Interrobang

Час назад Кёнсу убедил Сехуна пойти домой, сказав, что он позвонит, если что-то случится. Сехун боялся, что Кёнсу не справится в одиночестве, но старший очень убедительно щелкнул его по лбу и кое-как заставил его уйти из больницы, чтобы дать ему хоть немного отдохнуть. Кёнсу опустил голову на руки и глубоко вздохнул. Глаза болели от усталости. Вдруг раздался грохот, и он бросился вперед мимо докторов, которые попросили его подождать снаружи. Он залетел в палату и увидел стоящего на ногах гневного Кая. - Чонин, - произнес Кёнсу едва различимым шепотом, не обращая внимания на протесты персонала. - Забери меня домой, - слабым голосом потребовал парень. – Мне лучше, я хочу домой. Но его внешний вид говорил об обратном. Под глазами залегли темные круги, и стоял он, пошатываясь. Не говоря уже о том, что в том месте, куда должна была быть присоединена капельница, шла кровь. - Сэр, мы должны подержать Вас как минимум пару дней, чтобы понаблюдать за… - Нет, - перебил Кай врача. – Вы знали, что это произойдет. Это не было неожиданностью, мы это уже проходили. Док, если я… все равно зачахну, я хочу, чтобы это произошло в собственном доме. А не в больнице, пока мой парень ждет снаружи не в состоянии поспать. Вы не понимаете, как это тяжело для пациента и его близких, потому что вы просто доктора и на вас не влияет то, что происходит с нами. Вы просто зрители, которые ждут окончания драмы. Но шоу окончено, я ухожу домой. Кёнсу закусил губу, чтобы не разрыдаться. Если Чонин может быть сильным, подумал он, то у него нет права на слезы. - Со мной все будет в порядке, Чонин. Если ты хочешь уехать, потому что волнуешься обо мне, то я пойду домой. Делай то, что нужно для твоего здоровья… - Если я буду торчать в больнице, то свихнусь раньше, чем мой мозг умрет. – Кай даже не пытался подбирать слова помягче, а Кёнсу не знал, радоваться ему, что у Кая есть силы спорить, или же расстраиваться, что он искренне верил в отсутствие надежды. Несмотря на изможденный вид, Кай повернулся к доктору и со сталью в голосе обратился к нему. - Просто скажите нам, что делать, если это повторится. И докторам ничего не оставалось, кроме как подчиниться, поскольку Чонин угрожал сломать здесь все и отказывался есть. Они могли просто вколоть ему успокоительное, но его состоянию это не пошло бы на пользу. В конце концов, они уступили (с большой неохотой), и через несколько часов парни в тишине ютились на диване в их маленькой квартире. - Прости, - тихо подал голос Чонин. Кёнсу нестерпимо захотелось стукнуть младшего головой об стол, но сделать мешало его состояние, да и слишком сильно он его любил, чтобы так поступить. Чонин не должен это делать, подумал Кёнсу. Если кому и нужно просить прощения, то это ему, а не наоборот. - Нет, ты меня прости, - перебил его Кёнсу. – Прости за то, что вертелся вокруг тебя, вел себя глупо и не давал тебе возможности вдохнуть. Просто мне было… страшно. И ты, наверное, возненавидишь меня, но я не прекращу это делать. - Нет, - нахмурился Чонин. - Или так, или я куплю тебе шлем. И посыплю его блестками. Тогда тебе будет стыдно, но ты ничего не сможешь с этим сделать, - пригрозил Кёнсу. - Я люблю тебя, - вдруг произнес Кай, улыбаясь в ответ на слабую угрозу своего парня. – Я очень люблю тебя. Спасибо за то, что не бросаешь меня. - Я обещал, что не брошу, - вздохнул Кёнсу. – Давай примем душ. - Вместе? – Чонин удивленно поднял брови, потому что после последнего раза, когда они принимали душ вместе (когда Чонин воспользовался старшим), Кёнсу зарекся ходить в ванную с ним. - Вместе. Вскоре они стояли под душем, а вода омывала их тела. Кёнсу удовлетворенно вздохнул, когда Чонин массировал его голову шампунем. Он прильнул ближе к нему, и Чонин улыбнулся своей фирменной улыбкой, невинно целуя его в губы. Кёнсу обвил руками его талию и притянул к себе. Он опустил голову на плечо Чонина и уткнулся носом в его шею. И начал плакать. Вода смешивалась со слезами, а Чонин даже не подозревал, что именно этого хотел Кёнсу. Он хотел возможность обнимать Чонина и плакать ему в плечо, не причиняя тому боли и не вызывая чувства вины. Он старался дышать спокойно и свести всхлипы до минимума. Чонин покачивал его из стороны в сторону под музыку воды и поглаживал по волосам. Чонин знал, что Кёнсу плачет. Но именно этого он и хотел. Он хотел, чтобы Кёнсу мог плакать у него на плече, не чувствуя вины или стыда. - Я люблю тебя, - тихо пробормотал Чонин, крепко прижимая его к себе. Когда мыльные руки младшего скользнули вниз, Кёнсу его не остановил. Они хотели быть вместе, как эмоционально, так и физически, поскольку они оба понимали, что это, возможно, их последний раз. * * * Доктора были правы, сказав, что приступы со временем участятся. Большую часть времени Чонин проводил дома, а все острые углы были заклеены. «Защита для детей», как назвал это младший. Чонин ненавидел это, но молчал, потому что понимал, что это необходимо. За два месяца он поставил себе много фингалов и разбил губу из-за приступов, но все равно категорически отказывался носить шлем. Он хотел сохранить последние капли своего достоинства, по его же словам. Кёнсу, как и обещал, всегда находился поблизости. Он ловил Чонина, когда тот начинал падать, но иногда это происходило так быстро, что он не успевал отреагировать. Чонин становился тише, и Кёнсу понимал почему. * * * Через четыре месяца Чонин слег в кровать, и ему запрещалось вставать (Кёнсу пригрозил, что привяжет его к кровати ремнем, если тот попытается подняться. Чонин назвал его сумасшедшим. Кёнсу посмеялся). Теперь, когда приступы стали случаться куда чаще, ему не стоило вставать. Кёнсу лежал рядом со спящим Каем, свернувшимся у него под боком, и шептал пустые обещания, что он обязательно поправится. Он поцеловал Чонина в плечо и вздохнул. Он очень устал. Морально, физически и эмоционально. Теперь он лучше умел контролировать свои слезы и лучше притворялся, что все хорошо, но тем не менее. Он делал вид. Кёнсу больше всего на свете хотел занять место Чонина и забрать себе его страдания. Он говорил, что не будет скучать по остроумным замечаниям и тирадам Чонина, но на самом деле он скучал. Кёнсу так сильно скучал по этому, но сейчас он говорил редко. - Ты плачешь? – Слова сорвались с губ Чонина чем-то невнятным, как будто он забыл, как правильно говорить. Голос был грубым от сна и недель тишины. - Нет, - ответил Кёнсу. – Я не плачу. Спи. Чонин поерзал и обнял старшего рукой, прижимая его к своей груди и касаясь губами его волос. Кёнсу проснулся от того, что тело Кая снова скрутилось под странными углами, вжимаясь в простыни, и закусил губу. Он осторожно помог ему выпрямиться, как всегда делал на протяжении прошедших месяцев, и встал, чтобы сходить за мокрой тряпочкой. Он стер с лица Чонина пот и захныкал, увидев, что ему больно. Теперь он заплакал. * * * Спустя пять месяцев Кёнсу был уверен, что сходит с ума. Он по-прежнему отказывался хоть на шаг отходить от своего