Призраки Прошлого

В ту ночь Гермиону не преследовали кошмары, ведь она не спала. Она прокручивала не один раз в голове услышанную информацию и никак не могла принять тот факт, что Нарциссу Малфой будут укрывать в Норе. Девушка несколько раз порывалась написать письмо Гарри и Рону, чтобы узнать, известны ли им планы Ордена. Хотя, конечно, они должны быть в курсе, ведь Орден не мог принять такое сложное решение, не поинтересовавшись мнением семейства Уизли. Именно это одновременно смущало и раздражало Гермиону, ведь лучшие друзья могли и рассказать ей об этом, но мальчики никак не давали о себе знать с момента её отъезда в Хогвартс. Также было странно, что Макгонагалл тоже молчала, хотя сама попросила её следить за Малфоем. Гермиона присела на кровать, положив подушку на свои колени и опустив на нее лицо. Тут же раздался глухой женский крик, от которого у девушки проступили мурашки на коже. Её сжирало чувство одиночества. После Войны постоянным сопровождением отважной ведьмы, помимо кошмаров, стали и панические атаки. Однако летом они практически отсутствовали, ведь она была в окружении близких и ощущала некую поддержку. Решение пройти школьное обучение до конца будто бы отдалило её от всех. Гарри и Рон считали, что после таких событий и всего того, что здесь случилось, в школу вернуться невозможно. Они ждали от девушки иного выбора. Гарри предлагал ей помочь попасть на службу в Аврорат, хотя прекрасно знал, что подруга туда никогда не стремилась. Рон подталкивал к поездке к родителям и снятия с них Обливейта, но это было глупой и опасной затеей. Война оставила на них отпечаток того, что человек уязвим и за поворотом его обязательно будет поджидать угроза, поэтому необходимо проводить много времени с близкими и не забывать про свою защиту. Гермиона не отрицала этот факт, но все же не хотела ставить свою жизнь на паузу — ей нужно было продолжать бороться за свое будущее и место под солнцем. Хоть она и была героиней Войны, но она никогда не станет Мальчиком—Который—Выжил или военным стратегом из семьи Священных двадцати восьми. И сейчас у неё снова был приступ. Она развязала узел на своей спальной рубашке и старалась глубоко дышать. Ей нужно было выйти из комнаты, чтобы не ощущать себя замкнутой в четырех стенах. Гермиона взяла палочку, спрятав её в карман накинутого халата, и аккуратно вышла из спальни, не желая снова наткнуться на слизеринца. Девушка подошла к окну в общей гостиной, приоткрыв его. Воздух медленно заполнял её легкие, заставляя панику отступить. Немного придя в себя, она присела на диван и уставилась на дверь в комнату второго старосты. Судя по звенящей тишине, Драко так и не вернулся в Башню после разговора с Макгонагалл, хотя уже приближался рассвет. У Гермионы в голове было тысячи вопросов, и один из них звучал так: «Почему Малфои не уехали из Британии?». Она думала об этом не впервые и не могла понять мотивацию волшебника. С помощью заявлений Гарри их реабилитировали — они были вольны уехать в любую другую страну, соблюдающую кодекс Международной конфедерации магов. После смерти главы семейства Нарцисса стала зависеть от сына, и она, в принципе, не была способна на принятие каких-либо важных стратегических решений в отличие от Драко. Ему явно было что-то нужно здесь, и это что-то находилось в Хогвартсе или имело отношение к замку. Конечно, можно было все списать на то, что в Британии находилась штаб-квартира Ордена, который дал Обет защищать всех, кто перешёл на их сторону до и после Войны, однако картинка для юной волшебницы не складывалась. И эта неизвестность её пугала, так как она понимала магические способности бывшего Пожирателя Смерти, которого наставляла сама Беллатриса Лестрейндж. В этот момент она осознала одну вещь — ей необходимо втереться слизеринцу в доверие. Хоть они и не были открытыми врагами, но, наблюдая молча за ним со стороны, иногда подслушивая разговоры, Гермиона не сможет раскрыть его намерений. Сблизиться с Малфоем было достаточно хладнокровной задачей для оставшейся совсем одной гриффиндорке. Нужно надавить на его видимые и неосязаемые слабые места, чтобы он смог открыться девушке. Хотя Драко Малфой был самым закрытым человеком, которого она когда-либо знала.

