Interrobang

- Могу я познакомиться с твоими родителями? – внезапно спросил Кай, в результате чего Кёнсу уронил ложку и сильно подавился, выдавая паническое «Ч-чего?!». - С твоими родителями, - повторил Кай, спокойно похлопывая Кёнсу по спине. – Я хочу познакомиться с твоей семьей. - Тебе не кажется, что все слишком поспешно? – Кёнсу отвел глаза. – Ведь мы встречаемся всего три месяца, и, ну, я… они… это слишком неожиданно. - Ты еще не рассказал им обо мне, ведь так? - Я… нет. – Смысла врать не было. Кай запросто распознавал его ложь (да и все вокруг, поскольку он начинал виновато потеть и дергаться, но Кай определял лишь по дергающемуся глазу). - Могу я спросить, почему нет? – поинтересовался Кай, поставив тарелки в раковину. - Они… э, ну, как ты знаешь, Корея не самая лояльная страна, когда речь идет о гомосексуальности. У моих родителей тот же образ мышления, и я не хочу причинять боль ни им, ни тебе. - И что? – спросил Кай, облокачиваясь на кухонную стойку и глядя на своего парня. – Ты никогда им не расскажешь? То есть, не знаю что насчет тебя, но я собираюсь быть с тобой долго и, возможно, даже выйти за тебя замуж, завести котят, но я полагаю… - Ой, только не начинай. – Кёнсу закатил глаза. – Это не справедливо, ты нравишься мне так же, как и я нравлюсь тебе. Это не первый раз, когда Кай затронул тему брака. Он знал, как сильно Кёнсу начинал нервничать, и нарочно использовал эту тактику, чтобы добиться своей цели. - Только нравлюсь? – Кай отвернулся, делая вид, что расстроен. А вот еще одна тактика. Кёнсу, очевидно, слишком смущался сказать эти три слова, которые переместят их отношения на следующий уровень. Кай не особо возражал, потому что он был абсолютно уверен, что Кёнсу его любил, просто он хотел испытать удовлетворение от этих слов, прозвучащих вслух. - Ладно, - фыркнул Кёнсу. – Только… держи свои руки при себе, пожалуйста. Я буду преподносить им эту новость постепенно, так что не надо меня лапать. Не хочу, чтобы у них случился сердечный приступ. - О НЕТ! – Кай прижал руку к груди. – Как ты мог такое обо мне подумать? Разве я когда-нибудь тебя лапал? - Да постоянно, вообще-то. – Особенно запоминающимся был момент, когда Кёнсу открылся своему другу детства Бэкхёну, и Кай нарочно спровоцировал повторение инцидента с «иллюзией штанов». - Если я пообещаю, что буду держать свои руки при себе, то ты позволишь мне познакомиться с ними? - Да. И вот Кёнсу, нервничая, стоит напротив дома своих родителей, а Кай позади, в добрых двух футах от него. - Я сказал, что хочу представить им своего друга. – Кёнсу закрыл глаза. – О боже, ничего не выйдет. Что если они не примут меня? - Еще не поздно отступить. – Чонин начал выводить круги на его плече, но отпрыгнул с «упс, мне же нельзя тебя трогать». Кёнсу закатил глаза и открыл дверь, впуская Кая первым. Он взял себя в руки и направился к ожидающим его родителям. После приветствий и объятий Кёнсу позвал Чонина. - Э, это мой друг Чонин, - произнес Кёнсу, а его улыбка немного выдавала то, что он переживает. - Ой, какой он симпатичный! Кённи, почему все твои друзья такие высокие? – защебетала его мать, приветствуя Кая с улыбкой. Кай вежливо улыбнулся в ответ и встретился глазами с Кёнсу, который закусил губу и кивнул. - Вообще-то, мне нужно кое-что вам рассказать. Заботливая мать и суровый на вид отец повернулись к своему сыну в ожидании продолжения. - Я знаю, что вы меня любите и желаете для меня только самого лучшего, поэтому, пожалуйста, запомните одну вещь: сейчас я очень счастлив, - начал Кёнсу. Выражения их лиц не изменились. – Я… ты не голоден, Кай? Я вот что-то проголодался. Кёнсу вцепился в своего парня и затолкал его на кухню. - Я не могу это сделать. - Просто скажи, - пожал