Meinhard – YSAYKTW (You Save and You Kill the World)
– Выйди ещё раз и проси что хочешь, – взмолился Мастер Трандуил. Король Ночи повернулся к нему со стремительностью атакующей змеи. Оставалось только завидовать такой прыти – Майрон едва на ногах стоял, даже опираясь на стену. Если бы не поддержка Мелькора, он бы стёк на пол, как желе, прямо за кулисами, не в силах пройти десяток метров до гримёрки. – Тебя не все успели сфотографировать. Если вы оба уйдёте без второго поклона, зрители придут в бешенство! – Позаботься о Лунатике, – приказал Вала, и Трандуил тотчас подхватил Лунатика под локоть. – Королева, подмени его. Фрэнк высокомерно заломил брови: – Не доверяешь мальчика старой королеве? – Королева стыдится своего шедевра, раз отказывается появиться с ним перед зрителями? – Ты сказал «подмени Мастера Трандуила», а не «блистай на сцене рядом со мной». Чем злосчастный кутюрье заслужил такое презрение? Трандуил глубоко вздохнул и обнял Лунатика за пояс. – Идём, – шепнул он. – Это надолго. – Не беси меня, – прорычал Мелькор у него за спиной. Даже через респираторы Майрон слышал, как его голос клокочет от злости. – Нас ждут. – Все ждут тебя, короля, звезду. Разве кого-то интересует бедный художник в твоей тени… – Кутюрье картинно воздел руки. Гадая, чем всё закончится, Майрон ковылял рядом с Энди, стараясь ступать как можно аккуратнее: захваченный выступлением, он забыл об осторожности, и теперь каждый шаг по ощущениям напоминал удар молотком по пальцам. – Фрэнк всегда выбирает не те моменты, чтобы проявить характер, – проворчал Трандуил, открывая гримёрку с табличкой «Лунатик». Майрон отпустил его руку и со стоном блаженства рухнул в глубокое кресло. – Мои поздравления. Вы словно созданы выступать вместе. Я представить не мог, что Мел согласится выступить в паре. Как ты его уговорил? – Он сам предложил… – Майрон стащил кожаную маску и с наслаждением растрепал слежавшиеся волосы. Мастер Трандуил уставился на него как громом поражённый. – Гм… я что-то не то сказал?.. – Потрясающе. Он действительно влюбился. – Энди засмеялся и с отеческой нежностью похлопал его по плечу. – Рад за вас. Я почти перестал верить, что это когда-нибудь произойдёт снова. – Ты знаешь что-нибудь о его прошлом? – Майрон перехватил его руку. – Расскажи мне, Энди, пожалуйста! Кто-то сделал ему больно? – Прости. Я обещал молчать. Думаю, однажды он сам доверит тебе свои тайны. – Он всегда молчит! – Ему нужно время. Иногда очень много времени. – Трандуил мягко высвободился из его пальцев. – Отдыхай. Я постараюсь спасти Короля Ночи от гениального модельера и орды фанатов в ближайшие пять минут, и… – Король Ночи справился сам, – заявил Вала, боком протискиваясь в гримёрку. Крылья снова были сложены, но даже так он занял больше трети помещения. Стало заметно темнее и как-то… тревожнее. Майрон с трудом приподнялся в кресле, сам не очень понимая, что может предпринять, но усидеть на месте, когда Мелькор взбешён, он попросту не мог. – Не сомневаюсь. – Мастер Трандуил отвесил низкий поклон и пробрался к выходу вдоль стены, прибрав плащ, чтобы не зацепиться за шипы на наплечнике Валы. – Дайте знать, когда вернётесь в бар, я хочу поделиться впечатлениями. С ещё одним поклоном он плотно закрыл за собой дверь. – Подумать только, на тебе две маски, но я отлично представляю, какое у тебя лицо, – слабо засмеялся Майрон. – Он тоже, поэтому его здесь уже нет, – фыркнул Тёмный Вала. Стоило им остаться наедине, как пронизавшее воздух напряжение пошло на убыль. – Вы давно дружите? – Лунатик развернулся в кресле боком и закинул ноги на подлокотник. Ступни ныли, но он был пока не готов снять сапоги. – Меньше, чем с Фрэнком. – Вала прошёлся по гримёрке – ему хватило четырёх шагов, чтобы пересечь её от стены до стены, – развернулся, загрохотав цепями по полу, расстегнул с одной стороны ремни на боку своей кожаной кирасы и завозился с креплениями крыльев. В