ADAME

      Узнав о творившихся в королевстве бесчинствах, Тэхён попытался прекратить любую несправедливость Эдема в отношении своего народа, чем вызвал не сколько гнев, сколько насмешку в глазах. Тэхён был слаб, и как бы ему не хотелось этого признавать, принц снова стал простой игрушкой в руках тех, кто видел полную картину мира. Его мать, опасаясь необдуманных действий своего сына, отстраняла его от дворца все дальше, увлекая охотой, развлечениями и вином.       Тэхён, раньше принимавший заботу матери за любовь, теперь осознал, что за ширмой бескорыстия и родительской опеки скрывался очередной монстр, который в борьбе за власть готов отречься от всего, что было когда-то важным. Молодой король боялся каждого шороха в собственном дворце и стал лишь бледной тенью королевского престола, который по его же слабости и оказался в руках безжалостных предателей. Тэхён осознал свою трусость, понимал, насколько бесполезным и жалким является в глазах своего народа. Да, король действительно труслив, но, вопреки всеобщему мнению, не глуп: Тэхён прекрасно понимал свое положение, и по своей же воле отдавал власть в руки Эдема. Монарх слишком боялся смерти, слишком боялся стать таким, как его брат — ненавистным изгоем, павшим в забвение. Лучше отдать власть добровольно и остаться в милости победителя, чем умереть ни с чем.       Тэхёну было противно, впервые, ему было мерзко от самого себя; он приказал закрыть плотными тканями все зеркала в своих покоях, лишь бы только не видеть своего слабого, жалкого лица. Принц все больше погружался в себя, оставаясь в полном одиночестве; он не подпускал к себе никого. Мари после дня лишения Советницы своего титула была трижды отвергнута королем, и вскоре получила письмо, в котором Тэхён попросил ее больше не приходить. Ярость, с которой девушка приняла эту новость, была сравнима с теми бушующими волнами, так легко покоряющимися ею в водах океана. Но Мари не могла снова подарить улыбку королю, не в ее власти было снова стать центром его мыслей и желаний. Все сводилось лишь к одному вопросу: хочет ли она Тэхёна так же, как хочет править этой страной. И ответ нашелся незамедлительно.       Одним снежным утром, когда город, покрытый туманом, еще спал, девушка скорбно наблюдала за тем, кто невесомо коснулся ее сердца и заставил поверить в то, что она еще может жить. Жить, а не существовать ради мести. Быть не просто орудием в руках памяти о своей почившей семье. Она наблюдала за тем, как Тэхен бледными руками выводил круги на воде искусственного озера, и зябь брала ее до костей. Король выглядел больным, это было заметно не только по осунувшейся фигуре и довольно исхудавшему лицу, болезнь была видна в его глазах. Что-то пожирало Тэхена изнутри, не давало ему спокойно спать и мучало. Слуги шептались о том, что молодой хозяин лишился рассудка: Тэхён не спал почти неделю со смерти отца, и каждую ночь шептал что-то несвязное под дверью своих покоев. Лекарей и слуг матери Тэхён к себе не подпускал, боясь за собственную жизнь. Он молчал, ходил по дворцу словно приведение, бесшумно и незаметно, каждый раз опуская взгляд при встрече с главам Эдема. — Ему нужна королева. — Ваше Величество? — Мари уже хотела поклониться в знак приветствия, но была тут же остановлена холодной ладонью, — Что? — Королевству нужен сильный наследник. Мы должны продолжить род. — Но Тэхен еще полон сил. Он здоров и может стать прекрасным… — Не будь дурой, — лицо королевы не отражало никаких эмоций, она смотрела на сына, но будто вглядывалась сквозь него. Увешанная всевозможными драгоценными камнями и буквально омытая белоснежной пудрой, она больше походила на каменное изваяние, чем на живое существо, — мой сын — слаб. И не пригоден для власти. Все это знают. Он труслив, но это не было бы проблемой, если бы, вдобавок к этому, он был бы еще и глупым. Но, нет. Создатель не наградил его подобным даром. Тэхён, начал осознавать, что является лишь средством, но никак не целью. И если продолжит себя вести подобным образом, то вскоре, его придется убрать. — Королева, что вы такое говорите. — О, Создатель. Я думала ты — умная девушка, Туа, — королева разворачивается к Мари и пытается отыскать в ней ту самую жажду к удовлетворению собственного эгоизма, которая сплотила их когда-то, — Тэхён не пойдет на