Моя путаница. Виктория. Возрождение. Научи меня любить

Вскочили мы в семь утра по зову будильника Леськи. Мы отправили белье и все принадлежности, так заботливо нам предоставленные, в стирку. Учитель уже был на кухне, попивая утренний кофе около окна, периодически его ставя, чтобы сделать затяжку сигаретой. — Максим Алексеевич, — сразу начала Леська, потому что у меня не хватило бы смелости заговорить с Ним Первой, — мы по домам, спасибо огромное, должны будем! — Давайте, — сухо произнёс он, на секунду отвлекшись от сигареты. Мы решительно убежали. В 8:20 мы были, как штык в школе, попутно смеясь над шутками Леськи. Первым уроком была география у скряги-старушки. Однако наш с Леськой настрой не испортила даже географичка, постоянно кричащая на половину класса. Правда, половины класса и не было, поэтому кричала она на нас. — Все такие помятые, — хихикнула Леська на перемене, — Адолиной так и нет. Наверное, своим ядом подавилась дома. На втором уроке, обществознании, Ника появилась, выглядя, как и всегда, свежо. Что было в «комнате с поцелуями» я так и не знаю, да и узнавать не хочу. Хотя инцидент с Леськой мне было бы интересно послушать. Два обществознания прошли мимолётно и даже интересно. Четвёртым уроком была алгебра, а пятым геометрия, что меня совершенно не обрадовало. Хотелось спрятаться, куда подальше. Математик разрешил зайти в класс за пять минут до звонка. Что было странно, так это тот факт, что на метаматематику пришли все. АБСОЛЮТНО ВСЕ. Хотя я слышала, что Ильяшенки напились вчера просто в жопертон, как говорила Леська. А Он выглядел сегодня, наверное, ещё лучше, чем вчера. Однако мысли такого характера я сразу выкинула на свалку. — Доброе утро, — проговорил он, прокашлявшись, — я подготовил небольшие тесты, с помощью которых смогу понять динамику успеваемости вашего класса по моим предметам, — он оглядел нас, ловя измученные взгляды ребят, требующих похмелиться, — Победоносцева, — обратился он ко мне, внимательно оглядывая, — раздай. Добрая женская половина класса одарила меня ухмылкой. Когда я подошла к Яну, кладя ему на стол работу, он мне странно улыбнулся, дотрагиваясь моей руки. Мигом я покраснела и отошла от его парты. Наконец, раздав работы, я засела решать тест. Для меня он показался шуточным и просто детским. Я решила его за 15 минут и, все перепроверив, спокойно уселась на своём месте. Я незаметно начала поглядывать в вариант Леськи, которая пыхтела над несчастным листком бумаги. — В третьем Б, — прошептала я. — Победоносцева, — негромко позвал меня математик, — Ты закончила что ли, не пойму никак? — Да, — выдавила я, поднимая на него глаза. Белая рубашка, расстегнутая на последнюю пуговку, легкая небритость и холодное выражение лица. — Тогда не лезь к Демидовской или хочешь посидеть на задних партах? — учитель изогнул бровь, — сдай работу, посмотрю. Я протянула листок, исписанный с двух сторон. С серьезным выражением лица он тут же принялся его проверять. Не успела я поточить карандаш, как тест был проверен. Он кинул мне его на парту. Красной ручкой красовалась четверка, размашисто размещавшаяся в правом углу работы. Я начала судорожно осматривать лист, но нашла лишь одну маленькую красную полосочку в ответе. Я вопросительно посмотрела на учителя. — Ответ в данном случае записывается через запятую, а не точку с запятой, — синие глаза смотрели прямо в меня. Я кипела. Да что там. Я просто взорвусь сейчас! — Ведь можно и так, — тихо прошипела я. — Можно и с Тарчуткиным целоваться при учителе, но ты этого делать не стала, — прошептал математик, чтобы слышала только я. — Это вообще другое! — я нахмурилась, пиля его взглядом. — К тебе требования другие, — бросает он, чем окончательно разбивает вдребезги мое самообладание. Да что он ещё такое возомнил? — Ты же сдаёшь профиль, — добавляет спокойно учитель. А мне показалось, что вы имели в виду что-то другое. Засучиваю рукава и сажусь рисовать. Расслаблюсь хоть немного. Начинаю выводить картинки и совершенно забываю обо всем вокруг. Как я всю жизнь хотела быть художником, но мама была против, а Виктор и подавно. Поэтому, свои таланты приходилось «прятать», даже о них не заикаясь. Я подняла голову и увидела взгляд заинтересованных синих глаз, внимательно скользящих по моим оголенным рукам. О.