своих толстых перчатках с длинными металлическими когтями он удивительно ловко управлялся с пряжками. – Думаю, лет семьсот. – Как вы познакомились? «Паутина» вроде позже открылась. – О. – Судя по хрипу в респираторах, Мелькор засмеялся. – Тебе должна понравиться эта история. Однажды Фрэнк загримировал меня под мальчишку. Мы слонялись по трущобам и искали приключений. Нарывались на вооружённых ребят, которые пытались затащить меня в уголок потемнее, а потом появлялся Фрэнк и затевал драку. – Зачем? – Тебе незнакомо это чувство, потому что ты вырос в Валиноре, где никто не умеет убивать, – Вала сбросил с плеч лямки, и рама с шарнирами грохнулась на пол. – Фрэнк не такой. Время от времени ему нужно высвобождать свою жажду крови. Когда он родился, некоторыми майар ещё владели первобытные инстинкты. Так вот, мы возвращались с одной такой прогулки в свой клуб, «Ночь». Пока моя королева ополаскивала биту в канале, я решил заглянуть на стоянку. Время было позднее, гости разъехались, и там остались только наши машины и одинокий чоппер. Очень красивый, его руль будто светился в лунном свете. А потом к нему подошёл Энди. Так мы и познакомились. – Твоя история внезапно утратила подробности. Полагаю, ты перегнул его через седло и трахнул? – саркастически поинтересовался Майрон. Мелькор сдёрнул шлем вместе с латексной маской. Грим у него смазался, подводка потекла, и принять его за майа не смог бы и слепой. Он будто сошёл с гравюры в учебнике истории, только Гронда в руке не хватало. – Его спина была произведением искусства. – Я так и понял. – Майрон не смог удержать постную мину и расхохотался. – Всё, я обещаю больше не критиковать твою историю про сад с розами. Объясни мне только одно. Как Энди ухитрился жениться и завёсти троих детишек? – Он никогда не был психом, – ухмыльнулся Мелькор и выгреб своего напарника из кресла. Майрон со стоном вцепился в шипы у него на плечах – твёрдые, оклеенные кожей, словно созданные для того, чтобы за них держались во время секса. – В отличие от тебя. – Мы оба психи, – прошептал Майрон. Вала перехватил его под зад, прижал к стене, и Майрон обхватил его ногами за талию. Рельефные кожаные чешуи добавили ему приятных ощущений. – Даже если отбросить всё остальное, ты собираешься трахнуть меня в гримёрке БДСМ-клуба, одетый как Моргот… – Более того, я и есть Моргот, – Мелькор показал клыки, склоняясь к его губам.Summoning – Mirdautas Vras
– Я себя, кажется, больше не контролирую… – Майа откинулся на стену и прикрыл глаза, тяжело дыша. Голова у него закружилась, как будто он слишком много выпил. Утомлённое сознание не желало принимать реальность, более невероятную, чем его юношеские фантазии. – Это всё похоже на галлюцинацию… Я думал, я наброшусь на тебя, едва мы зайдём за кулисы, но сейчас ты так хорош, что я боюсь тебя тронуть… мне кажется, ты исчезнешь, как сон, если мы займёмся любовью… Ты просто не можешь существовать в одном мире со смартфонами и автомобилями, тебе нужен меч и конь, и армия, чтобы… – Он прислушался к новому треку, который заиграл на сцене. Мелькор внимательно смотрел ему в лицо, ожидая продолжения. – Послушай, они, что, охренели все? Эта песня в Валиноре запрещена под страхом смертной казни. – Но ты её знаешь. – Мелькор нежно прихватил его зубами за ухо, потёрся о него всем телом, и Майрона окончательно повело. – Конечно, знаю… я её заслушивал на анонимном музыкальном сервисе, пока не удалили… Мел, пожалуйста, давай уже, я больше не могу, я сейчас кончу просто от того, как ты на меня смотришь, и от мысли, что ты и есть Король Ночи… Сердце у него колотилось часто-часто, он никак не мог продышаться в душной гримёрке, к запаху кожи и разной химии для костюмов примешивался ещё какой-то, незнакомый, он только теперь его заметил и понял, что на столике для грима слабо чадит чаша с благовониями. – Кто это сделал? – Он обнял Мелькора за шею и бессильно уткнулся