде этого. Не считая молодых учительниц, которые никогда не доставались нашему классу. Даже математичка, недавно ушедшая в декрет не была молодой. 32, максимум 34 года ей было. А этому? С идеально гладко выбритым лицом он смахивал на двадцатилетнего пацана, с которыми вечно кутила Адолина. — Ты чего сегодня не своя? — Леся переобулась, внимательно следя за моими движениями. — Да, математик мне этот не нравится. Чему он научит? Сам недавно, наверное, универ окончил, — произношу я, закидывая сумку на плечо. — Да Ладно, тебе ли об этом заботиться, — весело отвечает Леська, выходя со мной из школы. — Мне профильная математика нужна для универа, а последнего репетитора Виктор прогнал. Как мне теперь, — страдальчески произношу я, поджимая губы. — Найдёт нового, — махает Леська, — он тебя любит: вон сколько денег в тебя вбухивает. Любит… Какая-то любовь для садистов. — Ну Ладно, — отмахиваюсь от дурных мыслей. — И отлично, выкинь из головы эту математику. А Максим-мужик нормальный, наверное. Хотя признаться, бесит немного. Уж больно самодовольный. Устало киваю. А ещё симпатичный, взрослый и статный. Мысленно добавляю. — Давай лучше парней себе найдём. Ты вон какая красивая, а от любых ухаживаний отказываешься! — Леська недовольно на меня смотрит. Знала бы ты, как противны мне любые прикосновения парней после ударов Виктора. Я не выносила, когда меня трогали парни. Совершенно. Поэтому, мой первый поцелуй не смог украсть ни один принц. А жаль! — Так, Вика! — Леся меня тормошит, — звони папе. Поехали в кафе. — Точно, — вспоминаю я. Пока я набираю номер и звоню, стоим с Лесей около ворот. Максим Алексеевич выплывает из школы. Он неспешно подходит к чёрному мотоциклу. Ну неужели его? Его. Садится, аккуратно надевая шлем. Улыбается Леське, кивая. Смотрит на нас. — Алло, аллоооо, — голос из трубки отвлекает меня. — Да пап.