нет. Тут же стягиваю их обратно. Как я могла забыть? Как? Делаю непринужденный вид, и как только звенит звонок, пулей вылетаю из класса, захватывая телефон и деньги. Стою у столовки, ожидая Леську. Наконец, летящей походкой она спускается ко мне. — Ты чего так быстро убежала? — подруга заходит со мной в наш школьный «ресторан», оглядывая меня. — ПИсать захотелось, — придумываю отмазку на лету. — Математик спрашивал про какие-то синяки, намекая на тебя, — Леська рассмеялась, — Наверное, и правда он немного псих. — А ты что сказала? — невзначай интересуюсь я. — Что ты спортсменка, тебе можно, — девушка забирает булку и два салатика для себя и меня. Мы усаживаемся за первый столик. Выдыхаю. Надеюсь, что он не догадался. Очень надеюсь. Даже слишком. Год назад я бросила тайский бокс, о чем очень жалела, однако приёмы драки с Виктором использовать было нельзя, иначе он бы меня точно убил. Бросила я по собственной глупости, думая, что успевать ничего не буду. Времени стало больше и тратить я его могла на все, что угодно, но выбирала всегда просиживать его в соц. сетях. Папа настаивал, чтобы я вернулась. И я собиралась. Когда расписание будет готово, я хотела позвонить бывшему тренеру и попроситься на свободные от репетиторов дни. Виктор был тоже не против, но ему эта идея казалось странным обманом. Может, боялся, что я начну отвечать на его побои? Когда-то я попыталась, после чего неделю лежала в больнице. Маме он сказал, что на меня напал маньяк, а мне пригрозил молчать, если хочу жить. Случай замяли из-за связей этого чудовища, и никто так и не узнал, что шестнадцатилетнюю девочку избил собственный отчим. Я отказывалась тогда разговаривать, пыталась порезать вены, отчего остались глубокие шрамы на руках и сердце. Если первое я хотела исправить в косметическом салоне после совершеннолетия, то второе ничем исправить было нельзя. Я начала бояться мужчин, дергалась от каждого прикосновения. Психиатр прогнозировал шизофрению и психические расстройства. Но я смогла выкарабкаться, смогла забыть и жить дальше. Леська приходила каждый день навещать; в её взгляде читалось понимание, а мне было больно хотя бы от того, что я не могу рассказать ей всю правду. Нет, я не жалуюсь на жизнь, на судьбу. Поэтому, все считают меня девчонкой, у которой «все есть». Действительно, было у меня все: избивающий отчим, психологическая травма, вечные кошмары и страхи. Все, чего сторонятся люди. Но я держала это всегда в себе, в своём маленьком тельце. Я не ждала, что кто-то меня защитит, спрячет, сможет помочь. Я просто жаждала закончить школу, сдать ЕГЭ и уехать в Санкт-Петербург в общежитие. Поэтому, часами я сидела и училась. Даже у Леськи на ночёвках, она зубрила историю, а я решала математику. Специалист по генной инженерии-мечта семнадцатилетней Девушки. — Ты салат не будешь что ли? Кому я взяла? — Леська устремила свои глаза на меня. — Буду, — буркнула я, принимаясь за еду. — Спрошу сегодня у папы про математика, найду фотки. Уж больно мне стало интересно, — улыбнулась Леська, уже во всю продумывая план действий. К нам за столик подсела Ерохина Настя, которая была нашей «третьей подружкой». — А что это ты к нам вчера даже не подошла? — Леська сощурила глаза, смотря на Настю. — Хотела извиниться, девчонки, — пролепетал в ответ Ерохина, — я вела себя ужасно последнюю неделю. — Ладно, — вмешалась я, — было и было. Неделю назад Настя вместо запланированной ночевки у Леси уехала к Адолиной «бухать». Мы обиделись и решили игнорировать подругу. Настя не была красивой девчонкой, скорее просто симпатичной. Светлые жиденькие волосики, спадающие до плеч, голубые невзрачные глаза и тонкие губы, чаще всего сжатые в линию. — Сегодня что будешь делать? — Леська отложила пустую тарелку, внимательно оглядывая подругу. — С вами бы погуляла, если не против, — ответила Настя, крутя на пальце волосы. — Пошли, — задорно ответила Леся, — на самом деле, мы рады, что ты опять с нами. — Я тоже. Адолина такая тупая на самом деле, — хихикнула Настюха, а мы вслед за ней. До конца перемены Настя рассказывала, что и как у Ники, добавляя комичные комментарии в её адрес. Вся столовая наполнилась нашим смехом. Счастливые мы пошли в класс. — После геометрии около раздевалки меня подождёте? — Настя посмотрела на нас, ожидая ответа. Мы кивнули. На геометрии у нас был ознакомительный урок. Максим Алексеевич рассказывал, что нужно приносить, какие тетради и тд. Все слушали его чуть ли не с открытым ртом. Все. И я тоже. Он жестикулировал руками, сопровождая свой рассказ шуточками, которые было действительно смешные. Периодически он снова становился холодным, и голос его приобретал жесткость и имел вкус стали. Хотя лучше бы он имел меня. Стоп. Что? Я встрепенулась. Просто что-то вдарило в голову. Ну и бред… Прозвенел звонок и, собрав вещи, я собралась выходить из класса. На секунду обернувшись, я увидела взгляд проникновенных синих глаз на мне. Он как будто бы все знал и уже раскусил мне. Догадался, кто я такая, и что у меня на душе. Это меня и пугало. Что когда-нибудь кто-то увидит мои синяки, странный блеск в глазах и сразу все поймёт, что мне было не нужно. Оставаться и что-то объяснять учитель мне абсолютно не хотелось, поэтому я скорее удалилась. В коридоре я спокойно выдохнула, улыбаясь Леське. С Настей мы договорились на шесть часов около «Гум».