***

Гермиона так и не сомкнула глаз, продумывая план сближения с неподступным слизеринцем, поэтому её глаза снова были красными с лопнувшими внутри сосудами от недосыпа. В комнате громко прозвенел заколдованный будильник, оповещавщий о необходимости идти на завтрак перед началом занятий, что вернуло девушку в реальность. Она подскочила с дивана, не обращая внимания на затекшие за несколько часов ноги, и с помощью волшебной палочки быстро собралась и направилась в столовую. В Большом зале все с недоумением и лёгким раздражением посматривали на старшекурсницу, которая уже несколько минут подряд громко размешивала сахар в кофейной кружке. — Сразу видно Гриффиндор! Хватит брынчать своей ложкой! Гермиона резко выпала из своих мыслей и заметила, как из стола показалась голова Кровавого Барона. Внешность этого призрака отталкивала многих учеников Хогвартса, особенно его выпученные глаза, налитые кровью, однако девушка догадывалась, что выглядит сейчас не лучше. Жуткое приведение фыркнуло и, будто выплыв из деревянной поверхности, унеслось из Большого зала, громко хлопнув дверью. Грейнджер стушевалась, увидев взгляды остальных учащихся, и отставила кружку в сторону. Есть расхотелось. Первым пунктом её плана были пересекающиеся занятия двух факультетов, которые они оба посещали. Гермиона решила продолжить в этом году Изучение древних рун, хотя эта дисциплина обычно не славилась большой популярностью. После того, как стало известно, что одну из решающих ролей в исходе Войны сыграл её перевод сказок барда Бидля, многие студенты решились на прохождение данной дисциплины. К большому удивлению, Малфой был одним из них, хотя девушка была уверена, что темному магу уже приходилось изучать таинство графических знаков вне стен Хогвартса. Батшеда Бабблинг, преподавательница Изучения древних рун, была достаточно молодой для своего статуса. При этом у нее всегда были грустные глаза и небольшие морщинки в уголках глаз, которые она пыталась скрыть своими темными волосами и длинной челкой практически по брови. Гермиона думала, что женщина грустила из-за того, что на ее предмет ходило три калеки, однако сегодня даже с полным классом она ни разу не улыбнулась. У ведьмы тоже не было повода для радости, ведь Драко так и не появился на занятии, хотя уже пробило одиннадцать часов. — Как Вы думаете, где именно мог бы быть спрятан кюльверский камень сейчас? Будто из ниоткуда рядом с девушкой появился слизеринец, тут же задав преподавательнице вопрос, который заставил всех обратить на него внимание. — Мистер Малфой, он так надёжно спрятан, что никто даже и не может предположить его местонахождение. — ответила мисс Бабблинг, искоса взглянув на молодого человека. И это было действительно так, ведь этот камень был пропитан мощнейшей темной энергией, скованной нормандскими руническими знаками. Многие волшебники, нашедшие его, не понимали той силы, с которой они столкнулись, не знали, как ей управлять, поэтому либо погибали от попыток его расколдовать, либо же умирали со временем мучительной смертью из-за проникновения в кровь темной силы. Ходили слухи о том, что даже Волан-Де-Морт не погрешил поисками магического артефакта до событий Турнира Трёх Волшебников. Поэтому Гермионе было страшно представить, откуда у молодого человека возник такой интерес — информация, над которой ей стоило подумать отдельно. Видимо, стушевавшись от заданного вопроса, преподавательница поспешила закончить урок. Драко не выглядел нисколечко смущенным — ни единый мускул на его лице не дрогнул. Девушка уже начала серьезно задумываться, не колет ли он себе маггловский ботокс. Такая невозмутимость и сдержанность пугала до чёртиков. Даже профессор Снейп при жизни демонстрировал хоть какие-то эмоции, хотя был одним из мощнейших магов, владеющих окклюменцией. Гермиона вышла из оцепенения и решила догнать молодого человека, старающегося как можно скорее скрыться с глаз. Она