Cliff Martinez – Are We Having a Party
Пока он спал, кто-то накрыл его тёплым одеялом. Тот же анонимный доброжелатель оставил на краю заваленного книгами столика тарелку, накрытую блюдцем; приподняв его, Майрон обнаружил аппетитный бутерброд. Желудок среагировал голодным воем. «Еда богов, ничего вкуснее не пробовал», – подумал Майрон, жуя колбасу с хлебом и запивая остывшим кофе. – «Почему Мел ничего не ест, я бы с его физиологией жрал всё время». Телефон молчал; он послал в чат жёлтое сердечко, отчаянно надеясь, что с абонентом, который не выходил в сеть с момента расставания на трассе, всё в порядке. На часах было без нескольких минут семь. Обычно Майрон к этому времени только выбирался из кровати и шёл перекусить, но сегодняшний день выдался уж очень длинным. При воспоминании о встрече с отцом его передёрнуло. Майрон кое-как поднялся с кресла, сделал пару наклонов, чтобы размяться, и побрёл на второй этаж, надеясь, что Эонвэ не очень занят. Хотелось рассказать ему о сегодняшних приключениях, если Оссэ ещё не успел, да и тягостно было одному. Лаборатория пустовала. Майрон рассеянно взял со стола баночку с тем самым снотворным, удивился, почему педант Эонвэ её не убрал, и только тогда услышал тихие голоса из спальни. – …я его, наверное, люблю, – говорил Оссэ таким тоном, будто признавался в убийстве. – Мне пиздец. Не знаю, что делать. – Может, поговоришь с ним? – У них с Мелом всё очень серьёзно. Я не хочу мешать. – У всех со всеми серьёзно. Никто никому не мешает. – Нет. Это другое. Это как… как у меня с тобой. – Скажи ещё, что у тебя с Мелом не серьёзно. – У меня с ним – да. А у него с Майроном серьёзно, не со мной. Они подходят друг другу. И Майрон… он не для меня. Только как чувствам расскажешь? В новом приливе дурноты Майрон сел на корточки посреди лаборатории. Очень хотелось ворваться в спальню и потрясти Оссэ за плечи с криками: «Идиот, чего ты себе навыдумывал?!» – но такого хамства он себе позволить не мог. Ему и подслушивать не следовало… но очень уж стало любопытно, к тому же головокружение намекало, что если он не посидит ещё хоть пару минут, то грохнется либо на стеллаж с препаратами, либо на столик с инструментами. – Майрон хорошо к тебе относится. У тебя может быть серьёзно с нами всеми одновременно, так почему у него не может? «Да, да! Дело говоришь!» – горячо поддержал Майрон. Он живо представил, как понурый Оссэ сидит на краешке кровати, а Эонвэ гладит его по спине, утешая тем спокойным голосом, который, кажется, мог усмирить даже самого несговорчивого пациента. Ему стало так любопытно, что он не устоял – включил камеру и аккуратно завёл объектив за косяк, почти у пола, уповая на то, что увлечённые разговором друзья вряд ли каждую секунду пялятся на дверь. – Потому что серьёзно всегда только с кем-то одним. Ты не можешь всех любить одинаково. Да, они действительно были на кровати, но в остальном воображение и действительность кардинально расходились. Сглотнув всухую, Майрон включил запись видео. – Не одинаково. По-разному. В этом и смысл. Ты не станешь для меня тем, кем стал Мел, и ты не будешь для Майрона тем, кто ты для меня, но у вас будет что-то своё. Подумай о том, что ты теряешь. – Главное – не потерять тебя, – прошептал Оссэ, глядя ему в лицо. Эонвэ, сидевший на нём верхом, закинул голову и тихо застонал, закусив губу, теснее сжал коленями его бока. Угасающий день давал достаточно света, чтобы очертить на фоне большого окна их силуэты, размеренно и плавно двигающиеся в танце любви. – Ты снова страдаешь впустую. Я почти уверен, что впустую. – Каждого любишь по-своему, да, но если однажды придётся выбрать, я выберу не его, а он – не меня… я так устал от того, что всегда выбирают не меня, и… Эонвэ закрыл ему рот ладонью и задвигался быстрее; Майрон скорее угадывал, чем видел на экране, как у него сводит мышцы в преддверии оргазма. Оссэ сжал бёдра любовника, описал его задом почти идеальный