Алля Прима

На педсовет Федоров все-таки опоздал, ненадолго, но все же. В холле его встретила нервная Анна Викторовна, которая сразу подбежала к нему. — Я же вчера специально напомнила, можно было не опаздывать? — светлые глаза сверкнули, взгляд остановился на уже заживающем рассечении. — Здравствуй. Транспорт плохо ходит - тихо сказал Мирон, стягивая с себя куртку. В кабинете заведующего отделения все давно собрались, ждали только Федорова с Анной. Дверь открылась, они быстро вошли внутрь и заняли свободные места. Заведующий начал свою речь об успеваемости студентов. Каждый что-то говорил, Мирон устало потер переносицу. Сконцентрироваться на разговоре не удавалось, в голову лезли мысли о Славе. Перед тем, как принять смерть отца, парню придется пройти несколько не самых приятных стадий. Эти чувства испытает каждый, и было бы хорошо, если бы была поддержка. Первая стадия — отрицание. Полнейший шок, он просто не может понять, почему это произошло. Такого же не могло случиться с ним, еще не время. Может, в больнице что-то действительно напутали. Карелин в глубине души понимал, что не напутали. У отца в последнее время были проблемы с сердцем. Вначале прописали таблетки, мама постоянно следила за тем, как он их принимает. Около недели назад ему стало плохо. Скорая приехала быстро, забрали в больницу на обследование. Врачи молчали, в палату не пускали, говоря, что нужен покой. Впустили только на четвертый день. Мама Славы вся извелась, практически не спала и глотала успокоительные пачками. Пришлось взять отпускные за свой счет, бегала по врачам. Сразу позвонила сыну, старалась держать его в курсе. Карелин же старший отвечал, что все хорошо, самочувствие улучшилось. В конце недели позвонили из больницы, сказали, что состояние крайне тяжелое, на данный момент находится в реанимации. В тот день никто из родных не мог успокоиться, прогнозы были неутешительные. На следующий день, ближе к вечеру, Карелина-старшего не стало. Из глубоких раздумий Мирона вывел голос Анны. Она о чем-то спорила с одним из преподавателей, да и в это Федоров не стал вникать. Летучка закончилась через полтора часа, все постепенно стали расходиться. Уже на выходе к мужчине подошла высокая женщина, преподаватель рисунка. — Мирон, извини, что так сразу. — она неловко замолчала, касаясь рукой плеча собеседника. — У меня ребенок заболел, надо врача домой вызывать. Сможешь меня заменить сегодня? — женщина с надеждой посмотрела на Федорова. — Конечно, беги тогда, пусть выздоравливает. — Мирон понимающе улыбнулся. — А кто у тебя? — Спасибо огромное! У меня перваки в 304 кабинете, ключи на вахте. Занятия с часу до шести. С меня причитается! — шатенка улыбнулась. — Хорошо, удачи. До начала занятий осталось еще немного времени, поэтому Федоров решил пройтись до кофейни. Классический американо, две ложки сахара и щепотка корицы, никакого молока. Кофе с молоком для Мирона представлялся эдаким извращением, как чай с ним же, к примеру. Вкус менялся, трансформируя напиток в совершенно другое пойло. Да и сахар он особо не жаловал, кладя его только при головной боли. Заменять преподавателя ему приходилось впервые. Хоть и учился он на совершенно другом направлении, а именно художник-мастер академической живописи, курс рисунка они все равно проходили. Эта дисциплина казалось намного проще, ведь в ней ты работаешь только сухими и мягкими материалами. Начиная с графитного карандаша и заканчивая сепией. Разница между живописью и рисунком колоссальная, но база оставалась все равно одна. Вести пары у первокурсников оказалось проще простого. Как и на его занятиях, ребята спокойно работали, иногда что-то переспрашивая. Мирон устроился за столом преподавателя и стал внимательно осматривать аудиторию. Она была очень похожа на его, только чуть поменьше размером. Тут так же имелась подсобка с разным барахлом, по большей части это был гипс, и различные тряпки. Прямо посередине стены висела величественная голова Давида, она входила в классический курс рисунка 2-3 курса. Время тянулось невыносимо долго, не спасала даже книга. Прошла только одна пара, когда Мирон наконец встал и принялся искать в рюкзаке папку. Он взял пару листов и 2 маркера разных цветов. В конце аудитории стояли стулья, мужчина присел на один из них и стал делать наброски собственных студентов. Коротать время таким образом приходилось не впервые. Когда Федоров сам был еще студентом, то много рисовал в свободное время. Например, в метро. Это частая практика всех учащихся, да и не только их. Иногда, попадаются очень интересные типажи, или позы, которые хотелось бы запечатлеть. До своего университета ему приходилось ездить утром около 40 минут, и быстрые наброски стали неким разогревом перед тяжелым днем. Люди, когда наконец замечали, что их рисуют, чаще всего смущались или старались закрыться, меняя позу. Главное в этом деле работать быстро и четко, требуется только практика. С набросками студентов было проще, они стояли или сидели почти неподвижно. Черный маркер скользил по бумаге, постепенно очерчивая изящные абрисы фигур. Телефон в кармане неожиданно завибрировал, оповещая о новом смс. Первая мысль в голове «Слава?», но было очевидно, что это не он. Мирон достал мобильник и открыл сообщение. Оно оказалось от Вани, короткое «Жив?». Уголки губ дернулись вверх, Федоров набрал ответ «Да, позвоню