борьбу открыто. Он понимает, что слаб. Но его даже такое убогое существование будет помехой для Эдема в обладании безграничной властью. Тэхён умрет, это неизбежно. Но до того, как это случится, он должен оказаться хоть чем-то полезным мне и этому государству. — Вам нужен наследник? — Именно. И ты подаришь мне его, Туа Мари. Этот ребенок не будет твоим, ты никогда не назовешь его сыном и не возьмешь на руки. Но ты будешь обладать тем, чего жаждет твое сердце больше всего — этой страной. Мне осталось немного. И после моей смерти, место вдовствующей королевы займешь ты. — А если мое сердце жаждет другого? — Тогда решай быстрее, Туа. Умереть в любви с этим подобием короля или же самой стать королевой и жить той жизнью, которой управляешь лишь ты. У тебя два дня, — Мари не провожает королеву и не смотрит ей вслед, она цепляется взглядом за Тэхёна, который все также неподвижно сидит у маленького озера, — И поверь моему горькому опыту, Мари, даже короткая жизнь в любви не принесет тебе счастья. Может ли что-то знать о любви та, которая ни дня в своей жизни не любила. Став невестой короля еще в юности, она свято верила, что это и есть то волшебное чувство, о котором пишут в романах. Как же королева ошибалась. Единственную любовь ей приносили лишь бесконечное удовлетворение собственных амбиций и безропотное потакание безграничным желаниям. Но была ли Туа такой же? Она должна быть такой: ведь власть — это сила, это превосходство над теми, кто может принести тебе вред. Но тогда, почему сейчас, наблюдая за слабым и безропотным принцем, Мари не могла решится взять то, что преподносили ей на блюде с золотой каймой. Малозначительная связь переросла из простого средства достижения желаемого в то, ради чего Туа готова поступиться своими планами, которые так долго вынашивала.       Сын? Туа никогда не думала о том, чтобы стать матерью, несмотря на то, что осознавала неизбежность этого. Сын от того, кто влюблен в нее, кто стал частью ее самой. Ребенок, похожий на своего отца, как две капли воды. На своего мертвого отца. От этой мысли Туа вздрогнула; хочет ли она смотреть в глаза своего ребенка и видеть в них лишь отражение того, кого собственноручно погубила? Сможет ли не вспоминать его руки, его слова и его веру в нее. Сможет ли жить той жизнью, о которой говорила королева? Мари не может ответить на эти вопросы, потому что разум в бесконечной борьбе с чувствами разрывают ее изнутри. Девушка хватается руками за уже немного округлившийся живот и пытается сдержать слезы; она не хочет этого ребенка, не желает, чтобы он стал таким же безропотным инструментом в руках Эдема и королевы. Стать таким же, как и его родители.       Девушке видится море, спокойные волны омывают ее любимую Розалию, а белокурый малыш бегает по палубе, хватаясь за тросы маленькими ручками. Она видит Тэхёна, он улыбается и хватает их сына на руки. Они счастливы, возможно, даже слишком. Здесь нет дворца и борьбы за власть; в море нет страстей и злобы — есть только они. Но на троне должен сидеть король по крови, и мерцающему в сознании видению не суждено сбыться.       Мари поднимает глаза и, впервые за несколько дней, встречается взглядом с Тэхёном. Понурый и пустой взгляд, он смотрит на нее, ищет поддержки и страдает. Лицо короля не выдает его истинных эмоций, но слеза, одна единственная слеза, скатившаяся по его щеке, была оглушительней любой истязающей сердце мольбы. Тэхён все слышал, каждое слово; он трусливо принимал правду, которая, несмотря на его догадки, оказалась слишком тяжела. Даже бездействие не спасет его от гибели. Он ищет спасение в ее взгляде, она должна понять, просто обязана. — Прости, — прижимая руки к животу, одними губами, бесшумно, произносит Туа. А Тэхен будто чувствует голыми пятками плаху, — я выбираю его.       И голова короля летит с его шеи. Смертный приговор вынесен той, в которой он и нашел жизнь. Нет ничего удивительного в том, что она выбрала власть. Все всегда тянутся к свету, всем нужно чувствовать себя в безопасность — это наш основной инстинкт. Не размножение, не раздражение, а страх, страх за свою жизнь. Тэхен мягко улыбается и снова возвращает свое внимание к маленькому пруду, юоковым зрением провожая девушку в замок. Маленькие волны расходятся кругами по темной глади, обволакивая разум.

