Что у нас осталось

6 дней

Я был никем, пока не встретил Луи. Я был безжизненным, выполнял всю работу машинально и даже не обращал внимания на то, что я делаю. Мне было на всё плевать. Если бы я продолжал в том же духе, то пошел бы по стопам матери. Кажется, ей плевать даже на меня. Ничего не чувствовать, наверняка, так хорошо. Мне не узнать этого. Луи виноват в этом. Я не смогу забыть это чувство, я буду зависим от него всегда, даже если он не будет рядом, у меня не получится забыть то, что было. Остается только всё принять, обречь самого себя на такую жизнь. Мы не говорили с Найлом. На ланче он сидел один, Тейлор прошла мимо и, бросив короткий взгляд на него, села к девочкам из класса. Я помню, как важна для Найла была эта дружба. Дружба ведь тоже привязанность, а значит это можно отнести к виду любви. Наш мир полон бессмыслиц, и я затерялся в их изобилии. Помню, как Тейлор с широкой улыбкой приветствовала Найла и садилась рядом, перелезши через лавочку. Они оба всегда улыбались, и я сам не понимаю как, заставляли улыбаться меня тоже. Я никогда не осознавал того, что был по-настоящему счастлив в тот момент. Наверное, они не осознавали тоже. Я простоял длинную очередь за сэндвичем и наблюдал в то время за каждым из моих друзей, если эта дружба еще сохранилась, и ее можно назвать таковой. Когда пришла мою очередь брать что-то, я просто извинился и ушёл. Такое впечатление, будто мне физически становится плохо от того, что плохо морально. Бамбрэк Найла тоже стоял нетронутым на столе, а он сидел, подперев голову рукой. Я решил не трогать его. Я потерял всех: сначала Луи, затем Тейлор и Найла. Это моя вина. На физике, я так и не смог заговорить с ним. Я так часто его отталкивал, а сейчас даже не имею достаточно смелости, чтобы вернуть всё на свои места. В середине урока в дверь постучались, и я даже не потрудился повернуться, чтобы узнать кто это. У меня не возникло желания. Единственным знаком для меня был звонок с урока, кажется, кроме него я и не обращал внимание ни на что другое. Я бы и не подумал обратить внимание и на этот разговор, если бы не услышал свое имя. — Гарри Стайлс? — переспросил учитель еще раз. — Да, — голос был знакомым. Не просто знакомым, я знал, кому он принадлежит и, когда я повернулся, пара голубых глаз устремила свой взгляд на меня. Что он творит? Он же не попытается поговорить со мной прямо на уроке, при всех? — Разве медосмотр не в четверг? — У него не хватает некоторых документов. Без них нельзя проходить основной медосмотр для Отбора. — Хорошо, пускай тогда идёт. Я лениво поднялся, посмотрел на учителя, таким взглядом, будто он предал меня. Благо, он не заметил этого, потому что я не контролировал себя в тот момент. Схватив рюкзак, я вышел из кабинета, опережая Луи, и он поспешил за мной. — Гарри! — Поговорим в кабинете, мистер Томлинсон, — закатил я глаза. Он бы наверняка улыбнулся, если бы ситуация не была так печальна. Как только мы оказались на месте, Луи закрыл дверь изнутри на замок, и я удивленно поднял бровь. — За учениками обычно не закрывают дверь, мистер Томлинсон. Может мне потребуется выйти. — Брось, Гарри. Пожалуйста, разреши мне поговорить с тобой, — я старался не смотреть в его глаза. Они были полны отчаянья, и так, я мог бы сдаться в любой момент. — Хорошо. Каких документов мне не хватает? — Ты же знаешь, что я не за этим тебя сюда позвал, — ответил Луи. — Негоже пользоваться своим служебным положением в личных целях, мистер Томлинсон, — я старался быть уверенным и безразличным, но небольшая дрожь в голосе, кажется, всё-таки выдавала меня. — Ты