Там, где живут чудовища

Теон сидел на постели в каюте у Аши. Она гладила его по волосам, нежно воркуя, как она переживала о нём, и говорила, что он у неё один, её милый младший братец, и никому она его не отдаст, и никто теперь его больше не обидит. Сначала она нежничала как будто в своё удовольствие, успокаивая себя и его, но всё же ей хотелось услышать что-то и от него. Её пугало то, что он никак не реагировал на происходящее, словно не понимал, что она спасла его из плена. Ей не нужна была его благодарность – она даже и не думала о таком, её волновало только, как надолго и насколько глубоко он замкнут теперь в своей голове… Ей хотелось разбудить его. Она стала нервно соображать, что можно для этого сделать. Она слышала, что боль отрезвляет, но сейчас этот трюк мог бы только навредить. Когда ей немного полегчало оттого, что Теон теперь рядом с ней, под её присмотром, она стала думать о делах насущных. Первым делом ей нужно осмотреть его, вымыть и накормить. Она набрала ванну и стала раздевать его. Он почти не помогал ей в этом и был в её руках, словно тряпичная кукла. Сняв рубашку, она увидела шрамы и свежие глубокие порезы на спине - похоже, его били чем ни попадя: и кнутом, и палками, и плетью, и резали ножом, и бог весть что ещё с ним делали… Она без стеснения стала развязывать ему штаны и невольно вспомнила, как она делала это в прошлый раз – бог знает, что на неё нашло тогда, она просто хотела поиграть! Брат обозвал её извращённым созданием, может, оно и так, но сейчас ей недосуг было с ним заигрывать – ей важно было просто убедиться, насколько сильно он пострадал. На ногах и внизу живота у него были шрамы от содранной кожи, но все пальцы целы, хвала Утонувшему богу. Должно быть, Рамси опасался причинить ему сильный телесный вред, надеясь на выкуп. Но он не мог отказать себе в удовольствии пугать Теона. Она довела его до ванны, но не могла заставить его сесть в неё, он испуганно остановился. Должно быть, его пытки были как-то связаны с водой. - Пожалуйста, Теон, я просто хочу помыть тебя, ты весь грязный, - она ласково взяла его за руки, ещё раз пытаясь заставить его сесть в воду. – Ну, давай же. Он осторожно стал садиться в ванну, испуганно глядя на Ашу и крепко держа её за руку. - Вот, вот так, - она улыбнулась ему, но он не улыбался в ответ. Она взяла табурет и села рядом с ним. Она не была уверена, что стоит в прямом смысле мыть его с мочалкой и мылом, ведь кожа ещё не зажила, но так он хоть смоет первый слой грязи. Она подумала, что стоит хотя бы поверхностно сполоснуть ему голову и стала перебирать его волосы влажными пальцами. «Так… У него ещё и вши. Ну ничего, с этим я справлюсь. Главное, что он почти цел и невредим». Куда больше, чем его раны, её беспокоила его голова. Она не знала, что такого с ним делал Рамси, что она никак не могла до него достучаться… В её мысли стали закрадываться самые гнетущие подозрения. «Теон», - позвала его она. Он не пошевелился, но посмотрел в её сторону. «По крайней мере, на своё имя он отзывается». Тут взгляд её упал на его руки. Она взяла его за правую и поднесла свечу, чтобы лучше рассмотреть. Он в ужасе одёрнул руку и заскулил. «Прости, - сказала она. – Мне стоило подумать, прежде чем…» Она поднялась и взяла его за лицо. «Теон, это я, я, Аша! Твоя сестра. Я тебя не обижу. Наоборот, всякого, кто обидит тебя, я убью своими руками. Не бойся меня, пожалуйста. Я просто хочу посмотреть». Она попробовала приоткрыть ему рот, чтобы посмотреть, все ли зубы на месте. Его губы безвольно заскользили на её пальцах. Она подняла ему верхнюю губу, отвела в одну сторону, в другую – вроде бы, всё на месте. Её больше пугала та апатичность, с которой он позволял ей всё это делать. Она ещё раз взяла его за правую руку, а потом за левую, и внимательно их изучила. Она больше не подносила их к свету свечи, но ей и так было видно, что несколько ногтей содрано, а несколько – слишком мягкие. Она чуть не сжала от злости руки брата. От злости не на него – на Рамси. Она заметила, что пальцы у Теона также странно опухли. Она открыла шкафчик и взяла оттуда мазь с шалфеем – она успокаивала раны и помогала бороться с заражением. Она мягко смазала ему пальцы. Пока она это делала, она заметила, что на каждом пальце есть какой-то след не то от укола, не то… Она догадалась, что выродок засовывал ему иголки под ногти. Но куда больше, чем раны Теона, её пугало то, что у него в голове… Она расчесала брату волосы – со вшами она справится потом, а пока она втёрла ему в кожу головы немного той же шалфейной мази – вдруг, поможет. Она приказала подать им ужин в каюту – что-то очень лёгкое, ведь неизвестно, что Теон ел до этого и как его желудок, отвыкший от нормальной пищи, может отреагировать. Аша уложила его спать в свою кровать. Он лёг у стенки, а она легла с краю, если что, пусть падает она, а не он. Она решила не допрашивать его сегодня, что с ним делал Рамси, но она надеется узнать об этом завтра. Она заснула, но вскоре проснулась от криков – это кричал Теон. Ему снились ужасы своего заточения в Винтерфелле. - Тише, тише… - Аша прижала его к себе. Он положил ей голову на грудь и заплакал. Она ласково гладила его по голове, еле удерживаясь, чтобы и самой не заплакать. Ей пришла мысль