«Отец, было ли тебе так же сложно, как и мне? Был ли ты так же, как и я слаб. Я не могу бороться с этим, мне не достает сил. Если бы тут был Чимин, он бы нашел выход. Он всегда был умнее меня, он должен был стать королем, а не я. Я его предал отец. Ты всегда говорил, что мы — братья должны быть невидимыми щитами друг друга… Как жаль, что щит Чимина — слаб и жалок, а мой безвозвратно утерян. Скоро я обрету покой, отец, и попрошу прощения у брата. Но, как я смогу предстать перед тобой? Ведь именно я разрушил все, что ты с таким трепетом создавал. Отец, прости меня».

      Губы Тэхёна синели с каждой минутой, а плечи и колени покрылась все большим количеством снежных хлопьев; король сидел неподвижно, и казалось, что он уже умер, если бы только не его слабое дыхание, которое полупрозрачным дымом покидало его ноздри. Опершись на большой старинный дуб, Тэхен наблюдал за падающим на воду снегом, он уже совершенно не чувствовал холода, хоть и прекрасно осознавал, что смерть от пневмонии, возможно, в разы страшнее, чем висельница. Тэхён смотрел на воду, и ему казалось, что она его слышит, каждая частичка этого места знает о нем все. — Это место знавало лучшие времена, да, старый дуб? — Король прикрывает глаза и прикладывает ухо к потрескавшейся коре, но в ответ слышит лишь тишину. — Думал ли ты, что все так обернется, когда мы были детьми, старый дуб?       Тэхён понимает, что о нем могут подумать слуги, но к чему беспокоиться о своем статусе, если смерть уже стучится к тебе в двери. Одиночество — страшная вещь, особенно для того, кто кожей чувствует приближение погибели. Власть для страждущих ее становится и их единственным соратником. И лишаясь ее, человек остается ни с чем. Никому не нужный, безликий, слабый пусть и король. Но перед лицом одиночества мы все равны, и сводит оно с ума с одинаковой жестокостью как королей, таки и простого крестьянина. — Это было прекрасное детство, мой друг. Беззаботное и счастливое, — голос Тэхёна почти неслышен. Король сильно хрипит, но на лице его проступает улыбка, ведь перед глазами снова возникают светлые воспоминания об их с братом детстве, — Сколько я себя помню, мы всегда спорили с Чимином… О разных вещах: важных и не важных. Однажды, он сказал, что у него будет дракон, когда он вырастет, а я начал кричать, что мой будет в два раза больше. И так всегда… Помню, отец брал нас на охоту, а мы просили его гулять с животными, а не убивать их. Чимин как-то гладил настоящего оленя, а я спугнул его из-за своей же глупости и десткой зависти. — Джин всегда нас угощал любимыми плюшками, этот старый лис так радовался, когда наши, румяные от горячей выпечки щеки, раздувались словно шарики. Эх… Сейчас бы снова отведать его знатных плюшек, — Тэхен кашляет, и это нездоровый кашель, он буквально заставляет короля скрючиваться от боли, из-за чего опавший на его плечи снег резко сходит на землю, — Знаешь, дуб, я ведь в детстве очень любил рисовать, в особенности, море. Я мог часами сидеть на пирсе и рисовать корабли, я мечтал стать художником, но сын короля не должен заниматься подобным. Как глупо. Мою страсть поддерживали только два человека: мой брат и Советница… Когда же мы стали врагами, Эсен? Что же с нами приключилось, моя старшая названая сестра. Ты говорила, что я талантлив, ты верила в меня; я помню твои глаза, полные тепла и нежности. Ты — единственная, кто не сравнивал нас с братом, мы были для тебя не старшим наследником и его младшим братом, а просто мальчишками. Почему же я так тебя возненавидел?       