круг – и их стоны слились в один, когда они оба пришли к финалу. Опасаясь шлёпнуться на пол из неудобной позы, Майрон осторожно попятился назад, дальше за стену, и только потом выключил камеру. – Я не хочу никого выбирать, – прошептал Эонвэ. Майрону не надо было снимать, чтобы ясно видеть, как он лежит у Оссэ на груди и касается губами его влажной ключицы. – Я люблю вас всех. Пожалуйста, не накручивай себя. Поговори с Майроном. Он всё поймёт. Он всегда всё понимает. – Не знаю, – тяжело вздохнул Оссэ. – Мне кажется, сколько бы я ни говорил, меня никто никогда не слышит. Майрон закрыл голову руками и в отчаянии подёргал себя за волосы. Вероятно, нечто подобное испытал и Эонвэ, потому что за этой фразой последовали звуки поцелуев. «Придётся всё-таки подрочить», – не без грусти подумал Майрон, глядя на иконку свежей видеозаписи в папке «Последние файлы», и поднялся на ноги. – «А потом я поймаю этого непонятого упрямца, и мы наконец нормально поговорим. Наверное».***
Deine Lakaien – The Game
– Привёз договор? – Предлагаешь сразу обсудить условия? – Я не хочу рисковать. – Я клянусь, что… Мелькор поднял руку, призывая брата замолчать. – Ты нарушил все свои клятвы. Мне нужно что-то материальное, чтобы бросить это тебе в лицо, если ты опять мне соврёшь. – В прошлые разы я не врал! – рявкнул Намо, но тотчас взял себя в руки. – Почему ты постоянно пытаешься вывести меня из равновесия? – Ты и сам знаешь. Мне нравится, как ты бесишься. Мандос с глубоким вздохом спрятал лицо в ладонях. К тихой музыке примешивался шелест кондиционера. После жара вечерней пустыни холод в комнате был для него благословением, но Мелькор мёрз в своих обтягивающих кожаных брюках и тонкой рубашке, и оттого становился ещё раздражительнее. Он стоял у окна, напряжённый, как натянутая струна, и делал вид, что смотрит на недостроенную башню, но Намо знал, что он каждую секунду ждёт подвоха – удара, злого слова, попытки обмануть, чего угодно, что подтвердит его подозрения. Так выглядит застывшая на бархане ящерица: только двинься – и она исчезнет в песке, даже моргнуть не успеешь. Оглядев комнату переговоров, Намо увидел то, что искал – тёплый плед, аккуратно сложенный на одном из кресел. Мелькор пристально следил за ним боковым зрением, пока он шёл к креслу, и недовольно дёрнулся, когда брат набросил плед ему на плечи, закутал и осторожно потянул ближе к себе. – Я знаю, что ещё тебе нравится. – Удиви меня. Намо теснее прижал его к себе, поцеловал в висок. – Быть может, пора отделить шелуху от истины? Мне не нужно много… всего лишь шаг. Один шаг навстречу, чтобы поверить в свою правоту. Дай мне шанс, прошу тебя. Я не жду, что ты простишь меня за прошлое, но я не хочу, чтобы в нашем будущем… – У нас нет будущего, – зло выплюнул Мелькор, его плечи задрожали под пледом, и Намо ослабил объятия. – Ты снова струсишь. Ты трусишь каждый раз. Едва ты чувствуешь опасность, сразу ищешь местечко потише… как все вы. Как Манвэ, как Ауле, как твой близнец. Вы строите забор между миром и собой, чтобы не смотреть в глаза правде. Вы предпочитаете не видеть того, что вас не устраивает. Я не такой. Именно поэтому вы меня боитесь. – Я не боюсь тебя. Я боюсь за тебя. Тёмный Вала выкрутился из объятий, развернулся к Намо, сверкая глазами. – Я дыхание вечной ночи, что породила вас, первый из великих, или ты забыл?! – Не забыл. – Намо опустился на одно колено и взял его руки в свои. – Я не хочу больше бояться. Не хочу оставлять тебя одного. – Я не один. – Твои мальчики не помогут тебе, когда дело примет серьёзный оборот. Мелькор скривился. – Ты хочешь принять мою сторону? – Уже принял. – Ты хоть понимаешь, чем это грозит?! – Чем? Единственное, чего я боялся – что превращусь в монстра, если останусь с тобой. Я думал, Свет спасёт меня, но Манвэ, прикрываясь вашей войной, уронил меня так низко, как никогда не смог бы ты. – Я не Ниенна, чтобы оплакивать чужие деяния. – Позволь мне