спеть ему колыбельную. Она вспомнила песню, которую она услышала на Драконьем Камне от Пестряка. Ей подумалось, что она подойдёт для них, морских людей. Всё время лето на дне морском Я знаю, знаю, уж я-то знаю У птичек чешуя, у рыбок крылья Я знаю, знаю, уж я-то знаю Там дождь сухой и снег кружится вверх Я знаю, знаю, уж я-то знаю Камни разбивают вдребезги, а вода обжигает И тени идут танцевать, любовь моя И тени идут играть И тени идут танцевать, любовь моя Её голос разливался по каюте и смешивался со звуками волн, плескавшихся о борт корабля. Кто знает, сколько раз она повторила свою песню, но вот она почувствовала, что дыхание брата на её груди стало глубже. Она нежно отняла его от своей груди и осторожно положила его на подушку, любуясь, как мерно подрагивают его ресницы в лунном свете. Постепенно и Аша успокоилась и тоже заснула. Когда Аша проснулась, то обнаружила, что уткнулась в затылок Теона. Его волосы пахли солью и морем. Ей снилось, как в детстве они играли на берегу моря и бросали гальку. А потом пришли Старки и забрали его. Аша стояла на пирсе и смотрела вслед уплывающему кораблю. Кто бы знал, сколько ещё лет она не увидит его. Теон что-то застонал со сна, потянулся и повернулся к сестре. Он удивлённо посмотрел на неё и наконец промолвил тихо: «Аша?..» - Ты узнал меня! – она закричала и бросилась ему на шею, сжимая в объятиях. Он стал вырываться и вжался в стенку, чуть не плача. Ему показалось, что ему опять хотят сделать больно. - Прости, прости… - шептала Аша. – Это я, Теон, это я, Аша. Я тебя не обижу, - она протянула руку, чтобы погладить его, но он шарахнулся, ударившись головой о стену. У Аши сжалось сердце. Только вчера всё было почти хорошо и, кажется, пошло на поправку, как снова всё рушилось. Она всё больше уверяла себя в том, что хочет отомстить тому существу, что сотворило с её братом такое. Его нельзя показывать команде – его засмеют. Железнорожденные – жестокие люди. Она пообещала награду тому, кто выдаст ей тех, кто предал её брата, но вызвались слишком многие, виня друг друга. Аша казнила их всех. Теперь она должна быть всё время рядом с ним. В дверь постучали – должно быть, им принесли завтрак. Теона вновь напугал и этот звук – он в страхе дёрнулся. Аша инстинктивно протянула руки к нему, но он лишь жалостливо заскулил. Она убьёт того человека. Они прибыли на Драконий Камень. Визерис выделил им как спальню бывшую комнату своего брата, Рейгара. Там стояла арфа. Аша провела по струнам пару раз. Нет, не умеет она играть, только бренчать. Но она снова стала напевать песню Пестряка, которую она пела Теону на корабле. Она заметила, что она его успокаивает. Теперь она будет петь её ему. Но всё-таки ей нужно, необходимо было узнать, что такого делал с ним Рамси, что Теон превратился в такое затравленное, запуганное создание, которое боится каждого шороха. Она села к нему на кровать и взяла его за руки. На сей раз он не одёргивал их. Она просила его рассказать, но всё безрезультатно. Тогда она решилась на отчаянный шаг. Она схватила со стола свечу и приблизилась с ней к Теону. - Теон Грейджой, принц Пайка, я приказываю тебе рассказать мне всё, что с тобой делал Рамси Сноу! – она опалила ему руку свечой. Он вскрикнул. Боги, что же она за человек такой, если ей приходится проделывать с родным братом такое. – Расскажи мне, Теон, и я убью его! Кажется, приказы, к сожалению, действовали на него лучше, чем просьбы и уговоры. Дрожа, он закивал головой, его губы тряслись, но он начал говорить. Он рассказал, как его морили голодом и жаждой, как не давали справить нужду, как Рамси играл с ним в какие-то игры, загадывал загадки, и за неправильный ответ он причинял ему боль. Он запрещал ему ходить прямо – только ползать на четвереньках. У Аши от гнева сжались кулаки. Она убьёт этого ублюдка. Она будет убивать его долго и мучительно. Но было что-то ещё, что-то, о чём Теон умалчивал. Она видела это по его взгляду. Какая-то недосказанность была в том, как он опустил глаза. - Пожалуйста, Теон, мне ты можешь рассказать всё, что угодно. Я унесу твою тайну в могилу. Расскажи мне, я хочу помочь тебе. Тогда он рассказал ей, что его насиловали солдаты Болтонов. Аша не стала допытываться, что и как с ним делали и заставляли делать. Она просто схватила со стола бутылку вина и швырнула о стену. Но тут же пожалела об этом. Она обернулась и увидела, что Теон весь сжался, обняв колени. Она подошла к нему, стараясь, чтобы её движения не пугали его, и погладила его по голове. Он плакал. - Прости меня. Я злюсь не на тебя. Я люблю тебя. – Он поднял на неё взгляд, удивляясь. – Я убью их всех. И особенно этого выродка, - процедила она. Ей хотелось топнуть ногой, или швырнуть ещё что-нибудь. Или кого-нибудь. Но она сдерживалась ради брата, чтобы не напугать его опять. - Я спою тебе песню, Теон, - улыбнулась она. Она села за арфу – кажется, у неё даже стало получаться. И снова запела песню Пестряка. Всё время лето на дне морском Я знаю, знаю, уж я-то знаю У птичек чешуя, у рыбок крылья Я знаю, знаю, уж я-то знаю Там дождь сухой и снег кружится вверх Я знаю, знаю, уж я-то знаю Камни разбивают вдребезги, а вода обжигает И тени идут танцевать, любовь моя И тени идут играть И тени идут танцевать, любовь моя