не можешь вечно избегать меня, Гарри, пожалуйста. — Ты прав, — произнес я. Дрожь в голосе уже была слишком явной, а к глазам подступала влага и больше всего на свете, мне сейчас хотелось исчезнуть или перестать чувстовать. — Я не могу вечно избегать тебя. Но мне понадобится всего шесть дней на это, вечность мне не грозит. — Ты будешь всегда злиться на меня из-за одной маленькой ошибки? Если бы я не поехал в Донкастер, Элеанор заподозрила бы что-то. Ты же и сам понимаешь это, — он присел рядом со мной и я, вздрогнув, отодвинулся на пару сантиметров. — Мне кажется, ты просто сам хочешь злиться на меня и ищешь для этого причину. — Не надо копаться во мне, ты не мой психолог, — отрезал я, и Луи улыбнулся, наверняка вспомнив о том, как сам сказал мне это во время нашей первой встречи. — Ты боишься, Гарри. Ты боишься любить меня, потому что все говорят, что это неправильно, поэтому ты и ищешь во всем причины для того, чтобы оттолкнуть меня, но в этом нет необходимости. — Прекрати, — я закрыл лицо руками, стараясь не выдавать свои эмоции, потому что я знал, что он прав. Каждое его слово было абсолютной правдой. Так и есть, я просто не осознавал этого. — В этом нет необходимости, Гарри, потому что я никогда не позволю себе подвергнуть тебя опасности. Даже если у нас нет всей жизни, даже если у нас нет вечности, у нас есть эти шесть дней. Я хочу провести их, заботясь о тебе. Не отталкивай меня. — Я не могу. — Не делай то, о чём пожалеешь потом. Я знаю, что ты чувствуешь ко мне то же. — Нет, — произнёс я неуверенно, понимая, что вру самому себе при этом. — Скажи правду, Хаз. Несмотря на Отбор, несмотря на систему, забудь об этом. Ты любишь меня? — Я осмелился посмотреть ему в глаза, но ответить ничего так и не смог. — Если ты ответишь «нет», то я не буду больше пытаться вернуть тебя. Но это не значит, что я перестану чувствовать к тебе то, что чувствую сейчас. Если ты когда-либо захочешь вернуться, я буду здесь. Я люблю тебя и буду любить. Я встал и подошел к двери, игнорируя Луи, но забыл, что перед этим он сам её закрыл. — Можно ключ? — Я обернулся к нему и протянул руку. — Гарри… — Отпусти меня. Он опустил голову, подошёл к столу и, взяв из кучи разбросанных по столу вещей ключ, отдал его мне. Я остался на месте еще на несколько секунд, но так и не решился ничего сказать ему и, отворив дверь, вышел в коридор. — Гарри, — услышал я голос Лу за спиной, — ключ, — указал он взглядом. — Точно. Держи, — я вернул его и, больше не оборачиваясь, пошел в конец коридора, по направлению к выходу. Мне казалось, что я ничего не чувствовал в то время, пока находился по пути от школы домой. Будто бы мысли улетучились сами собой и я больше не был собой, но с каждым шагом и моим приближением к дому, злость подступала ко мне всё ближе и ближе, переполняя собою все эмоции, которые я переживал в тот момент. Я больше не чувствовал ничего, кроме злости. Луи был абсолютно прав. Каждое его слово было чистейшей истиной, и я безумно злился на себя за то, что так поступил с ним, что игнорировал долго время и что не остался поговорить с ним сейчас. Я повёл себя как последняя сволочь, просто убежав от разговора и кинув его самого в неведении. Я любил его. Я хотел защитить его от боли, но в итоге причинял ему боль самостоятельно. Я ненавидел себя буквально каждую секунду и за эмоциями даже не заметил боли, которую почувствовал бы от того, как пнул ногой мусорный бак, стоящий около нашего дома. Он с грохотом упал и содержимое разлетелось, после чего я громко выругался, привлекая внимание всех соседей и проходящих мимо людей. Моя