помочь. Я не могу больше оставаться в стороне… не могу спускать ему с рук всё, что он вытворяет, пользуясь всеобщим страхом. Я… – Его лицо стало непривычно растерянным, и Мелькор нахмурился. – Возможно, мои слова покажутся тебе глупыми, но мне кажется, что ты снова в центре какого-то заговора, и если это действительно так, я хочу быть с тобой рядом. У двоих больше шансов, чем у одного. Тёмный Вала закусил губу, снова отошёл к окну, зябко обхватив себя руками. – Хорошо. На этот раз я тебе поверю. Но если ты снова… Намо поднялся и смёл договор со стола. – Нет, – обрубил он, стоя среди кружащихся листов. – Не будет никакого «снова».***
Посвежевший после душа, Майрон сидел на кровати в спальне и караулил свою добычу. Всё говорило, что скоро капкан захлопнется – единственная в доме микроволновка теперь базировалась на террасе, а Оссэ вряд ли успел поужинать. Из открытой двери на балкон тянуло холодом, но такая мелочь не могла спугнуть опасного хищника: он предусмотрительно завернулся в одеяло. Наконец, тихое поскрипывание половиц возвестило о появлении жертвы. Расслабленно почёсывая поясницу, Оссэ протопал через террасу, ткнул в кнопку «Большой капучино» и сунул в микроволновку замороженную булочку. Лампа на деревянной стене была достаточно яркой, чтобы осветить столик и сделать окружающую темноту почти непроницаемой. Дождавшись, пока Оссэ отхлебнёт кофе и откусит от горячей булочки, Майрон покинул своё логово. Под прикрытием темноты в комнате он незамеченным прокрался к балконной двери, бочком выскользнул наружу и совершил коварное и дерзкое нападение. – Привет! Оссэ чуть не подавился – напрыгнувший ему на спину с объятиями Майрон появился словно из ниоткуда. – Уже проснулся? – пробулькал Оссэ, который искренне считал, что его приятель всё ещё дрыхнет в гостиной. – Даже в душ успел сходить. Спасибо, что дотащил меня до дома и укрыл одеялком. Бутерброд был очень вкусный. Если бы не ты, я б до спальни даже не дополз, наверное. – Да чего ты… это же ерунда… – Мне было приятно. – Майрон облапил его за пояс, потёрся щекой между лопаток, поцеловал в затылок. – Ты много обо мне заботишься. – Я… да нет… я со всеми так… – У Оссэ задрожал голос, потом руки, он поставил ополовиненную чашку на стол, положил сверху надкусанную булочку, которая, конечно же, провалилась и утонула в кофе. – Да блядь! В смысле, блин! Почему я такой неловкий?! – Оссэ, – тихо окликнул Майрон и повернул его к себе. – Ты мне нравишься. Очень. – Нет. Не может быть. Ты… тебе просто меня жаль. – Ни хуя подобного. – Зачем тебе меня любить? Майрон растерянно моргнул. Такого вопроса он как-то не ждал. Воспользовавшись заминкой, жертва попыталась дать задний ход, но упёрлась пятой точкой в столик с кофемашиной и упустила единственную возможность удрать. – Ты для меня не лишний, – проникновенно сообщил Майрон, глядя ему в глаза. – Я бы тоже хотел просыпаться с тобой в постели и всё такое. Я не успел сказать, меня раньше вырубило. – Ты очень хороший, но не надо меня утешать. Я знаю, ты Мела любишь. И Эонвэ. А я… ну, так. – Как – так? Оссэ попытался как-нибудь ускользнуть, но Майрон безжалостно вдавил колено между его бёдер, стиснул его локоть и для надёжности поймал за мочку уха. – Ну, типа… не знаю. Я должен посторониться, чтобы вам не мешать, – прошептал Оссэ и трудно сглотнул. Одинокая слезинка задрожала у него на ресницах, и у Майрона защемило в груди. – Мел в тебя влюбился, я понимаю, почему. Он всегда ждал такого, как ты… а я здесь давно, я ему надоел. Я не хочу стоять между вами и бесить его ещё больше. Мне… сложно сдержаться, когда я рядом с тобой. Может, ну… мне лучше будет уехать куда-нибудь… – Куда тебе ехать? – прошипел Майрон и встряхнул его за грудки. Оссэ часто задышал – Майрон ещё плотнее вжался в него бедром. – В Валинор? Что значит «надоел»? – Я просто не хочу вмешиваться… больше. – Куда вмешиваться? – терпеливо подтолкнул Майрон, уже прикидывая, куда