Somebody's Darling

Тони замечает, как союзного солдата застреливают из оружия, сделанного Старком, и тут же бледнеет. Его прицел точный, и он стреляет в ответ, ранит солдата, который только что выстрелил в Алана, но в конце концов, когда противники либо умерли, либо сбежали, и у всех есть возможность перевести дух, Старк, не произнеся ни слова, исчезает. Стив преследует Тони, а когда находит его, тот держит фляжку, прижимает её к груди, даже когда сгибается пополам и блюет под деревом на краю поля. — Это не твоя вина, — говорит Стив. Он думает, что, должно быть, это был первый раз, когда Тони увидел, как кто-то использовал его оружие во вред, а не во благо — по крайней мере, во вред тому, кому оно должно было помочь; Тони убил солдат, что преследовали Стива несколько месяцев назад, и тогда он не был похож на того, кто убивал впервые. — Скажи это Алану, — фыркает Тони. — Он был бы жив, если бы не я, не моё чертово оружие. Скольких людей я убил таким образом? Это война. Тони не может контролировать всех, кто получает его пушки. Они, наверное, были украдены с мёртвых тел, но это всё, что знает Стив. Ну и то, что все пушки Тони хороши, но есть и другое оружие. У солдата могли бы быть и другие пушки, например, сделанные Хаммером, и Алан всё равно был бы мёртв. Стив знает, как Тони гордится своим оружием, как радуется, когда его изобретения кому-то помогают, и, конечно, как Тони без труда берёт всю вину на себя, даже если никто другой его не обвиняет. Стив остается с ним в тишине и ничего не говорит, когда Тони наконец выпрямляется и снова прикладывается к фляжке. Он берёт Тони за руку, не говорит ни слова, думая, что Тони либо отмахнётся от него, либо пошлёт его в задницу. Но Тони просто продолжает пить. Наверное, это то, что больше всего пугает Стива: Тони позволяет ему видеть его в таком состоянии.

***

В ту ночь Стив поёт для Тони, его голос едва слышно, это осторожность, они не хотят никого будить. — Я и не сомневался, что ты знаешь эту песню, — бормочет Тони. Он лежит на спине, его спальный мешок лежит в нескольких шагах от мешка Стива, но он всё равно сжимает его руку до боли. Он должен быть пьян, но, возможно, в его фляжке было меньше виски, чем думал Стив, потому что Тони всё ещё выглядит ужасно трезвым и, без сомнения, думает об Алане. На мгновение Стив перестает петь. — Вопрос в том, откуда ты её знаешь? Тони лежит с широко раскрытыми глазами, как будто совсем не хочет спать. — От моей няни, — объясняет он через пару секунд. — Не знаю, как она переводится, но… Он замолкает, сжимает руку Стива сильнее на несколько секунд. Утешительные воспоминания, предполагает Стив. Спокойные моменты жизни. — Доживи до конца войны, и я её переведу, — предлагает Стив. Он думает, что нет никаких сомнений в том, будут ли они вместе до конца войны — они просто обязаны. Он не сомневается в этом ни на долю секунды. И всё равно это звучит как клятва, как нечто слишком близкое и интимное. — Договорились, — отвечает Тони и закрывает глаза. Стив снова поёт. Он хорошо знает песню; ему даже не приходится вспоминать слова. В конце концов, ирландский — его родной язык. Он сосредотачивается на Тони, на беспокойном выражении его лица, на том, как бледно он выглядит. Фляжка, наполненная алкоголем, лежит где-то рядом. Его пушка находится вне зоны видимости. Слова легко соскальзывают с языка Стива, он не отпускает руку Тони, держит её как спасательный круг. Он боится, что если отпустит руку, Тони просто исчезнет. Потому что он определенно выглядит так, словно хочет сбежать. Стив ждёт, пока Тони уснет, чтобы укрыть его одеялом, а потом снимает свой кулон и надевает его на шею Тони. — Будь осторожным, Тони, — шепчет он в ночи. Но больше ничего не добавляет. Война близка к завершению, они уже чувствуют это, но потери, которые они несут, сказываются на Тони всё хуже и хуже, даже если он не видит смерть солдат собственными глазами. Стив смотрит, как Тони беспокойно возится под одеялом, и снова начинает петь. Он отдохнёт в другое время. Это важнее. Слыша голос Стива, Тони успокаивается.

***

— Я должен это исправить, — первое, что говорит Тони утром. Он вздрагивает, когда садится — наверное, это всё похмелье — и Стив не уверен, что хочет знать, о чём говорит Тони. Но у него нет выбора. — Исправить что? — Алан, — говорит Тони, его голос наполнен болью. — Я… Я должен… Почему у вас нет какой-нибудь брони? Всё это было еще в средние века, и я всё ещё не думал об этом? — Смерть Алана не твоя вина, — повторяет Стив, хоть и знает, что в этом нет никакого смысла. — Моя. Ты много рискуешь из-за меня… Я думал, что моё оружие защитит тебя. Он выглядит так, словно ему противно от самого себя. — Ты дал нам кучу шансов! Я жив только благодаря тебе. Это уже многое, — Стив хочет, чтобы Тони поверил ему. — Оружие положит конец войне, говоришь? — размышляет Тони, а ведь Стив не говорил ничего подобного, и впервые за долгое время с их первой встречи, он боится того, что творится в голове у Тони. — Я должен вернуться в Нью-Йорк, — говорит Тони. Обычно утром он сонный, но сегодня в нём полно маниакальной энергии, и Стив связывает её с изобретениями. Сейчас всё это выглядит мрачнее, чем обычно. — Там… Так много всего нужно спроектировать и протестировать. — Ты говорил, что лучше проектируешь, когда тебя не отвлекают, — напоминает ему Стив, потому что он отчаянно не хочет потерять Тони, потерять его в мрачных мыслях и на дне фляжки. Он видел, как это случается с другими. Он не может позволить Тони скатиться по наклонной. — Мне нужна моя лаборатория, — Тони качает головой. Затем он отпускает взгляд на свою грудь, на секунду, а потом снова смотрит на Стива. — Стив? Тони зажимает кулон Стива, висящий на его шее, в кулах. — Зачем ты… — неуверенно говорит он. — Я хотел, чтобы он был у тебя, — признается Стив. — Здесь может случиться всё, что угодно и… — Это важно для тебя, — осторожно говорит Тони. — Семейная реликвия. — Поэтому я знаю, что ты позаботишься о нём, — говорит Стив. Он одновременно чувствует и жар, и холод. Кулон значит много… Но ему не следует думать об этом. Всё, что хочет Стив прямо сейчас, это защитить Тони. — Это щит, — шепчет Тони, как будто бы читая мысли Стива, или, может быть, он задумался о чём-то совершенно другом. На следующей станции он пересаживается на другой поезд и едет обратно в Нью-Йорк. В следующий раз Стив увидит его нескоро.