плечами Кай. – Слава богу, у меня нет родителей, которым пришлось бы иметь дело с моими точками зрения. - Что значит, просто скажи им? – отчаянно прошептал Кёнсу, вздыхая. – Как в фильмах, где они спокойненько заявляют «мам, пап, я гей?». Сомневаюсь, что это сработает. - Что ж, всегда можно испробовать более тонкую тактику: «Мам, пап, не передадите мне масло, я гей», - предложил Кай, за что заработал пинок в голень. - Господи, Чонин, это не шутки. Их единственный сын встречается с другим парнем, как они… - Что? – раздался резкий голос. Кёнсу поднял свои огромные глаза на отца, стоявшего в дверях. Или они могут узнать вот таким вот образом. - Папа… - Ты… что, сын? – прошипел он. Мать стояла за его спиной, но и на ее лице читалась надежда на то, что ее сын пошутил. - Мам, пап… - Кёнсу с трудом вздохнул. – Я встречаюсь с Чонином, и я счастлив с ним. И простите, что вы узнали об этом вот так… - Убирайся, - просто сказал его отец. Никаких воплей. Никаких криков. Никаких отчаянных попыток убедить Кёнсу, что он перебесится со временем. Лишь простое: - Убирайся из моего дома. - Отец. - Занимайся своими гомосексуальными делами в другом месте, - зашипел он, переводя взгляд на Чонина. – А ты не смей больше приближаться к моему сыну. Чонин опустил взгляд, борясь с желанием ответить грубостью и защитить свою любовь. - Мам, пожалуйста… - попытался Кёнсу, но она лишь грустно покачала головой. - Я думаю, тебе лучше послушать своего отца. Кёнсу выбежал из дома, потянув Чонина за собой. Несколько минут до своей квартиры они ехали в тишине. Когда они переступили порог дома, Кёнсу опустился на диван и расплакался. Чонин не медля заключил старшего в свои объятья, шепча «Прости, это моя вина. Я не должен был заставлять тебя им все рассказывать. Прости, прости, прости». Кёнсу цеплялся за младшего и рыдал на его груди. - Это не твоя вина, - прошептал он между всхлипами. Ему хотелось свернуться в клубочек и никогда не вставать, потому что родители ненавидят его и никогда их не примут. Так они сидели, казалось, несколько часов. Пока Чонин ласково не взял залитое слезами лицо Кёнсу в свои ладони, прильнув к его губам, и тогда Кёнсу понял, что ему на все наплевать, потому что он любит Чонина. Он разорвал поцелуй, а на лице от осознания было написано удивление. - Я люблю тебя… - выдохнул он, обращаясь скорее к себе, чем к Каю. – Как же сильно я люблю тебя. Откинув в сторону все ограничения и самоконтроль, Кай поцеловал Кёнсу со всей страстью, руками блуждая по его спине. - Я тоже тебя люблю, - прошептал он, мягко толкая Кёнсу на диван и нависая над ним, то спускаясь поцелуями к подбородку, то снова поднимаясь к губам. Кёнсу потянул Чонина на себя, чтобы прижать ближе. Чонин застонал, когда соприкоснулись их бедра. Он спустился к шее Кёнсу, покрывая ее поцелуями, засасывая кожу и «боже, Чонин, пожалуйста». Чонин улыбнулся в ответ на его просьбу, целуя все ниже и ниже и забираясь руками под ткань футболки, медленно задирая ее вверх. Он ловко стянул с себя футболку, пока Кёнсу делал то же самое, после чего прижался к нему обнаженной грудью. - Кёнсу… - выдохнул Чонин. – Ты идеальный. Кёнсу покраснел и отвернулся, но Кай нежно взял его за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. - Я идиот, я знаю. Я всегда получаю то, что хочу, я самовлюбленный, я постоянно флиртую и поддразниваю, но я безумно тебя люблю. Твои огромные глаза и твое милое лицо. – Он поцеловал его трепещущие веки. – Твои ошибки, то, как ты говоришь, то, как думаешь. – Поцелуй в кончик носа. – Тебя всего. – Поцелуй в губы. И еще один. И еще один. Они не могли остановиться, не хотели, и Кёнсу бы не позволил, даже если бы он захотел. - Я хочу тебя, - признался Кёнсу. – Мне