его завалить, чтобы не уделать кофемашину, приехавшую пару дней назад и ещё не переставшую приятно пахнуть заводом. – В ваши с Мелом… отношения. И с Эонвэ. – А у нас с тобой, значит, отношений нет? Оссэ загнанно уставился на него. – Думаешь, если перестанешь со мной разговаривать, я обрадуюсь? – зашипел Майрон, больно сжимая ему ухо. Оссэ поморщился, но мужественно снёс и это. – Ты мой друг, вообще-то. По крайней мере, я так считаю. Думаешь, я не понимаю, что ты рисковал собой, чтобы меня вытащить, когда нас обстреляли? Под пули ты готов ради меня сунуться, а прийти и сказать, что тебя что-то не устраивает – нет? – Зачем ты так? – прошептал Оссэ и прикрыл глаза. – Я, кажется, последний этого ещё не сказал. – Майрон обнял его за шею и прижался губами к уху. – Давай попробуем все вместе. Чтобы никто не чувствовал себя лишним. Если боишься, то сначала без Мела. Чего ты морозишься? Не готов? Страшно? – Я… не привык об этом говорить. – Голос Оссэ стал ещё тише, щёки запылали багровым. У Майрона аж руки зачесались схватить его и затащить на диванчик прямо под окном спальни. Хотя… Мелькор ведь должен вернуться только послезавтра. – Погоди-ка. – Продолжая прижиматься к нему и балдея от мощной ответной реакции, которую сам Оссэ, похоже, не совсем сознавал в приливе сердечных мук, Майрон быстро скинул Эонвэ сообщение и кинул мобильник через плечо – в точности на диван. – Знаешь, что? У меня есть одна отличная идея. – Подожди, я… Оссэ не успел возмутиться – Майрон за руку втащил его в комнату и усадил на кровать. Поверх одеяла ещё валялась смятая пижама с голубыми лисичками. – Это же спальня Мела, – Оссэ попытался встать, но Майрон толкнул его в грудь и поставил босую ногу ему на колено. – И что? – Он не любит, когда я здесь бываю без него… «А ты сюда ходишь как к себе домой», – читалось на его физиономии. Майрон сдёрнул майку, которая из-за разрезов по всему животу и широкого ворота и так мало что прикрывала, и расстегнул джинсы. – Моя затея, мне и огребать. Если он захочет из мести трахнуть тебя в моей постели, я только обрадуюсь. Даже если сперма будет капать с потолка. Оссэ усмехнулся. Всё смущение с него как ветром сдуло, стоило Майрону приспустить пояс и сесть верхом ему на колени. – Сейчас, я только музычку включу… – Едва он потянулся к пульту, Оссэ запустил руки ему под джинсы и уверенно потискал за задницу. – Я смотрю, ты уже перестал обижаться? – Перестал, – жадно прошептал Оссэ, целуя его в плечо. – Надо было правда поговорить… я что-то не подумал. Я думал, куда мне с Эонвэ и Мелом тягаться, ты всегда их любил, а я что, ты со мной двух месяцев ещё не знаком… – Ну и что, – фыркнул Майрон и опрокинул его на кровать.***
Starset – My Demons
Карта звёздного неба слегка мерцала, и Намо казалось, будто никакого потолка над ними нет, будто небесные светила видны так же хорошо, как на заре мира, а они снова лежат на траве голова к голове, устремив взоры к своей колыбели. – Открой мне тайну, как тебе удаётся отталкивать меня, притягивая с каждым разом ближе? Как у тебя получается жечь меня, оставаясь холодным, как вечные льды? Мелькор слабо улыбнулся. Он лежал, разметавшись на огромной кровати, и только чуть участившееся дыхание выдавало его чувства. – Говори ещё. – Не было мгновений слаще, чем те, когда мы утопали друг в друге. Если бы я мог стать с тобой одним целым, я не медлил бы ни одного удара сердца. За гранью смерти и тьмы мы могли бы создать нечто новое… породить безумие, совершеннее которого не сможет вообразить даже Эру. – Мы встряхнули бы старика-отца, – улыбка Мелькора стала шире. Он притянул руку Мандоса к губам, слегка прикусил кончики пальцев. – Я был с тобой столько раз, но эта ласка никогда не надоедает. – Нам ничего никогда не надоедает. – И каждый раз тебе больно, как в первый. – Намо подвинулся ближе, перекатился на живот, чтобы заглянуть ему в лицо. – Чёрное пламя поднимается в моей груди, когда