Алля Прима

Первая неделя прошла практически идеально. Наступила долгожданная суббота, когда Мирон наконец мог отоспаться, выключив все будильники. Было еще раннее утро, когда в дверь позвонили. Мужчина сонно заворочался в кровати, но внимания на трель не обращал. Звонок не прекращался, вдобавок появились настойчивые удары в дверь, которые рассеяли сон. Терпеть это не было сил, придется подняться и открыть. В квартире было достаточно прохладно, а на улице температура упала до +9°, приправляя погоду моросящим дождем и ледяным ветром. Мирон опустил босые ноги на знобкий паркет, вздрогнув от этого неприятного чувства. На языке так и вертелась ядовитая фраза «какого хрена». Часы показывали только полдесятого утра, гостей в такую рань никто не ждал. Даже не спрашивая кто это, Федоров отворил дверь. На пороге перед ним стоял счастливый и промокший Евстигнеев, с дорожной сумкой в руке. — Блять, сколько можно спать, мужик? Я тебе и на телефон звонил уже. — Проговаривая эти слова, Ваня вошел в прихожую, закрывая за собой дверь. — Короче, ладно. Спасибо, что хоть открыл. — Ты когда приехал? — Мирон сонно потер глаза, и непонимающе уставился на друга. — Вчера вечером, с поезда сразу домой. Приехал, устал, почти двое суток в дороге, — парень снял с себя кроссовки и взял домашние тапочки, — хотел отдохнуть, а Настя за свое. Я из-за нее из Питера уехал, чтобы все это не слышать. Думал же, соскучимся, а все стало хуже. — Ваня пожал плечами, глубоко вздохнув. — Ладно, проходи. Я так понимаю, ты ко мне надолго. — Мирон усмехнулся, взял Ванину сумку и пошел в комнату, которую никто не навещал. Ваня и Настя ругались не в первый раз. Мирон на это только понимающе кивал, и пускал друга пожить у себя. Рано или поздно, они мирились и заново съезжались. Вместе они живут чуть больше года, и это уже четвертый раз, когда Евстигнеев появлялся на пороге этой квартиры. — А ты хоть спал? — спросил Федоров, заходя на кухню. — Да куда там, мы полночи ругались, она заперлась в ванной и сидела там где-то часа два. Думал, неужели успокоилась, — Ваня закатил глаза, при этом ставя чайник на огонь. — а хер там, вышла, начала скандалить заново. Сил набиралась, видимо. — Понятно. — Мирон облокотился на дверной косяк. — Я тебе постелю в другой комнате. Еще пару часов они сидели на кухне, попивая чай. Ваня рассказывал про Сибирь, какой там лес, люди. Федоров никогда не был в тех краях, но зато побывал во многих странах Европы. Около года жил в Лондоне, получилось выиграть грант на обучение по обмену. За время проживания в туманном альбионе, получилось обзавестись хорошими знакомствами. Жить ему приходилось в студенческой общаге, с совершенно разными категориями людей. Соседом по комнате был один интересный португалец – Дарио Виера. Парень активно интересовался музыкой, даже что-то писал, и чертовски сильно мотивировал Мирона на создание своих проектов. С Дарио они общаются до сих пор, хотя прошло почти полтора года после возвращения на родину. Ваня уснул быстро, так же крепко как маленькие дети. Время показывало в районе 11-ти утра, дел на день у хозяина квартиры не было, поэтому он устроился на полу с томиком Достоевского.