наплевать, что думают окружающие. Я хочу тебя. Чонин кивнул и, не теряя времени, стянул с Кёнсу джинсы и нижнее белье. Он прижался губами к его бедру, ладонями поддерживая его с обеих сторон, а тот выгнулся от нетерпения и желания. Кай медленно прошелся поцелуями вверх-вниз по коже Кёнсу, пока последний не стал умолять его «прекрати целовать и сделай уже что-нибудь». Чонин тихо засмеялся, снова расположился между его ног, нащупывая смазку в ящике тумбочки, и опять рассмеялся, заметив осуждающий взгляд Кёнсу. Он поспешно заставил его забыть свой вопрос, взяв его стоящий член и мягко проведя по нему рукой. - Чонин… - простонал Кёнсу. Он улыбнулся и продолжил двигать рукой, одновременно свободной открывая бутылочку смазки. Он взял кончик его эрекции в рот и пару секунд насладился непристойными звуками, срывающимися с губ его парня. Он прошелся по нему языком, и Кёнсу инстинктивно двинул бедрами вверх, задыхаясь от удовольствия. Его навыки минета были просто потрясающими, но как только к его входу прижался смазанный палец, он вскрикнул. Кай прошептал что-то успокаивающее, обводя его дырочку, прежде чем протолкнуть в нее один палец, одновременно покрывая поцелуями живот. Кёнсу снова выгнулся, но теперь скорее от боли, чем от удовольствия. - Прости. Скажи, когда будешь готов. – Голос Кая хриплый и грубый и невероятно сексуальный. Он позволил Кёнсу привыкнуть к ощущениям и подождал разрешения продолжать. Кай подвигал пальцем, а Кёнсу подвернул пальцы на ногах, сходя с ума. Чонин как можно аккуратнее ввел еще один палец. Кёнсу теперь чувствовал только их, жар Чонина, его тело и его всего. В него протолкнулся третий палец. Кёнсу вскрикнул, и Чонин чуть было не запаниковал, но Кёнсу его успокоил, умоляя пока не доставать их. Он начал двигать пальцами в узкой дырочке, добавляя больше смазки, пока Кёнсу не подал голос: «Чонин, я хочу тебя, сейчас же». Чонин был более чем рад выполнить просьбу, поэтому он быстро избавился от своего нижнего белья и расположился между молочными бедрами Кёнсу. Головка его пульсирующего члена прижалась ко входу Кёнсу, и он простонал. - Скажи, - произнес Чонин, едва сдерживаясь, чтобы не войти в своего парня. Кёнсу потребовалось пару секунд, чтобы понять сквозь дымку желания, что именно Чонин хотел услышать. - Люблю тебя, - прошептал он, не заботясь о том, что голос на последнем слоге дрогнул. Чонин, предупредив, погрузил в него головку члена и застонал, когда Кёнсу сжал его внутри. Он подождал, пока Кёнсу привыкнет, после чего продолжил входить в него мучительно медленно. На глаза Кёнсу стали наворачиваться слезы, потому что там все горело, но он не позволит Каю извиняться и уж тем более не позволит ему выйти из него, поскольку он сам этого хотел. Боль задержалась лишь на пару минут, пока Кай не начал умело двигать бедрами, выбивая из него громкие стоны, а комнату наполнили непристойные шлепки кожи о кожу. Кай задал быстрый и равномерный темп, сильными толчками вбивая Кёнсу в диван и заставляя его кричать от удовольствия. Они пробыли в постели несколько часов, а Кай не позволил себе кончить, пока не нашел простату Кёнсу. Он безжалостно задевал ее и был награжден стонами собственного имени. Он игнорировал нестерпимое желание кончить, накопившееся внизу живота, и продолжал вбиваться в Кёнсу, пока они оба не оказались в бреду от желания. Еще несколько резких толчков, и оба кончили, задыхаясь от удовольствия, счастья и любви. Кай повалился на Кёнсу, лениво целуя его в губы. - Как мы назовем наших котят? - Заткнись, - засмеялся Кёнсу, подтянув Чонина ближе к своим губам. * * * Кёнсу застонал, получив сообщение от Кая, который просил привезти забытую в их квартире куртку. Кай имел привычку оставлять что-нибудь нужное