столкнулась с ним уже у Башни старост и вызвала своим видом у Малфоя злобную усмешку: — Решила всё-таки пройти отбор в команду Гриффиндора по квиддичу? — спросил, заходя в гостиную. Грейнджер нахмурилась. Уже желая зайти в комнату, услышала смешок с портрета, украшавшего вход в Башню. Она еле слышно произнесла «Силенцио», взмахнув палочкой, и прошла внутрь за молодым человеком. С портретом придется разобраться позже, иначе вряд ли попадет в следующий раз в спальню. — Ты так и не вернулся ночью. Где ты был? — спросила юная ведьма, делая заинтересованное лицо. — Уже и так все знаешь, Грейнджер. — нахмурившись, произнес блондин, усаживаясь на диван. В этот момент Гермиона испугалась, ведь фраза волшебника означала, что он в курсе о её слежке за ним вместо продолжения дежурства по школе. Она тут же спохватилась начать парировать магу, как услышала очередной смешок: — Небось спасители всего мира уже нащебетали тебе об оказанной услуге моей семье. Услышав фразу, девушка незаметно выдохнула, перестав дергать себя за кончики волос. Однако одновременно с успокоением её сердце болезненно защемило из-за того, что она тоже думала, что друзья поделятся с ней такой важной новостью. — Нет, — глухо отозвалась гриффиндорка, стремясь попасть в свою комнату как можно скорее. — Прости? — Драко заинтересованно посмотрел на девушку. — Мы не общаемся. — сказала волшебница, слегка замявшись. — Точнее… Я думаю, они сильно заняты и у них не так много времени сейчас на написание писем. — О! Малфой не мог скрыть своей зловещей улыбки, которая буквально расцвела на его лице. Гермиона же не могла на это смотреть и направилась в свою спальню. Закрывая за собой дверь, она услышала мужской смех, ударивший ей в спину. Когда девушка скрылась в своей комнате, Драко, все ещё остававшийся в гостиной, призвал к себе откупоренную бутылку Огневиски. Эта ночь стала одной из самых жутких для него после окончания Войны, не считая казни отца. После разговора с Магконагалл он сразу трансгрессивал в Малфой-Мэнор, где его встретил опустевший дом с холодными стенами и пыльной мебелью. Поцелуй Люциуса с дементором превратил миссис Малфой в затворницу, которая практически не выходила из своей спальни. Иногда юноше приходилось приказывать оставшимся в доме эльфам насильно выводить женщину на улицу, но это случалось довольно редко. Снаружи особняка было небезопасно, хоть он и наложил на поместье множество защитных заклятий, даже используя магию крови. Женщина с успевшими поседеть за военное время волосами ожидала сына в гостиной, которая часто преследовала его в кошмарах. Она продолжала носить траур по мужу и все время останавливалась на темных цветах в своем гардеробе, хотя с момента похорон прошло уже более трёх месяцев. Драко вздрагивал каждый раз при встрече с матерью — её глаза потускнели, щеки впали, и было ощущение, что он видит скелет ее лица, покрытый тонким слоем кожи. Леди поместья сильно осунулась, потому что она практически не ела, существуя на питательных зельях и Животворящем элексире. — Мама, — громкий голос волшебника отозвался эхом от глухих стен дома. Нарцисса посмотрела на сына, будто выпав из транса, и слабо улыбнулась, еле слышно прошептав: «Д…Драко». Её голос истончался и становился все тише с каждым днем. Он подрагивал на вздохе, но потом женщина старалась взять себя в руки. — Мне нужно собрать тебя и направить в убежище. Дома становится небезопасно. Пожиратели начали активизироваться в Уэльсе. Малфой подобрался к женщине ближе, увидев её трясущиеся руки. Она начала качать головой из стороны в сторону, пытаясь поставить перед сыном блок из сложенных ладоней. — Я не могу… не могу… — заплакав, прошептала хозяйка поместья. — Люциус…он здесь. Её голос вновь дрогнул, и она стала хватать ртом воздух из-за резко возникшей боли в груди. Драко не понимал, что ему делать и единственное, что он мог — позвать домашнюю эльфийку: «Тинки, миссис