я смотрю на твои губы, когда наши взоры переплетаются, как впервые познающие друг друга любовники… я часто говорил, что даже Тьма не чернее смерти, что я страшнее, чем ты, что ты оставляешь последнюю надежду, а я отбираю и её, что для живущих ты стоишь на последней черте, но я – я всегда за твоей спиной, и не тебя боится фэа умирающего, а моей тени. Но я лгал, я лгу каждый раз, потому что моя любовь к тебе чернее смерти, чернее умершей надежды. Я обратил своё сердце в пепел, когда бросил тебе то последнее кольцо. Как бы я хотел перекроить наши жизни, разрезать бесконечные нити наших судеб и связать снова, связать правильно… никогда не разлучаться с тобой, не бояться, не оглядываться назад. Я лишил тебя всего – помощи, поддержки, веры, – в тот момент, когда ты нуждался в них сильнее всего… Я так ошибался. Мелькор стиснул его руку между ладонями. – Посмотри в моё сердце, Намо. Там, в бесконечной черноте над вечными льдами, кружится пепел твоей любви, и когда ты говоришь о своём сожалении и своей горечи тем же тоном, каким зачитываешь приговор, подо льдом вспыхивает самое жаркое пламя в Арде. Мандос улыбнулся, глядя ему в глаза. – Но льды никогда не растают. – В этом и фокус. – Я смотрю в твоё сердце, но там нет никаких льдов и никакого пепла. – Конечно, – ухмыльнулся Тёмный Вала и будто бы лениво прогнулся в пояснице, потёрся лопатками о пружинистый матрас. – Там только желание быть оттраханным. – Знаешь, в чём достоинство твоей новой формы? – спросил Намо с той тягучей алчной интонацией, от которой Мелькора тянуло раздвинуть ноги. – Теперь я действительно могу тебя впечатлить. – Обещай мне кое-что. – Позволь угадать твой маленький каприз. – Угадай его, когда я буду уже впечатлён… пару раз. – Только пару? Ты в порядке? Мелькор схватил его за волосы и дёрнул на себя; они покатились по постели, сдирая друг с друга одежду, сталкиваясь зубами в яростных поцелуях. Их мысли слились в единый бурлящий поток, чувства стали общими, и когда Намо прижал брата к постели и вырвал из него первый болезненный стон, там, за последней границей, из пепла поднялось чёрное пламя.***
Nickelback – Something In Your Mouth
– Я взял, а зачем… Эонвэ остановился на пороге, держа в руке большой флакон смазки, фотку которого Майрон ему скинул минуты три назад с подписью «Пожалуйста, захвати в спальню Мела прям щас». Судя по трём опечаткам, писал он в спешке… и теперь стало ясно, почему. Оссэ лежал на постели в задранной майке и полуспущенных штанах, с разметавшимися по чёрному одеялу волосами, и стонал на всю комнату, а Майрон энергично извивался у него между ног, потираясь членом о член, – точно в такт музыке. – Вы хотели побыть вдвоём или смазка – просто предлог? – уточнил Эонвэ, как-то сразу охрипнув, и бросил флакон на кровать. – Я забыл, где у меня смайлик с двойным проникновением. – Майрон повернулся к нему, сияя улыбкой. Оссэ несколько мгновений мерил друга расфокусированным взглядом, потом торопливо убрал руки с майроновского зада и завозился, пытаясь сесть, но Майрон мстительно придавил его за плечи. – Ты ведь не очень занят? Эонвэ с каменным лицом снял футболку и начал стягивать джинсы. Оссэ сглотнул, нервно переводя взгляд с него на Майрона и обратно. – Вы это всё спланировали? – с лёгкой обидой уточнил он. – Я – нет, – буркнул Эонвэ. – А один интриган заслужил то, с чем потерял смайлик. Майрон уткнулся Оссэ в шею и привстал на коленях, игриво оттопыривая зад. – Я гнусный интриган, и ты можешь прямо сейчас меня наказать… звучит как начало плохого порно, но, предположим, сгодится. Эонвэ звонко шлёпнул его и окончательно стащил с Оссэ штаны, а заодно и кеды. – Я в тебя полфлакона впихну, так и знай, – мстительно пообещал он, пряча нетерпение за напускным недовольством. – Я надеялся, что вторым номером будет Оссэ… – Оссэ будет первым. – Эонвэ подобрал увесистую бутылочку любриканта и прочитал на этикетке: – Хм, охлаждающая. Надеюсь, будет действовать до того момента, как ты в следующий раз решишь позвать меня на подобное мероприятие под каким-нибудь идиотским предлогом. – Ты обиделся? – жалобно подал голос Оссэ. – Я знаю, ты всего лишь соучастник, – усмехнулся Эонвэ, выдавливая на пальцы длинную полоску прозрачного геля с нежным банановым запахом. – Но если двойное проникновение сегодня попробуют не все, получится несправедливо.***