мама, оказывается, тоже была в их числе. Она сразу же подбежала ко мне, обняла за плечи и спросила, что стряслось, но я, оттолкнув её, побежал к себе в комнату, сразу запираясь изнутри. В этом не было необходимости, она и не подумала подняться, чтобы поинтересоваться, в чём дело. В этом то и была моя проблема. Я всё время думаю, что все обязаны бегать за мной, когда причина трудностей во мне. Это вовсе не их дело, но они всё равно пытаются его решить. Так же, как и Луи. А я всегда всех отталкиваю. Я ненавидел себя в тот момент и ненавидел то, к чему я привел свою жизнь. Мне осточертела эта безумная система, рассказы мистера Грина, которые только усугубляют всю ситуацию и то, как я всё порчу. Я судорожно начал доставать документы из-под матраса, вспоминая, что так и не рассмотрел их все первый раз. Имена мелькали перед глазами, когда я перебирал бумаги, и я уже даже не мог прочитать их должным образом, из-за подступающих слёз. Я снова всё испортил. Луи был прямо там, он не злился на то, как я вёл себя по отношению к нему, он был готов простить мне всё, а я проигнорировал все его попытки выяснить, что нам делать дальше, только из-за маленькой ошибки, которая не являлась ею вовсе. Он уехал в Донкастер, чтобы спасти меня, а не бросить, и я не ценю то, что имею, а имею гораздо больше, чем любой человек. Я могу чувствовать, мои чувства взаимны и парень, в которого я влюблен, не только до безумия красивый, но и добрый и заботливый, чего я, со своим поведением, совсем не заслуживаю. Всё, о чём я думал, это то, насколько зол на себя, пока рвал эти все бумаги, будто могу уничтожить систему и историю, уничтожив лишь их. Я хотел, чтобы можно было так легко уничтожить свою жизнь, как их. Я просто начал плакать и чувствовал себя ужасно в тот момент. Когда я услышал звонок телефона, я приложил немало усилий, чтобы не разбить и его, особенно, когда увидел имя «Тейлор», высветившееся на экране. Почему-то, я всё-таки принял звонок. Она предложила мне погулять с ней, чему я удивился, вспоминая то, как она вела себя в прошлый раз. Я был под действием травы, она же была при своём уме. Но я согласился, подумав, что наврежу себе своими мыслями, если останусь сейчас один. Мне нужно было отвлечься. Перед тем, как уйти, я затолкал все обрывки документов под кровать, чтобы на них никто не наткнулся. Мы встретились в парке, и Тейлор улыбнулась и помахала мне издалека, давая понять, что она меня заметила. Я через силу улыбнулся и поприветствовал её. На самом деле, всё было не так, как я думал. Я не отвлёкся, я всё равно думал о Луи, пока она что-то рассказывала мне, но я не обращал внимания ни на одно её слово, пока не услышал «прости». — Что? — повернулся я к Тейлор, встречаясь с ней взглядом. — Прости за тот случай в школе, я не хотела. Не знаю, что на меня нашло тогда. Только не рассказывай никому об этом, ладно? Меня же не допустят к Отбору, если узнают, что я что-то чувствую. — Ты что-то чувствуешь? — Да… — произнесла она. — Вернее, нет, конечно не чувствую. То, что случилось — случилось само собой. Никто не должен узнать, а то я проведу в больнице свою церемонию, вместо того, чтобы наслаждаться этим временем, как и все другие. — Да чем тут наслаждаться? — Правда? Ты тоже так думаешь? — Она смотрела на меня таким взглядом, будто бы хотела, чтобы мой ответ был положительным. — Я имею в виду, это обычное дело. Из этого зря делают праздник. — Ты чувствуешь что-то? — Нет, — ответил я уверенно и задал тот же вопрос. — Да, — ответила она. — Чувствую. Между нами повисла тишина. Она наверняка боялась того, как я