лицом в его растрёпанные волосы. – Тут и так вентиляция отстойная… – Фрэнк. Он любит такие жесты. Мог бы основать мой культ, если бы захотел. – У меня к тебе сейчас появилось ещё больше вопросов, но самый важный не связан с твоим культом… почему ты не нарисовал моему костюму клапан на заднице? – Твой костюм для выступлений, а не для секса, – прорычал Вала, покусывая его за шею. Дуги на плечах ему мешали, и Майрон чувствовал, как он бесится. – Твой, к сожалению, тоже. Я не готов сейчас раздеваться, я не дотерплю. – Майрон шире развёл ноги, откровенно прижимаясь членом к его члену через два слоя латекса. – Хорошо, что хоть здесь нет шипов… но, думаю, сейчас и они бы меня не остановили. – Я предполагал, что этим кончится, – ухмыльнулся Тёмный Вала, тиская его за ягодицы. Благодаря Эру за то, что гримёрки в клубе такие маленькие, майа дотянулся до флакона смазки на столике, сорвал зубами крышку и выдавил несколько порций себе на низ живота. Мелькор начал плавно двигать его вверх-вниз, и каждое новое движение давалось свободнее. – О, Мел… ещё чуть-чуть… я вот-вот кончу… говорю тебе на случай, если ты ещё не понял… – Майрон вцепился в его наплечники, размышляя, будет ли слышно на сцене его предоргазменные вопли. – Думаешь, мне нужно смотреть на твой член, чтобы понять, что ты кончаешь? – Вала слегка сжал клыками кожу у него на горле. Майрон притянул его к себе за ремни на груди, ещё раз двинул задом снизу вверх и закричал сквозь стиснутые зубы. Мелькору хватило этого зрелища, чтобы последовать его примеру. – Теперь не посмотришь, пока мы не переоденемся, – прошептал майа еле слышно. Мелькор уложил его в кресло, и он смог только обмякнуть там, тяжело дыша. От благовоний кружилась голова, и он всё никак не мог понять, что ему напоминает этот запах. Одна трубка отвалилась от плеча, не выдержав столкновения с костюмом Короля Ночи, но было даже не жаль. – Не могу сказать, что мне не понравилось, но в следующий раз будь любезен предусмотреть клапаны, молнии, что угодно ещё, хоть пуговицы, иначе мне придётся грызть твои шедевры. – Хочешь сказать, ты не против выступить снова? – Мелькор дал ему открытую бутылочку газировки. Майрон присосался к ней, только теперь поняв, что умирает от жажды, и пробулькал нечто утвердительное. – Я польщён. – Это я польщён! Я выступал с Королём Ночи! Энди мне не поверил, когда я сказал, что ты сам мне предложил! – Под конец фразы голос у Майрона сел, пришлось снова приложиться к бутылке. Мелькор снял перчатки, сбросил ремни с наплечниками и присел перед ним на корточки. В своих чешуйчатых сапогах-драконах он казался намного выше, и это тоже возбуждало. Не сводя с него глаз, Майрон метко забросил опустевшую бутылку в мусорную корзину, снова откинулся в кресле и провёл ладонью между ног. Он только что кончил, но желание от этого, кажется, только усилилось. – Пора тебя освободить. – Вала поднял его ногу, пристально посмотрел на балетку и провёл языком по блестящему каблуку. – Мел… только не говори, что бут-фетиш тоже придумал ты. – Что? – Вала невинно приподнял брови и повторил свой жест, но медленнее и откровеннее. – Нет, конечно, не я. – Я тебе не верю, – простонал майа сквозь зубы, вяло ёрзая в кресле. – Ты умеешь делать не возбуждающе хоть что-нибудь? Я готов умереть от усталости, но всё равно хочу трахаться. – Никогда не ставил целью кого-то соблазнить специально. – И снова наглая ложь. – Никогда, – по слогам повторил Вала и обхватил каблук губами. – Я сейчас разорву на себе костюм, так хочу, чтобы ты меня трахнул. – Не стоит. Снимать костюм – это тоже прелюдия. – Ты говорил, что не любишь прелюдии… ах да, ты же король лжи. – Король Ночи и Отец Лжи, – величественно поправил Мелькор, расстёгивая его чешуйчатые набедренники. Ласка была слишком волнующей для простого раздевания. – Надеюсь, ты не очень разочарован. – В пределах допустимого. – Майрон нетерпеливо облизнулся, подаваясь