Alice Cooper – The Sound of A
Последний огненный сполох скрылся среди лесов – балроги отправились спать. На недостроенной башне включилась ночная иллюминация. – Весёленький вид. Использовать уличные гирлянды для самой зловещей башни в Арде – свежая идея. Мелькор бросил на брата быстрый злой взгляд и отвернулся. – Я тоже знаю, как тебя задеть. – И как сделать мне настолько больно, чтобы я ушёл. – Намо печально улыбнулся, чувствуя, как между ними снова сгущается физически ощутимое напряжение. – Тебе не понравилось? – Я не знаю. – Мелькор рассеянно вытащил сигарету из открытой пачки, лежавшей между ними на широких каменных перилах. Намо последовал его примеру, внимательно рассмотрел чёрный фильтр с изящной серебряной полоской. – Я тебя не впечатлил? У Мелькора дрогнула рука с зажигалкой, и он торопливо щёлкнул кнопкой ещё раз. – Ты мне льстишь. – Мандос склонился к нему и в одну глубокую затяжку прикурил от его сигареты. – Что тебя нервирует? – Я слишком давно не занимался сексом с себе подобными. – Боишься не справиться со мной? – Не люблю, когда обо мне знают слишком много. Намо провёл ладонью по его спине – медленно, с нажимом, – и у Мелькора сбилось дыхание. – Разве плохо, когда партнёр угадывает твои желания? – Я не любитель загадывать загадки. – Тёмный Вала напрягся ещё сильнее, когда Мандос зашёл ему за спину и слегка сжал его плечи. – И не… Намо сдвинул в сторону его волосы и поцеловал сзади в шею. – Ты не?.. – прошептал он Мелькору в затылок, согревая дыханием озябшую кожу. – Не хочешь меня? – Хочу. Хочу, как хотят луну с неба. Свети только мне. Будь моим. Хотя бы на одну ночь. – Луна уже здесь. – Намо перекинул ему на грудь свои волосы, и Мелькор торопливо погладил их – тяжёлые и гладкие, такие мягкие, что порой ему казалось – другие ласки и не нужны. – Она твоя – на много долгих ночей… Тёмный Вала швырнул обугленный фильтр вниз. Его вело от возбуждения, и Намо наслаждался его эмоциями – слишком сильными, чтобы они давались легко. – Как я мечтал о тебе, – шептал он, массируя напряжённые плечи любовника, и каждое его слово раздувало их общую страсть, неумолимую, как лесной пожар, и такую же безжалостную, – и не осмеливался верить, что это произойдёт снова… – Однажды я тебе всё-таки поддался. – Пришивать тебе отгрызенные руки было сексуально, но я предпочту, чтобы ты больше себе не вредил. – Я не остался в убытке. – Тебе не нужно жертвовать собой, чтобы привлечь моё внимание. Достаточно признать, что оно тебе нужно. Не обязательно вслух. Мандос сунул ему в рот свою недокуренную сигарету и прильнул к его шее в долгом поцелуе. Мелькор прикрыл глаза. Его знобило на холодном ветру, и он не мог решить, хорошо ему или плохо. «Главное – не никак. Пока луна не покинула моё небо, я не перестану смотреть».***
OOMPH! – Rette mich
– Тебе точно не больно? – Не-а. – А музыка подходит? – Да, оставь. – А… – Оссэ, хватит спрашивать, трахай уже. – Майрон стоял на четвереньках, Эонвэ издевательски медленно водил членом по его губам, и от мысли, что сейчас его возьмут с двух сторон, его чуть не коротило. – Ты точно хорошо смазан?.. Майрон закатил глаза. – В лесу не порвался и сейчас не порвусь, блин, Оссэ, давай уже… не могу, – он попытался хотя бы лизнуть Эонвэ, но был пойман за плечи и снова не дотянулся. – Эонвэ, ну ты-то чего? – Хочу видеть твоё лицо, – прошептал Эонвэ, поглаживая большими пальцами его губы. – Знал бы ты, как меня это заводит… – Что именно? – Майрон сглотнул, чувствуя, как Оссэ осторожно примеривается, вкруговую водит головкой, мягко надавливая на податливый, растянутый пальцами вход. – Как у тебя расширяются глаза и дёргается уголок рта, когда ты заполнен до предела… да, именно так. Майрон нетерпеливо двинулся Оссэ навстречу, охнул, насадившись до упора, понял, что не рассчитал, надо было аккуратнее, попытался отстраниться, и Эонвэ с жестоким удовольствием втолкнулся ему в рот. Майрон возмущённо застонал, сверкнул на него глазами и улыбнулся самыми краешками растянутых губ. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хотел, – проговорил Эонвэ, бережно поддерживая его голову и медленными короткими толчками двигаясь у него в горле. – Ты превращался из маленького мальчика в подростка, потом в юношу, так доверял мне, так спокойно снимал передо мной одежду на осмотрах, и мне льстило, что ты не боишься меня, как других врачей, но я чувствовал себя затаившимся монстром. Я хотел тебя, хотел сделать с тобой все самые грязные вещи, какие только приходили мне в голову. Я проклинал себя, но радовался, что у тебя больше никого нет… я мог бы убить твоего возлюбленного из ревности. Я хотел, чтобы ты был только моим… Майрон смотрел на него снизу вверх, глаза у него повлажнели; он отстранился, медленно выпустив его член изо рта, поднялся на коленях, обнял Эонвэ за шею и глубоко и влажно поцеловал в губы. – Я думал, ты слишком правильный для таких мыслей. – Я загонял свои фантазии как можно глубже. Но теперь… Майрон обвис у него на плечах и вскрикнул. Его била крупная дрожь, пока Оссэ яростно вбивался в его зад, приближаясь к оргазму. – …теперь, надеюсь, ты больше не считаешь все эти вещи грязными, – улыбнулся Майрон, потираясь щекой о его распущенные волосы. – Это так романтично, – растроганно сказал Оссэ. – Когда я на вас смотрю, мне кажется, что моё сердце становится мягким и тёплым, и… Он смущённо замолчал. Майрон откинулся ему на грудь, завёл руки ему на шею и поцеловал. – Тебе удобно? – У Оссэ порозовели щёки, он тоже обнял Майрона, хотя и сдержанно – стеснялся лапать его при Эонвэ. – Я могу выйти… – Не надо, – фыркнул Эонвэ и прижался к Майрону спереди. – Я думаю, он уже успел морально подготовиться к тому, ради чего меня сюда заманил. – Если я тресну по швам… – …зашью. – Проклятые медики, – засмеялся Майрон. Оссэ возбуждённо застонал, сжимая его бёдра. Во взгляде Эонвэ жестокость мешалась с желанием, и если бы Майрон уже не сидел, у него бы коленки подкосились. – Тебе не сбежать, – усмехнулся Эонвэ, и, затаив дыхание, Майрон подался навстречу его рукам.***
Static-X – Cold
– Позволь мне снять хотя бы девятое. – Я один вправе снимать с тебя кольца, забыл? Намо протянул левую руку, но Мелькор только прихватил его зубами за запястье, дразня, и шире развёл бёдра. – Будет больно. – Я знаю. Мелькор смотрел на него с желанием и будто бы доверялся, но Мандос прекрасно знал, что балансирует на волоске, натянутом над пропастью, и любое неосторожное движение может стать и станет последним. – Какое будет первым? – Дай подумать. – Тёмный Вала притянул его правую руку к щеке, потом обвёл языком кольца. От мизинца к указательному: исхлёстанная плоть, гора черепов, арфа из жил и костей, змея, раздавленная серебряными обручами. – Конечно, пленник. – Уверен, что хочешь так глубоко? – Я всегда хочу глубже. – Не будь ты Валой, твои аппетиты привели бы тебя к мучительной гибели. – Мне повезло, – прошептал Мелькор и закинул голову. Чаша с подогретым маслом стояла рядом с низкой кроватью, по кромку утопая в стопке сложенных полотенец – чёрных, как и всё здесь, в маленьком царстве Тьмы. Разработки Намо украшали полки всех секс-шопов Валинора, но даже самый качественный современный любрикант не обладал очарованием древней смеси, которую они использовали ещё до появления первых разумных рас… и не распространял сладкий возбуждающий аромат, который так часто являлся ему в душных кошмарах. Несколько тягучих капель упали на простыню; Мелькор