отреагирую, а я не знал, что ответить. Возможно мне нужно сказать, что это нормально, и я не собираюсь рассказывать об этом кому-то, а может, это сдало бы меня и мне нужно было отреагировать так, как отреагировал бы тот человек, который не влюблен и никогда не будет. На самом деле, мне было плевать. Даже в этот момент я думал о Луи. Я думал о нём каждую секунду, я не переставал думать о нём, потому что он был всей моей жизнью, даже когда я отталкивал его и это ужасное чувство убивало меня. Я закрыл глаза, вспоминая то, как он смотрел на меня, когда я уходил. И как только я мог позволять себе думать, что ничего для него не значу? Я распахнул глаза, когда почувствовал влажные губы Тейлор на своих и её руки, обвивающие мою шею. — Что ты делаешь, чёрт возьми? — я отстранился и она опустила взгляд. — Ты же врал о том, что не чувствуешь, правда? Ты любишь меня, — начала оправдываться она. — Нет, Тейлор! Она остановилась, не зная что ответить, пока её взгляд блуждал по асфальту, а я и не стал ничего ждать. Просто ушёл оттуда, оставив её. И вновь происходит что-то непоправимое. И вновь я окружён проблемами, которые, вероятно, создал себе сам. Что заставило Тейлор думать, что я влюблен в неё? По правде говоря, я не размышлял над этим особенно долго. Меня волновало только то, что делать с Луи. Я всё испортил, я не смогу просто вернуться и извиниться перед ним, как ни в чём не бывало. Это не вернёт наших прежних отношений. Посидев немного на полу, опершись на стенку кровати, я достал обрывки предварительно порванных бумаг и попытался их склеить. Я не могу просто выбросить это, кто-то может наткнуться на обрывки, поэтому не помешало бы хранить их хотя бы в приемлемом виде. По началу, всё шло неплохо, но после, я начинал злиться от того, что не получается подобрать нужную часть, а потом на то, что я всё испортил с Луи, и я просто начал психовать, разрывая документы ещё больше. Руки дрожат, скотч не клеится и зацепляется за краи бумаг, которые мне желательно не повреждать, и сдирает с собой текст, ножницами я задеваю бумагу, вместо скотча и всё это просто выводит меня из себя. Я со злости кинул ножницы в двери, и они упали на пол с громким звуком. Один вдох, и я закрываю глаза. Я должен хотя бы попытаться вернуть Луи. Хоть он и сказал, что он всегда будет рад, если я захочу вернуться, я знаю, что поступил ужасно, и ему не обязательно прощать мне это, но я должен хотя бы попробовать. Я не хочу потерять его перед тем, как потеряю весь смысл существования, которого и до этого не было, на церемонии Отбора. Я всё это заварил, мне и прийдется расхлёбывать. Я снова вернулся к бумагам, на этот раз действуя медленно и спокойно. Через полчаса работа была завершена, и я кинул приведённые в порядок документы в рюкзак. Сам не знаю зачем, мысли показать их Луи были у меня в голове ещё давно, но я так и не дошёл до этого. В любом случае, я не смогу сразу же нагружать его этим, да и не факт, что я нужен ему теперь, но я сам не осознавал, зачем сделал это. Сны не посещали меня последнее время. Они исчезли вместе с тем, как исчез из моей жизни Луи, но этой ночью, я снова видел сон. Всё те же белые летящие занавески и улыбающийся Лу, который обнимает меня и прижимается головой к моей груди. Он кажется таким маленьким и уязвимым в этот момент и мне нравится это, потому что он мой, хотя бы во сне. Всё те же красные губы, Всё те же голубые глаза, Те же белая футболка, Пара новых тату. Но это не ты и это не я. Так сладко на вкус, выглядит так по-настоящему, Похоже на то, что я чувствовал, Но я не могу прикоснуться к тому, что вижу.