к рукам Валы, пока тот снимал с него потухшие наплечники и кожаную броню. – Серьёзно, как тебя не разорвали фанаты, когда твоя популярность была на пике? – Уверяю тебя, стоит снять костюм – и меня не узнает даже Фрэнк. – Вала расстегнул молнию на нижнем комбинезоне и принялся стягивать с Майрона перчатки – палец за пальцем. Похвастаться валарской чувствительностью Майрон не мог, но счёл бы это достаточной прелюдией даже в менее интимной обстановке. – Самая популярная теория среди зрителей – что Король Ночи на самом деле группа женщин, выступающих по очереди. Только Фрэнк, Энди и Ларри знают, кто я. – У тебя всё схвачено… – Майа нетерпеливо поёрзал и приподнялся, схватившись за подлокотники, чтобы удобнее было стащить костюм до середины бёдер. – Напоминаю себе линяющую змею… – Мне тоже, – ухмыльнулся Мелькор и опустился на колени. Майрон закинул ноги ему на плечи и потянул его к себе натянутым между колен костюмом. – Не разденешься? – Разве ты не хочешь пасть жертвой Короля Ночи? – Куда уже глубже? Хотя… где там твоя перчатка? Не переставая облизывать его член, Мелькор бросил ему одну. Майрон торопливо натянул её и стал поглаживать себя по животу. Он сглатывал, грудь у него вздымалась, и Мелькор медленно вобрал в рот его поджавшиеся яички, с трудом сдерживая желание укусить. …слишком аппетитно. Вывернутый костюм лежал у него на спине, и впрямь похожий на змеиную шкуру. Вала прикрыл глаза, несколько раз плавно двинул языком и так же медленно отстранился. Майрон смотрел на него мутными от возбуждения глазами. – Когти металлические, – напомнил Мелькор, когда он потянулся к своему члену. – Я знаю. Это и возбуждает… – Он обхватил ствол, несколько раз сжал, слегка царапнул когтем на большом пальце головку, и Мелькор жадно уставился на брызнувшее семя. – Ты возбуждаешь. Когда ты так смотришь, я могу сделать что угодно, чтобы заставить тебя кипеть… Мелькор припал ртом к влажной головке, сжал её губами, и Майрон вскрикнул снова и случайно царапнул его когтями по щеке. – Прости, – простонал он и попытался отстраниться, но Мелькор его не пустил. – Я случайно… – Если бы все мои раны были получены таким образом, я бы не жалел ни о миге своей жизни. Майа слабо хмыкнул и всё-таки высвободился – только чтобы сползти с кресла ему на колени и уронить голову на плечо. – Всё равно. Как ты объяснишь, откуда у тебя царапины? – Никак. Они уже затянулись. – Вала повернулся, демонстрируя совершенно здоровую кожу. – Хотя их я бы хотел помнить… но я запомню и без шрамов. – Предпочту тебе поверить, – улыбнулся Майрон и слизнул капельку крови. – Всё, никаких улик… помочь тебе снять костюм? Думаю, я не смогу сделать это так, как ты, но… я готов просто помочь. – Поможешь, если расстегнёшь на мне ремни. – Как ты их застегнул? – Майа пошарил у него под мышками в поисках пряжек. – Хотя они, кажется, довольно легко поддаются… – Обещай, что не вскочишь. Майрон вопросительно изогнул бровь. – После оргазма чувствительность обостряется ещё. – Твою налево, – прошипел Майрон. Не вскочить ему стоило больших усилий. – Тебе больно? – Вроде того, – неохотно признался Вала. – Можно мне попросить Фрэнка в следующий раз сделать для тебя всю фурнитуру с закруглёнными краями? – Они не острые. Они холодные. Я ненавижу прикасаться к холодным вещам… в такие моменты. Майрон мягко поцеловал его в щёку. – Спасибо, что сказал. Я запомню. Почему ты не сделаешь всё на клёпках или на пластиковых пряжках? – Как-то не о том задумываюсь, когда рисую костюмы. – И правда, зачем волноваться о своих неприятных ощущениях, – буркнул майа, сползая с его колен на пол, и принялся стягивать с себя сапоги вместе со штанинами костюма. – Лучшие балетки в моей жизни, но снять их немногим хуже, чем оргазм… Сейчас я тебя раздену. И всё-таки поговорю с Фрэнком. – Не стоит. – Я не стану разглашать причину, если ты не хочешь. Всегда можно сослаться на придурь молодого любовника, так