Малфой срочно нужен Умиротворяющий бальзам!». Перед ним тут же возникла зелёная вспышка, из которой тянулась маленькая ручка сероватого цвета, державшая флакон. Домашние эльфы не любили материализоваться в полную силу, так как боялись, что их могут избить, над ними могут начать издеваться, так как такое часто происходило при жизни Малфоя-старшего, особенно после событий в Отделе тайн. Молодой человек схватил бальзам и насильно влил его в горло матери. Ей нужно было прийти в себя и выслушать Драко. По словам Макгонагалл, за женщиной должен прибыть новоиспеченный Министр магии Великобритании Кингсли Бруствер через каминную сеть Норы. Волшебник до сих пор не мог понять логику Ордена, но в данной ситуации главным был не он. Нарцисса притихла. Она жалостлива посмотрела на сына, но все же поднялась с кресла, на котором одиноко сидела в центре залы, и приняла протянутую ей мужскую руку. Женщина попросила эльфийку собрать необходимые вещи и, придерживаясь Драко, направилась к камину. — Мама, ты направишься в Нору. Орден пообещал, что у тебя будет своя комната и никто не сможет тебя побеспокоить без твоего согласия. Однако семейство Уизли должно защищать тебя и следить, чтобы с тобой было все в порядке, поэтому, если вдруг что-то случится, ты должна дать мне знать. — шептал Малфой, наклонившись к уху матери. — Хорошо? — Да, конечно, Драко. — мягко улыбнувшись, женщина взяла сына за руку и провела тонкими пальцами по его костяшкам. — Береги себя. — Обо мне не беспокойся. В этот момент камин охватило зелёное пламя, и из огня вышел полный мужчина очень высокого роста в неизменной синей мантии. Он кивнул слизеринцу и подставил женщине свой локоть. Нарцисса взглянула на сына в последний раз и подошла к Кингсли. — Не переживайте, миссис Малфой. Вы будете в надежных руках. — достав из кармана мантии летучий порох, Министр аккуратно похлопал женщину по плечу, а затем они вместе зашли в камин. — Оттери-Сент-Кэчпоул! Громкий мужской голос отрикошетил от камина, и пара волшебников исчезла. Не сказать, что Драко был доволен сложившейся ситуацией, но он выдохнул с облегчением. Парень не мог постоянно находится рядом с матерью, из-за чего сильно переживал, а это было совсем не к месту. Ему нужно было время, чтобы разобраться с собственными проблемами. В Хогвартс он вернулся лишь в полдень, сразу трансгрессировав на Изучение рун. Рядом сидела Грейнджер, которая внимательно слушала преподавателя и заметила его только после заданного вопроса. Слизеринец понимал, что реакция будет неоднозначной, но он должен был попытаться узнать хоть что-нибудь от знающего человека, однако нужной информации так и не получил. Малфой слишком устал и направился в Башню старост, чувствуя дышавшую ему в спину девушку с каштановыми волосами. Она всегда грешила любопытством, что чертовски раздражало. Уже остановившись у входа в общую гостиную, Драко обратил на гриффиндорку свое внимание и ухмыльнулся. Она тяжело дышала и покрылась красными пятнами. Зайдя внутрь, юноша поспешил к дивану, испытывая единственное желание — выпить. Однако Грейнджер не отставала, задавая глупые вопросы, на которые и так знала ответы. По крайней мере, он так думал и был сильно удивлен расколу «Золотого трио». Девушка также явно была смущена завязывающимся диалогом и поспешила к себе, наконец-то оставив его одного. Пригубив из бутылки, Драко отставил Огневиски на стол и облокотился на спинку дивана, прикрыв глаза. Назначение старостой любопытной гриффиндорки могло повлиять на его планы. Он был не глупым и понимал, что амнистия не изменила отношение магического сообщества к нему и его действиям. Его оценивали, за ним наблюдали. Малфой ощущал некий поводок на своей шее, который придерживали Макгонагалл, Орден и оставшиеся в живых Пожиратели смерти. Вновь открыв глаза, он выпрямился и закатил левый рукав черной рубашки, открывая вид на вросшую в кожу Черную метку. — Сектумсемпра!