парня. Просто теперь он был так же молчалив, как и Кай, и не виделся ни с кем, кроме Исина и Сехуна, которые часто их навещали. В среду утром Сехун сидел в кресле, а Кёнсу сидел у кровати, держа Кая за руку. - Я говорил с докторами, - подал голос Сехун. – И они сказали, что будет лучше, если Чонина снова перевезут в больницу, чтобы ему было комфортно, когда… ну ты понимаешь. Кёнсу, не произнося ни слова, вышвырнул его из дома и с грохотом захлопнул за ним дверь. Больше Сехун так часто не появлялся. Кёнсу был уверен, что сходит с ума. Как сказали, Кай много чего не сможет делать. Они сказали, что Кай не сможет двигаться. Они сказали, что основные органы могут отказать. Они сказали, что его парализует. Что Ким Чонин будет лишь существовать. И Кёнсу был уверен, что сходит с ума, потому что не верил ни единому их слову. Он знал, он знал, что Чонин справится. И он почему-то знал, что он не просто выдает желаемое за действительное, потому что был абсолютно и полностью уверен, что Чонин не умрет. * * * Кёнсу погрузился в книги, документы и документальные фильмы по неврологии и медицине. В перерывах между проверкой самочувствия Кая и общения с немым теперь парнем Кёнсу только и делал, что занимался. Он не мог спать. Он не хотел, чтобы его мучили кошмары. Прошло три дня с того момента, как он вздремнул четыре часа, а мешки под глазами стали просто огромными. Щеки впали, а губы всегда были потрескавшимися и синеватого оттенка. Чонин из-под полузакрытых век наблюдал, как Кёнсу вместе с ним разрушал себя, но ничего не мог сказать. Он даже собственные слезы без огромных усилий стереть не мог. В отличие от Кёнсу, Чонин в основном только спал. Так он избегал всего. Ему снились дамы в беде, рыцари в сияющих доспехах, поцелуи под луной, горячий душ и Кёнсу. Назовите его сумасшедшим, но он знал, что не умрет. * * * Сехун пришел к ним снова в сопровождении Исина через несколько недель. - Прости. – Первое, что сказал младший, и Кёнсу принял извинения кивком головы. - Как он? – мягко спросил Сехун. - Хуже не стало, но и лучше не становится, - ответил Кёнсу грубым и надломленным голосом. – Без изменений. - Не обижайся, но… когда ты в последний раз ел? Или принимал душ? Выглядишь ужасно. – Исин поднял брови, а Кёнсу рассмеялся. Чонин дернулся во сне. - Неделю назад. Я просто зачитался. Забыл о времени, - улыбнулся Кёнсу. - Давай ты сходишь в душ, а я пока что-нибудь приготовлю. Я уверен, Чонин не проснется, - предложил Сехун, и после нескольких минут колебаний Кёнсу согласился. Вытирая волосы, он вышел в комнату и увидел, что Исин, нахмурившись, смотрит на Чонина. Он что-то невнятно пробормотал, а потом повернулся и сказал Кёнсу съесть кашу на столе. И добавил, что Сехун ушел на работу. - Ему станет лучше, - внезапно произнес Исин. Кёнсу уронил ложку и поднял голову с широко распахнутыми глазами. Он сам это знал, но до этого никто с ним не соглашался. - Я знаю, что эта не та болезнь, которую можно излечить, но… Я не знаю. Это безумие. – Исин рассмеялся. – Я часто говорю что-то людям, а они машут рукой, потому что у меня аутизм. - Нет. Ты прав. – Кёнсу погладил его по голове. – Я знаю, что он не умрет. Исин ушел, и Кёнсу вдруг стало легче. Через пару дней Чонина снова повезли в больницу на скорой. Сердце Кёнсу сковывал страх, но он не позволял взять ему верх над собой. Он, казалось, целую вечность ждал, когда выйдет доктор с новостями. - Кажется, есть способ его спасти. И Кёнсу улыбнулся, потому что он уже это знал.