ведь? – И он жеманно протянул: – Фу, чуть не сломал ноготь об эти старомодные пряжки! Сделай что-нибудь на клёпках, Фрэнк! Мои пальчики будут тебе благодарны! Мелькор невольно фыркнул. Майрон помог ему пересесть в кресло и принялся отстёгивать чешуйчатый нагрудник. – Это даже будет почти не ложь, – шепнул он, ласково касаясь губами виска Валы. – Я не хочу, чтобы тебе было неприятно от всякой ерунды, которой легко можно избежать. – Никто не заботился так обо мне, – тихо проговорил Мелькор, перехватив его руки. – Значит, я буду первым, – твёрдо сказал Майрон, глядя ему в глаза. – Когда-то надо начинать.***
Hocico – Sex Sick
– Псс, парень, что у тебя самое крепкое? – «Тройничок» больше не интересует? – Бармен стрельнул глазами на Эонвэ и сложил губы бантиком. – Крепкое. – Оссэ наклонился ниже, почти коснувшись носом его носа. – О. Хотите придать завершённость своим впечатлениям. Пару минут, господа. Я знаю, что вам нужно. – И пожрать что-нибудь принеси! – Меня предупредили о ваших вкусах, господа. Не скучайте без меня! Бармен с мелодичным смешком упорхнул в свою обитель за занавесью из бусин. Оссэ проводил его тяжёлым взглядом и опустился на свой табурет. – Ты как? – Эонвэ положил руку ему на плечо. – Не знаю. Что про выступление скажешь? – Как ты там говорил? «Расширить границы сознания»? – Эонвэ отвернулся и с кривой усмешкой закусил трубочку, торчащую из пустого бокала. – Кажется, я их себе расширил. – В смысле? – Когда я уехал, Майрон был застенчивым подростком. Опускал глаза и краснел, когда я брал его за руку. Глупо было ждать, что он останется таким же через сто лет, но… я не знал его другим. Я не думал… не мог себе представить того, что сегодня увидел. – Ты в нём разочаровался? – У Оссэ от огорчения брови сложились домиком, и это было так мило, что Эонвэ невольно заулыбался. – Нет. – Голос у него дрогнул, когда он погладил друга по щеке. – Я о другом. Он у меня спрашивал как-то, подкатил бы я к нему или нет, будь мы просто соседями по столику в кафе, например. Я тогда сказал, что подкатил бы, потому что он в моём вкусе, а теперь подумал… Я бы не решился подкатить к такому парню. Потому что он суперзвезда, а я – нет. – Не обязательно быть суперзвездой, чтобы кому-то понравиться! – заявил Оссэ и облапил его за шею. – Не кисни, сейчас ещё выпьешь и попустит! – Может быть… – А Мел? Мел тебе понравился? – Оссэ покосился на сцену, где Фрэнк кокетничал с публикой, предлагая делать ставки на цепи с плаща Короля Ночи. Стартовая сумма превосходила все разумные пределы, но фанатов это не останавливало. – Мне бы в голову не пришло смастрячить такой костюм! – Я его не узнал сначала. Но он меня удивил только тем, что вышел на сцену. Всё остальное в его стиле. Он когда-нибудь тебе рассказывал, что выступал здесь? – Нет, ни разу. Я и про «Паутину» долго не знал. Он выходил из машины в паре кварталов, и оттуда же я его забирал, когда он скажет. Почём мне знать, куда он ходил? Сколько с ним знаком, он всегда такой загадочный. Мог среди разговора встать и уехать куда-то на несколько дней, не предупредив. Я сначала волновался, потом перестал. Привык. – Вот именно, Оссэ. Мы привыкли к нему. Привыкли считать его странным. Я его знаю сто лет, но не представлял, что он может быть таким, как сейчас. Таким… живым и увлечённым. Почему я ни разу не попытался поговорить с ним как с близким другом? Почему не попытался узнать его ближе, чем он мне позволял? – Я пытался, он меня на хер послал, – пожал плечами Оссэ. – Валар все с придурью. Только Ульмо нормальный мужик, простой. Что в голове, то и на языке. И на флоте у нас тоже было просто. Хочешь чего – скажи, не хочешь – в морду дай. Намёков хитровыебанных я не понимаю. Говори словами через рот – не будет проблем. А Мел самый хитровыебанный тип, какого я в своей жизни встречал. Повезло же втрескаться! Эонвэ засмеялся и потрепал его по голове. – Сам что скажешь? Так