нетерпеливо подался навстречу. Мандос всегда начинал с двух пальцев; пленник на пыточном колесе – под средней фалангой – вошёл первым, за ним – предвкушение – иссохшие лица, глядящие из песков, восхитительное воронёное серебро, – и второе кольцо на указательном – скреплённые черепа, самая сладкая ласка, почти невыносимая… Длинный выдох сказал об эмоциях любовника больше, чем физические ощущения, которые Намо считывал довольно легко. Он медленно повернул кисть вправо, затем влево, слегка согнул пальцы, надавил кольцами и добился ещё одного сорванного вздоха. Мелькор размаянно прижал его правую руку к пересохшим губам, слегка прикусил ладонь; он пытался выровнять дыхание, но – ещё один комплимент – у него не получалось. – …ещё. – Не спеши. Мандос медленно вынул пальцы – и со странным чувством уставился на средний. – Я очень давно не видел себя без этого кольца. – Я был крайне оскорблён, что ты порвал со мной, едва твоя рука стала идеальной для наших игр. Твои любовники думали, что это просто украшения, правда? Снова обмакнув руку в чашу, Намо сложил пальцы и очень медленно надавил. Круговые движения должны растянуть мышцы, расслабить хотя бы на несколько минут. Этого хватит, чтобы вошли костяшки, и пробитый череп потёрся о шрам, некогда оставленный пленником на колесе; болезненное, но сладкое, очень сладкое воспоминание. – Да. Никто не подозревал, для чего они на самом деле. Может быть, Ирмо… – Поэтому он подарил тебе кольцо с острыми краями, – усмехнулся Мелькор, глядя на него из-под слипшихся от влаги ресниц. Костяшки входили трудно. – Увы, я так и не успел от него пострадать. – Я вернул его не только поэтому. Мелькор тихо зашипел от боли, впуская кольцо на большом пальце – целующиеся змеи, тёмная и светлая, перевитые в любовной схватке. – Неужели все эти тысячи лет не привели тебя в его объятия? – Нет. Целебные травы не могли утолить моей жажды. Наполнить бездну способна только другая бездна. – Я чувствую себя наполненным до предела, но склонен считать, что две голодных бездны способны породить двойной голод и ничего больше. – Не время для философских споров, – прошептал Намо, резко и зло вталкивая руку глубже, жалея, что не носит ещё и браслеты. Пульсирующие мышцы стиснули его так сильно, что, будь он майа, после этого акта любви навсегда потерял бы подвижность кисти; он чувствовал, как медленно сползают кольца, смотрел, как по искажённому лицу Мелькора текут слёзы, и впервые за тысячи лет чувствовал себя по-настоящему живым. – У твоей жажды нет границ, как у твоей ненависти и твоей любви. – И твоей жестокости, – прохрипел Тёмный Вала. Судороги уже охватывали его тело, но он хотел растянуть удовольствие, укрощал его, как дикого зверя. Мандос мстительно повернул руку ладонью вверх; кольца падали одно за другим, и наконец первая мощная волна прокатилась по телу Мелькора, выгнула его на постели. – Правда, хорошо, когда не нужно сдерживаться? – оскалился Намо, навалившись на него, прижимая к постели, и схватил свободной рукой за горло. – Когда ты можешь быть собой… когда нет запретов. Когда нет пределов. Мелькор извернулся и впился клыками ему в запястье. Тяжело дыша, Намо смотрел, как кровь течёт по серебряным кольцам Мелькору на лицо. Несколько мгновений они не шевелились. Наконец, Тёмный Вала вздрогнул всем телом в последний раз и расслабился, разжал стиснутые челюсти. Намо подался назад, отпустил его; медленно, экономя движения, чтобы не причинить ещё больше боли, вынул руку. – Ни одного кольца. Потрясающе. «Тронут, что ты всё ещё считаешь это романтичным», – говорил взгляд Мелькора, но сам Мелькор говорить пока не мог – слишком сильными были пережитые ощущения. Намо укутал его в одеяло и лёг рядом, прижался губами к его виску. «Обними меня», – была следующая просьба, и он не смог отказать. Рука без перстней казалась слишком лёгкой, слишком беззащитной, но здесь, в обители мрака, он мог позволить себе и большее.