потом» и вернулся к листу. Мужчина уже закончил три рисунка и сидел за столом, скучающе поглядывая на часы. Его вещи были давно собраны, хотелось как можно быстрее приехать к Славе. Оставалось ровно пять минут до окончания занятий. Студенты потихоньку начали собирать свои вещи и расставлять мольберты на место. Мирон даже разрешил сегодня не убирать аудиторию, просто убрать с пола крупный мусор и вынести пакет. Дверь в кабинет открылась, и внутрь вошла блондинка, останавливаясь на входе. Федоров вдруг ощутил некое чувство дежавю. Он устало улыбнулся своим мыслям и вопросительно взглянул на женщину, подпирая рукой подбородок. — Бумаги. — только сказала она. — Неправильно заполнил, а завтра сдавать. Жду у себя, как закончишь. — А это не может потерпеть до завтрашнего утра? Мне правда надо ехать. — бровь мужчины дернулась вверх. — Нет, утром уже надо сдать. — в голосе Анны послышались стальные нотки, спорить с ней мужчина не стал, а только кивнул. Прозвенел звонок, студенты стали медленно покидать помещение. Федоров потушил свет, закрыл дверь и пошагал в другое крыло училища. Кабинет был открыт, но перед входом он все равно постучал. Анна сидела за столом, который был завален тетрадями и документами. Не поднимая голову, она сказала: — Садись, я тебе сейчас покажу, как заполнять. Мирон присел на стул, подвинул к себе папку бумаг и пробежался по ним глазами. Закончив что-то писать в тетради, женщина наклонилась через весь стол как можно ближе. Тихим и необычно спокойным голосом она стала диктовать, что писать. Федоров периодически нервно постукивал ручкой по собственной руке, поглядывая на часы. Ему не хотелось приезжать к Славе поздно, тем более позвонить ему он не мог. Вспомнив, что перед его уходом приехал друг Карелина, мужчина немного успокоился. С Анной они просидели еще около часа, она диктовала медленно, иногда отвлекаясь. Блондинка внимательно рассматривала его, пока он писал. Следила за движениями кистей рук, как он размашисто выводил буквы, за часто моргающими светлыми глазами. Когда с документами было покончено, Мирон встал, взял рюкзак и хотел было уйти, но женщина его окликнула. — Может, пройдемся? Я тоже уже закончила, только если ты не против. — она улыбнулась, машинально трогая мочку уха. — Прости, мне надо срочно бежать. В другой раз. — фигура мужчины скрылась за дверью, а Анна только разочарованно выдохнула. Ехать на автобусе не было времени, встали бы в первую же пробку на проспекте. Погода также не радовала, начинался мелкий промозглый дождь, который петербуржцы часто называли «мрякой». Таксист попался больно разговорчивый и, когда Мирон сел в машину, стал сразу задавать различные вопросы. Пытался завести разговор о погоде, но в конечном итоге все попытки оказались тщетны. Федоров отвечал сухо, даже не вдавался в смысл разговора, отвечал иногда невпопад. Водитель замолчал и тихо включил дорожное радио, из динамиков доносились мотивы популярной русской попсы. В пробку они все-таки встали, практически перед домом Карелина. Адрес мужчина запомнил сразу, в состоянии стресса все отпечатывается на подкорке мозга.Часы показывали без двадцати минут восемь, когда автомобиль наконец остановился у нужной парадной. Дверь внутрь была открыта, в таких старых панельных домах увидеть сломанный домофон не редкость. От волнения немного потряхивало. Мирон быстро преодолел три лестничных пролета и остановился у двери. Немного отдышавшись, он нажал на звонок. Никто не открывал, поэтому пришлось звонить настойчивей. Через минуту послышался лязг поворачивающегося ключа, дверь отворилась, и на пороге показался друг Карелина, держащий на руках кошку. — Привет, я к Славе. — быстро пробормотал Мирон, все еще немного задыхаясь. — Привет. Так он уехал. — парень почесывал кошку за ушком, та лишь отвечала довольным мурчанием. — Как уехал? — Федорова как будто окатили ледяной водой, он был не готов такое услышать. Ещё утром он видел Славу в кровати, а сейчас. — Вот так, в Хабаровск. У него самолет в 8 вроде, дома что-то случилось. — Понятно, ладно. Тогда я пойду. — Мирон кивнул и стал спускаться по лестнице. — А, стой! Могу номер его хабаровский дать, вдруг надо. — Да, давай. — мужчина забил номер в контакты, попрощался и пошел прочь. Было решено ехать на автобусе, мужчина и так хорошенько раскошелился в течении последних двух дней. Дома его ждал Евстигнеев, который уже так привычно устроился на кухне. На столе стояла кружка с чаем, уже остывшим, пока Ваня обрабатывал фотографии. Услышав хлопок двери, он поставил ноутбук на стол и вышел в прихожую. Мирон выглядел неважно, если можно было так говорить. — Привет, ну че как? — друг оперся плечом о стену, наблюдая, как Федоров разувается. — Привет, да никак. — Че случилось? — Ваня немного беспокоился, Мирон пропадал, конечно, но обычно рассказывал. — Потом, заебался. — мужчина взял в руки рюкзак и пошел в сторону своей комнаты. — Ты то нормально? — Пойдет, работаю. Тут съемка подвернулась, пощелкал сегодня. Ты есть будешь? — Нет, пойду спать. Дверь в комнату закрылась, мужчина облокотился спиной на неё и шумно вздохнул. Он не ожидал, что Слава вот так быстро уедет. Хотя, это было довольно логичным решением. Думать ни о чем не хотелось, поэтому Федоров нашел пакетик с медикаментами и сразу выпил парочку. Мужчина быстро разделся, лег на матрас и попытался уснуть.