меня тряс все десять минут, что я чуть с лестницы не свалился. – Я волновался! Танец дело такое, споткнёшься один раз – считай, всё насмарку… – Он тяжело вздохнул и повесил голову. – Вот мы с тобой, да? Представь, что мы будем танцевать первый раз какую-нибудь ламбаду. Сначала плохо будет получаться. Мы, конечно, будем друг другу подсказывать и всякое такое, приладимся и будет нормально. А Мел и Майрон, я считаю, сразу начнут заебись танцевать. Как будто у них в головах при слове «танец» одинаковая картинка появляется. Они очень разные, но у них есть какая-то общая точка, что ли, и они оба на неё опираются. Поэтому Мел перед Майроном снял одежду и позволил ему спать в своей постели, и вообще делать всё, что хочет. Потому что Майрон как-то так может с ним говорить, что ему не больно и не обидно… если бы и я так умел. – Они на одной волне, ты точно подметил… только вот Мел – Вала. – Эонвэ с отсутствующим видом принялся тыкать трубочкой подтаявшие кубики льда в своём бокале. – Вообрази только, он старше нашей планеты. Он видел начало истории и увидит её конец. Мы для него всего лишь кадр в длинном-длинном фильме. Сколько мне ещё выпить, чтобы перестать думать, как далеко Майрона заведёт его любовь? И что с нами станет, когда наши жизни подойдут к концу? – Мы умрём и всё. – Оссэ повернулся к нему и понизил голос. – Подумай лучше, что станет с Мелом. – Гортхаура он как-то пережил, хотя они были вместе намного дольше. Пойми, мы видим только одну его сторону. – Типа, как у луны к нам повёрнута всегда только одна сторона, а тёмная спрятана? – Вроде того. – Лицо у Эонвэ стало жёсткое, он сощурился, пытаясь найти для своих неприятных мыслей подходящие слова. – Я отношусь к нему как к другу, как к любовнику, как к родственнику… но то, чем он является, больше, чем само время. Он ведёт себя как один из нас, и я забываю… забываю, что он… кто он. А когда вспоминаю, думаю – всё равно я пропал уже. Меня затянула тёмная сторона луны, а Майрон ещё на светлой. Я бы его выкрал и увёз как можно дальше, пусть бы он и проклинал меня каждый миг своей жизни. Но места, где я мог бы его спрятать, не существует. – Эй, ты… ты на что намекаешь? – Оссэ привстал на табурете, гневно раздувая ноздри. – Что Мел нас не любит? Что только прикидывается добреньким, как Манвэ?! Эонвэ толкнул его в грудь, чтобы сел обратно, и зло усмехнулся. – Успокойся. Ни на что я не намекаю. Просто не понимаю, как это – быть им. Слишком у меня приземлённое сознание. Он могущественная стихия, он создал эту планету, он развязал величайшие войны, исказил изначальный Замысел… и он же со складными крыльями выступает в клубе для фриков. В голове не укладывается. Как всё это уживается в ком-то одном? – Ты сам сказал, что не удивился. Раньше он вдохновлял армии, теперь – толпу изгоев. – Оссэ подпёр голову кулаком, глядя, как Фрэнк кидает победителям аукциона желанные лоты. – «Паутина» для него как крепость. Или храм, уж не знаю. Он создал безопасное место для таких же странных ребят, как он сам. Тут можно выглядеть так, как другие Валар запрещают, можно слушать неприличную музыку и заниматься неприличными вещами… я могу держать тебя за руку при всех, и нас не засунут в лечебницу. Пускай все на него смотрят как на фрика с вычурной тростью – какая разница, лишь бы смотрели. – Скажешь ещё раз, что ты тупой – переебу тебе, – буркнул Эонвэ и взял его за руку. – Крепость и храм… как я сразу не понял?***