дома и заставлять Кёнсу это доставлять. Он подъехал к квартире Кая, но дверь оказалась не заперта. Он осторожно вошел внутрь, заглядывая за угол, и чуть не закричал. Сехун и Кай дрались между собой. - Господи боже мой, прекратите! – закричал Кёнсу на двух дерущихся перед ним парней. Сехун проигнорировал его зов, да и Кай не сильно помог, и они продолжили бороться в тусклом освещении своей квартиры. Кёнсу совершенно растерялся. Все, что приходило в данный момент в голову, это «какого черта здесь происходит». Кай, который вполне мог уложить младшего на лопатки, сдался и позволил прижать себя к стене. Кёнсу эта ситуация показалась знакомой, но он по-прежнему не знал, что сказать. - Ты неисправимый идиот, - выплюнул Сехун. - Мой интеллект так же развит, как и твой. И прости за то, что сейчас обескуражу тебя, но то, что ты творишь в данный момент, тоже не самое умное решение. – Кай закатил глаза, поднимая руку, чтобы стереть кровь с губы. - Напротив, мой интеллект ничего не имеет общего с твоим, Кай, и неужели мне нужно напомнить тебе, что это именно я заботился о твоей бесполезной заднице, пока ты был не в состоянии делать это самостоятельно? На этих словах все эмоции слетели с лица Кая, и Сехун напрягся, жалея о сказанном. - О боже, я не хотел, Чонин… - Ты чувствовал себя обремененным обязательствами, - без эмоций произнес Кай, поднимая на младшего глаза, который отпустил его, позволяя съехать вниз по холодной стене. - Чонин, ты же знаешь, я не это имел в виду… - Намерения, значения слов… это не важно, когда речь идет о горькой правде. Правда чаще всего всплывает на эмоциях и гневе. Гнев никогда не лжет. – Чонин поднялся на ноги, прошел мимо остолбеневшего Сехуна и взял Кёнсу за руку. – Прости, Сехун. Теперь я все понимаю. Я все никак не мог собрать картину воедино. Прости за то, что тебе пришлось со мной мириться. - Чонин, пожалуйста… - Твердая защита Сехуна дала слабину, и сказанные им слова обернулись шепотом. – Ты же знаешь, я никогда не хотел причинить тебе боль… Тот покачал головой, и Кёнсу действительно запаниковал, потому что он плакал, а Чонин не плакал никогда. Буквально. Они встречаются уже больше 5 месяцев, и за все это время Чонин не уронил ни слезинки, даже когда его в пах ударил один ребенок. - Чонин, ты уверен, что должен просто взять и уйти… Кай проигнорировал протесты Кёнсу, посадил его в машину и поехал вперед, превышая скоростные ограничения. Слезы по-прежнему текли по щекам, затуманивая зрение, поэтому Кёнсу приходилось держать руль, чтобы они не съехали с дороги. - Чонин… - начал Кёнсу. - Прости, - прошептал Кай хриплым голосом. – Прости за то, что тебе пришлось это увидеть. Мы часто ссоримся. В этом нет ничего серьезного. Прости. - Я… Это в порядке вещей? Вы бросались такими серьезными словами, хоть я и мало что понял. Кай засмеялся, потому что Кёнсу всегда знал, как разогнать тучи, даже если он делал это неосознанно. - Я совершил глупость, Кёнсу. Старший ждал, когда он продолжит. - Я смыл свои таблетки в унитаз, - признался Кай, стирая дорожки слез с лица. И снова Кёнсу ждал продолжения. Прошло пять месяцев, а Кай все так же держал свой рот на замке, стоило ему спросить о назначении его лекарств. Кёнсу прекратил расспросы, потому что Кай выглядел здоровым, а доктора подтвердили, что он не умирает, поэтому волноваться было не о чем. Но беспокойство вернулось снова. - Кажется, пришло время все рассказать, да? – выдохнул Чонин. Он мог лишь надеяться, что Кёнсу его не возненавидит. – Боже, я надеялся, что ты узнаешь об этом в более драматичной обстановке против моей воли и будешь рыдать надо мной, но, видимо, это не случилось. Кёнсу шумно сглотнул. У Кая тряслись руки. - Всё обо мне одна сплошная ложь.