Тэхён поистине устал: устал от злобы и притязаний на трон, устал от вечной борьбы и масок. Он не хотел всего этого, но по иронии судьбы оказался в самом центре всех склок и раздоров. Тэхен всегда хотел лишь одного — свободы. Свободы от науськивающей матери, дворцовых страстей и титулов, но этому не было дано случится. Король, не желающий занять это место, когда-то просто проиграл битву за собственную душу, отдав его на растерзание своре собак. — Я бы сейчас хотел, как раньше: летний день, летают бабочки, а рядом сидит дядюшка Намджун, рассказывающий мне строение их крыльев. В пруду ловит лягушек Чимин, а Эсен недовольно причитает. Знаешь, дуб, эти мысли так греют мне душу, или то, что от нее осталось. Я столько всего натворил за свою короткую, никчемную жизнь, что, возможно, я и заслуживаю смерти. Гнить где-то в канаве, и проклятой всеми богами душой вечно скитаться за северным ветром. Я — один, мой старый друг, и в своем одиночестве виноват лишь я сам. — Ваше Величество… — И вот мне уже кажется, что ты говоришь со мной. Возможно, моя смерть наступит не от рук палача… — Ваше Величество, обернитесь, — мышцы Тэхёна будто оледенели вместе с некогда плодородной землей, он медленно поворачивает голову в сторону голоса и делает это не без труда. Кожа на морозе утратила свою эластичность, и попытки короля в движениях больше походили на действия старика, страдающего от костной болезни. Тэхён видит Главнокомандующего, но он будто является миражом; глаза его мутные, даже стеклянные. В стойке нет былой мягкости, которую иногда подмечал король, связывая ее с возможным ранением. Юнги напряжен, словно струна, и не сводит взгляда с горизонта. — Юнги, — капитану непривычно видеть такого короля: тихого и смиренного. Будто еле живого. От его голоса и вовсе становится не по себе, ведь от привычно резвого и голосистого юноши не осталось и следа. Перед ним сидит молодой король, но чувство, будто — это старик, скрюченный и обессиленный. Тэхен смотрит в глаза солдату и видит сомнения, — Господин Главнокомандующий, пусть ее смерть будет безболезненной. Это последний приказ короля…       Юнги вздрагивает от сказанных слов и не сразу может совладать с собой. Король знает о планах Эдема и, по всей видимости, уже не собирается как-либо противостоять им. Но по какой причине он просит за Советницу? Разве они не смертельные враги? Разве он ее не ненавидит? — О чем вы… — Я знаю, Юнги. Я все знаю, — Тэхён стучит по камню рядом с собой, без слов приглашая капитана сесть рядом, ибо сил поднимать голову больше нет, и Главнокомандующий внемлет просьбе, — Я знаю, что Эдем приказал тебе убить Эсен, когда придет первый снег так же, как и знаю, что ты этого не сделал. Я — не так глуп, как кажется. Ты медлишь, Юнги. И мне известно, почему. По этой же причине я прошу тебя, не причинять ей боли. Ты не можешь ослушаться приказа Эдема, но ты можешь облегчить ее страдания. И я прошу тебя об этом. — Ваши домыслы лишены основания. Я лишь ждал подходящего момента. — Хотя бы живому мертвецу не ври, Юнги. Я унесу твои слова в могилу. Но, если ты и вправду ничего не чувствуешь к этой женщине, то просто выполни просьбу того, кому она заменила мать, и кто так низко предал ее. Я не смог осознать это вовремя, но сейчас, я хотя бы могу дать ей спокойно уйти. — Это ваш приказ? — Это мое желание, Юнги. Желание человека, который ей обязан многим. — Тэхён опирается на колено солдата и тяжело поднимается на ноги, от чего снег под громко хрустит. Король еле перебирает ногами и медленно идет с каменной арке, направляясь в свои покои. Его шатает, а перед глазами все расплывается, но дойти до своей спальни он обязан. Тэхен не хочет дышать одним воздухом с умирающей Эсен, — У тебя на руке ее платок, Юнги. Единственная вещь, которая осталась от ее матери… Боюсь, ты сейчас страдаешь больше моего. И я желаю тебе стойкости. — Что?! — Главнокомандующий бегает глазами от платка к королю и не верит своим ушам. Он нашел эту вещицу у себя в покоях пять дней назад, и никак не мог понять, от куда она взялась. Ни служанки, ни придворные дамы не признавались в том, что этот платок принадлежит им. Но, если Эсен — хозяйка куска ткани, то, как он оказался в покоях Юнги?