***

В комнате на всю громкость гремел телевизор. На диване лежал Слава, не обращающий на это совершенно никакого внимания. Взглядом он буравил стену, находясь в каких-то своих мыслях. Парень даже не заметил, как домой вернулся его друг и сожитель, Ваня Светло, который сейчас стоит перед ним, маша руками. — Ты че, обдолбался? Але! — А? Че? — Парень наконец вышел из транса, потихоньку осмысляя происходящие. — Ничего, телек, говорю, выруби. Слышно из парадной еще. — Ваня шарил руками по заваленному бумагами столу, в поиске пульта. Слава выключил телевизор, встал с дивана и сладко потянулся. Светло ударил его по животу и забавно захохотал. — К 7-ми придет Андрюха, пивка попьем. Ещё я купил нам поесть, — парень ушел на кухню и говорил уже оттуда, параллельно запихивая продукты в холодильник, — взял тебе острые «чебупели» и «чудо» шоколадное. Все как просил. — Дверца холодильника громко закрылась. Из кухни послышался звон посуды и шум воды. Ваня собирался что-то готовить, а Слава уселся на табуретку, оперевшись головой о стену. Он закурил и так же смотрел в одну точку. На колени к парню прыгнула кошка — Коха - и начала ласкаться об руку. Время до 7-ми часов пролетело быстро, парни успели перекусить и позалипать в ящик, пока не пришел Андрей. Троица устроилась на маленькой кухоньке, распивая по второй бутылке пива. Ваня рассказывал какую-то историю, не имеющую никакого смысла. Они все беззаботно смеялись, пока Слава не выразил желания пойти спать. Ребята долго не хотели его отпускать, но впоследствии согласились. Когда на кухне их осталось двое, Андрей обеспокоенно покосился на друга. — Не смотри на меня так. Он с утра такой, вообще не знаю, че с ним. — Ваня развел руками и потянулся к новой бутылке темного пива. Андрей так на это ничего и не ответил, подумав про себя, что все это не к добру.

***

Все время, пока Евстигнеев отсыпался, Мирон провел за книгой и готовкой обеда. Готовил он не так уж плохо, как можно было подумать. По крайней мере, рвотных рефлексов точно не вызывало. Ваня проснулся, когда часы были на отметке «8», немного походил по квартире, почесывая затылок. Наконец, он упал на матрас рядом с Мироном. — Может, в бар? Обмоем встречу, как говорится. — Ваня перевернулся на живот, и выпрашивающе уставился на друга. — Нууу, только если ты платишь. — Мирон отвлекся от книги и хитро улыбнулся. — Бля, тогда собирайся. Через полчаса, мужчины уже вышли из квартиры и сели в ожидавшее их такси. Ваня быстро кинул «На Рубинштейна», и тут же уткнулся в телефон: обновлять Настины соц. сети. Даже находясь в ссоре, он постоянно проверял, все ли у нее нормально, читая твиттер и инстаграм. Мирон никогда не понимал этих отношений, но ничего не говорил. Не видел смысла лезть в чужую жизнь и советовать, пока его не попросят. Через некоторое время автомобиль остановился на перекрестке Графского переулка и улицы Рубинштейна, они расплатились с таксистом и вышли. Дорога до бара заняла всего пару минут. Полтора часа спустя, Ваня был уже пьяный в слюни, а у него на коленях устроилась милая шатенка, явно рассчитывавшая на что-то большее сегодня ночью. Мирон тоже довольно быстро опьянел, и уже успел познакомиться с каким-то парнем рядом. Они мило беседовали, пока сзади не начался шум. За разговором Федоров и не заметил, как друг начал спорить с каким-то парнем, который явно был настроен недоброжелательно. Их спор становился все горячее, шатенка давно пропала с колен, каждый стоял на своем. В общем и целом, это была просто пьяная возня. Мирон обернулся на шум, и ему представилась картина: Ваню за шиворот тащит на улицу какой-то парень с толпой. Быстро среагировав, он побежал за ними следом. На улице-то и началось "веселье". Бухой Евстигнеев по-дурацки смеялся, пока парни из толпы по очереди прописывали ему удары. Он сплевывал кровь, пытался отбиться, но это не особо получалось. Федоров окликнул компанию, быстро двигаясь в их сторону. Один из них повернулся, и мужчина ударил его челюсть. Долгого ответа ждать не пришлось, и вот лицо Мирона заливает кровь рассеченой брови. Вдруг, он почувствовал резкую боль в районе макушки и за спиной раздался звук бьющегося стекла. В глазах резко помутнело, ноги подкосились и тело приземлилось прямо на мокрый асфальт. В ушах стоит звон, глаза закрываются, но Мирон отчетливо слышит голос Вани «— Мирон! Мирон! Только не вырубайся! Твою мать!..». А дальше — темнота.