Дождь разошёлся не на шутку. То же самое можно было сказать о Фрэнке, который курил под навесом. Внешне он казался спокойным, но Энди слишком давно знал эту таинственную полуулыбку и взгляд с поволокой. – Король и королева вместе на сцене… давно я такого не видел. – Ты всё пропустил, – презрительно фыркнул кутюрье. – Как мальчик? – У них не интрижка, если ты об этом. Он сказал, Мел сам предложил ему выступить вместе. Фрэнк недоверчиво покосился на него. Энди любил моменты, когда друг переставал гримасничать, и из-под маски капризной королевы показывался проницательный и мудрый мужчина, которого он так сильно любил и перед которым казался себе таким же неопытным юнцом, как в день их знакомства. – Серьёзно? – Не думаю, что Лунатик соврал. – Ясно. – Кутюрье отвернулся, переступил с ноги на ногу, нервно вертя сигарету. – Надеюсь, на этот раз Мелу повезло. – Мы не можем вмешиваться в его жизнь. – А стоило бы! – огрызнулся Фрэнк. – Не могу себе простить, что подпустил к нему злючку. – Ты не мог выбирать за Мела. – Он слишком много позволяет своим любовникам. – Тебе ли не знать. – Энди наклонился к его уху, коснулся губами тугих кудрей. – Довольно ревности, королева. Я готов отказаться от спора, если это сделает твой вечер немного лучше. Какая нам разница? Они выглядят счастливыми… – Мне нужны подробности. – Фрэнк поймал его за высокий воротник и прищурился. – И я их раздобуду. Боишься проспорить – так и скажи, трусишка. Но тогда я ничего тебе не расскажу. – Зачем только я ведусь на твои подначки? – вздохнул Трандуил. – Я женатый мужчина с тремя детьми. – Скукотища, – процедил Фрэнк, сверкнув улыбкой. – Идём, потанцуем. У меня есть план.***
Rob Zombie – The Devil's Rejects
– Эонвэ. – Что? – Я испорченный, или это напоминает вазу с хуями? – Это и есть ваза с хуями. Более того, ваза в виде рта. – Фух, полегчало. Бармен исчез за своей шторкой, едва успев пожелать им приятного аппетита. Вероятно, он снимал их рожи на камеру или просто давился от хохота, но Эонвэ, в общем-то, было всё равно. Обжаренные со специями колбаски пахли так, что желудок не то что бурчал – подвывал, но прикоснуться к ним пока не хватало решимости. – Охуенное сходство так-то, – сказал Оссэ и аккуратно потрогал вилкой разбухший конец колбаски, выглядывающий из-под срезанной наискось шкурки. – Как настоящий. Даже кусать как-то неловко. – Пососи, – предложил Эонвэ с очень серьёзным лицом. – Всё бы тебе шутки шутить, – с укором покосился на него Оссэ. – Жрать-то охота. – Ага. – Эонвэ. – А теперь что? – Ты сильнее, чем я… – Не думаю. – Я имею в виду твою моральную силу. – Тем более! – Я тебя очень прошу, посмотри в меню, как это называется. – Ты правда хочешь знать? – Не хочу. Но если не узнаю, ночами спать не смогу. – Сам посмотри. – Я не могу. Сам знаешь, у меня богатая фантазия. Эонвэ пожал плечами и открыл меню, на обложке которого красовалась запечённая куропатка, связанная чёрной бечёвкой. Надпись под ней гласила «Самое покорное блюдо сезона!» Цветные иллюстрации внутри вызывали примерно такое же двойственное ощущение, как Мелькор, гладящий себя по губам пистолетом… ничего удивительного, повара явно были достойными учениками Тёмного Властелина. Долистав до горячих блюд, Эонвэ нашёл ту самую вазу в виде открытого рта, удивлённо нахмурился и на всякий случай посмотрел на соседние страницы. – Хм. Ты не поверишь. Они так и называются – «колбаски». Можно перца побольше добавить или выбрать кетчуп вместо белого соуса, вот и всё. – Точно? – Оссэ посмотрел на соусник в виде рта поменьше (всего на одну колбаску вместо шести) и тоже нахмурился. – Да быть не может! Ты меня хочешь утешить, на самом деле там какая-нибудь ёбань, после которой я никогда в жизни больше есть не буду! – Сам смотри, если не веришь. – Эонвэ повернул страницу к нему. – Вот, между «Мясной многоножкой» и «Отшлёпанным стейком». – «Колбаски», – удивлённо прочитал Оссэ, и его взгляд сам собой скользнул ниже. – Кто так поступил с куском мяса?! Сердца у них нет! – Думаю, здесь ни у кого нет сердца, – раздалось с лестницы. – Хм. Вы сами заказали «Глубокую глотку», или вам посоветовал проказник Микки? Оссэ поперхнулся колбаской, от которой только что с аппетитом откусил. – Хватит дурацких шуточек! – Эонвэ вскочил и навис над вошедшим в бар Фрэнком. Ярость застила ему глаза, кровь бурлила от алкоголя, и только насмешливый взгляд кутюрье, явно нарывавшегося на драку, позволил ему удержать себя в руках. – Что тебе нужно? Мела здесь нет. Говори или проваливай. – Сядь, золотой мальчик, – усмехнулся Фрэнк и ткнул его пальцем в грудь. Эонвэ, к собственному удивлению, послушался. – У меня есть к тебе дело. – Какие у тебя могут быть дела? – набычился Оссэ. – С тобой – никаких. – Фрэнк беззаботно присел к нему на колено и снова обратился к Эонвэ. – Сегодня съёмка для коллекционных пачек сигарет, одна из моделей заболела. Типаж твой. Если у тебя будет час свободного времени, поучаствуешь вместо неё? – Зачем мне это надо? – скептически нахмурился Эонвэ. Фрэнк коснулся длинным ногтем его щеки, погладил пушистую прядку, упавшую на лицо. – Ни зачем. Вы приехали веселиться. Это весело. Думаю, ты ни разу не участвовал в профессиональной фотосессии. Хочешь, покажу тебе архив? – И мне, – ревниво пробурчал Оссэ, продолжая пялиться на ноги кутюрье. – Я тоже хочу. – Ничего от тебя не скрою, – с кокетливым грудным смешком пообещал Фрэнк. – Микки, где ты там?! – Он хлопнул ладонью по кнопке на стойке, и вход озарился алым светом. Бармен тотчас возник из-за шторки. – Принеси мне «Слёзы слепого» и замени «Минет-букет» на горячий. Оссэ поперхнулся второй раз и отодвинулся от Фрэнка, загрохотав по полу табуретом. – Господин кутюрье! – всплеснул руками Микки, едва не плача. – Колбаски уже двести лет так не называются! Зачем вы смущаете гостей?! – Скукота! Называть «Минет-букет» колбасками – для жалких обывателей! Мы здесь не такие, верно, Микки? – Нет, господин кутюрье, – пролепетал бармен. – Сию минуту принесу вам… – «Слёзы слепого». Не огорчай свою королеву. – Фрэнк облокотился на стойку, переводя взгляд с одного гостя на другого. Оссэ уставился в его декольте и ушёл в себя. Эонвэ искренне позавидовал ему: даже вид стройных ног в чулках с подвязками не мог отвлечь его от унылых мыслей. – Итак, золотой мальчик. Сын Манвэ и Элентари. Высокое происхождение. Каково тебе здесь, среди сектантов, извращенцев, бродяг и поэтов? – Хочешь упрекнуть меня моим прошлым? – Эонвэ растянул губы в оскале, надеясь, что ему удастся скопировать Мелькора. – Не получится. У каждого здесь равно высокое происхождение. – Да вы бунтарь, господин доктор. – Фрэнк наклонился к нему и оттянул густо подведённое нижнее веко, демонстрируя едва заметное мутное пятнышко на роговице. – Знаете, что я вам скажу? Я сын вашего отца и той, о ком все предпочли забыть. Какая удача, я помню времена до катакомб, до Старого и Нового Валинора, до того, как главный городской канал превратился в зловонную Клоаку, а майар узнали, что такое зажигательные снаряды. Вы ведь заметили морщинки у моих глаз, свидетельство того, что свою вакцину я получил не мальчиком? Что скажете, господин доктор? Вам уже любопытно? – Чего ты хочешь? – хрипло спросил Эонвэ. Опьянение как рукой сняло, он смотрел в тёмные глаза кутюрье и мечтал только об одном – вытянуть из него истории о засекреченном прошлом хоть силой. – Чего у тебя нет, что есть у меня? – Тайна на тайну. Идёт? – Я догадываюсь, что ты хочешь узнать. Спор? – Именно. – Такой пустяк в обмен на истории, за которые мой отец мог бы убить тебя своими руками? – Поверь мне, золотой мальчик, он пытался. – Фрэнк переливчато засмеялся и протянул руку. Подоспевший бармен вложил в неё высокий бокал с тёмно-лиловым напитком, блестящим и мерцающим в свете прожекторов над танцполом. – И не преуспел. Не отказывайся от фотосессии. Я хочу запечатлеть тебя для истории. Сегодня ты выглядишь так, что я вылизал бы тебя с ног до головы. А потом раздел и вылизал ещё раз. С тем он удалился, покачивая бёдрами с раскованностью того, кто купается в чужом восхищении чаще, чем моргает. – На редкость неприятный тип, – буркнул Оссэ. Выглядел он так, будто его только что расколдовали после превращения в камень. – Микки, – повелительно сказал Эонвэ и показал бармену свой браслет. – Давай всё сначала.